Путешественница во времени

Я задумчиво кивнула. Поймав взгляд баронета, я заверила его, что не собираюсь ничего предпринимать. Больше вопросов у меня пока не было, и вскоре я откланялась.

* * *

Дома Анабелл напомнила мне о побеге со свадьбы, но составлять и продумывать план побега я предоставила Путешественникам, а сама вернулась к репетициям и выступлениям. "Знак равных" был надежно спрятан в моей комнате. Конечно, мне было интересно узнать, правду ли сказал мне сэр Уинслоу, однако нечего было и думать, чтобы активировать артефакт дома. Анабелл немедленно почувствует исчезновение магии, и отвертеться от ответа мне будет очень нелегко. В целом же, слова Искателя показались мне вполне убедительными. Оставалось только выяснить, этот ли артефакт в действительности ищут маги...

С приема у Саммерсонов я пела на сцене еще дважды. Количество поклонников, как и приглашений познакомиться поближе, росло, и я уже получила несколько предложений от каких-то титулованных аристократов стать любовницей. Прочие актрисы поначалу удивлялись, почему я не спешу обзавестись богатым покровителем, а потом с нескрываемой завистью пришли к выводу, что при таком количестве вариантов я просто выбираю не спеша, вдумчиво. Я не стала ни в чем их разубеждать, потому что в этом не было никакого смысла.

Репетицию я была вынуждена пропустить всего один раз. В этот день сэр Перси остался дома, и у меня не нашлось ни единого предлога, который объяснил бы мое столь долгое отсутствие. Скрипнув зубами, я была вынуждена остаться в своей комнате. Конечно, Анабелл немедленно нашла мне занятие, но я всё равно злилась и весь день мечтала, чтобы кузен провалился куда-нибудь в преисподнюю.

На следующий день мое желание исполнилось, и сэр Перси уехал на очередные посиделки с друзьями в мужской клуб, а я отправилась в театр. С тех пор, как у меня появилась собственная гримерная, меня устраивало в моей новой "работе" абсолютно всё. Мое пусть и небольшое, но всё же личное пространство сейчас больше напоминало цветочный магазин и с порога оглушало ароматом самых разных цветов. На столе стоял свежий букет, которого не было раньше — темно-красные розы перенеслись сюда словно из какого-то фильма, и я рассеянно потрогала бархатистые лепестки, а затем мое внимание привлек какой-то предмет. В букете был спрятан небольшой мешочек, который среди темно-зеленых стеблей можно было не заметить. Ничего не понимая, я развязала его и во все глаза вытаращилась на бриллиантовые браслет и кольцо, которые выпали оттуда на подставленную ладонь. Мама дорогая... Таких подарков мне еще не делали. И, пожалуй, я точно знала, от кого он был.

Изучив со всех сторон букет, я в конце концов догадалась проверить мешочек и нашла в нем записку. И точно — украшения были от Артура Рассела, самого преданного из моих поклонников. С той нашей встречи после первого выступления я всячески старалась уклоняться от новых столкновений, поскольку пыл молодого человека меня тогда удивил и отчасти напугал, и я слабо представляла, как надо себя вести, чтобы он успокоился и перестал видеть во мне свой идеал. Но цветы он продолжал присылать после каждого выступления. А теперь это...

В пламени свечей бриллианты вспыхивали и переливались, и я залюбовалась блеском камней. В углу комнаты, тонувшем во мраке, раздался противный шорох, сменившийся тихим попискиванием, и я поморщилась. В театре мне нравилось почти все, но был существенный недостаток — крысы. Я не боялась их, но каждый раз, когда замечала краем глаза копошение в темных углах или слышала тихий-тихий топоток лапок по дощатому полу, меня передергивало от омерзения. Какая гадость...

Но сейчас это помогло мне взять себя в руки и встряхнуться. Подарок, конечно, очень красивый... Но оставить его себе было совершенно невозможно. Подобное обожание было мне лестно, но во всем надо знать меру. Мне даже представить страшно, сколько эти драгоценности могут стоить, хотя бы примерно...

Бросив последний взгляд на сверкающие грани, я убрала браслет и кольцо обратно. Хочешь не хочешь, а встретиться с Артуром теперь придется. Не почтой же отправлять вещи, которые стоят небольшое состояние...

Приняв это решение, я поправила парик, вуаль и спустилась вниз на репетицию.

Но вернуть драгоценности владельцу мне так и не удалось.

Через два дня в Национальной Портретной Галерее, располагавшейся в этом времени на Эксибишн-Роуд, произошел сильный пожар. Погибло много людей, причем из разных слоев общества. Огонь уничтожил и ценные картины, но в свете гибели людей эта потеря казалась гораздо менее существенной.

Артур Рассел погиб вместе с еще несколькими людьми, которых я встречала во время своих выездов в свет.

Высший свет Лондона погрузился в траур. Отменили все приемы, музыкальные вечера и даже один бал. Аристократы были вынуждены довольствоваться утренними визитами, которые теперь проходили в строгой, торжественно-печальной атмосфере.

В случившееся мне верилось с трудом. О трагедии рассказала Анабелл, и, сидя в своей комнате, я вертела в руках бриллиантовые браслет и кольцо, с которыми совершенно не представляла, что теперь делать. Как этот юноша мог погибнуть? Еще неделю назад он клялся мне в вечной преданности и смотрел с таким обожанием, словно я была прекрасной принцессой, сошедшей со страниц книги... Как он теперь может быть мертв? Что это за странный пожар в картинной галерее, который вспыхнул средь бела дня? Как эту спокойную, размеренную викторианскую жизнь вообще может потрясти подобное событие?

На следующий день после трагедии я отправилась в театр. Словно в довершение мрачной картины, над Лондоном разразилась небывалой силы гроза. Дождь падал на город отвесной стеной, и несмотря на то, что я ехала в экипаже, порог театра я пересекла в мокром платье с заляпанным грязью подолом и промокших ботинках. Одежда весила теперь килограммов пятьдесят, и больше всего мне хотелось рухнуть куда-нибудь и не вставать больше никогда. Желательно, чтобы в этом месте еще был зажженный камин. Вуаль на шляпе висела бесформенной тряпкой, оттягивая поля вниз, и я поборола искушение снять ее. Хотя, конечно, вряд ли Майкл приедет в такую погоду навестить свою любовницу...

Из-за пожара сегодняшний спектакль отменили, но репетиция на сцене шла полным ходом. После нескольких триумфальных спектаклей Хогарт объявил, что труппе пора переходить к следующему произведению. После серьезной по настрою "Федры" должно было пойти что-то более веселое и жизнерадостное, и теперь актеры разучивали шекспировскую "Двенадцатую ночь". Поздоровавшись со всеми присутствующими, я поднялась к себе. В зеркале туалетного столика отразилось нечто готичное — промокшая ткань платья казалась совсем черной, лицо скрыто потемневшей от воды вуалью. Самой себе я сейчас напоминала кладбищенскую ворону, на которую вылили ведро воды.

Дверь без стука распахнулась и ударилась об стену, словно ее пнули ногой. Я резко повернулась, выронив сумочку, и с изумлением опознала в госте Джеймса, который застыл напротив меня с таким выражением лица, будто я только что на его глазах утопила новорожденных котят.

— Кто вы такая? — резко спросил он и предупреждающе вскинул вверх правую руку, намереваясь швырнуть в меня какое-нибудь заклинание. В этот момент он очень сильно напомнил мне Анабелл, и я невольно шарахнулась назад. Ничего не понимая, я даже огляделась по сторонам, словно желая проверить, точно ли он обращается именно ко мне. Никого другого поблизости не оказалось, и я посмотрела на мага, расширив глаза. Он узнал меня?.. Но как?!

— О чем вы, лорд Блэквуд?.. — пролепетала я, решив играть дурочку до последнего. Однако, к моему удивлению, следующий вопрос оказался совсем не тем, чего я ожидала:

— Что вам известно о смерти Артура Рассела? Отвечайте!

Ну хоть заклинаниями, в отличие от той же Путешественницы, он бросаться сразу не стал, отстраненно подумала я и только в этот момент до меня дошел смысл его слов. На этот раз растерянность, которую я испытывала, была самой настоящей.

— Вы о чем? При чем здесь мистер Рассел?

Левой рукой он достал из кармана сюртука какой-то листок и протянул его мне. Бумага была влажной — присмотревшись, я поняла, что и сам Джеймс вымок под дождем примерно так же сильно, как и я — и чернила на ней расплылись, но в них всё равно еще можно было опознать те самые руны. Но это был не тот листок, который я обнаружила в гримерной Маргарет...

— Вам известно, что это, — холодно сказал Джеймс, когда я перевела вопросительный взгляд на него, по-прежнему не понимая. По бледному лицу мага стекали капельки воды, мокрые спутанные волосы казались совсем темными. И я, наверное, не смогла бы отвести от него взгляд, если бы не жесткий блеск в глазах. Маг неожиданно начал меня пугать, и сейчас он был похож на того себя, с которым я познакомилась в своем времени. — Ваша реакция, когда вы увидели руны полторы недели назад, была вполне красноречивой. Сегодня ночью в юго-восточном направлении от Лондона провели магический ритуал, в котором были задействованы эти руны. Это произошло сразу после смерти Артура. Надеюсь, вы не собираетесь делать вид, будто слово "магия" для вас — пустой звук?

В последних словах отчетливо звучала насмешка, но я только махнула рукой. Догадка обрушилась на меня внезапно, оглушила меня, и в этот момент я наконец-то начала понимать, что произошло. Поняла, почему имя Артура казалось мне смутно знакомым. Затем перевела взгляд на окно — на улице продолжала бушевать непогода. Такая же аномальная, как и в Лондоне 21-го века.

"Прошлый Хранитель, Эдвард, умер сам, от старости, но незадолго до смерти огласил имя преемника, — словно наяву, в голове зазвучал голос Розмари. — Им стал маг Артур Рассел. Очень одаренный, но слишком молодой и неопытный. В Совете многие были недовольны. А спустя какой-то месяц после того, как он стал Хранителем, он погиб".

— Твою мать... — вслух произнесла я, растерянно качая головой и всё еще не веря. — Твою мать...

Всё как в моем времени. Хранитель умирает — и на следующий же день проходит ритуал по смещению магического равновесия. Теперь я отчетливо вижу, что это не совпадение. Но вот... Уильям Майклсон умер в своей постели от остановки сердца. Артур погиб в пожаре. Что это? Кто-то специально поджидал, когда Хранитель умрет? Или же... их смерти не случайны?..

Однако, подняв голову, я поняла, что высказывать свои догадки вслух пока не стоит. В глазах Джеймса настороженность смешалась с презрением, вся его фигура выражала напряжение и недоверие, и тут и дурак бы догадался, что он подозревает в случившемся меня. Мило. Впрочем, вывод вполне логичный — ведь мне действительно знакомы эти руны.

— Я не убивала вашего Хранителя, — наконец медленно произнесла я, стараясь говорить как можно убедительнее. — Я не причастна к проведению ритуала нарушения равновесия.

— Однако для рядовой актрисы вы неплохо осведомлены о магическом мире и о случившемся, — едко парировал он, и я прикусила язык. — Занятное совпадение, не так ли?

— Что вы намерены теперь делать?

Это был, конечно, самый главный вопрос. Кричать или пытаться удрать было бесполезно. Сейчас всё зависело от того, удастся ли мне убедить Джеймса, что я к происходящему не имею никакого — ну почти никакого — отношения.

Он опустил правую руку, но спокойнее мне от этого не стало. По лицу Блэквуда и ледяному прищуру глаз было понятно, что он атакует при малейшем неверном движении с моей стороны.

— Собирайтесь, — резко приказал он. — Вашу виновность или невиновность определят Совет и Рыцари.

Вот это попала!

Глава 14

Мы спустились из гримерной на первый этаж и направились к выходу. Мое желание или нежелание общаться с ковеном магов в данной ситуации никакого значения не имело, и мне не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Джеймс крепко держал меня за руку на случай, если я попытаюсь удрать, и быстро шагал вперед, так что я едва поспевала за ним. В вестибюле театра было холодно, и я вся покрылась мурашками, когда мокрая ткань одежды, казалось, вовсе заледенела. У самых дверей мы столкнулись с Маргарет и Гровером, с которыми я едва успела поздороваться, прежде чем Джеймс утянул меня на улицу, под дождь. Маргарет всё еще была в образе Виолы, а Гровер поправлял бутафорскую шпагу на поясе. Судя по одобрительно-заинтересованному взгляду ведущей актрисы театра, со стороны наша пара выглядела так, словно я наконец-то нашла себе богатого покровителя. Ну и ладно.

На улице продолжал поливать дождь. В театр Джеймс приехал в собственном экипаже, и в нем же мы отправились. Ехали в молчании, под шум колотящего о крышу кареты ливня. Я размышляла о том, что мне стоило бы каким-нибудь образом дать знать о происходящем Анабелл, но пока не видела подходящей возможности. Ведь если маги сейчас придут к выводу, что я всё-таки виновна, я даже не знаю, что могло бы меня спасти...

Это был уже второй раз, когда мы с Джеймсом ехали куда-то вместе, только, в отличие от прежней поездки, сейчас настроение здорово портила откровенно враждебная атмосфера. Время от времени я чувствовала на себя изучающие взгляды своего спутника, который пытался рассмотреть мое лицо под вуалью. Взгляды были откровенно недружелюбными, и я отвернулась, лишь бы не ловить их, и попыталась сосредоточиться. Значит, история начинает развиваться по тому же сценарию, что и в 2015-м году. Если первый ритуал прошел этой ночью, то до следующего — с одной жертвой — остается несколько дней. Еще через две недели — десять жертв. Впрочем, Майкл говорил, что в 19-м веке о ритуале с одним убийством им ничего не было известно. Как же мне теперь себя вести? Ведь, с одной стороны, надо приложить все усилия, чтобы маги узнали о происходящем и остановили колдуна. С другой — моя всесторонняя осведомленность точно не сыграет мне на пользу.

И Анабелл надо предупредить. Раз убийства все-таки начались, Путешественникам стоит знать, что в скором времени их начнут убивать.

Бедный Артур Рассел. Трудно поверить, что этого юноши больше нет. И еще тяжелее предполагать, что его могли убить с еще парой десятков человек — просто так, для отвода глаз...

Тем временем я заметила, что мы выехали из Лондона. Городские улицы сменились унылыми серыми полями, и я в первый миг встревожилась, но затем с запозданием догадалась, куда мы могли направляться — в Суррей. Помнится, в 21-м веке Розмари рассказывала, что тот особняк, больше напоминающий музей, столетиями являлся резиденцией Хранителей. И что, сейчас там собрался весь ковен, в одночасье оставшийся без своего лидера, и мне придется отвечать перед всеми магами сразу?

Так и оказалось, и более того — меня ждали. Особняк оказался тем же самым, только сейчас он выглядел совсем новым и, соответственно, частично утратил свою величественность. Подробно его рассмотреть мне не удалось — снаружи продолжался дождь, а внутри Джеймс сразу повел меня вглубь дома, не дав толком осмотреться и сравнить обстановку. В просторном помещении, куда мы пришли, почти отсутствовала мебель, и у меня вдруг возникла ассоциация с залом суда. У стены в два ряда стояли стулья и кресла, а напротив них, прямо в центре зала, сиротливо стоял один-единственный стул с очень прямой спинкой и куцыми деревянными подлокотниками. Так, кажется, именно он приготовлен для меня.