— Сила, конечно, есть, а вот ум, как я погляжу, напрочь отсутствует. Не пойму, то ли Норлан учить совсем разучился, то ли умом тебя при рождении обделили и весь он в гонор обратился. Вот какого демона ты мне лучшего мага увечишь? — он сокрушенно качнул головой. — Ты понимаешь, что вынуждаешь меня контролировать тебя так же как эту ряженую куклу?
— Он первый начал...
— На тебя что, облик ребенка так действует, что и мысли ему подстать? Ты кем хочешь стать: Владетелем или наемным магом-бойцом? Это лишь они бьются до победного конца, истребляя противника. У тебя миллион возможностей был заставить его у тебя в ногах валяться, а ты изувечить решил. Я думал, раз тебя учил Норлан, то уж чему-чему а шевелить мозгами он должен был научить... Ан нет... Ты хоть понимаешь, что вместо верного тебе мага, считающего себя твоим отцом и поэтому безусловно преданного тебе, ты нажил себе врага?
— Маги признают лишь силу. Он будет бояться и не посмеет ничего мне сделать.
— Ты явно плохо слушал Норлана и повыдергивал его мудрые мысли из контекста описываемых ситуаций. Потому что данный постулат работает только в том случае, если или ты способен постоянно контролировать мага, кабалит твой например на нем, или он может гордиться тем, что подчиняется тебе, и ты всем, а не только ему доказал, что достоин беспрекословного повиновения. Здесь же ни тот, ни другой вариант. Да ты сильнее, и в открытую он не выступит более, но когда тебе понадобится помощь, руку не протянет.
— Нужна мне его рука... — Гранд поморщился, — я и сам все смогу.
— Я все думал, почему Норлан так легко мне тебя отдал... Теперь понял. Ты ничуть не похож на свою мать, видно ты раздражал его тем, что так разительно отличаешься от нее и не в лучшую сторону.
— Да он отдал лишь потому, что без памяти влюбился в эту девку, которую сделал своей женой и которая вертит им теперь, как хочет, — Гранд презрительно скривил губы.
— Какую девку? Его ученицу-северянку?
— Его ученицу? Нет. Лада никогда не была его ученицей. Она маг такой силы, что учителя ей никакие не нужны. А уж он-то тем более, она сильнее на порядок. Отец напротив, пытался сделать ее моим учителем, но она своеобразная очень, и я ее закидонов не выдержал, а она обозлилась. Вот он меня подальше от нее спровадить и решил.
— Она сильнее его, и согласилась тебя учить?
— Ну мне это тоже всегда странным казалось. Отец объяснял это тем, что она ищет кто она, поэтому учить меня и взялась.
— Он сказал тебе, что она ищет, кто она??? — Владетель нервно облизнул губы.
— Да. Я еще переспросил, мол типа свой путь в жизни? А он сказал, что вроде того.
— А почему ты решил, что она сильнее его?
— Потому что она способна на такое, что даже вообразить трудно. Поменять сущность и стать чем или кем угодно, хоть камнем под ногами, хоть птицей в небе. А если поток магии направит, то четырнадцатый уровень прессует так, что ни один блок не выдерживает.
— Она этому тебя учила?
— Нет. Учила ерунде какой-то. Поэтому я и не выдержал.
— Какой?
— Да всякой... то баланс тела держать... то из лука стрелять. Всего пару раз дельные приемы показала.
— Слушай, а драконом она может оборачиваться? — густые брови Владетеля совсем сошлись на переносице, и он нервно сжал рукой спинку кресла, рядом с которым стоял.
— Легко.
— Ты видел?
— Да.
— Какой она дракон?
— На меня похожа, только мощнее и цвет каймы на крыльях у нас с ней разнится.
— Какой цвет?
— Черный, а крылья с серебристой каймой.
— Да, Норлан... — Владетель глубоко вздохнул, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, — который раз тебе удается провести меня... Ведь как мальчишку... Ну ладно, развлекся и довольно с тебя... Сейчас козыри в моем рукаве, и поверь, я сумею ими воспользоваться.
— Вы о чем, Владетель?
— О том, что ты сейчас пойдешь со мной! И запомни: хоть раз откроешь рот без приказа — язык вырву! — он резко шагнул к нему и, схватив рукой за шиворот, потащил по коридору, словно нашкодившего котенка.
Лада сидела на горной террасе среди цветов и, мурлыкая под нос песенку, плела венок. В это время раздался шелест могучих крыльев и на краю плато приземлился серебристо-серый дракон. На его спине сидел уже знакомый ей Владетель и мальчик лет восьми. Соскочив на землю, Владетель снял ребенка и за руку с ним шагнул к ней:
— Ты знаешь, кто он?
Лада отложила недоплетенный венок, повела рукой и усмехнулась:
— Знаю, Владетель. И что с того?
— Кто?
— Сын моего мужа в чужой личине.
— Ты знаешь о нем только это?
— А что еще я должна о нем знать? То, что кабалит на нем теперь Ваш, или еще что-то?
Маграт пристально разглядывал ее, пытаясь найти сходство если не внешнее, то хотя бы в поведении, и не находил. Девушка казалась чужой, холодной и безразличной. И тут его осенило:
— А кто этот дракон знаешь? — указал на дракона за спиной.
— Вот дракона не знаю, — губы девушки дрогнули в улыбке.
— Не побоишься каплю своей крови ему дать лизнуть?
— Зачем?
— Я думаю, он знает тебя.
— И что с того? — удивленно повторила она.
— Тебе не интересно, что он знает о тебе?
— Нет, — она качнула головой.
— То есть ты отказываешься выполнить мой приказ?
Лада вначале хотела подтвердить это, а потом вспомнила слова Норлана о том, что с Владетелем лучше не ссориться и усмехнулась:
— Если это приказ, то я выполню, конечно, Владетель, — уколов палец о колючку ближайшего куста, она подошла к дракону и с улыбкой протянула руку: — Давай знакомиться, мой хороший.
Кончик языка дракона коснулся ее руки, и Маграт заворожено замер, боясь пошевелиться. Для него наступил момент истины.
— Къяра, девочка моя любимая, как же ты изменилась, — хрипло выдохнул дракон и уткнул голову ей в плечо.
— Я ничего не понимаю, — Лада попятилась. — Ты знал меня раньше?
— Не знать родное дитя невозможно, — усмехнулся дракон, заглядывая ей в глаза.
— Ты хочешь сказать, что я твоя дочь? — она недоверчиво смотрела на него.
— Именно, — сзади к ней подошел Владетель, — а вот это твой родной сын. Не веришь, прими облик дракона сама и проверь таким же способом. Ты не сможешь ошибиться.
— Мне не надо для этого менять облик, — хрипло проговорила она и указала на мальчика: — Пусть надрежет руку.
Маграт достал кинжал и, уколов тому руку, протянул ей. Она слизнула с лезвия кровь, порывисто вздохнула, потом устремила на него испытующий взгляд:
— Ведь Вы не просто так привели сюда их, Владетель. Что хотите?
— Ты пойдешь со мной.
— А если я откажусь?
— На обоих мои кабалиты. Я сверну их прямо здесь при тебе.
— С мужем позволите проститься?
— Ты потом вернешься сюда, если захочешь, конечно. Сейчас мне бы не хотелось, чтобы Норлан загрузил тебя очередной порцией лжи, на которую он великий мастер. Поэтому ты сначала прогуляешься со мной, выслушаешь меня, а потом сама решишь надо ли тебе вновь слушать его лживые объяснения.
Она нервно закусила губы и, чуть прикрыв глаза, принялась вертеть в руках рукоять кинжала.
Маграт с улыбкой наблюдал за ней. Ее привычки, наконец, выдали ее. Ему подумалось, что было бы интересно знать, как именно Норлан смог разгадать, кто скрывается под столь необычным обличьем. Исключительно по ним или все-таки решающую роль сыграл их разговор, натолкнувший его на разгадку? Однако в любом случае он был рад, что все сложилось именно так, потому что его радость вновь оказалась подле него, и не будь он Владетелем, если позволит ей еще раз покинуть и его, и Империю.
Наконец Лада вскинула на него свои выразительные глаза:
— Хорошо. Я согласна. Здесь, и правда, было слишком много лжи, и глупо пытаться закрыть на это глаза.
Он подал ей руку и усадил на спину дракону, потом посадил Гранда, сел сам, и дракон взлетел.
Всю дорогу Лада не проронила ни звука. Маграт понимал, что его дочь пытается осмыслить сложившуюся ситуацию и не мешал. Когда они прилетели во дворец, он отправил Гранда в его апартаменты, а сам провел Ладу к себе в кабинет.
Закрыв дверь и набросив магический занавес, ласково улыбнулся:
— Ну здравствуй, дочка.
— Вы мой отец? Как интересно... — ее губы дрогнули в усмешке. — Вы переспали с драконом, Владетель?
— Когда-то подобно тебе она была в другом облике, но потом ты решила лишить ее этой милой возможности — пользоваться человеческим обликом... и заставила позабыть о том времени... Так что твой ироничный тон по поводу моих сексуальных пристрастий, по меньшей мере, неуместен.
— Это сделала я?
— Да. На ней был твой кабалит, и в образе дракона, наверное, она нравилась тебе больше, раз ты сделала то, что сделала... Истинных причин я не знаю, и не особо стремился до них докопаться. Я старался никогда и ни в чем не ограничивать тебя. Кстати, она думает, что я удочерил тебя. Дело, конечно, твое, открывать ей правду или нет, но я не стал бы на твоем месте так грузить ее психику. Она помнит лишь то, что ты пробудила ее от летаргического сна в образе дракона и теряется в догадках, как ты при этом можешь быть ее дочерью. Но ты запретила ей интересоваться этим, и она блюдет твой запрет.
— А ты действительно мой отец? — она перешла на ты, не сводя с него испытующего взгляда.
Вместо ответа, он взял со стола нож для резки бумаги и, надрезав запястье, протянул нож ей. Она коснулась лезвия губами и кивнула:
— Да, ты не лжешь.
— Это правильно, что ты наконец-то решила все проверять. Вся магия основана на лжи и обмане. Кстати, твой обожаемый Норлан лжет тебе до сих пор. А ты снова смотришь на него влюбленными глазами и ничего не видишь.
— В чем лжет?
— Да во всем. Хотя бы в том, что не рассказал тебе, что когда-то похитил твоего сына. Ведь он всем сообщил, что твой сын умер, даже я не знал о том, что он выжил и у меня есть наследник. Не знал, до тех пор, пока он сам не решил отдать его мне. Похоже, только ты тогда знала ну или догадывалась о том, что твой сын жив, и он увез его.
— Зачем ему это было нужно?
— Как я понимаю, ему нужно было привязать тебя накрепко к себе... Он боялся, что когда-нибудь ты все-таки сможешь освободиться от его уз. Это была дополнительная страховка. Его раздражало, что ты ищешь способ преодолеть свою тягу к нему и у тебя кроме него есть и официальные мужья и наложники... Хотя сам он себя тоже не ограничивал, даже во время твоей беременности гулял, что потом и использовал в качестве прикрытия, чтобы сына у тебя украсть.
— Это как?
— Пользуясь тем, что беременность ты жутко плохо переносила и была без сил, почти при смерти, да еще и стресс у тебя был оттого, что гулял он у тебя на глазах, забрал он твоего сына и, сообщив всем о его смерти, увез, выдавая за близнеца своей любовницы. Когда же ты попыталась возмутиться этим, то посадил тебя в цепях едва живую в подвал и держал там, пока ты сбежать от него не сумела... А теперь, когда ты все же по счастливому для него стечению обстоятельств вернулась к нему, он вновь ничего не сказал тебе о сыне. Знаешь почему? Потому что понял: в качестве рычага воздействия на тебя он уже не годится, ситуация изменилась, поэтому быстренько сплавил мне, даже не поставив тебя в известность. Кстати, ведь он даже не сказал тебе кто ты и чья дочь, хотя прекрасно все это знал. Это как: ложь или трепетное проявление любви и заботы?
— Почему я не отомстила ему тогда, когда сбежала из его подвала?
— Во-первых, ты знала или же догадывалась, что у него твой ребенок. Во-вторых, он твой учитель и именно он научил тебя почти всему, что умеешь. В-третьих, ты любила его, любила безумно и несмотря ни на что. Подвал с цепями был не самым жестоким наказанием, которым он подвергал тебя. За один его ласковый взгляд и пару лживых слов, на которые он непревзойденный мастер, ты готова была снести и простить ему что угодно. Тебе нравилось верить ему, потому что в душе ты дракон, а он прожженный маг, лживый до мозга костей. Но ты не хотела видеть этого, ослепленная любовью... А он прекрасно пользовался этим. Пользовался без малейшего зазрения совести. Не стой я за твоей спиной, он бы полностью подчинил тебя. Ты бы ползала перед ним на коленях, если бы тебя не удерживал я и твой титул. То, что ты Владетельница и обязана исполнять свой долг, держало тебя, и заставляло периодически предпринимать попытки освободиться от этой своей ослепляющей любви. Я поэтому, кстати, и пошел на совладетельство с тобой, чтобы от него тебя оторвать. Не пойди я на это, он бы вил из тебя веревки, и ты почитала бы за счастье изображать из себя его прикроватный коврик.
— Как все это мерзко, — она скривилась как от зубной боли. — Я думала: нашла свою любовь, а оказалось, влипла по уши в грязь.
— Радуйся, что все выяснилось, и ты снова среди тех, кто искренне любит тебя.
— А ты сам мне не лжешь?
— В чем ты думаешь, я солгал? В том, что сын Владетельницы вместо того, чтобы воспитываться при дворе как наследник, рос в горах под его надзором? Или в том, что ты безумно любила его, и только мое вмешательство не дало тебе стать половичком под его ногами? Так проверь! Наведайся к нему, задай конкретные вопросы и потребуй однозначных ответов, не давая обманывать, измышляя лживые оправдания, для чего и почему он все это делал. Спроси: держал ли он тебя в цепях в подвале после родов, сказав всем, что сын твой умер. Спроси: знал ли, отдавая мне сейчас сына, что это твой ребенок? Ну а то, что он практически ровесник его сыну от другой женщины я думаю тебе и спрашивать не надо, ты и сама это видела.
— Хорошо, — она нервно закусила губы, — я обязательно всем этим поинтересуюсь при случае. А сейчас скажи: кто та, которая Владетельница теперь?
— Твоя сестра-близнец. Вы чрезвычайно похожи внешне, но в отличие от тебя она — никчемная завистливая бездельница и лгунья... И подставляла она тебя не раз и даже мужа твоего соблазнила, поэтому вы никогда не ладили. Да и я ее не особо жаловал. Но после твоего исчезновения мне не осталось ничего другого, как заставить ее под строгим контролем играть твою роль и родить мне наследника, который недавно погиб. И чью роль теперь играет твой сын. Так что запутано тут все у нас, но надеюсь, с твоим появлением, наконец, распутается.
— И что ты намерен делать сейчас?
— Вернуть статус-кво, конечно. Владетельницей вновь станешь ты, а с сестрой твоей я поступлю на твое усмотрение. Могу воздать, наконец, по заслугам и отправить на плаху, как и положено пойманной на прелюбодействе с законным супругом Владетельницы. А могу вновь внять твоей просьбе: простить ее, и вернуть в то уединенное место, где она уже когда-то наслаждалась бездельем и праздностью.
— Я просила за нее, хотя мы не ладили? Почему? — ее взгляд испытующе уперся в него.
— Ты жалела ее... жалела из-за того, что ей не дано то, что тебе, и оправдывала этим ее отвратительное поведение... тебя безумно раздражали ее выходки, но ты их неизменно прощала... Вообще-то твоей неискушенностью пользовались все, начиная от Норлана и сестры и заканчивая нерадивыми слугами. Все кто хоть в небольшой степени умел давить на жалость, могли найти в твоем лице заступницу. Я, конечно, пытался образумить тебя и не раз... пытался убедить, что нельзя так себя вести Владетельнице, но тут уже чаще всего ты пользовалась моей любовью и крутила мной, как хотела, моя радость. Я никогда не мог тебя ни к чему принудить, — не отводя глаз, он с ласковой и нежной улыбкой беспомощно развел руками. — Ты всегда поступала по-своему. Хотя, отдать тебе должное вела себя всегда достойно Владетельницы, и умело маскировала свои маленькие слабости, да и я неизменно помогал тебе в этом. Твой авторитет в Империи до сих пор непререкаем, хотя уже сколько времени тебя заменяет эта бестолковая марионетка.
