И покатились по земле, превратившись почти в одно странное существо.
— За тварь ты мне сейчас ответишь! Вот получай! Я тебе покажу, как чистокровных эльфов тварями величать! — щедро осыпал Вилл тумаками Тито.
— Тварь и есть! — отвечал Тито эльфу, уворачиваясь от его кулаков.
— Я эльф! ЭЛЬФ!
— Тогда как ты меня видишь? — спросил Тито, откатившись под пушистый куст сирени.
— Никак! Я видел твое отражение в воде! — выкрикнул Вилл и только тут понял, какую сделал ошибку. — Эй! Не молчи! Ты тут?
Парнишка крутился на месте волчком и робко оглядывался по сторонам. Сейчас они оказались на выступе какой-то скалы и если бы еще немного покатались по ней, то наверняка свалились бы в пропасть.
Тито встал, отряхнулся и подошел к краю обрыва, взглянул вниз и в ужасе отпрянул — от высоты закружилась голова.
— Эй! Где ты? Не оставляй меня... — продолжал звать его Вилл. — Пожалуйста...
Тито хотел уйти отсюда, но что-то заставило его подойти к сжавшемуся у большого камня пареньку и, протянув руку ответить:
— Я здесь.
— —
Треск костра отпугивал диких зверей. Их шаги были слышны рядом, в тени кряжистых, высоких сосен. Иногда трещали кусты, но из-за них никто не появлялся. Никто не осмеливался приближаться к сидящим у костра, зябко жмущимся друг к другу мальчишкам. Один из них, тот что пониже росточком, все же изредка вздрагивал и озирался по сторонам, а потом вдруг его затрясло, как лист на ветру.
— Ты чего это? Боишься что ли? — Тито удивленно вскинул брови на Вилла. — Звери к нам не выйдут. Будь уверен. Я ж не первый день в лесу ночую. Они нас слышат, но не видят. Ты в моем кругу, только к рассвету он исчезнет, и тогда будем выбираться отсюда. А днем звери не полезут. Побоятся.
Вилл не мог справиться с ознобом и дрожал все сильнее. Даже близость костра его не спасала.
— Замерз?
Вилл помотал головой.
— Заболел? — перечислял Тито, не понимая, что случилось с его спутником.
Перестукивая зубами, Вилл с усилием пробормотал:
— Й-а ... я... е.. ес...ть ... ха..ха..чу...
— Сразу так бы и сказал! Почему молчал-то? — Тито вздохнул, понимая, что сейчас Вилл ничего не ему не сможет ответить. — Посиди тут, никуда не уходи, я сейчас.
Через некоторое время он вернулся и принес с собой несколько грибов нанизанных на ветку да горсть малины.
— На вот пока ягоду поешь, я грибы поджарю. Еще бы набрал, да за тебя боялся, вдруг чего испугаешься, ищи тебя потом.
Вилл благодарно взглянул на Тито и накинулся на малину, как будто не ел недели две не меньше.
— Спа-си-бо! — выдохнул он, зажмурившись. Дрожь почти прошла.
— Ты сколько не ел?
— С утра.
— Да ты прожорлив! — воскликнул Тито, делясь с Виллом прожаренными грибами. — А я привык без еды, лишь бы вода имелась...
— Ты не подумай тока чего... Я так-то ем мало, тока часто. А если долго ничё не ем, заболеть могу.
— Странный ты... — с прищуром посмотрел на собеседника Тито. Про себя же подумал "Еды вокруг завались, а он голодным остался. Не похоже это на обычного эльфа" — вслух же ничего не произнес, продолжая буравить его взглядом. Но тот казалось, ничего не замечал, продолжал есть.
— Ничё не странный, такой же как все, — буркнул Вилл, надкусывая последний гриб, — А ваще-то вкусна!
Тито неопределенно пожал плечами и, уставившись в огонь, задумался о чем-то своем. Вилл ему не мешал, лишь изредка вклинивался в сознание тихим пением. Но можно было думать и при нем, почти не отвлекаясь.
Почему-то у Тито не выходила из головы та женщина-кошка. Ему казалось, что где-то раньше они с ней виделись, но где и когда? Что-то знакомое было в ней, но такое неуловимое — сразу и не поймешь. Быть может оттого, что слишком давно они встречались, Тито вспомнил отчетливо лишь её голос — теплый и приветливый. Но чей он? Чей? Кто она? Почему называла его так странно?
— Ты чего это там увидал? — Вилл смотрел на Тито во все глаза и, приподнявшись, тоже заглянул в огонь, — Аж белый весь стал... что там?
— Так. Ничего. Вспомнил кое-что. Давай спать.
— Давай, — пожал плечами Вилл, вновь опускаясь возле костра, а потом вдруг встрепенулся, — А ты меня тут не бросишь, одного?
— Раз там не оставил, то теперь уже не брошу.
— Это хорошо. Не бросай меня... Я сейчас веток наберу, я пригожусь, вот увидишь! — воодушевился Вилл и, подпрыгнув с места, хотел рвануть в лес.
— Постой! Зачем веток? — не понял Тито.
— Как зачем?! На земле штоль спать?! — удивился в свою очередь Вилл, — Простудимся же!
— Нет. Не простудимся. Ты где ляжешь у костра или подальше?
— Там, где ты.
— Ладно, — Тито пожал плечами и провел руками над землей в том месте, где собирался лечь, потом тоже самое проделал чуть в стороне, — Ложись, да не бойся, холодно не будет.
Вилл недоверчиво покосился на Тито, но подошел и присел на корточки, прикоснулся ладонью к земле.
— Теплая, — широко улыбнулся, — Ты маг, да?
— Нет. Просто умею кое-что. Спи, — ответил Тито, он уже лежал на своем месте и, заложив руки за голову, закрыл глаза.
Вилл вздохнул и, свернувшись клубочком, вскоре засопел. День был слишком длинным для него.
Тито тоже устал и взамен тревожным мыслям на него навалился тяжелый сон.
Ему приснился первый побег через дверь, когда он вышел в новый мир. Тот окружил его своим спокойствием. Опушка леса пестрела цветами и легкокрылыми бабочками, солнце и теплый ветер высушили ему слезы, а ковер из мягкой травы — принял в свою колыбель. Сколько малыш проспал, он не знал. Его разбудил чуть хрипловатый голос:
— Ангел мой, кто ты? Чей ты? и что делаешь тут один, посреди леса?
Малыш сладко зевнул, протер сонные глазки и увидел перед собой пожилую седовласую женщину в красивом цветастом платке. Еще его внимание привлекли яркие крупные бусины на груди незнакомки, он потянулся к ним, чтобы дотронутся до украшения и вдруг громко разрыдался. Вспомнил о маме и о том, что один. Ему стало страшно.
— Ну-ну! Тише, — женщина погладила малыша по светлым пушистым волосикам, взяла на руки и огляделась, — А где же твоя мама?
Он и хотел бы рассказать, но не мог и прижался к женщине, пахнущей травами и цветами,как к родной. С тех пор они жили вместе. В её небольшом уютном домике, что стоял на краю опушки. Женщину звали тетушка Эль. Она была знахаркой и лечила всех, кто приходил к ней за помощью.
Когда женщина принесла его к себе в дом и решила отмыть и постирать его запачканную в траве и земле одежду, то была крайне удивлена.
— Так ты у нас девица-красна, а я то-то подумала... — она достала мягкое полотенце и завернула в него розовощекую девчушку, посадила на высокую кровать. Расчесывая спутанные волосики, спросила, — Как же зовут мою красу? Малышка помотала головкой в ответ.
— Не помнишь? Как так?! — женщина озадаченно прижала руку к подбородку, покачала головой, — А годков тебе сколько — знаешь?
— Да, — ответила девочка и улыбнулась, показывая три пальчика, — Вот!
— Ах, ты славная моя! — улыбнулась женщина, потом задумалась, — А назову-ка я тебя Славенкой. Как тебе, нравится имя — Славенка?
— Да, — звонко засмеялась кроха.
Хорошо жилось Славенке у тетушки Эль. Да всему хорошему приходит конец. Три года они жили — не тужили, а потом пришли в селение неподалеку злые люди и истребили всех жителей, да и тетушке Эль спастись не удалось. С утра ушла она лечить дочку старосты, да назад так и не вернулась.
Славенка ждала её до следующего утра, а потом, почувствовав беду, таясь от посторонних глаз, выбралась из леса в селение. Но вместо двух рядков светлых, будто игрушечных, домиков её встретило черное пепелище. Девочка со всех ног кинулась назад, к жилищу, которое было родным все три года для нее, но там орудовали чужие. Люди верхом, много, больше десяти человек — шарили по двору, ломали, крушили, что-то искали, а потом подожгли её дом и уехали.
Едва всадники скрылись, Славенка бросилась в огонь спасать свои сокровища — мамин платочек и нож отца, что всегда лежали в изголовье. Тетушка Эль нашла их в сумочке малышки, перекинутой через плечо, под плащиком, надетым поверх костюмчика. Она понимала, чьи они могут быть, и не стала убирать далеко. Позволила помнить о родителях.
Не боясь за себя, Славенка пробралась в горящий дом, её не пугал ни треск соломенной кровли, ни огонь вокруг. Она откинула подушку, подхватила родные сердцу вещи, выхватила взглядом сумку на стене, закинула в нее краюху хлеба и выпрыгнула через окно, убежала в лес. Там забралась на сосну и долго смотрела на затухающий костер глазами полными слёз.
Тито вздохнул, открыл глаза, обернулся на спящего Вилла, мысленно позавидовал крепкому сну эльфенка и повернулся на бок. Сон продолжал его беспокоить. Он был слишком реальным и вернул его в прошлое, нахлынули воспоминания.
Следующий мир стал недобрым для него. Тот кто встретился ему и приютил у себя был вором. В первую встречу малыш еще об этом не знал. Незнакомец показался ему добрым. Сочувствуя потерявшемуся ребенку, охая и вздыхая, старик привел его к себе в дом. Эта хижина отличалась от той, где раньше жила Славенка. Но, не поддаваясь слезам, она выбрала для себя иной путь. Путешествовать среди зла легче в мальчишеском виде, поэтому всё, что касалось тетушки Эль — осталось в прошлом.
Теперь его имя было — Ром. До поры до времени он не понимал, чем занимается его опекун. И думал тогда, что играет в увлекательную игру. Гибкий и ловкий — Ром пролазил ночью туда, куда велел ему старик по имени Феон и брал то, о чем тот его просил.
— Молодец, сынок, — хвалил он мальчика всякий раз, когда тот возвращался к нему с увесистой — статуэткой, шкатулкой или же с россыпью блестящих монет, — Я кормлю тебя, одеваю и это будет до тех пор, пока ты носишь мне эти штуковины. Таков закон мира. В нем один царь — Золотой.
Ром верил Феону и думал, что поступает правильно.
Лишь только, когда попал вместе с пьяным вором в тюрьму, мальчик начал понимать что к чему и при первой же возможности сбежал.
Проход в новый мир открывался сразу, как только малыш мысленно произносил: "Мамочка — спаси!" Но, как вернуться назад — он не знал. Да и не хотел знать. Боялся. Магические силы Тито обнаружил в себе в девять лет. Вначале у него получилось разжигать костер без огнива, с помощью щелчка, потом он научился согревать место ночлега, находить воду, просвечивая взглядом землю, мысленно переставлять предметы, видеть не только глазами... и каждый прожитый месяц магии становилось в нем все больше. Сны возвращали в прошлое, помогали понять кто он, и в чем заключается его предназначение.
Когда Тито научился выживать самостоятельно, он перестал зависеть от кого-либо. И исчезал теперь всякий раз, как только чувствовал малейшую опасность для себя. Прыгая с места на место, спасаясь от видимых и невидимых врагов, очень хотелось, наконец, оказаться дома. Мир эльфов был добрым и принял к себе беглеца. Нашедший его Дроу, дал новое имя — Тито. Он прожил с ним чуть больше года и добавил себе возраст, чтобы попасть в свиту принцессы. Так хотелось кем-то стать, прижиться, но и в этот раз все закончилось очередным побегом.
Теперь еще и Вилл свалился ему на голову, правда, с приятелем путешествовать не так одиноко и, быть может, когда-нибудь у него получится вернуть эльфенка домой или найти свой собственный мир.
Тито снова вздохнул. Небо пестрело звездами, так же как и всегда. Так же как и в любом мире. Оно равнодушно к чужим бедам. Мальчик закрыл глаза и постарался прогнать недобрые мысли. Скоро рассвет, а с ним придут трудности очередного дня.
Глава 26
Цикады звенели в тишине, переговариваясь с чуть поскрипывающими ставнями. Жило сидел на крыльце своего невысокого дома, спрятанного в тени кряжистого необъятного дуба и задумчиво пускал клубы дыма. Пора бы лечь, отдохнуть, но отчего-то тревожно было на душе, очень тревожно. Внезапно налетевший вихрь вывел Жило из задумчивости и он поднялся, чтобы войти в дом. Тихо на плечо к нему опустилась серая сова и слегка ущипнула за ухо.
— Но-но, Грейс. Не можешь без своих шуток, — гном ласково провел рукой по мягкому оперению, — Идем в дом, там и поболтаем.
Обернувшись, по привычке он еще раз осмотрел свои гористые владения. Все было спокойно. Затянувшись, в последний раз выпустил вереницу цепляющихся друг за друга сизых колец, затушил трубку и вошел в дом. Сова вспорхнула и переместилась на его кресло, возле еще не остывшего очага. Гном прошел за ней, поворошил угли, добавил полено, которое тут же обволокли языки прожорливого пламени.
Жило с прищуром посмотрел на притихшую, взъерошенную сову. Та отчего-то медлила, не спешила становиться Грейс.
— Небось, голодна? Хочешь супец? Зол вчера приготовил твой любимый, с водорослями...
Сова повернула к нему голову и, ухнув, обернулась Грейс. Может кому-то и показалось бы это странным, но она действительно очень любила не свежеприготовленный суп, а тот, который настоится, когда каждый компонент напитает его своим ароматом, когда он приобретет однородный цвет и нераздельный вкус. Вот это — суп, а не то, что плавает друг за другом в чуть подсоленной воде, при этом, не имея ничего общего, кроме посудины, в которой кипит.
— Знаешь, чем меня купить, — улыбнулась Грейс одними уголками губ и почти без сил плюхнулась в кресло, прикрывая от усталости глаза.
Они ели молча. Жило не спешил с вопросами, ждал. Его дом был небольшим снаружи, но довольно вместительным внутри, так как его хозяин вдали от всех становился самим собой, а коротконогий гном, исчезал, как недавно исчезла сова. Две комнаты наверху, библиотека и кухня — много ли надо одному в холостяцкой жизни? Высокие потолки позволяли не стеснятся своего настоящего роста. И Жило с удовольствием проводил время дома, отдыхая от дел, как сейчас, пока порог его жилища не перелетела серая сова. Брат и сестра смотрели друг на друга, не решаясь прервать молчаливую тишину.
— С чем пожаловала, сестрица? — начал разговор гостеприимный хозяин.
Расположившись у очага, они теперь пили крепкий бархатный чай, а Грейс продолжала молчать.
— Я снова её потеряла, — вздохнула волшебница, сокрушенно качая головой.
Жило чуть не выронил свою чашку из рук, но удержав почти налету и даже не расплескав чай, поставил её на стол и лишь затем, проговорил, бледнея:
— Опять?!
— О, нет, — Грейс поняла, что сказала не совсем то, что собиралась, заметила состояние брата и поспешила добавить, — Нет-нет, братец, не в этом смысле... она ушла по следам наследника и захлопнула за собой дверь, остается только надеяться, что все будет хорошо... О, Боги! Что я говорю! Когда это с нашей Хельгой было все хорошо?!
Волшебница закрыла лицо руками и неожиданно разрыдалась, чем привела брата еще в большее волнение. Никогда его Грейс не поддавалась эмоциям. Даже тогда, когда они в первый раз потеряли свою любимую Хельгу. Когда он в отчаянии чуть не кинулся следом за младшей сестрицей в омут забвения, именно Грейс удержала его от непоправимого шага и подарила надежду на то, что Хельга вернется к ним. Спустя почти столетие, она появилась в доме старшей сестры хрупким младенцем, за которым нужно было ухаживать и заново всему учить. Они надеялись, что все будет как раньше, но очень боялись, что их сестренка уже не станет прежней. Её волшебство оказалось совсем небольшим.
