— Так вот как сшита твоя одежда!
— Ну-у, приблизительно где-то так. — Не стал я углубляться в технические дебри швейной машинки.
После этого Хатак, стребовав с меня ковырок, довольно неплохо, а что там сложного, сшил пару кожаных мешочков. Изучив результат и удовлетворённо покивав головой, он глубокомысленно произнёс.
— Нам потребуется много хороших жил.
— А есть где взять?
— А как-же! Неплохие жилы у оленя, у волка получше, но самые лучшие у Мохнатого Большезуба.
— Это у мамонта чтоль?
— А кто это мамонта?
— Мамонт — так зовут у нас огромного зверя, который ходит в степи и у которого изо рта торчит вот это — я постучал по бивню.
— А-а! Нет — это, Великий! Мохнатый Большезуб похож на него, но намного меньше. Он живёт в лесу и редко выходит в степь. А ещё его зуб меньше и пустой изнутри.
"Волосатый лесной слон? В эпоху мамонтов? Я что-то "прогулял" по зоологии? Очень интересно!"
— Вы охотитесь на таких Хатак?
— Бывает, но не часто. Очень тяжело и опасно.
— А на Великого?
Хатак посмотрел на меня весьма иронично
— И как ты себе это представляешь?
— Как же — я слегка растерялся. А древние рисунки, где первобытные охотники охотятся на мамонтов? А кости мамонтов в стойбищах? Или это всего лишь ритуальные рисунки, или это рисунки того же Мохнатого Большезуба?
— Иногда — не дождавшись от меня внятного продолжения — когда Великий становится слишком стар, и готов уйти в земли предков, он позволяет забрать охотникам своё могучее тело. А ещё бывает, что Великого могут сильно ранить и тогда, если повезёт, мы тоже можем забрать его тело. Но это совсем-совсем редко. Неужели в твоей земле кто-то специально охотится на Великого?
— Нет — честно соврал я — на мамонтов у нас точно не охотятся. А вот на Мохнатого я бы посмотрел, такие у нас точно не водятся.
— Обязательно посмотрим — закивал головой старик — а, может и не только посмотрим.
Вот такие интересные разговоры случаются у нас постоянно.
А ещё я сшил Лисёнку обувку. Два слоя толстой кожи, передник и задник отдельно, короткая шнуровка — вполне симпатичные мокасины, лёгкие и прочные. Короче подготовился.
Ранним утром, когда солнце только-только встало, я привел девочку на небольшую полянку возле меньшей речки, где жарко горел большой костёр. Ещё там находился совсем маленький шалаш, по деревянному каркасу толстый слой камыша, типа вигвама, на пару человек максимум, в котором стояло ведро полное раскаленных камней нагревавшее внутреннее пространство до вполне серьёзной температуры. Аналог "индейской бани".
— Молчи! Делай, что я тебе говорю, и ничего не бойся! — Сказал я Лисёнку. На что она кивнула с серьёзным и сосредоточенным видом.
Раздев и посадив её на пенёк я срезал её космы по плечи, ибо даже то, что осталось, расчесал с большим трудом. Потом вымыл голову горячей водой с простым мылом. Да-а уж, вот где грязь.
Засунув девочку в "баню" строго наказал.
— Сиди тут. Дыши носом. Как начнёшь потеть счищай с себя грязь скребком — всунул ей в руки маленький деревянный скребок и подмигнул — Терпи малышка, от этого ещё никто не умирал.
Вытащив через некоторое время её из шалаша, обмыл тёплой водой и засунул обратно, что бы ещё посидела при сухом паре. Затем, накидав в ведро "свежих" раскаленных камней, я поинтересовался.
— Как ты?
— Терплю — выдохнула она.
— Ну, потерпи ещё чуть-чуть. Сейчас самая веселуха будет. — И плеснул на камни из кружки настоя из сосновых веток. Если бы Лисёнок могла себе позволить выскочить — она бы выскочила, но прервать обряд Великого шамана...! Впрочем, долго "парить" я её не стал, зато как только извлёк наружу, коварно опрокинул ведро холодной воды на её голову. Вот тут она дала визгу... у меня аж уши заложило. Посадил на пенёк, чтобы пришла немного в себя, парная это такое дело — особенно в первый раз!
Потом тщательно вымыл Лисёнка со всякими шампунями, ещё один удар по всякой нехорошей живности, а когда вытер полотенцем, то оказалось, что у меня не нечто серо-землистого цвета с грязной паклей на голове, а вполне розовый ребёнок с огненно рыжими пушистыми волосами.
Затем было одевание, с подробным объяснением, что, куда, зачем и как. Девчонка в шоке, всё ощупывала и оглядывала себя, не веря в такое счастье. А подарки? Такого чудесного ножа у неё не было никогда, да что там нож, гребень — вот это чудо!
— А теперь — когда она немного подуспокоилась, объявил — девочка Лисёнок, ты получишь новое имя.
Я возложил руки на голову моментально притихшей девочки, и торжественным голосом произнёс.
— Я, шаам Хори Каман, великий и ужасный нарекаю тебя дитя, отныне и во веки веков, взрослым именем — Соле. Что на моём языке означает Солнце, а на языке Правильных Людей — Дневное око. Ибо цвет твоих волос сияет и горит как оно — и я указал на солнце. — Да будет так! Я сказал!!!
У Соле, теперь уже Соле, из глаз, беззвучно, текли ручьи слёз.
— Спасибо, Великий шаман, спасибо.
— Ну-ну, маленькая моя, я тут для чего на тебя столько шампуня перевёл, что бы ты с зарёванным лицом ходила? — Я усадил её на пенёк и раскрыл ладонь, на которой лежали серёжки. — Вот, смотри. Хочешь такую красоту в уши?
Слёзы высохли моментально.
— Очень хочу!
— Но для того чтобы их вставить, уши нужно будет проколоть, а это очень больно.
Девочка недоумённо похлопала на меня своими зелеными глазищами. Отказаться от такой красоты из за какой-то там боли? Дядя Пётр, наверно, шутит?!!
— Мдя! Понятно!
Что ж, спирт, иголка, немного крови и... мои импровизированные серги в ушах Соле. Даже не пикнула. Только всё время косит глазами, пытаясь разглядеть "страшную красоту". Пришлось достать зеркальце под видом жутко таинственного и магического шаманского камня. Опасался, может испугается или ещё чего? Вот именно — ещё чего! Напугалась она — держи карман шире! Это вам не Пёстрый Полоз! Это истинная женщина, маленькая, но женщина. Вцепилась и смотрит. И так, и эдак, и снова так.
— Дядя Пётр — я красивая? — Вот как вам это, а?
— Конечно — не стал кривить душой. И правда, отмытая, в костюмчике "аля амазонка", ярко-рыжие волосы, зелёные глаза — кукла, право слово! — Но когда ты вырастешь, ты станешь ещё краше. Ты будешь настоящей погибелью мужчин.
— Я красивая! — хмуря бровки и сосредоточенно глядя в зеркало на своё отражение, заявила Соле.
— Я — Соле красивая! Я — Соле погибель мужчин!
Пришлось срочно отобрать зеркало!
В языке первобытных людей отсутствуют превосходные степени. Хоровое — "Ого!!!" — слабо отразило реакцию на наше появление в лагере. Хатак только молча покачивал головой. У Хвата реально челюсть отпала, Белка стоял выпучив глаза, и лишь после долгой паузы робко спросил.
— Ты моя сестра?
Ухмыльнувшись, я положил руку на плёчо девочки.
— Джентльмены, разрешите представить вам достояние и сокровище нашего племени — Соле Великолепную!
— Опять ты Пётр со своими словечками — проворчал Хатак — Но все же ты — Великий шаман! Да, Великий.
Я предполагал, что фееричное преображение Лисёнка в Соле не останется без последствий но то, что всё общество срочно потребует такого же зримого изменения принадлежности к новому племени, я всё-таки не ожидал. А с другой стороны мне это только на руку. Пользуясь моментом, изготовили более просторный шалаш для потения, и пропустил всех мужчин, и себя в том числе, через него, но в более жестком режиме. А перед этим нагнал мистической мути, мол, для того чтобы перейти из старого состояния в новое, обновится так сказать, необходимо расстаться с частью себя старого. А что можно безболезненно отторгнуть от себя? Правильно — волосы! Поэтому, наточив до бритвенной остроты сапожный нож, оболванил всех под ноль, и головы и бороды.
Шампунь сильно поубавило, зато вонь от мужиков наконец-то исчезла, а также постоянное обчёсывание от грязи и насекомых. Теперь только нужно регулярно посещать "баню" и вопрос с блохами да вшами — закрыт. Процедуры товарищи кроманьонцы восприняли стойко, хотя и без особого восторга, но... шаман сказал надо — значит надо! Ничего, привыкнут потихоньку, а к тому моменту когда у нас появится, я уверен, что-то более похожее на привычную для меня баню, я еще и идеологическо-мистическую концепцию сочиню. Типа, соединение стихий огня, воды и растений (банные настои, веники) — убивают насекомых, отгоняют злых духов болезней, дают силу и бодрость и даже лечат. И ведь, что самое интересное, ни словом не солгу!
Старые шкуры торжественно спалили. А потом на целых пять дней племя превратилось в швейную мастерскую. Сначала были изготовлены из гвоздей, чтоб служили дольше, ковырки и шила, из бивня — продёвки и иголки. Я подробно показал принцип обмера, способы и приёмы раскройки, сшивания жилами и кожаными ремешками. Не сразу, но достаточно быстро начало получатся то, что нужно. Причём у всех. И у ребят, и у Хвата, а Хатак был вообще вне конкуренции.
В результате у всех появился комплект, наподобие как у Соле, только у Хвата и Хатака без шнуровки. А ещё Белка и Хват обзавелись короткими жилетами-разгрузками. Соле — шикарным длинным плащом с капюшоном из лисьих шкур и симпатичной сумочкой через плечо из толстой кожи. А как-же, девушка и без сумочки — это совершенный нонсенс. Мы же с Хатаком пошили себе плащи "серьёзных и авторитетных людей". Из качественно выделанной шкуры "зеброобразной" дикой лошади, длиннополые, с нормально пришитыми рукавами, с капюшонами и воротником-стойкой, с двумя внутренними, двумя наружными карманами. Широкие полы со вставками, чтобы свободно шагалось, два ряда крупных белых пуговиц из бивня мамонта, короче — шикарно. Даже самому понравилось, а Хатак был просто в восторге.
Хват как увидел что получилось, глаза загорелись, было дернулся и себе такое сделать, но старый перец его сразу обломал.
— Сморкачь ты ещё — поглаживая плащ рукой изрек он — рано тебе такое носить.
Хват тут и увял. Кстати, сморкачь — это типа что-то сопатый или сопливый. Так что, на лицо чистая дедовщина.
Пояс Хатаку, как и обещал, сам сделал. Широкий, с кожаной аппликацией. Хотел сначала поставить пряжку от рюкзака, а потом передумал. Нужно нарабатывать умения и практику использовать подручные материалы. Тем более имеется такая чудесная вещь как бивень мамонта. Замечательный материал, прочный, хорошо обрабатывающийся моими инструментами — делай что хочешь. Мы и делали.
Вот на пояс Хатаку я из бивня и вырезал вычурную пряжку. И Соле фибулу на плащ. В целом, все освоили принципы изготовления пряжек, пуговиц и фибул, а также как шить ковырком и ременным швом. Дальше только практика. Очень плодотворно провели время. Я доволен.
Пока суть да дело, Волга похоже вошла в свои берега, явив взору длинные каменно-песчаные отмели. Подход к берегу преграждали густые заросли лозинника. И было его много, очень много. Я когда это увидел, аж воскликнул.
— Вот же где вы — мои корзины, верши и плетни.
Надо сказать, что я ещё не видел ни одной плетёной вещи. Похоже и эта технология тут неизвестна. Никак что-то определится не могу, но мне кажется, я совсем в очень раннее время попал. Средний палеолит, э? Или нижний? У кого бы спросить?
Короче опять потратил пару дней, показывая как плести простейший плетень, а потом перенацелил на это дело Хвата и ребят, и они потихоньку но качественно, начали отгораживать нашу жилую зону от открытого пространства. Но прошло пару дней и пришлось разбираться ещё с одной проблемой. Когда с утра в очередной раз я "подорвался" на биологической "мине", понял, что этот вопрос нужно срочно решать, раз и навсегда. Уж извините за прозу жизни, этот важный процесс у сейчашних людей отнюдь не интимный. Отошел чуть подальше и всё. Да и что говорить про сейчас, когда в "просвещённой" Франции восемнадцатого века во дворцах на шторки ссали!
Собрал я своё племя, долго объяснял, что так мы делать больше не будем, а будем ходить в специальное место, которое построим для этого. Племя кивало головой, соглашалось, но честно говоря, по ихним глазам понял, для чего такие сложности в таком простом вопросе они так и не уяснили. Придётся более тщательно проработать мистическую состовляющую этого вопроса. А это тут очень действует. Вон как ритуал умывания прижился. Даже Хатак им балуется, а про Хвата и ребят и говорить нечего. Тем более всё что я тут не скажу, для всех остальных, пока, жуть какие сокровенные истины.
Короче, в сторонке, подальше от жилья, Хват копает яму. Дети плетут стены, высотой метра полтора, а мы с Хатаком валим сосновые стволики, пилим на нужные отрезки и раскалываем их вдоль. Делаем сбитый в паз на чёпики щит, с двумя посадочными местами. Заодно и технологию на будущее отрабатываем.
На глубине метр тридцать, я специально померил, Хват наткнулся на слой голубой глины. А голубая глина — это высококачественный материал для изготовления керамики. Слой не толстый, сантиметров сорок. Я тут же кинулся к землянке, померить глубину. Если грубо, то где-то метр десять, метр пятнадцать. Неужели мы с Хатаком не дошли до глины всего-ничего? Судорожно вогнал лопату на весь штык, с трудом выковырнул грунт и... аллилуйя!!! Глина! Голубая! Вот это я понимаю — рояль!
— Да! Да! Мы теперь в полном шоколаде! Ии-и-ха!
Соплеменники испуганно заглядывали в яму, не понимая что случилось с шаманом, что он так орёт.
— Пётр, с тобой всё в порядке? — осторожно поинтересовался Хатак.
Меня чуть на ха-ха не пробило. Ну чисто голливудский вопрос.
— Ты старый ещё спроси — не хочу ли я поговорить об этом?
— А ты хочешь? — также осторожно спросил Хатак.
Я все-таки не выдержал и рассмеялся.
Ну ты старый и даёшь, Хочу ли я об это поговорить? Конечно хочу! Ты знаешь что это — я показал кусок голубой глины — это, мой друг, ещё один камень силы.
— Что-то это не похоже на камень, э?
— О нет, мой друг, поверь, это самый настоящий камень силы. Ты сам поймешь, когда я с этой глиной кое-что сделаю. Но не будем гнать лошадей, сначала доделаем одно, а потом возьмёмся за следующее.
Будочку доделали. Вместо туалетного папира сухой мох, длинные и густые космы которого нашли наши охотники в одном глухом и тёмном распадке. Мы туда целую экспедицию снарядили, а под это дело пришлось освоить плетение простейших корзин. Вот так, одно цепляет другое, а другое цепляет третье, но главное всё-таки торопиться не спеша, чтобы не дать моим людям захлебнуться в новом знании и умении, которого будет необходимо освоить ой как много.
Глину аккуратно извлекли из обеих ям и сложили в отдельный шалаш. От дождя и солнца подальше, до времени. Не нужно сейчас распыляться, яма под землянку готова и нужно направить усилия на активную стройку. Но не успели, потому что начался вылет комаров.
Миллионы, миллиарды комаров! Какая-то казнь Египетская! Апокалипсис! Работа встала. Да что там работа — вся жизнедеятельность затормозилась! Мы сначала пытались отдымиться кострами, отсиживаясь в шалашах, на вторые сутки пришлось отступить наверх, где ветер сдувал основную массу кровососов, но и там были вынуждены просидеть в дыму костров ещё трое суток. Наконец, на шестой день армагеддон пошел на спад и на седьмой день комары исчезли как будто их и не было, оставив от своих несметных полчищ только обычную вечернюю норму. Мы были сильно измучены — нас реально чуть не загрызли мелкие твари. А уж прокоптились и вовсе, словно качественный балык. Если доживем до следующего года, к комариному нашествию нужно будет серьёзно подготовиться.
