Едва я управилась с ликвидацией последствий подготовки к ритуалу, как стул неведомой силой оттащило от двери, и на пороге появился Лион. Его заметно штормило, взор рассеянно блуждал по комнате, и вообще, выглядел мастер ничуть не краше упыря.
Ланка нервно икнула, шагнула назад, споткнулась и с размаху приземлилась на свою кровать; я оказалась более закаленной и осталась стоять, прикрывая своей не шибко широкой грудью импровизированный коврик.
— Виорика, — взгляд некроманта с трудом сфокусировался на мне, — что тут происходит?
— А разве тут что-то происходит? — с невинным видом удивилась я.
— Я же чувствую... — Лион обвел затуманенным взором комнату, но ничего предосудительного, понятное дело, не заметил, а потому рассеянно потер виски и беспомощно уставился на меня.
— Вам бы отдохнуть, мастер, — с искренним сочувствием посоветовала я, стараясь не смотреть на вздувшуюся на лбу Ривенса внушительную лиловую шишку. Босые ступни, стоящие — для надежности — на краю коврикошарфа, начинало болезненно жечь — не иначе проделки вступившего в сговор с совестью подсознания. Лион задумчиво кивнул, и, потеряв от столь немудреного действия равновесие, оперся о косяк.
— И желательно, не здесь, — тонко намекнула благовоспитанная Ланка, которая, хоть и не била мастера ножкой от стула, но тоже чувствовала угрызения совести. Наверное, на случай, если их не испытываю я...
Лион тяжело вздохнул и снова кивнул, явно признавая нашу правоту. А у меня аж дух захватило — неужто удалось его провести?! Наверное, компенсация за все неудачи этого дня!
Но обрадовалась я рано — не успел мастер Ривенс сделать и пары шагов, как ноги словно пронзило огненной спицей. Взвыв дурным голосом, я шарахнулась в сторону, запнулась о вязаный кошмар и полетела на пол, успев коротко выругаться.
Вспыхнули золотом контуры гексаграммы, хлопнула, закрываясь, открытая Лионом дверь, одарив не вовремя повернувшегося на шум мастера увесистым подзатыльником, и я поняла, что с ругательствами надо быть осторожнее, ибо помянутый всуе упырь не преминул явиться на зов.
— Ага! — радостно воскликнул вмиг оживившийся Лион, позабыв о свежей шишке на затылке и общей помятости организма в целом.
Упырь прорычал что-то нечленораздельное и без проблем перешагнул защитный круг. Ой, кажется, это я его разомкнула, когда хотела стереть свои художества!..
— Неувязочка вышла, — пробормотала я, даже не пытаясь подняться.
К сожалению или к счастью, мне так и не довелось проверить, годятся ли отломанные от стульев ножки для убиения упырей, зато я узнала, что выдранный дверные ручки блестяще справляются с этой задачей...
— Завтра починят, — смущенно пожал плечами Лион, проследив за нашими с Ланкой ошалелыми взглядами. Хмыкнул, небрежно поворошил ногой оставшуюся от упыря горстку праха, поскреб ногтями линии гексаграммы... — А это, — выразительно глянул на меня, — ты сотрешь немедленно, так, чтобы ни следа не осталось! Только сначала отдай книгу.
Строить из себя дурочку я поостереглась, а потому послушно протянула мастеру требуемое. Он пролистал страницы, резко выдохнул и уставился на меня тяжелым взглядом.
— В Хранилище взяла, случайно, — еле слышно пискнула я, отчаянно завидуя упырю.
— У вас все всегда происходит совершенно случайно, — усмехнулся Лион, прижимая к себе книгу так, словно опасался за ее сохранность. — Ладно, потом разберемся. Сотрите это непотребство и ложитесь спать.
— Мастер! — очнулась я, когда Лион уже почти вышел в коридор.
— Да? — застыл тот на пороге, с подозрением глядя на меня.
— А... что теперь мне за это будет? — выпалила я, сжав кулаки. За что именно, не уточнила, ибо надеялась, что ему известны не все — и не самые страшные! — мои грехи.
— Даже не знаю, Виорика, — задумчиво протянул Ривенс, потирая шишку на лбу. — Пока что я колеблюсь между двумя вариантами — назначить наказание построже или же поставить тебе зачет по основам взывания...
— Я бы предпочла второе, — обмирая от собственной наглости, прошептала я.
— Я подумаю над этим, — серьезно пообещал Лион, закрывая за собой дверь.
— Ну ничего себе, — выдохнула я, без сил опускаясь на пол. — Кажется, мне и в самом деле повезло!
— В отличие от меня! — горестно застонала Лантэлия, изучая то, что осталось от шарфа-коврика. — У меня больше сил не хватит вязать все заново!..
— Купи ему готовый, — от души посоветовала я, подумав, что сегодня крупно повезло не только мне, но и ни о чем не подозревающему Лису.
Глава 18. Родительский день и прочие неприятности
Сила родственных чувств зачастую прямо пропорциональна
количеству верст, пролегших между родственниками.
Закон жизни
Я отчаянно скучала. За окном накрапывал дождик, навевая скуку и сон, в аудитории было весьма прохладно, а вдохновенно вещавший о быте и нравах южных королевств Ипполит никак не мог разбудить в ученических душах ответного воодушевления. Рядом тоскливо вздыхала Тэка, расчерчивая страницы конспекта затейливыми завитушками. Несгибаемая Ланка усердно записывала лекцию, не отвлекаясь на посторонние занятия, мысли и чувства. Сидящий с ней Вайшен ни в чем не уступал своей соседке. Немного им позавидовав, я скосила глаза вправо, на третий ряд. Там обособленно устроились ребята из второй группы. Совмещенные занятия редкостью не являлись, ибо нас было немного, а дважды повторять одно и то же преподаватели, понятное дело, желанием не горели, но вот дружбы или хотя бы приятельства между нашими группами не получилось. Да и в их компании, насколько было известно, особой теплоты во взаимоотношениях не наблюдалось. За первым столом, демонстративно сложив руки на груди, сидела высоченная темноволосая девица, за ней расположились двое похожих, словно братья, мальчишек, ненамного старше меня. За самым последним столом, откинувшись на стену и вытянув ноги, вольготно развалился парень с длинными темно-русыми волосами, резко подчеркивающими болезненную бледность лица и прозрачную синеву обрамленных смоляными ресницами глаз. Он мог бы составить достойную конкуренцию Рэму в борьбе за девчоночье внимание, однако холодность, жесткие насмешки и молчаливость, в большинстве случаев — презрительная, быстро остужали интерес студенток и возвращали их в число поклонниц пусть и ветреного, зато живого, веселого и добродушного Рэмиона. Почувствовав мой взгляд, это замороженное совершенство распахнуло огромные глазищи и в упор уставилось на меня. Темная бровь удивленно изогнулась, а от ответного взгляда я едва не покрылась инеем. Поборов искушение показать язык, я равнодушно пожала плечами и отвернулась, прошипев сквозь зубы:
— Чтоб тебя приворотным зельем напоили!..
Мгновенно оживившаяся Тэка фыркнула и торопливо прикрыла ладошкой неуместную на страноведении улыбку.
Ипполит продолжал заливаться соловьем, расписывая прелести южных обычаев, и с особым смаком — то, как там не любят чародеев. В основном, за полное неверие в божественные силы. Я тихонько хмыкнула, уткнувшись в почти чистый конспект. Наверное, мы были совсем еще зелеными чародеями, а может, нас и назвать так пока нельзя, но большинство верили в то, во что привыкли верить с младенчества. Вполне вероятно, через несколько лет, подчинив магию и испытав собственные силы, мы перестанем полагаться на силы небесные, но здесь и сейчас в это верилось с трудом. Я, например, была уверена, что никакое могущество не заставит меня отречься от своих убеждений. Судя по помрачневшим мордашкам сокурсников, их посетили те же мысли, хотя обычно наши взгляды на одни и те же вещи не совпадали.
Они молились суровым богам, преклоняли колени в душных, пропахших тяжелыми благовониями храмах, отдавали кровно заработанные деньги жрецам. Мой же бог был другим. Он ласково улыбался с небес, нежно трепал волосы, внимательно слушал и успокаивал, не требовал жертв и поклонений... Его крылья обнимали мир, его душа жила в каждом, а его сердце билось ровно и сильно — далеко на севере, среди вечных, сияющих снегов.
Эта легенда была единственным — помимо, конечно, внешности, — что осталось мне от матери. Я помнила каждое слово, услышанное в раннем детстве, — и постепенно всей душой поверила в эту сказку, ставшую еще одним камнем преткновения между мной и отцом, которого выводило из себя мое нежелание ходить в храм, читать положенные молитвы и верить лишь в положенных богов. И в этом, как и во многом другом, он не смог меня сломать. Наверное, к несчастью. Будь я менее упряма, наши отношения могли бы быть иными, но... Мне всегда казалось, что, предав своего бога, я предам себя и никогда не смогу смотреть на мир так же ясно, как и прежде.
Наконец прозвучала жизнеутверждающая трель звонка, и студенты с единым вздохом облегчения покинули аудиторию, едва не затоптав замешкавшегося в дверях Ипполита. Я благоразумно задержалась, неторопливо убирая в сумку учебник и тетрадь.
— Бесполезно, — неожиданно раздалось над моим ухом. Я вздрогнула и вскочила на ноги, едва не приложив макушкой вовремя отшатнувшегося парня. А, совершенная ледышка из параллельной... Как там его? Тирх, вроде бы?
— Что — бесполезно? — осторожно уточнила я, прижимая к себе сумку, словно щит. До этого момента я ни с кем из их группы не общалась, да они меня и не замечали особо, а потому такое внезапное внимание насторожило.
— Строить мне глазки, — выдал Тирх, скривив губы в подобии усмешки, и я едва не выронила сумку.
— А? — только и смогла выдохнуть, изумленно смотря на парня, которого сегодня явно кто-то покусал.
— Ты не в моем вкусе. Прямо скажем, не красотка, — веско добавил он и, окинув меня недовольным взглядом, вышел вон.
Я как стояла, так и села, хорошо еще от стула далеко не отошла. И что это сейчас было?! Кто-то из нас явно не в себе! Я поспешно подорвалась с места и выбежала из аудитории, пока еще кому-нибудь не вздумалось предъявить странные претензии. Но прежде чем нырнуть в переход, я заглянула в висящее в просторном коридоре зеркало. Увиденное не порадовало, но чего еще можно ожидать после бессонной ночи, полной не самых приятных переживаний? Закусив губу, я кончиками пальцев задумчиво очертила контуры теней, залегших под глазами, полюбовалась на сероватый оттенок кожи и выбившиеся из косы пряди. Да и худоба особой прелести не придает... Горько вздохнув, я еще несколько секунд гипнотизировала собственное отражение, а потом, решительно сжав губы, побежала в жилой корпус.
Студенты шарахались от меня, как бесы от благословения, но я не обращала на их неудовольствие ни малейшего внимания. Едва не сметя с пути вышедшего из комнаты Лиса, я распахнула только что прикрытую им дверь и с силой ее захлопнула. Сидящий прямо на полу над толстенным фолиантом Рэмион недоуменно воззрился на меня, но от вопросов воздержался, давая возможность высказаться. Но я неожиданно поняла, что не знаю, как именно начать беседу, а потому застыла на пороге, открывая и закрывая рот, словно вытащенная на берег рыба. Некромант окинул меня цепким взглядом, явно оценивая на предмет повреждений, пришел к выводу, что, ежели оные и имеются, то только психические, причем врожденные, и вернулся к прерванному занятию.
— Рэм! — не стерпела столь наглого пренебрежения дружескими обязанностями я.
— А? — вяло откликнулся парень, сосредоточенно водя указательным пальцем по строчкам.
— Может, все-таки выслушаешь меня?!
— Если ты соизволишь что-то сказать, то да, — рассеянно кивнул он.
— Изволю! — Я бросила сумку на пол и скрестила руки на груди. — Еще как изволю!
— Ну изволь, — пробормотал Рэм, что-то отмечая прямо на полях книги. Звиныч его удавит. Если я не успею первой. Так, главное — спокойствие! Вдох, выдох, вдох...
— Рэ-э-эм, а я красивая? — "соизволила" я, набравшись-таки смелости.
— А как ты думаешь, попытался бы я поцеловать некрасивую? — ворчливо отозвался он, не отрываясь от книги.
— А кто тебя знает, может, на экзотику потянуло? — с сомнением произнесла я.
— Меня сейчас на убийство потянет, — сквозь зубы проговорил Рэмион, не поднимая глаз от текста. — Если ты от меня не отвяжешься! Эй... эй, Вик, ты что?!
...Когда я наконец-то выговорилась и успокоилась, за окном окончательно стемнело, а рубашка Рэма почти насквозь промокла.
— Извини, — шмыгнула носом я, виновато смотря на несчастного некроманта, — больше не буду.
— Будешь, — вздохнул он, поднимаясь с пола и помогая подняться мне. — Знаю я вас, девчонок...
— Ничего ты не знаешь, — сердито буркнула я, вытирая глаза протянутым Рэмом платком.
— Ну конечно, — кивнул он, — куда уж мне, недалекому.
— Не передергивай! — возмутилась я.
— Так-то лучше, — улыбнулся Рэмион. — Идем-ка, я тебя провожу, к нам Лион собирался зайти...
— Предупреждать надо! — всполошилась я, подбирая сумку, и метнулась к порогу. — Не провожай, сама дорогу знаю! И, Рэм...
— Да?
— Не трогай ты этого... самоуверенного осла, ладно?
— Даже не собирался, — с предельно честным выражением лица сказал он.
— Так я и поверила, — с подозрением протянула я.
— И все же выбора у тебя нет, не так ли?
Мне показалось, или в его голосе действительно послышалось предвкушение? На мгновение я пожалела, что пришла сюда, но лишь на мгновение — еще свежи были воспоминания о неприятной сцене.
— Хочешь завтра с нами на практикум? — предложил Рэм. Я от удивления даже о своих переживаниях забыла!
— С чего бы? — недоверчиво выдохнула я. — Ты же говорил, что малявкам там не место, да и Лион...
— Лион согласится, — уверенно кивнул друг, — лишь бы ты не была против...
— Я не против, очень даже не против! — торопливо проговорила я и, пока Рэм не передумал, махнула ему рукой и буквально вылетела за дверь.
И лишь "долетев" до женского крыла, вспомнила, какой завтра день. Теперь понятно, почему меня берут на этот практикум. Интересно, Рэм сам додумался или Ланка идею подбросила? Как бы то ни было, но рыдать в родительский день я не буду... Да здравствуют дружба и друзья, всегда приходящие на помощь в трудный момент!
Этот день начался рано. Очень рано. Занятия отменили, но ученики, стосковавшиеся по родне, вскочили ни свет ни заря, и теперь Школа гудела, словно растревоженный улей, сияла всеми окошками в серых рассветных сумерках и вообще выглядела довольно-таки зловеще. Ланка, уснувшая далеко за полночь, была бледна, серьезна и время от времени клацала зубами — сегодня ей предстояло знакомить Лиса с маменькой, и затея эта, еще пару дней назад казавшаяся привлекательной, с каждой секундой нравилась ей все меньше и меньше. Сам эльф, по причине крайней отдаленности родного дома не ждавший гостей, морально готовился к предстоящему испытанию. Его даже от практикума освободили, и, судя по всему, он этому отнюдь не радовался и завидовал мне, которая должна была занять его место. За сборами и штудированием учебников я не нашла времени для ненужных переживаний, а потому вся суета и важность родительского дня ничуть меня не коснулись. Были другие проблемы — вчера Лион кратко, четко и ясно изложил, что со мной будет, ежели я сунусь куда-либо без его высочайшего дозволения. Я прониклась. Настолько, что уже начала сомневаться — а так ли нужен мне этот практикум? Но любопытство пересилило опасения. Когда еще выпадет шанс отправиться ночью на поиски нежити?! Это ж настоящее приключение! И проверка полученных знаний... Так, а вот об этом лучше не думать, лишние волнения ни к чему. На месте разберусь. Или не разберусь. Ой!
