— Случаем не с нами готовились к войне, а россиянами? — поинтересовался мимоходом Азаровский, отвлекая Москаленко от дурных мыслей — в бокс угодил очередной снаряд, детонируя в стороне от них и "Тунгуски".
— Ой... — свалилась баба капитану на голову, скрывая юбкой обзор.
— Я же говорил: нахрена она нам... — не выдержал Тарас.
— Потом объясню — чуть попозже, для чего понадобилась! И как медсестра, а не то, что мог подумать!
— Свалила... — сбросил Тарас с шеи захребетницу.
Уборщицу звали Апанасиха. Та ещё фамилия сродни погоняла, да и сама — боевая баба.
— Чё делать? А надоть?
— Снаряды протирать от пыли и с мылом мыть... Не вздумай!.. Вообще ничего не трогай! Сиди, где упала! И не шевелись! — разошёлся Москаленко.
Апанасиха в свою очередь не унималась, продолжая дёргаться, зацепившись подолом длинной юбки за какую-то загогулину — и потянула, а затем рванула на себя.
"Тунгуска" грянула разом из сдвоенных стволов — удачно.
— Попали!? — не поверил капитан СБУ.
— Какого... и твориться?! — не удержался Азаровский.
А тут ещё и ефрейтор получил пинка под зад от прапорщика, угодив в лужу пролитого им же топлива из ведра.
— Дай я тя расцелую! — кинулся в свою очередь на бабу Москаленко.
— Убью! — пригрозила уборщица ему.
Сомневаться в правдивости её слов не приходилось. БМП задымил. Из башни повалил дым, а оттуда те, кто составлял экипаж.
— Ага, получили, "мудаки"! Будете знать, с кем воевать, "жмурики!"
— Где горючее? — не позволил Азаровский порадоваться экипажу "Тунгуски".
— Ща все будя... — погнал прапорщик назад с пустым ведром ефрейтора, метнув тому вдогонку.
А назад оба прикатили полупустую бочку.
— Мало... — отметил майор.
— Выбраться за пределы базы хватит, а дальше каждый сам за себя... — не собирался воевать прапорщик. Он уже давно задумывался об отставке, и посмертно выходить не намеривался, а самое время — и было дать дёру.
В наличие помимо снарядов к 30-мм орудиям, оказалось парочка ЗУР. Не ПТУР, но при умелом использовании и прямой наводкой с близкого расстояния можно попробовать убрать с дороги даже танк. Главное попасть. Вот с этим у экипажа самоходно-зенитного комплекса были проблемы. Большие. Ещё из привычных орудий могли попасть — и то не сразу, а вот из ЗУР да по наземным целям, разве что в мишень размерами с четырехэтажные корпуса зданий казарм. В одно такое строение и пришлось вкатить через пролом. Их преследовали "жмурики" на отбитой самоходке у стен колонии строгого режима.
Ошибиться беглецы из числа бывших "мудаков" не могли, приметив несколько "жмуриков" поверх брони. Не стали жалеть их. Первый ЗУР прошёл мимо, зато вторым угодили точно в цель, при резком торможении самоходки и развороте орудия в их направлении.
Какой это был фейерверк. ЗУР угодил в отсек с боеприпасами самоходки. От "Гвоздки" осталась платформа, да и та с разбитыми колёсами и развалившимися гусеницами.
— Ходу! Уходим! Гони, прапорщ-Ик... — зашёлся Москаленко, располагаясь на месте командира "Тунгуски", в то время как Азаровский при них находился в качестве стрелка-наводчика.
Ефрейтор же с Апанасихой ни в счёт — их пока не брали в расчёт. Хотя уже оба доказали: без них им не справиться, как ни крути... а и носом — не было смысла. Полная бессмыслица и во всём том, что происходило кругом.
Беглецы больше не обращали внимания, ни на автоматные, ни на орудийные выстрелы очередями вдогонку от пехов и техов Солдат Альянса.
Историческая родина Тараса окрасилась в оранжевые цвета.
— Чем не Хохляндия, — всё ещё озорничал Азаровский, стараясь завуалировать таким незатейливым образом расшатавшиеся нервы. И были ни к чёрту не у него одного.
Помимо них, кому-то ещё удалось избежать трагедии — расправы гастарбайтеров, учинённой ими в мирном поселении, а военным им это было делать проще.
Подобрать, кого бы то ни было ещё из беглецов, экипажу самоходно-зенитного комплекса пока не удавалось. Дезертиры избегали людей в "Тунгуске" принимая за диверсантов.
— Не стрелять же мне их! — злился Азаровский. — Калеками они нам нахрен не упали!
Поэтому стали подбирать тех, кто падал сам по собственной инициативе. К концу героического пути набралось что-то порядка чёртовой дюжины, когда самоходная зенитка встала колом. Причина и без заявления прапорщика, последовавшая в исполнении была всем очевидна. Закончилось ГСМ. И это в какой-то паре сотни метров от перелеска, где и намеревались благополучно укрыться, да не судьба. И вновь сыграла с ними злую шутку.
Кто-то подсказал воспользоваться услугами бензоколонки. Да где взять, когда кругом на сотни нет километров ни одной. Нафтогаз Украины это даже не Газпром России, и уж ни в коем случае не Белтрансгаз Беларуси, с которым знаком не понаслышке Азаровский. В родной стране на главной трассе чуть ли не по десятку таких заправок на сотню км. А то и во столько же раз больше. Прибыльнее статьи не найти.
— А если поискать, как следует? Неужели больше негде взять? — озадачил он всех, кто оказался при нём в качестве пассажиров. Даже прапорщика. — Пораскиньте мозгами — и лучше сами, пока сюда не нагрянули те, кто атаковал нас на базе!
Все только что и могли — пожимать плечами. Таких Азаровский отправлял куда подальше и прямо в перелесок, заниматься заготовлением маскировочного материала для самоходно-зенитного комплекса "Тунгуска".
Казалось бы, помощи ждать неоткуда, да тут вдруг оживилась Апанасиха, переполошив Москаленко.
— Бисово отродье, а не баба! Чёрт в юбке! — разошёлся по обыкновению Тарас.
— На хуторе у Панасюка е горючка...
— Горилка?
— Та ни — у яво машина!
— Откиль таке байка, Апанасиха? — заинтересовался прапорщик. — Часам не захаживаешь к нему?
— Та тильки як уборчиха...
— Будя байки травить, — заявил Москаленко. — Заодно и повод в гости наведаться, а кое-чем более основательным разжиться.
У него, как и у бойцов, сводило живот от голода. Не голодомор, но нечто близкое к тому — и последует с нашествием гастарбайтеров, кои плодились благодаря наймитам точно саранча.
Азаровскому не хотелось покидать "Тунгуску", но ничего не поделаешь — люди важнее в данной непонятной войне, и дороже. Без них много не навоюешься. А ещё придётся и не раз. Следовательно, следует подумать о провизии. И выходить поспешно в открытый эфир в их случае чревато — враги тотчас засекут. Тогда от "жмуриков" даже орудиями зенитки не удастся отбиться, если вовсе не пожалуют "мудаки" на самоходках и раздолбают как учебную мишень на марше с дальнего расстояния.
Не сказать: маскировка самоходной зенитки удалась бойцам Азаровского на славу, но всё лучше, чем просто стояла брошенная в поле. И хутор оказался поблизости — за тем самым перелеском. И там ни одного мародёра в оранжевых комбинезонах или повязках на голове.
Даже собаки не лаяли во дворе, хотя Апанасиха заверила: у Панасюка имеются в наличие ещё те волкодавы. Он разводит их и продаёт за деньги. Тем и живёт, а также браконьерством. Так что и охотничье оружие найдётся. Всё будет, чем вооружить хоть как-то дезертиров, коим было некуда даваться — и бежать. Всё-таки понимали: больше шансов выжить с экипажем при "Тунгуске", нежели надеяться на свои ноги. Не волки — не прокормят их — а и сами себя. Привыкли подчиняться — уже не первый год в армии. Да и командир у них не псих, пусть и вовсе из иной страны.
Лидерство Азаровского как майора КГБ даже Москаленко в звании капитана СБУ не оспаривал, хотя был на родине — у себя дома. И потом ему это надо — всегда же проще загребать жар чужими руками. А пули под лоб подставлять и солдаты не спешили.
— Лежите тихо, — подался Азаровский в разведку с Москаленко, наказав тому прикрывать его с тыла. А вот прапорщику запретил, как единственному кто хоть как-то умел водить самоходно-зенитную установку.
На ефрейтора надежды никакой. И уже проявил свою паршивую натуру — раскомандовался на рядовых.
— Ишь, командир... — пожурила Апанасиха.
Меж ними вспыхнул конфликт. Уборщица в два счёта разобралась с ефрейтором, остудив его воинствующий пыл. После ведра ему досталось от неё мокрой тряпкой по больному месту — голове.
— Ай да Апанасиха... — не сдержался прапорщик. — Ха-ха...
Они и сами не подозревали, что им таким незатейливым образом удалось отвлечь внимание хозяина хутора от парочки иных представителей экипажа "Тунгуски".
Азаровский засёк его на чердаке с автоматическим карабином в руках.
— Сайга... К... — посмеялся он над опытным охотником про себя, и едва не поплатился за оплошность. А ещё майор спецназа.
— Замри! — настоял вольный стрелок.
— Сам, — ответил ему любезностью майор КГБ, поводив по глазам точкой инфракрасного излучения от прицела лазерного наведения "СВУ-А".
— У меня калибр помощнее будет — 20-мм...
— Зато я обычно не промахиваюсь! И стреляю на опережение!
— Проверим?
— Дуэль?
— Тогда я с вами! — подсуетился Москаленко.
Перевес изначально был на стороне незваных гостей.
— Эко вас — и понашло?
— В гости!
— Ишь ты их — расхозяйничались! Опять мародёрствовать припёрлись — гряды трясти?
— Та ни, война, дидку... — выдал Москаленко.
— Чё, яка нах...утор?
— Така, и докатилась до тебя! Пальбу в воинской части слыхал?
— Тю, так тож учения!
— Если бы, а то... — снова подал голос Азаровский. — Я вот, например, майор КГБ из Беларуси.
— А я — капитан СБУ, — присовокупил Москаленко. — И с нами солдаты — те, что уцелели в воинской части при столкновении с врагами!
— И хто ж воны нынча? Ась?
— Не поверишь...
— Уже!
— Гастарбайтеры...
— Хто-хто?!
— Жмурики с мудаками...
— Сами — они! Валите...
— С удовольствием бы, да "Тунгуска" заглохла — топливо на нуле, — пояснил Азаровский подоплёку непростой ситуации с их появлением при оружии на хутора Панасюка. — А без неё никуда! Все дороги перекрыты! А если и нет, то ближе к полудню — вне всякого сомнения!
— А больше ничего не хотите?
— Пожрать бы, дидку... — жалобно произнёс Москаленко.
— Москаль мини не брат!
— Да чё ты заладил, Панасюк! Закрылся и визжишь аки парсюк! Бульбаш он! Зуб даю!
— Ежли токмо золотой, — был не прочь зажиточный хуторянин взять его в качестве оплаты драгметаллом за ГСМ.
— Добро — договоримся, — уверил Азаровский: найдётся, чем расплатиться с ушлым хуторянином.
На том и сошлись. В дом Панасюк гостей не пустил, зато сам спустился к двоим из них, а на его месте — на чердаке с иным карабином при наличии оптического прицела — расположился сын.
— Ежли чё — спустит кобельков, — предупредил хуторянин. — Враз порвут всех в лоскуты!
— Не пугай — пугливые, — парировал Азаровский.
— Понял — в хату пошли.
Там всё-таки можно было укрыться в случае перестрелки с военными, поскольку оголодавшие солдаты проявляли нетерпение, мелькая из-за ограды в траве то тут, то там своими лысыми макушками...
Запись N9
— КЛИНИКА -
"На что обычно смотрит мужчина при виде красивой девушки?
На то: не смотрит ли на него жена в этот момент!"
(памятка неверному мужу)
Фетисов с каждым мгновением становился темнее грозовой тучи, то и гляди: начнёт метать гром и молнии, а в его случае — сотрудника ФСБ — основой для этого может послужить табельное оружие. Да держал его в последнее время всегда под замком от греха подальше, став начальником отдела. И когда требовалось выехать на боевое задание, пусть и в качестве наблюдателя по долгу службы, всегда обращался к капитану, и тот выдавал ему его именной пистолет.
Рука потянулась к графину. Было жарко. Полковник и не подумал пить, опрокинул содержимое прозрачной ёмкости на голову — встряхнулся. И подойдя к окну, раскрыл настежь. Прохладой и не пахло, напротив пахнуло жаром. Август выдался горячим. Термометр не опускался ниже + 30 градусов по Цельсию днём, а ночью и вовсе держался постоянно выше + 20. И кондиционер не спасал, его чаще приходилось — чинить. То и дело барахлил, выходя из строя.
Сегодня был именно такой день — знойный. Но не от жары изнывал Семён Борисович, а уж голова пухла по иному поводу. Мозги закипали от недостатка информации. Он силился осмыслить до конца ситуацию с появлением странного трупа, у которого кто-то зверским образом покопался в голове, попросту проломив рукой череп. И со слов одного из младших сотрудников сделала это довольно привлекательная на вид и миловидная девица.
— Маньячка! — не сдержался Фетисов, раскладывая полученные сведения по полочкам в головном мозге, пока что и дальше представляющие клубок переплетающихся меж собой событий. А в том, что это именно так — нисколько не сомневался. Подсказывало чутьё — сказывался опыт профессионала.
Да и два иным "комика" в коме также имели незначительные повреждения в области затылка. Кто-то пробрался к ним с чем-то до мозжечка и управлял, превратив в зомби.
Перестрелка с ними никак не шла из головы Фетисова. Он сам побывал там, изучив картину преступления. И снова эксперты засекли опаленные края стены снаружи — там, где по всему должен был находиться балкон, а отсутствовал по известной причине, представляя собой обломки во дворе. Опасения подтвердились: уровень радиации зашкаливал, а в иных местах квартиры был повышен общий фон. И нигде никакой стреляной гильзы от применённого атомного оружия вручную.
А тут ещё экстренное сообщение об исчезновении целого военизированного эшелона с ядерными боеголовками на чужбине, но принадлежащего российской стороне.
— Бры-ыр-ры-ред... — замотал головой Фетисов. — Причём полный! Сумасшествие, какое-то!
Снова стал успокаивать нервы хождением по кабинету взад-вперёд — от окна до двери, словно решался, куда ему выйти. Едва не перепутал. Так, во всяком случае, показалось капитану, когда он заглянул к шефу, почувствовав беду. Тот резко затих, а это всегда было чревато. Устроил сквозняк.
— Твою... — вскрикнул Фетисов. В спину подуло сквозняком, и он еле удержался на подоконнике, хватаясь руками, а прежде держал сложенными на груди.
— Шеф, — вскрикнул в свою очередь капитан. — Вы в своём уме?
— Это ты! Чего врываешься, точно вихрь, а? Если по делу — докладывай! А нет, вали с глаз моих, пока не пристрелил!
— Я как раз на счёт оружия... и веду речь — выдавать?
— Чё случилось, а трясёшься так, словно на нас падает ядерная бомба, а избежать удара времени не осталось?
— Ху-хуже...
— Что может быть хуже, разве что метеорит размерами со спутник Земли? Или астероид в десятки километров в поперечнике?
— Е-если б-бы...
— Короче!
— М-морг...
— Что? Какого чёрта — и там произошло?
— Т-труп...
— Какой?
— О-о-обгоревший...
— Понял! Группа захвата на выезд! — нисколько не удивился Фетисов: тот мог ожить. Напротив словно ожидал чего-то в подобном роде. Даже просветлел. На лице отпечаталась по-детски озорная улыбка.
По дороге до морга он ни мог не нарадоваться: табельное оружие вновь при нём, и он поглаживает нервно рукой кобуру, стремясь нащупать рукоять. Ещё бы пострелять...
