— Кстати, генерал сэр. В этом случае я считаю бессмысленным подавать вам рапорт о преступлении гражданского лица, и буду считать инцидент исчерпанным. Я также уверен, что при таком развитии ситуации, армии не придется подавать в суд на Алекса Вандеккера за ту драку на аэродроме. Да и обиженные девушки также заберут свои иски.
При этом она незаметно подмигнула генералу, и на каменном лице командарма неспешно расцвело подобие улыбки. Маккой был опытным политиком, и тут же принял подачу.
— Отличное решение проблемы! Хм. Армия совершенно точно не будет против того, чтобы замять это тухлое дело вот таким патриотичным способом.
— Генерал подождите! Лейтенанту все это послышалось! Ни я, ни мэр не выносили таких предложений. И Алекс Вандеккер совсем не собирался поступать на службу.
— Бросьте! Я сам только что слышал его воинственный клич. Не обещаю отправить его под пули, но это патриотическое заявление полностью подтверждает слова лейтенанта. Продолжайте лейтенант. И, кстати, а что вы еще тут делаете?! Вам уже давно пора быть на аэродроме!
— Генерал, сэр. По распоряжению майора Риджуэя, и в целях подготовки к учениям, я был занят поиском необходимых для обеспечения учений малогабаритных радиостанций. В частности, по словам мистера Гроута Ребера, 'Радиотехническая корпорация Гэлвин' готова предоставить нам 7-8 малогабаритных опытных радиостанций и четыре новейших ранцевых радиостанции армейского типа. Настройку на единую волну нам сделают к завтрашнему утру, если вы подтвердите заказ на аренду оборудования и штаб армии внесет залог. Сразу после этой беседы я собирался звонить в штаб 2-й армии лейтенанту Мэниннгу для согласования заключения контракта с подрядчиком. А мой рапорт об этом будет у вас на столе через полчаса после возвращения в часть.
— Очень хорошо лейтенант. Подтверждение вами получено. Звоните Мэниннгу, и чтобы через четверть часа вы уже были на аэродроме и приступили, наконец, к тренировкам. Вы меня поняли?
— Да, сэр!
— Сержант! Проводите лейтенанта Моровски до телефона, и сразу после звонка в штаб отвезите его на второй машине до аэродрома. Его там очень ждут...
Кислые лица гражданского начальства и новоявленного рекрута, свидетельствовали о совсем неожиданном развитии этого сюжета. Генерал был спокоен и деловит.
— Господа, давайте завершим это дело. У лейтенанта Коула есть собой бланки, так что заявление о поступлении на службу мистер Вандеккер напишет прямо сейчас, тогда мы будем считать этот инцидент полностью исчерпанным, и не станем подавать в суд. Ну, или мы можем продолжить с ним беседу здесь недалеко в отделе военной полиции штата?
— Генерал. Может быть нам не стоит, так торопиться? Алекс Вандеккер уже осознал свою ошибку, и впредь будет вести себя гораздо осмотрительнее...
— Да, неужели?!
— Уверяю вас, этого больше...
Генерал сделал рукой останавливающий жест, нахмурившись, оглянулся на спустившегося по лестнице борзописца из 'Дейли Ньюс', который высунув язык, строчил в блокнот наброски очередной сенсации.
— Эй, мистер! Вы ведь репортер?
— Да, генерал. Поль Гали 'Чикаго Дейли Ньюс'. К вашим услугам.
— Мистер Гали. Как вам кажется, отказ американского гражданина от публично им высказанного желания поступить на службу в армию, будет способствовать гражданской и политической карьере этого гражданина?
— Я о таком раньше не слышал, генерал. Думаю, на американском континенте у такого человека будет мало шансов на успех. В любом случае такой факт наша газета осветит с большим интересом.
— Замечательно. Вот видите, господа. Свободная пресса описала нам перспективы этого дела. Не будем больше терять времени.
— Генерал я прошу вас дать мне интервью сразу после окончания этой беседы!
— Непременно...
— Господа стойте! Генерал подождите! Вопрос ведь уже решен. Если армия заберет свой иск, то прямо сейчас Алекс Вандеккер подпишет свое заявление о поступлении на службу. Два месяца вполне достаточный срок для компенсации...
— Год. Минимум полгода. Коул, давайте сюда бланки я подпишу. Оставайтесь здесь до самого конца, и не забудьте вручить этому молодому человеку направление в часть.
— Да, сэр!
На лице прокурора застыл тоскливый оскал смертельно раненого койота. Дело, казавшееся ему проще 'хот-дога', вдруг оказалось сложнее кулинарного чемпионата. На своего сына Вандеккер старший старался не глядеть, а тот изумленным взглядом искал глаза отца и стоящего рядом мэра. Генерал первым нарушил молчание.
— Ну что же, я рад господа, что это досадное недоразумение окончательно разрешилось к всеобщей выгоде. Позвольте откланяться, меня ждут в штабе. Мистер мэр. Господа. Имею честь.
— Всего хорошего, генерал.
Когда дверь со стуком захлопнулась за высокой фигурой Маккоя, в зале повисло тягостное молчание. Алекс Вандеккер с пустым взором подписывал составленные лейтенантом бланки документов. А в глазах окружного прокурора горело жгучее желание мести...
/Черновой вариант продолжения от 16.06.2013года/
* * *
Павла шла второй. Уилбур Шоу на своем 'Мазератти' шел за ней третьим, и не отпускал ее 'Терраплан' с самого начала гонки. А путь к лидерству ей надежно перекрыл второй фаворит. Шансов на победу было немного. На старте ей повезло, лидирующее место сходу занял Флойд Робертс на "Альфа-Ромео". За ним ей удавалось держаться, а вот так плотно идти за "Мазератти" Шоу это вряд ли бы получилось. Шоу лишь самую малость задержался и его машина большую часть гонки 'дышала в затылок' лидерам. Флойд играл в игру 'попробуй обойди', постоянно мешая маневру конкурентов. На коротких прямых он умышленно сбавлял максимальную скорость задолго до следующего поворота. Тем самым он сберегал силы и нервы себе, одновременно нагнетая напряжение у соперников. Павла, наконец, прочувствовала всю прелесть шоссейной борьбы. Пот лил с нее градом. Самое страшное, чего она ждала, это запотевания стекол противогаза. По счастью перед стартом догадались вместо прикручивания угольного фильтра просто вывести патрубок противогаза наружу, чтобы водитель мог дышать забортным воздухом. Несколько раз 'Мазератти' Шоу делала рывок в попытке обойти 'Хадсон' своего польского соперника, но Павла удачно копировала тактику лидера гонки, и не пускала его вперед. Да и некуда пока было обходить.
Первая половина трассы словно бы специально состояла из коротких прямых и многочисленных поворотов с наваленными на обочинах дороги и назначенных поворотами перекрестков, пирамидами из кипованного сена. И 'Альфа Ромео' Робертса каждый раз занимала наиболее удобную полосу для обгона, словно бы дразня, но не давая соперникам обострить борьбу. Постепенно к тройке лидеров приблизилось сразу четыре машины преследователей. Единственного, кого Павла успела четко идентифицировать в зеркалах заднего обзора, был 'Майбах'. Видимо Флойд специально придумал эту тактику, чтобы сначала собрать пробку, а затем резко уйти вперед. По всей видимости, он рассчитывал, что тогда острая конкуренция преследователей между собой облегчит ему уход в недосягаемый отрыв. Трасса была обычной неширокой двухполосной шоссейной дорогой, и лишь в нескольких местах вместо канав имелась широкая гравийная обочина. И Павла, и Шоу уже по нескольку раз пытались делать рывки вплотную к обочине, но их коварный и удачливый соперник, тут же перекрывал им полосу и ускорялся. Раз за разом лидерство ускользало от них, оставляя лишь поднятое над обочиной облако пыли. Пару раз из-за таких маневров 'Мазератти' Шоу занимало позицию рядом с 'Хадсоном', с явным намерением занять второе место в тройке лидеров.
Быстро бросив взгляд на кабину нахального фаворита, Павла успевала заметить заливающееся смехом лицо Уилбура. Тот явно потешался над уродливой противогазной маской соперника, и пытался вывести того из себя. Павле было не до смеха, поэтому она еще сильнее прижималась к лидеру, заново оттесняя Шоу на третье место. На очередном повороте слегка отстали соревнующиеся между собой преследователи. Теперь впереди догоняющей группы шел Крис Фарлоу на своей "Лагонде". Как не странно его более старая модель еще в самом начале обошла 12-ти цилиндровую сестру, и та из-за каких-то неполадок вскоре совсем сошла с дистанции. Но сейчас Павла почти не всматривалась в зеркала, готовясь к очередному рывку. Впереди за следующим поворотом ждал довольно длинный участок с широкой обочиной. Это был шанс.
Перед гонкой Терновский вместе с армейскими механиками успели сделать главное. То, до чего у самой Павлы не дошли руки, всего за час ее университетских приключений доделали мастера Авиакорпуса. Они подсоединили к воздушному тракту сразу целую батарею баллонов 'форсажной смеси'. И хотя теперь в кабине невозможно было ехать без противогаза, но эта переделка резко повышала шансы в борьбе. Если бы Павла не использовала форсаж прямо на старте, ей пришлось бы сейчас бороться в общей толпе машин догоняющих тройку лидеров. Но пока ей везло. Повезло, прямо со старта врубив форсаж, занять вторую позицию. Повезло, что Робертс, решил поиграть, не выходя на предельные режимы гонки, которых она бы точно не выдержала. Повезло, что к середине дистанции остались неиспользованными целых четыре баллона 'веселухи'.
Шоу видимо тоже готовился к рывку, но Павла опередила его, и сыграла тоньше, чем от нее ожидали. Почерпнув свои идеи из разных фильмов про погони, она изобразила нечто вроде серии ложных атак. Словно пылая яростью, сильно и надолго вдавив клаксон, она, завиляв по дороге, рванулась вплотную к правой обочине. Флойд, ни секунды не сомневаясь во вражеских намерениях, прижался ближе к обочине впереди соперника. Уже приготовившийся к своему рывку Шоу вынужден был сбавить обороты, потому что в опасной близости перед его капотом две машины несколько раз дернулись сначала вправо, потом влево. Но вместе с пятым рывком Павла сразу включила форсаж. И лидер гонки с ужасом увидел, что машина его ближайшего конкурента Адама Моровски, с риском протаранить его 'Альфа-Ромео', почти не смещаясь к краю шоссе, поравняла свой бампер с дверцей его машины. Невольно чуть отведя свой борт левее Робертс, уже начал ускоряться в надежде на скорости вернуть себе безопасный отрыв, но 'Терраплан' новичка как-то очень резко проскочил вперед, и в считанные секунды оторвался сразу на пять корпусов.
Вместо радости от тактического успеха в душе Павлы все сильнее сгущалось ощущение тревоги. Сам по себе участок дороги был довольно длинным, но своими маневрами она сильно приблизилась к повороту, а скорость ее машины явно превышала разумный режим. В зеркалах она успела заметить, что оба соперника сбрасывают скорость, еще сильнее отставая от нее, и готовясь к сложному повороту. В этом месте дорога делала левую петлю малого радиуса и уходила направо. Максимальную скорость, которую машина могла держать в таком маневре, составляла около тридцати миль в час. А Павла сейчас шла к нему на скорости около семидесяти миль в час, отлично понимая, что вряд ли успеет вдвое сбросить такую скорость и удержаться на трассе...
* * *
Пока громкие завывания Марка Наварры развлекали собравшихся на финише зрителей пересказом полученных по телефону новостей о перипетиях гонки, рядом с аэродромом кипела работа. Спешно нагнанные из ближайших мест дислокации саперы, выстраивали в трех местах сбоку от аэродрома невысокие подобия парашютных вышек и помостов для отработки группировки перед приземлением. Корявые схемы этих тренировочных убожеств Павла успела накатать, пока армейская машина везла ее от института до Лэнсинга. Встреченный в диспетчерской аэродрома майор Риджуэй, тут же уловил мысль о полезности презентованных недавним арестантом учебных сооружений. Отдав строгий приказ лейтенанту Моровски бегом бежать на старт гонки, и защищать там честь армии, он с фермерской основательностью приступил к реализации очередных безумных затей.
На пути к старту, пока озадаченный Павлой майор Риджуэй раздавал команды штабным офицерам, Павлу отловил восторженный Луиджи Мортано. Который, не отставая ни на шаг от быстро идущего к машине гонщика, умудрился прожужжать ему все уши о своем жгучем желании поучаствовать в завтрашних армейских учениях, и о том, что Дон Валлонэ был бы признателен за это. На резонный вопрос о своем парашютном опыте, молодой ганстер предъявил любительскую парашютную книжку заведенную в 38-м с записями о тринадцати прыжках на трех типах парашютов. Нахмурив брови Павла быстро дала ему свое согласие, стремительно накатав прямо на ладони Луиджи записку Мэниннгу на прием очередного самостийного контрактника. В нагрузку завербованный волонтер получил ее непререкаемое указание — где угодно найти несколько кинокамер с пленкой для съемки учений. С тем он и был отпущен, когда его будущий командир уже садился на свое гоночное сидение, под нервную скороговорку Терновского. Потом была гонка, сопровождаемая звучными комментариями Наварры. Между которыми, во время недолгого равновесия шоссейной борьбы, сопровождаемого затишьем радиотрансляции, местному аэродрому пришлось исполнять и свою естественную функцию.
На временно расчищенную от зевак бетонированную полосу, натужно жужжа своими тремя моторами, заходили на посадку пять самолетов. Из всех созданных пионером американской автопромышленности самолетов, эта конструкция была наиболее удачной хоть и далеко не безупречной. Это воздушное зрелище ненадолго отвратило от скандального автошоу бурлящее страстями внимание зрителей, но когда трехмоторные 'Форды' наконец, зарулили на стоянку, все опять вернулось на круги своя. Из репродукторов донеслась очередная тирада страстного ведущего автошоу.
— Сейчас гонщики подходят к нашему наблюдателю Бобу Харсту, впереди поворот.
— Боб не видит деталей, но, похоже, Моровски готовится к обгону.
— Нет, это Шоу...
— Снова Моровски.
— Тщетно!
— В повороте позиции лидеров не изменились, но впереди длинный прямой участок, удобный для обгона.
— Борьба разгорается.
— Робертс не собирается уступать лидерства. Перекрывает им пути обгона!
— Одна машина все же вырывается вперед. Да!!! Это Моровски!
— Моровски обошел Робертса! Фантастика! Разрыв уже четыре корпуса!
— Шоу тоже обходит старину Флойда. Страсти кипят!
— Моровски разгоняется! Успеет ли он затормозить на повороте?
— Айяяй! Моровски вылетает с трассы!!!
— Авария?!! Не вписался в поворот? Вот она неопытность!
— Боб, что там?
— Машина не перевернулась! Мчится по траве...
— Не может быть!!! Моровски возвращается! Он снова на трассе!
— Дамы и господа, это грубое нарушение. Адама Моровски ожидает дисквалификация...
Толпа замерла в ожидании продолжения откровений местного 'автогоночного проповедника'. На главной трибуне началась суета. Лишь мистер Шевроле подозвал к себе помощника Навары, и стал что-то спокойно доказывать ему, тыкая пальцем в лежащую на его коленях карту гоночной трассы. Из диспетчерской подошел генерал Маккой и включился в дискуссию. А зрители все ждали объяснений, наполнив аэродром взволнованным гамом...
