| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
и только что прибывшую 106-ю танковую бригаду. Он добился первоначального успеха,
но самолеты союзников,
как всегда,
свели все на нет и положили конец наступлению. Вечером из Растенбурга поступили новые приказы. На следующий день XLVII танковый корпус должен был атаковать снова,
на этот раз используя 11-ю танковую дивизию. Генералы в полном недоумении посмотрели друг на друга. 11-я дивизия была так сильно потрепана при отступлении с берегов Средиземного моря,
что у нее почти не осталось сил для боев. Люттвица настолько взбесил этот приказ,
что он,
как свидетельствуют очевидцы,
впал в истерику,
и Мантойфель решил,
что будет лучше отослать его. К великой досаде Люттвица,
штаб-квартира [248] XLVII танкового корпуса была переведена на север,
на более спокойный участок,
а LVIII танковому корпусу (которым командовал флегматичный Вальтер Крюгер) приказали руководить новыми атаками,
но те не привели к успеху. Позже,
немного успокоившись,
Люттвиц отправил Мантойфелю письмо,
в котором извинялся за свое поведение,
и командующий армией отправил вежливый ответ.
8 середине октября XLVII танковый корпус был переведен из Эльзаса к северу от Рейна,
где ему переподчинили 9-ю танковую и 15-ю панцергренадерскую дивизии.
9 ноября Люттвица повысили в звании до генерала танковых войск,
а с 16 по 21 ноября он снова предпринял серию атак против американцев,
которыми задержал продвижение американской 2-й бронетанковой дивизии,
и бросился на выручку находившейся в отчаянном положении немецкой пехоте. Потери обеих сторон были довольно велики,
и 24-го ноября XLVII танковый корпус отправили в резерв,
но после того как американцы захватили город Линдерн,
войска Люттвица снова бросили в контратаку,
и им даже удалось окружить город,
но нехватка пехоты и немедленная бомбардировка союзников обрекли операцию на неудачу. 2 декабря корпус снова перебросили в резерв. Шесть дней спустя Люттвица и Вальтера Крюгера посвятили в тщательно охраняемую тайну: в конце месяца Гитлер планировал начать широкомасштабное наступление в Арденнах.
12 декабря Люттвиц и два его дивизионных командира оказались среди тех,
кого запутанным маршрутом переправили из штаб-квартиры Рундштедта,
располагавшейся в замке Цигенберг,
в тщательно замаскированный бункер Гитлера в Адлерхорсте. Здесь в зловещем [249] молчании они выслушали бессвязную речь Гитлера,
касавшуюся его надежд,
которые он возлагал на новую операцию. Никто особенно не остался доволен преувеличенными ожиданиями фюрера,
но,
естественно,
никто не осмелился противоречить ему.
Вернувшись в свою штаб-квартиру в Герольштейне,
Люттвиц собрал дивизионных командиров и офицеров-оперативников на специальное совещание.
Для наступления Люттвицу были подчинены 2-я танковая дивизия (под началом нового командира — генерал-майора Хеннинга Шенфельда),
а также 26-я фольксгренадерская дивизия (командир — генерал-майор Хайнц Кокотт) и учебная танковая дивизия (генерал-лейтенант Фриц Бейерлейн).
План предусматривал форсирование реки Ор по мостам,
наведенным саперами. К вечеру планировался прорыв к Уффализу. Кокотту предписывалось пересечь Ор слева,
а затем — Клерф; бронетанковой дивизии Бейерлейна следовало ворваться в образовавшуюся брешь и двигаться на Бастонь.
Шенфельд сомневался в способности дивизионных саперов осуществить свою первоначальную цель и попросил,
чтобы для поддержки его атаки из резерва фюрера сняли бригаду. Люттвиц заявил,
что сам проверит состояние своей старой дивизии и вернется к Шенфельду. Фактически Люттвиц прибыл на места сосредоточения войск до возвращения Шенфельда и обнаружил,
что его бывшие подчиненные не согласны с оценкой Шенфельдом возможностей дивизии. Затем он отправился в штаб-квартиру Мантойфеля и попросил разрешения освободить Шенфельда от его поста. Мантойфель согласился и посоветовал заменить его одним из собственных бывших подчиненных в танковой дивизии [250] "Великая Германия" — 44-летним оберстом Мейнрадом фон Лаухертом,
обладателем Рыцарского креста с дубовыми листьями.
Последний уже находился в ставке Мантойфеля,
поэтому церемония знакомства,
в результате которой остались довольны обе стороны,
прошла очень быстро.
15 декабря в 9 утра Люттвиц сместил Шенфельда и заменил его Лаухертом,
который немедленно приступил к инспекции вверенных ему подразделений. Он заверил командира,
что дивизия в состоянии выполнить возложенную на нее миссию. Знаменитые последние слова! Лаухерт еще не был командиром дивизии за два дня до того,
как утром 16 декабря началось последнее главное наступление,
предпринятое Гитлером. Корпус Люттвица нанес удар вдоль по единственному американскому пехотному полку. Оберсту фон Лаухерту удалось перебросить 2-ю танковую дивизию через Урте и в течение 24 часов проделать большую часть пути до Клерво.
Гренадерам Кокотта повезло меньше,
и,
таким образом,
задержались войска Бейерлейна,
которые,
как предполагалось,
должны были следом за ними переправиться через реку. Только к концу дня 17 декабря танки Бейерлейна,
наконец,
направились к городу Бастонь,
который Люттвиц считал самой важной целью своего корпуса. Но Гитлер приказал,
что,
если не удастся быстро и без особых потерь взять Бастонь,
ее следует обойти и оставить идущей следом пехоте. До ночи с 18 на 19 декабря Люттвиц все еще добивался разрешения окружить Бастонь и атаковать силами своего корпуса. Мантойфель отклонил его просьбу (у него не было выбора,
поскольку имелись ясные приказы Гитлера),
но предоставил Люттвицу право произвести ограниченную атаку{50}. [251]
В пяти милях севернее от Бастони 2-я танковая дивизия (которая повернула на север,
вместо того чтобы атаковать сильно укрепленную деревушку Лонгвиль) наткнулась на сильный оборонительный узел в Новиле. Поскольку защитники Новиля блокировали путь на запад,
Лаухерту пришлось ожидать подхода своего растянувшегося войска. Прибывший к нему генерал танковых войск Люттвиц считал,
что позиции Новиля удерживались не так уж серьезно,
и сразу приказал начать атаку,
руководить которой решил сам.
На этот раз командир корпуса ошибся. Новиль обороняли храбрые и решительно настроенные американские солдаты,
которые сдерживали 2-ю танковую дивизию ровно двое суток,
вследствие чего части Лаухерта понесли непропорционально большие потери.
Только вечером в среду 20 декабря молодой оберст и фон Люттвиц встретились на разрушенной улице Новиля. "Предлагаю двигаться на юг с целью преследования противника и захвата Бастони",
— сказал оберст Лаухерт. Но мы знаем,
что командир XLVII танкового корпуса имел приказ. "Забудьте о Бастони и отправляйтесь на Мез",
— прервал его Люттвиц{51}.
К этому времени он выбился из графика на целых три дня. Ни одна из его дивизий не сделала того,
что ей следовало бы сделать,
а "наверху" Мантойфель и Модель (командир группы армий "Б") становились все более раздраженными. Не улучшилось и положение,
в котором находились две другие дивизии.
Привязанность Люттвица к своему старому войску вынуждала его обычно путешествовать вместе со 2-й танковой дивизией. Предоставленный самому себе Фриц Бейерлейн из учебной танковой дивизии пришел к собственным выводам относительно того,
как следует [252] продолжать наступление,
и Кокотт,
будучи младшим по званию,
неохотно последовал его примеру. Переправившись через реку Клерф в ночь с 17 на 18 декабря,
Бейерлейн разделил свои войска и двинулся на Бастонь с двух направлений. Он послал половину войск на Лонгвильи и направился на объездную дорогу через Нидервампах на Магере вместе с остальной частью войск (включая большую часть танков) и около двух часов утра 19 декабря занял Магер,
захватив при этом американский госпиталь.
Плохо информированный о мощи американцев Бейерлейн потерял почти четыре часа,
очевидно,
пытаясь соблазнить американскую медсестру. Наконец,
около 5.30 утра он направился в сторону Неффа и задержался на этот раз почти на целый день{52}.
Медленно продвигавшаяся пехота ввязалась в двухдневные бои с американцами в Лонгвильи,
похоронив надежду на быстрый захват Бастони,
сильно укрепившейся за время этих задержек.
Хотя генерал-лейтенант Трой Мидлтон,
командующий американскими войсками на этом участке,
не имел приказа оборонять Бастонь,
он был убежден,
что город необходимо защищать,
даже если его защитникам пришлось бы оказаться во временном окружении. Семь дорог,
лучами расходившихся в разные стороны от маленького городка с населением в 3500 жителей,
сделали его центром дорожной сети Южных Арденн,
и Мидлтон твердо верил в то,
что союзники не могут позволить себе сдать его немцам.
19 декабря он разместил основную массу своего резерва — 18 тысяч человек,
а также десятки танков,
орудий и элитную 101-ю воздушно-десантную дивизию. К наступлению ночи 20-го декабря,
когда Люттвиц,
[253] наконец,
уделил внимание двум другим дивизиям,
он обнаружил,
что американцы,
сосредоточившиеся вокруг города — важного железнодорожного узла,
отчаянно сопротивляются,
и,
похоже,
ни Бейерлейн,
ни Кокотт не достигли особых успехов. Он читал их рапорты с большим раздражением,
особенно ту часть,
которая касалась учебной танковой дивизии,
привычной к почти непроходимым проселочным дорогам. "Если Бейерлейн не умеет читать карту,
— зарычал он на оберста Альбрехта Клейншмульта,
своего начальника штаба,
— пусть он тогда попросит одного из своих штабных офицеров сделать это!"{53}.
Хотя в его распоряжении находилось 45 тысяч человек,
располагавшихся в окрестностях Бастони,
Люттвиц приказал 2-й танковой дивизии обойти город с севера. Часть учебной танковой дивизии обошла его с юга. 26-я фольксгренадерская дивизия Кокотта,
усиленная полком учебной танковой дивизии,
занялась окруженным американским гарнизоном
В течение следующих нескольких дней Бастонь была блокирована фольксгренадерами и сопровождавшей их пехотой. Дорога на Нефшато,
последняя нить снабжения города,
была перерезана спустя несколько минут после того,
как бригадный генерал Энтони С. Мак-Олифф (исполняющий обязанности командира 101-й воздушно-десантной дивизии) вернулся с совещания 1в штаб-квартире VIII корпуса (под командованием генерала Мидлтона) в Нефшато.
21 и 22 декабря немцы беспрерывно атаковали,
и барон Мантойфель,
посетивший 22 декабря штаб-квартиру Люттвица,
остался довольным.
Немногим раньше генерал фон Люттвиц предпринял маневр,
которому было суждено вызвать раздражение у его коллег-командиров,
позабавить врагов и завоевать ему сомнительную репутацию в истории второй мировой войны.
После отхода 2-й танковой дивизии и части учебной танковой захват Бастони обошелся бы дорогой ценой. Люттвиц сомневался,
удастся ли вообще сделать это имеющимися в его распоряжении средствами. Он решил сблефовать и хитростью достичь того,
что ему не удалось бы сделать силой. Выбрав из числа штабных офицеров лейтенанта и майора,
Люттвиц отправил их с ультиматумом к командиру американцев в Бастони.
В 11.30 ультиматум был вручен американскому капитану для передачи в штаб-квартиру генерала Мак-Олиффа. Записка Люттвица информировала Мак-Олиффа,
что он окружен танками,
а на подходе еще и артиллерия,
и шесть тяжелых зенитных батарей. Во избежание ненужных людских потерь,
Люттвиц предложил Мак-Олиффу почетную капитуляцию. Ответ Мак-Олиффа был классически краток: "Великолепно!"
Мгновение спустя ответ обрел письменную форму: "Немецкому командиру: "Великолепно!" — от американского командира". Когда Хассо фон Мантойфеля поставили в известность об этом ультиматуме,
он просто взбесился. Как явствует из послевоенных интервью,
это была почти единодушная реакция всех немецких командующих,
когда те услышали об этом случае. Офицеры вернулись с кратким,
но решительным отказом. Блеф Люттвица не удался. Фактически XLVII танковый корпус не мог переправить свою артиллерию через замерзшие дороги в Бастонь.
Мантойфель известил штаб-квартиру группы армий "Б" об обстановке в Бастони и просил предоставить максимальное количество артиллерии. Не получив требуемого,
он попросил помощи у Люфтваффе. [255]
Авиации удалось нанести серию малоэффективных ударов по городу,
но это было далеко до того ошеломляющего наказания,
которым так неразумно пригрозил Люттвиц.
Неудачливому командиру корпуса постоянно напоминали о его опрометчивом поступке. Утративший к нему доверие Мантойфель,
когда ему пришлось возвращаться в штаб-квартиру 5-й танковой армии,
делегировал генерал-майора Густава Вегенера,
своего начальника штаба,
надзирать за действиями обесчещенного подчиненного. Трудно объяснить,
почему Мантойфель вообще оставил Люттвица на командном посту,
скорее всего потому,
что считал старшего дивизионного командира,
генерал-лейтенанта Фрица Бейерлейна,
еще менее достойным доверия.
Несмотря на необходимость быстрого наступления на Мез (как оговаривалось в первоначальном плане Гитлера) окруженный гарнизон Бастони занимал слишком преувеличенное значение в умах командиров группы армий "Б".
Хотя дивизия фон Лаухерта продвигалась вперед в верном направлении,
Мантойфель приказал ей отвести один из ее двух гренадерских полков и при поддержке артиллерии заняться разблокированием котла.
Накануне Рождества бригада сопровождения фюрера — 2 полка героев,
специально отобранных за их храбрость охранять Гитлера — была брошена в атаку,
следуя за 9-й танковой дивизией и частью 116-й танковой дивизии,
а также за 15-й панцергренадерской дивизией.
Все их попытки не возымели никакого действия. Генералу Паттону не только удалось 26 декабря прорвать осаду и возобновить снабжение мужественных защитников,
но и остановить неподалеку от Селля,
[256] примерно в 4 милях от Меца,
продвижение 2-й танковой дивизии на запад. Затем,
25 и 26 декабря,
дивизия стала жертвой стремительно развившегося контрнаступления союзников возглавляемых войскьной и относительно свежей 2-й бронетанковой дивизией американцев. Теперь,
когда небо прояснилось,
самолеты союзников опять сновали повсюду,
не давая немцам поднять головы,
прокладывая путь атакам сухопутных войск и уничтожая любое движущееся транспортное средство противника.
В кровавой бойне были полностью уничтожены 304-й панцергренадерский полк,
2-й батальон 3-го танкового полка и две трети 273-го танкового батальона Пвоенного округа. Примерно 2500 немецких солдат были убиты или ранены,
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
