Перст Высшего

А сначала я его особо и не выделял из квартета, все то дрались будто вровень, но остался то он один, хотя может просто сегодня Удача на его стороне? Однако каким бы классным бойцов он не был, запас сил у него не бесконечен. Серый выдохся. Не продержится он и минуты, вон еще два удара пропустил. По касательной конечно, но и от них в нокауте оказаться проще простого.

Ух! Хек! Хрумс! Хрясь!

Исполинская дубина еще летала в руках деда. Да только коряги диких двигались резвее... Серый все больше блокировал удары, да кружил по уступу, надеясь выгадать момент и контратаковать. Но ему не повезло. Нельзя все время отступать. Поплатился дед, поскользнулся на крови собратьев и шмякнулся пятой точкой на тело одного из них.

Серому конечно не дали времени подняться.

Из диких выжило двое, оба в крови с головы до ног, с разбитыми рожами, синяками на боках и руках. В целом видок был еще тот, он больше подходил валявшимся у них под ногами мертвякам.

Походив среди тел оба шаркающей походкой направились к корзинам...

— Не повезло мальцам, — с оттенком жалости заметил Ярон, но сказал это тихо, так что я еле расслышал, а ведь считай сантиметрах в тридцати от меня лежит.

— Нашел кого жалеть, тварей и уродов! — оказалось жилистого разведчика услышал не только я, но и Микула.— Чем больше они перебьют друг друга, тем меньше нам проблем в будущем.

— Когда-то они воевали с нашими предками бок о бок.

— Они шли с нами, но всегда были обособлены. Твари они, чуждые нам и всему живому, — десятник не повышал голоса, заметил спокойно, но с пониманием дела. Микула вообще не любил голословных обещаний или рассказов, ему все по делу надо, чтоб впрок шло.

Огрины дошли до корзин, подняли одну и встряхнули ее, выбросив голопузого мальца на камни. Тот что был позади небрежно схватил орущее двухголовое недоразумение и поднял на уровень глаз. Внимательно всмотрелся сначала в глаза большой головы, затем меньшей, а чуть позже приподнял орущего детеныша и изо всей силы приложил его о камни, после чего отбросил мертвое тельце в сторону за ненадобностью.

— Тварь! — не сдержался Ярон.

Впрочем Микула наказывать подчиненного не стал, даже замечания не сделал, он сам с удивлением глядел на происходящую дикость. Уж чего-чего, а даже от огринов не ожидали такой жестокости.

— Они соплеменники или я чего-то не понимаю.

Мне оставалось лишь согласиться и наблюдать безумные поступки дальше. Судя по всему участь первого ребенка ожидала и второго, вон и корзину уже перетряхнули, но к своему удивлению огрины второго детеныша не обнаружили. К собственному стыду не углядели за шустряком и мы.

Зато он почуял нас. Не знаю каким образом, но малец, сумел вычислить наше положение и будто горный козлик несся по пологому склону прямиком к нам. Но самое интересное обе его головы были тождественны друг дружке: одинаковые шеи, размер черепа, даже торчащие клыки были ровненькие, без кривизны как у остальных сородичей.

— Убей его, живо! — приказал Микула Ярону сразу как только понял куда двигается малец, на вид которому если судить человеческими мерками было лет десять-двенадцать.

Разведчик подхватил лежащую рядом сулицу и собрался было привстать, чтоб сделать замах для броска...

— Стой.

Я не сразу понял кто отменил приказ десятника и лишь глянув на удивленного Микулу понял что сделал это сам. Но черт побери, даже не понял этого! Мной движило странное наитие, будто кто-то нашептывал как нужно поступить и что самое удивительное внутреннего протеста как при случае с насильным навязыванием ненужного и вредного у меня не возникло. Пару раз подобное в моей жизни уже происходило и всегда в ответственные моменты, я бы даже сказал в переломные. Первый раз я не прислушался. Теперь частенько ругаю себя за близорукость. Вот и сейчас нечто подобное, интуиция настойчиво требует оставить мальцу жизнь и даже более того защитить его от диких сородичей, что уже заметили пропажу и бросились в погоню. Гляднув на семимильные прыжки диких стало ясно, что прыткую пропажу они настигнут прям вот-вот... малец то едва на две сотни метров успел вскарабкаться.

Ждать дальше нельзя.

— Берем булыжники побольше и бросаем сразу как только эти приблизятся, затем Ярон метает сулицы.

Я ожидал споров, отказ от выполнения принятого мной решения, но услышал лишь неодобрительное 'кхм' от Микулы... и все. Ярон вовсе подвинул к себе сулицы и взял ближний увесистый булыжник. Чуть погодя нашел себе снаряд и десятник, я же приметил сразу пару каменюк.

Между тем паренек, продолжая скакать горным козликом почти добрался до нас, метров тридцать по крутому склону и он сможет зацепиться за выступ. Но дикие уже нагоняли, рычали лютым зверем, то и дело потрясая корягами. Нас они так и не почуяли, видимо слишком увлеклись погоней.

— Сейчас!

Мы втроем поднялись из-за гребня. Замах, бросок и серые снаряды со свистом летят вниз. Силушки местным людям точно не занимать, особенно Огу. И плевать, что попал один из трех, но зато как! Тот огрин, что бежал впереди словил камень прямо в основание 'рогатки' шей, видно там оказалась критическая точка. Огрин споткнулся и завалился набок, держась руками за шеи.

Увидев нас огрин взревел так, что заглушил ветер и где-то далеко сбил с гор не одну лавину. Урод нашел себе новую цель, более лакомую, на детеныша теперь внимания не обратил, даже когда пробегал мимо.

Малыш не будучи дураком припустил обратно, вниз по склону, да поскользнулся и покатился бревном вниз. А у нас дела принимали дурной оборот — огрин вот-вот доберется до нас, ему не помеха ни сулицы, застрявшие в теле будто занозы — мешающие, болезненные, но несмертельные и очень сильно раздражающие. Двухголовый был очень рассержен и горел праведным гневом, из пастей срывались клочья пены, будто у загнанного коня. Минута и дикий заберется к нам.

— Ярон, вызывай подмогу, мы с Микулой задержим его.

— Перст, лучше...

— Не лучше! — оборвал я начавшего было возражать десятника. — У меня харн, а у Ярона меч в полтора локтя. Все отходим и нечего спорить! Бегом разведчик!!

Больше не сдерживаюсь, рычу как зверь, не люблю когда мне перечат, особенно в такие моменты.

А раньше позаботиться о помощи не мог? Сдаешь, Ярик, теперь подставляйся под удары, авось пронесет.

На сей раз отвечать внутреннему голосу не стал. Прав он, что тут скажешь? Между тем Ярон умчался в лагерь, а мы с Микулой приготовились встречать огрина. Банально разошлись в стороны, реализуя численное преимущество и встали в боевые стойки. Хорошо еще пространства много иначе полный швах, дальше то в лагере и перед ним места мало, там лишь огрину раздолье — маши себе дубиной, собирай обильную кровавую жатву.

И ведь с самого начала не собирался лезть в бой, всего-то делов — глянуть одним глазком на разборки тварей, а после спокойно пройти по тропе, но не получилось... екнуло внутри и уже готов биться с двухголовым, что мало того выше меня считай в два раза так еще и разъярен до крайности.

Вот черт только показалась лапища твари, а у меня уже колени дрожат! Но только подумал об этом как почувствовал сильный толчок внутри себя и по телу разлилось приятное тепло. Сердце застучало ровно и часто, будто набирающий ход двигатель. Разом исчезла дрожь, отступили сомнения, им на смену пришли совершено иные мысли, появился кураж, теперь уже огрин не кажется столь ужасным как минуту назад, да и харн — не простая арматурина.

Огрина хоть и ждали в любое мгновение, но все же появился он неожиданно. Вот его лапа держится за выступ, а в следующую секунду туша с полтонны весом шмякается рядом с нами, в каких-то паре метрах!!

Вжих!

Дубина дикого молнией проносится рядом со мной и врезается в Микулу, сминая щит и отбрасывая его самого метров на пять. Удар оказался столь сильный, что десятник не поднялся и не понятно жив ли вообще.

Огрин довольно взревел, широко раскрыв пасти и орошая покрытый снегом камень липкими вонючими слюнями, что в изобилии капали с клыков и языков. Этот урод смаковал момент своего триумфа, я это видел в его глазах, понял что нас — людей он даже за противников не считает и относится так как мы к гнусам — попить крови могут, а вот убить нет.

Но вот проблески разума угасли под наступающим безумием и бурый, цвета медной руды, огрин сделал шаг в мою сторону...

Да только спокойно ждать когда прилетит коряга и расплющит я не собирался. Зверь! АУ!! Просыпайся, милый друг, твое время пришло! Тук-тук, тук-тук.. время замедлилось и я почувствовал как контроль над телом перехватывает до боли родной но страшный в своем рационализме кусочек подсознания, решающего проблемы быстро, эффективно и радикально.

Вновь мое сознание будто выкинуло из тела и подвесило куда-то ближе к затылку. Я интуитивно ждал, что Зверь бросится в бой в своей излюбленной зверской манере, но нет. Мой радикальный друг продолжал стоять даже когда огрин сделал замах своим уродливым оружием.

Что ты делаешь?! Уворачивайся!

Да только плевать Зверь хотел на мои крики, так же как простому человеку плевать на вопиющего в пустыне ваххабита — помрет да и хер с ним, с ублюдком...

Зверь резко делает прыжок вперед. Вжик! Харн слетает с плеча и ударяет в левую толстую шею. Удар был сильным, да к тому же инерция должна была удвоить эффект, но вместо того, чтобы снести голову твари лезвие харна застряло посередине аккурат между позвонками. Зверь раз дернул, хрен там — не лезет, застрял.

Это уже совсем не хорошо!

Второго шанса выдернуть харн из шеи бурый огрин не дал, мало того его дубина, щедро прыснула щебнем и щепой коряги, эта самобытная шрапнель ударила в спину Зверю, бросив наземь. И тут же новый удар, без замаха...

Фух! Шмяк. В последний момент Зверь успевает спасти наше тело, уйдя перекатом. Над головой пролетает сучковатый набалдашник с частицами крови на выступающих обломанных корешках.

Бамс! Снова перекат. В руках камень подобранный по пути и больше ничего. Мои люди бегут мне на помощь, вижу Воздрана с булавой наперевес, такой преграды сшибать самое милое дело, а сбоку него прыжками несутся ко мне ратники — братья-близнецы Каргус и Ларгус с двуручными мечами наголо — эти парни своими железками научились орудовать так что никаким рыцарям и не снилось!

Опрометчивость своего поступка с попыткой задержать огрина я понял когда Зверь ушел в третий перекат, и что-то подсказывает мне, что четвертого может и не быть. Бурый огрин разбушевался не на шутку, машет дубиной, топчет и орет так что в округе мелкий щебень дрожит.

Хрясь! Подловил! Удар с пыра пришелся в плечо, но этого хватило, что отправить меня в полет на пару метров.

Воины подняли ор, кто-то метнул свое оружие, силясь отвлечь огрина от командира, но тот уже вошел в раж, да и харн, что болтался в его шее не украшение!

А зверь не сдается! Цепляясь уцелевшей рукой за выступы, подтянул частично онемевшее тело вперед, вновь рывок и еще...

Огрин топнул и промахнулся. Букашка уползла! Гррр! Шлеп-шлеп и вот спина уползающего человечка, остался последний шажок и от него не останется даже мокрого места. Ему в спину летят молоты, секиры, но огрину плевать, главное удовлетворить насущную потребность!

Я с ужасом вижу как кислотно-розовые от его жиденькой крови глазки пылают ненавистью и жаждой смерти. Шаг, второй и его нога заносится для решающего удара...

Вдруг уцелевшая голова огрина слегка вздулась и с оглушительным треском лопнула, будто перезрелый арбуз! Ошметки серого, розового и белого разлетелись на многие метры вокруг. Не в силах поверить в происходящее я перевел взгляд с бегущих людей на оседающую без сил одинокую фигурку на каменном козырьке.

Малец?!

Додумать не успел. Зверь, поддерживающий тело в рабочем состоянии уснул и меня тут же выдернуло обратно. Я почувствовал на лице липкий теплый комок, на губах сладкий металлический привкус и одуряющую боль во всем теле. В следующую секунду сердце перестало бешено колотиться и изнуренное сознание погрузилось во тьму.

6.

Жизнь прекрасна, как бы не хотелось заявить обратное.

Пробуждение выдалось мерзопакостным: болела каждая клеточка моего тела, но самое ужасное — у меня совершенно нет сил, даже веки открыть и то не могу! Но ведь чувствую, слышу как гудит свирепая вьюга, как рядом щелкают угли догорающего костра, нос ловит одуряющие запахи свеже жаренного мяса. Рот мигом заполняется тягучей слюной, но даже сглотнуть не могу! Етитская сила, я в таком состоянии не далеко ушел от овоща.

Неужели это все?! Нет, черт побери! Нет!!

В моей голове разразилась буря, я будто загнанный зверь пытался подчинить треклятое тело и встать, пошевелить хоть пальцем, но ничего не получалось. Но я ведь чувствую. Как такое возможно, паралича то нет значит обязан встать!? Но увы, ни-че-го.

А рядом тихо разговаривали Крын с Яроном.

— Микулу надо срочно травнице показать, наши лубки не шибко помогут, тут руку считай наново собрать нужно, — печально заметил Ярон и чуть погодя продолжил: — одно хорошо — левая, иначе такого бы дружинника потеряли...

— Ярон, а как же Перст, он то когда очнется, ведь кроме десятка сильных ушибов и ран то нет? Кажись и нутро цело, Трим прощупывал, — ломанным голосом спросил мой оруженосец.

— Кто знает, может поутру, может через неделю. Душевные болезни они непредсказуемы, но лучше уж так, чем нести мертвого.

— Твоя правда, если бы не малец худое приключиться могло, — согласился с ратником Крын.

— Меньше трепись неслух! Иди вон чудищу двухголовому лучше миску с кашей отнеси. Не то оголодает на нас бросится.

Крын буркнул что-то едва слышно себе под нос и встал с места. Он прошел в метре от меня. Остановился.

— Держи... Да не бойся ты! Вот чудак-человек, бери кому говорю. Во-от, правильно. Ешь.

Крын ушел, а около меня, едва ли не над ухом раздалось поросячье чамканье. Мне на лицо упало пара липких брызг, а через полминуты пожирание каши прекратилось, зато до носа донесся заматерелый запах давно немытого тела. Не сказать, чтоб вонь стояла ужасная, но жесткий дискомфорт я испытал. Вонь и не думала исчезать, стала даже ярче, почти осязаемой.

Ярик, отключи нос немедленно! Мы сдохнем сейчас!

Голос проклюнулся как всегда в самый неподходящий момент. Жаль только последовать этому дельному совету у меня не получится — не умею я подобного. Однако проблема решилась сама собой. Рядом послышался тихий скулеж и шарканье по полу. Вонь тут же 'погасла' и исчезла.

— Ты глянь, Ярон, чего это с мальцом? То весь день подле благодетеля был, то отполз, будто пес что нагоняя от хозяина получил...

— Ему лучше знать. Раз делает, значит так надо, пока ничего дурного тару он не причинил, только добро, но ты за ним приглядывай и топор подле себя держи, мало ли что.

— Да знаю, не дурак, — огрызнулся Крын.

— Ты давай не ерепенься, а бди, скоро остальным вставать, в путь трогаться. Еще один переход и начнем спуск, не хватало проблем под конец получить. А то мало уже на свою задницу насобирали... Тьфу! Казалось все отлично и на тебе, оба командира в забытье...