И мы помчались через перевал в галоп... потом пришлось потише, но всё равно, сколько можно было... по горам да в ночной темноте, лишь при свете полной луны... не быстро это, скажу я. А сзади нарастал бешеный женский вой. Я даже разобрала:
Смееерть! Святотатцам смееерть!
Твою ж дивизию! Ну, подумаешь, жертву спёрли, другую бы себе нашли для развлечения. Нет, вот именно этого прямо так надо.
Мы заплутали, кажется. Впереди было узкое ущелье, отвесные скалы, а нам такое вроде еще не попадалось. Что было делать, помчались туда, назад же не повернёшь, сзади всё громче были слышны вопли с обещаниями, что они с нами сотворят. Ой, что они нам обещали, это же воображение какое иметь надо, даже представить такое страшно. Быстро они от страха перед чарами очухались, бешеные какие прямо... И судя по голосам и уже мелькающим вдали фигуркам, только злые тётеньки помчались вдогонку. И чего они так разорались-то...
Мы промчались через ущелье, уже почти выбрались, а они как раз в него вбежали, и тут я услышала знакомый голос. Голос Олинории.
Ну давай же, Дайре! Вот сейчас, пока момент удачный!
Проклятье, ну что это за герои такие тогда, если мы всё за них делать будем!— ответил ей мужской голос.
Дайре, я знаю своих соплеменниц, они за свою богиню их на части порвут! Гнаться будут, пока сами не умрут! Давай!
Голоса шли сверху, со скал. Я обернулась и увидела два силуэта, мужской и женский, на фоне ночного неба они чуть заметно светились. Мужчина величественно поднял руку, и земля заходила у нас под ногами. Задрожали скалы, обрушиваясь, заваливая ущелье. Голоса преследующих сменили тональность, с ярости переходя на ужас.
Когда осела пыль и камнепад успокоился, тех двоих уже не было, а из-за завала доносились стенания и проклятия. Похоже, женщины остались целы, только горевали о потере.
Проклятье вам, собаки!— донеслось до нас.— Олайша покарает вас!
Собаками обзываются,— обиженно проворчал Бренн.
А я обернулась к Аодану.
Дан!— заверещала я в полную силу своих лёгких.— Морда твоя пиратская! Ты кого украл!
Чего?— переполошились все, пялясь на свёрток в седле Аодана.
А что?— заморгал негодяй, из-за которого, видно, и разъярились так тётки.
Ты жрицу ту украл! Матриарха! Их Богиню! Ах ты ж, зараза поросячья!
* * *
Мы очень торопились убраться подальше от тех мест. Мало ли, вдруг эти бешеные тётеньки найдут какой другой путь в обход и настигнут. И наваляют по самое не хочу.
Только к утру, совершенно измотанные, мы нашли свободный пятачок и расседлали уставших лошадок. Аодан сгрузил свою добычу и бережно развернул плащ. Немножко, чтоб больше никто не пялился на его красавицу. Жрица была всё еще без сознания, конечно, после такого серьёзного транса, да еще и шарахнуло ее хорошенько, наверное, сотрясение мозга схлопотала.
Мы пока обступили спасённого парня, по-прежнему замотанного в меховую накидку. Симпатичный, кстати, загорелый, волосы тёмно-каштановые, карие глаза. Ясное лицо такое, открытое, сразу видно, хороший мальчик, лет восемнадцати на вид. Не красавец, но симпатию сразу вызывает.
Тебя как зовут?— спросил его Киаран.
Алард,— улыбнулся тот.— Ну... спасибо, ребята, я уж думал, всё, кранты мне пришли... Как же это вы так решились на драу кидаться?
Драу?— изумилась Лианель.— Тёмные?
Это племя так местные горцы называют, сами они как-то по другому себя кличут,— объяснил он.— Дурные они, на других не похожи, даже в долину свою никого не пускают, убивают всех... Молятся Богине-Луне, жертвами человеческими балуются... Меня на охоте поймали, гады...
Бренн оглядел его.
А... где твой талисман? Неужто там остался? Отобрали?.. Ой, это ж возвращаться придётся...
Какой талисман?— удивился Алард.— О чем ты?
Ну, талисман — серебряный листик... Вот как этот,— Бренн поднял свой шнурок с подвеской.
Нет у меня такого талисмана и никогда не было...
Как нет?— мы все так и попадали, где стояли.
Так и нет,— заморгал Алард растерянно.— Вы вообще чего? Что за талисман? Почему он должен у меня быть?
Твою ж мать... Мы не того утырили...— простонал Бренн.
Холера, Бренн, прекращай ругаться при девчонках,— зашипел на него Киаран, хватаясь за голову.— Точно, не того... Что теперь делать...
Вернёмся, будем еще искать. Зато человеку жизнь спасли,— пожала плечами Лианель.
Она деловито подошла к бессознательной жрице и ощупала ее голову. Нашла шишку и прижала к ней пальцы.
Фух...— выдохнула.— Как ее приложило-то... Чуть череп не проломило... Но ты, Аодан, дурак!— сказала она Дану, сидевшему рядом и взволнованно следящему за каждым ее движением.
Чего это я дурак?— обиделся тот.
Что мы с ней делать будем?
Я чувствую, тут другой вопрос — что он с ней делать будет,— встряла я.— Он украл — его и проблема, пусть сам ее сторожит!
И посторожу!
А еще на свидание звал, ухаживать собирался, вот все вы, мужики, одинаковые, врёте только в глаза...— конечно, я обиделась. Обидно же, лип-лип, и отлип так резко, как только эту красавицу голенькую увидел.
А как на свидание, так со мной не пошла, с Киараном бегала...— обиженно буркнул Аодан. Киаран как-то сконфуженно закашлялся.— Думаешь, я не видел тогда? Еще и попрекает...
Бееее!— высунула я язык, длинный-длинный.
Тише вы там!— прикрикнула на нас Лианель.— Человеку плохо, а они разорались!
Человеку... как других резать, так не плохо ей,— заворчала я.
Жрица шевельнулась, застонала, потянув руку к затылку. И испуганно распахнула огромные глаза, уставилась на нас. Глаза у нее были янтарно-желтые. Прозрачные, яркие такие. Зачерненные веки еще больше выделяют их странный цвет. Как у той бабуси, что мне устроила этот бесплатный перелёт в другой мир.
Тише, тише, не пугайте ее! Что вы напираете, девушек не видели?— увещевала нас Лианель, мы же всей толпой окружили завернутую в плащ жрицу, даже Алард с интересом на нее таращился.
А жрица, похоже, и не испугалась вовсе. Одним движением подскочила, плащ так и отлетел, юлой завертелась, выскальзывая из нашего круга, по дороге сорвала у Лели с пояса кинжал. Прижалась спиной к скале, выставив его перед собой.
Святотатцы!— выкрикнула она, голос чистый, звонкий, вроде как у хищных птиц, и глаза такие же, дикие, как у ястреба.
Не бойся, мы тебе ничего плохого не сделаем, мы хорошие,— заулыбалась ей Ила.
Вы прокляты! Вы нарушили Ритуал!
И зачем нам такая морока,— вздохнул Киаран.— Она, конечно, красавица, но...
Отвали, я ее себе украл!— упрямо набычился Аодан.
Жрица слегка растерялась, глаза мечутся, кинжалом у нас перед носами водит, мол, только подойдите.
Ила, как же ты так ошиблась-то...— пробурчал Бренн.— Теперь возвращаться придётся... а тут еще эта, бешеная...
Ничего я не ошибалась!— Илланто рассмеялась.— Это же вы орать начали, спасать надо его... нет, я не говорю, что не надо было, правильно, что спасли...
И на том спасибо,— буркнул Алард.— А то с вами не поймёшь ничего...
Лианель шагнула к жрице, протянула руку.
Отдай, это мой кинжал, мне его Бренн точил! Не бойся, мы тебе зла не желаем, отпустим,— она кинула свирепый взгляд на Аодана,— да, отпустим! Нечего тут свои пиратские замашки проявлять!
Точно, в приличном-то обществе,— вякнула я.— Ладно бы, еще Бренн... а то сын ярла... позорище...
Нафиг мне такая бешеная нужна,— испугался аж Бренн.
Я Матриарх!— вскрикнула жрица.— Вы даже смотреть на меня не имеете права, я Живая Богиня!
Ила расхихикалась, что это с ней творится? Подобрала плащ, подошла, протянула его жрице.
Оденься, раз не имеем права... А то у парней глаза повылазят...
Забрала у нее из руки кинжал, отдала его Лельке. Жрица на них двоих не кидается, не боится, ну да, если у них матриархат, так все женщины — сёстры... Накинула плащ, запахнулась, посвёркивая глазами.
Мои ритуальные кинжалы, где они?— спрашивает.
А ты лезть в драку не будешь?— уточнил Аодан.
Смотря как вы себя поведёте...
Держи.
Вот зараза, он и кинжалы ее прихватил. Хозяйственный! А она заприметила наконец свою меховую накидку на Аларде, и вцепилась в нее, как клещ, с воплями: "Отдай! Не имеешь права! Это Богини!" Алард не сдавался, ведь девочек вокруг столько, а тут последнего прикрытия лишают. Еле успокоили обоих, пообещав, что сейчас разберёмся с одеждой, поделимся, мол.
Ну вот, ребята, и нашли мы седьмого,— радостно сообщила нам Ила.
Где?!
Вот же, перед вами. Седьмая. Это она. Вот потому и ошиблись, что вы на парня думали, а она всё время рядом была.
Она?!— в один голос заорали Киаран, Аодан и Бренн.
Вы чего?— напугалась жрица, снова вжимаясь в камни и выставляя полученные ритуальные ножики свои.
Тише, не бойся,— схватила ее за руку Лианель.— Это они так радуются. Мы же парня думали искать надо, а тут такая красивая девушка...
Что вам от меня надо? Святотатцы! Сумасшедшие!
Вот наконец это и прозвучало,— откомментировала я,— Давно ждала, когда же ты это скажешь.
Мы — Семеро Хранителей Хай Брасила, нашего мира,— гордо заявила Лелька.— А ты одна из нас. У тебя талисман Воздуха, серебряный листик. Как тебя зовут?
Йарсавия Ильдита...— пролепетала бедная жрица.
Яра, значит,— мгновенно сократила я ее имя до приемлимого.
Глава 11.
Дракон
Ребята поделились одеждой с Алардом, долго ругались, кто что пожертвует бывшей жертве. Одному штанов жалко, у другого рубашка любимая. А Лианель отдала Яре одно из своих платьев. По-моему, у нее седельные сумки только платьями и набиты, она их у королевы Рилианы набрала в гардеробной, это мы с Илой по одному скромненько взяли, а ее еле оттуда вывели.
Йарсавия фыркнула на легкомысленное голубенькое платьице и, не долго думая, прорезала кинжалом юбку по бокам от бедра до низу. Лелька жалостливо пискнула, а я одобрительно кивнула, в таком виде бегать удобнее.
Отвернулись все!— гаркнула Яра на парней таким властным голосом, что они аж повздрагивали. Всё, кончилась обнаженка халявная, Ритуал не удался. Одобряю. Так их, так. Я бы еще палкой по шее настучала. А то, понимаешь, пялятся во все глаза, девушек воруют, совсем страх потеряли.
А потом мы часа два, перебивая друг друга, втолковывали Яре, что к чему. И Аларду заодно, выяснилось же, что он местный, то есть охотник из маленькой деревни неподалеку, соотвественно, места здешние хорошо знает. Вот и решили, его проводником взять, а то мы в этих горах совсем заблудились.
Алард был совершенно заворожен обещаниями подвигов и приключений, а поскольку дома его ничего не держало, вознамерился удрать с нами. Никто против него и не возражал, лишний воин в боевом отряде не помешает, даже если он на самом деле охотник, и меча в жизни в руках не держал — лук, нож да копьё охотничье.
А Йарсавия долго не сдавалась, крутила пальцем у виска, упорно отбрыкивалась от всяческих покушений на ее свободу выбора, мол, у нее долг Матриарха, а не каких-то там придурочных хранителей, о которых она первый раз слышит. Мало ли, что у нее есть подвеска-листик, мало ли таких наклепали, а вы все сумасшедшие. Разоралась вообще, обещали отпустить, а сами врёте, и сейчас она кому-то покажет, как Матриарха воровать. Так орала и размахивала ритуальными кинжалами, что этот кто-то за Киарана спрятался, таращась на нее круглыми глазами. Кажется, он уже не очень радуется тому, что украл-то.
Только упоминание о кошмарах заставило ее замолчать. Уж тогда она задумалась. И поверила. Да и как тут не поверишь, если всем снятся одинаковые сны, отбирающие жизнь. Она еще долго одна продержалась, сама сопротивлялась...
Наоравшись, она отошла в сторонку, присела на камень, голову опустила. Мне ее аж жалко стало, сидит, съёжилась, лицо несчастное. Только теперь стало заметно, какая она юная, небольшого роста, лишь немного выше Илы, а то всё это ее поведение живой богини, гонор и уверенность словно роста прибавляли, да и возраста тоже.
Наконец она решительно поднялась, расправила гордо плечи, задрала подбородок.
Я выполню долг. Раз боги решили так, я повинуюсь,— сказала она звучно.— Опасность грозит всем, и моему народу в том числе. Матриарх должна защищать своих людей любыми путями. Мой путь в том, чтобы покинуть свой народ и сражаться там, где укажут боги. Олайша поведет меня в бой и направит мою руку.
Ты умеешь драться?— скептически спросил Аодан.
Меня растили Матриархом! Кинжалы, копья, дротики, мечи — я всё умею!
Холера!— выругался Киаран.— Еще одна воительница на мою голову...
Хе-хе,— язвительно высказалась я.
Зашли мы в деревню Аларда, так, десяток жалких лачужек и овцы кругом. Горцы-пастухи из кельтов, на задворках Арданнона живут, с равнинами раз в год сыром да шерстью торгуют. Мы у них пару кругов овечьих сыров и прикупили. Алард собрался быстро, вылез из своей хибарки при параде — плащ нацепил, сапоги надел, а то ж так и бегал босиком, лишних сапог не было, да оружие взял, пресловутые лук со стрелами и копьё. Ну и ножей парочка, без них никуда, то хлебушек порезать, то горло злодею какому, ага, известное дело. У него в той лачуге вся семья жила, папа, мама и куча братьев-сестер, он от них еле вырвался, прямо удирал, совсем засмущавщись. Ну как же, тут команда героев, идущих на подвиги, мир спасать, а его мама и сестры облепили, слезами и поцелуями конфузят.
Решили мы пока обратно на юг к Дан-на-Хейвину пробираться. Мы же не знаем, что делать-то, эти бабушки-дедушки помогающие помалкивают, указаний-советов не дают, может, их там к работе какой божественной приставили, кто ж их знает.
Идём. Лошадок в поводу ведём, тропинка горная, узенькая. Алард впереди — проводник же, следом Киаран, лидер самопровозглашенный, важничает. Аодан приныканный бутерброд жует на ходу, с Бренном ругаться успевает, тот на бутерброд зарится. Лелька с Илой шушукаются и хихикают, на остальных внимания не обращают, опять, наверное, женихов делят-вычисляют. То-то Ила на Аларда косится, а Лелька на Бренна. Всё, похоже, поделили уже.
Мы с Йарсавией сзади, она дуется, а я под ноги пялюсь, ну, боюсь вниз загреметь вместе с Искрой.
Яра, ты давно Матриархом-то?— спрашиваю.
Как мать умерла. С пятнадцатой зимы.
Ого... А что с матерью стало?
Богиня призвала.
Я поняла, что умерла, я говорю, отчего?
Яра помолчала, хмурясь.
Вы же видели Ритуал. Не понимаешь что ли?
Нее...
Священный танец не может танцевать стареющая женщина. Когда у Матриарха подрастает дочь, а сама она стареет, она должна уступить место. Умереть. Как меняется Луна, меняется Матриарх.
Это... она так же танцевала, вонзала кинжалы и умерла прямо там?.. И все смотрели?..
У меня на глазах. А отца убили еще раньше. Как жертву. Как только я родилась, наследница.
Я заткнулась. Как она это спокойно говорит, только глаза больные и голос тусклый.
Мама любила моего отца,— тихо произнесла она.— И больше мужей не брала, хотя и пеняли ей за это, мол, вдруг я не доживу до взрослого возраста. Это его был талисман. Мама сохранила. Он арданом был, воином...
