— Господин Преан, разве не вы только что говорили, что вино полезно лишь в малой мере?
— Ну, говорил, — согласился маг, наливая себе очередную порцию.
— Зачем же вы, господин, не ограничиваетесь малой мерой, а вливаете столько, сколько влезет? — укоризненно спросил Виктор.
Маг, ничуть не смутившись, поднял серебряную чашу с вином и задумался на пару секунд.
— У каждого своя мера, Вик, — философски изрек он и опрокинул чашу залпом, а отдышавшись, многозначительно добавил, подняв указательный палец вверх: — Того, кто не пьет вина, Авр лишит и воды!
Осознав, что мага уже не остановить Сомов попросился на воздух. Преан с явной неохотой отпустил раба и заказал еще одну бутылку. Покинув хозяина, Виктор прогулялся до ближайшего торговца фруктами, где за десять медяков купил гроздь зеленого винограда. Устроившись на выступе фундамента у дверей кабака, он наслаждался сладкими ягодами и, не церемонясь, сплевывал виноградные косточки прямо на мостовую. Ни одной урны в городе не было, но улицы были относительно чистыми видимо по причине того, что все дороги имели сильный уклон и мусор с грязью периодически смывались дождями в море. Виктор несколько часов просидел, греясь на солнышке и любуясь проходящими или проезжающими в экипажах эльфийками, пока эту идиллию не разрушили стражи порядка. Стражников в подошедших эльфах выдавали одинаковые пластинчатые доспехи и шлемы, мечи на перевязях и гогглы на глазах у начальника. В чем суть претензий к нему Сомов не понял и пригласил блюстителей порядка внутрь кабака, где находился хозяин.
Расчет на то, что Преан легко разрулит ситуацию не оправдался. Пьяный маг уже допился до состояния супермена, готов был сразиться с любым врагом, в любом количестве и желал этого. Надменность эльфийских стражников моментально вывела его из себя, и разговор пошел на повышенных тонах, в которых зазвучали угрозы с обеих сторон.
— Седой! Выбрось этих негодяев за дверь! — отдал гневное распоряжение маг, — Не хочу марать о них руки.
Стражники понимали орский язык, судя по тому, как они сразу же схватились за рукоятки мечей и даже слегка потянули их из ножен. Виктор посмотрел на готовых ощетиниться острым железом эльфов и перевел беспомощный взгляд на Эргиса. Тот, сообразив, что ситуация его рабу неподконтрольна, лихо опрокинул еще одну чашу, вытер губы салфеткой и запустил руки под стол.
— Сейчас, сейчас, — с нехорошим многообещающим взглядом приговаривал он, шаря у себя на поясе.
Наконец маг справился с упрямыми застежками кобуры и извлек оттуда совершенно невероятное оружие, грохнув им по столу. Мама дорогая, ахнул Виктор — на столе лежал револьвер. Это конечно был не наган и не другая земная система, но это, несомненно, был револьвер. Магический револьвер. Оружие было сделано из меди, потемневшей от времени и выглядело неестественно пузатым, из-за удлиненного вращающегося барабана, вместо ствола. Накладки из красного дерева на рукоятке, отполированное трением пальца блестящее спусковое кольцо и черные угрожающие дула. Один только вид этого револьвера отбивал всякую охоту спорить с его владельцем. Маг щелкнул предохранителем, после чего оружие где-то внутри засветилось рубиновым огнем и зашипело словно змея. Стражников как ветром сдуло, а вместе с ними заведение спешно покинули и остальные посетители. Маг презрительно рассмеялся, а потом поскучнел и скривился лицом.
— За подмогой побежали мерзавцы, — пояснил он и, сохраняя еще остатки рассудка, добавил: — Пора и нам отсюда убираться. Полагаю, что нескольких невоспитанных эльфов не стоят того, чтобы из-за них устраивать международный конфликт и разносить половину этого красивого города. Впрочем, это было бы забавно.
До пристани добирались пешком и встреченные эльфы уже не демонстрировали высокомерие, а испугано шарахались в стороны, поскольку маг и не думал прятать свое жуткое оружие в кобуру, а размахивал им всю дорогу. Магический револьвер время от времени шипел, стравливая воздух и напоминая, что находится в боевом режиме. Дежурная шлюпка с матросами оказалась на месте и незамедлительно переправила их на корабль, где Сомов смог наконец успокоиться и расслабиться в теплом уютном кубрике, а маг продолжил одиночное пьянство в своей каюте. Капитана долго не было и вследствие этого, Преан вдруг возомнил себя главным на корабле и совершенно распоясался. Он несколько раз выбирался с бутылкой на палубу, прикладывался к ней и громогласно отдавал команды сниматься с якоря, орал обрывки песен, выкрикивал угрозы в чей-то адрес, в общем, вел себя недостойно и безобразно. Матросы вместе с офицерами старались лишний раз не попадаться пьяному магу на глаза и сидели по каютам и кубрикам. Маг буянил и не давал спать почти всю ночь, а потом шандарахнул чем-то магическим так, что всех аж подбросило от неожиданного грохота. Не иначе, как маг все-таки не удержался и пальнул из своего магического револьвера. Оставалось надеяться, что выстрелил он просто в воздух, а не в сторону города или в самого себя. После этого наступила полная тишина, но никто так и не рискнул подняться на палубу и посмотреть, что там произошло.
Утром вернулся с берега грустный капитан, и судно сразу снялось с якоря, окуталось облаком парусов, развернуло нос в открытое море и стало набирать ход. Когда и без того расстроенному Креону доложили о ночной попойке со стрельбой, капитан взбеленился. Но разговор взбешенного капитана и мага не состоялся по причине невменяемого состояния последнего.
— Какой стыд! — не удержался от брезгливого восклицания капитан, выйдя из каюты мага, — И это наш корабельный маг. Позорище!
Сомову через боцмана донесли приказ Креона разбудить мага и привести его самого и каюту в порядок. Виктор осторожно заглянул в каюту и поморщился от гадкого запаха. В помещении стоял тяжелый дух перегара, к которому примешивалась вонь от обмоченного и высушенного на теле белья. По всей каюте были разбросаны листы бумаг и катались пустые бутылки. Господин маг спал в страшно неудобной позе буквой "П", вроде бы сидя на табурете, но прогнувшись спиной назад и уперевшись головой в пол. Как такое вообще было возможно? Сомов разогнул замычавшего Эргиса и перетащил так и не проснувшегося мага на постель. Будить его Виктор не осмелился. Стараясь не шуметь, убрал мусор, на скорую руку протер пол и открыл окно, чтобы проветрить помещение. Закончив, он осмотрелся и на столе заметил перьевую ручку мага. Тонкий серебряный десятисантиметровый цилиндр был покрыт искусными узорами, с одного конца в него было вставлено сменное золотое перо для чернил, а с другого воткнуто черное перо птицы. Разглядывая это произведение искусства, Виктора взяло сомнение в правильности выбора того, что должно было прославить мага, но затем он справедливо рассудил, что красота и удобство суть вещи разные. Отыскав на столе простое железное перо, чернильницу, несколько чистых листов бумаги и, прихватив все это с собой, он направился к плотнику. Пора было приступать к созданию первой автоматической перьевой ручки в этом мире.
Никаких сложностей Сомов не видел, однако реализация простого на первый взгляд проекта неожиданно столкнулась с непреодолимыми трудностями. Всю следующую неделю он изготавливал различные варианты ручки из склеенной бумаги, согнутой в трубочку меди или высверленного дерева. Самый удачный вариант получился из деревянной основы, в которой он просверлил камеру для чернил и вырезал канал для подачи чернил на железное перо. Внешне ручка выглядела неплохо и даже немного писала, но имела один существенный недостаток — писала она совсем недолго, а потом вдруг или переставала писать совсем или не с того ни с сего выпускала чрезмерную порцию чернил, оставляя на бумаге жирную кляксу. В чем заключалась причина этого безобразия, Виктор, хоть убей, не понимал. Железное перо было аналогом перьев на земле — раздвоенное, с изгибом на конце, чтобы не рвать бумагу и отверстием в центре для излишков чернил. Здесь придраться было не к чему, а значит, проблема заключалась в способе подачи чернил на перо. Он то уменьшал, то расширял канал для поступления чернил, делал его длиннее или короче, но каждый раз результаты были плачевными. Ручка или отказывалась писать или ставила кляксы. К концу недели изобретатель пришел в полное отчаяние, оставил бесплодные попытки настроить автоматическую ручку и начал подумывать над другими способами, как бы ему прославить хозяина.
Вечерами инженерные раздумья Сомова прерывал Эргис, который не просыхал уже вторую неделю и желал, чтобы его развлекали игрой на гитаре, а также остро нуждался в компании, поскольку господа офицеры объявили магу бойкот. Пальцами фиолетовыми от чернил Виктор бегал по струнам и выслушивал бесконечные пьяные бредни хозяина. Так выяснилось, что Преан был самым сильным магом в королевской академии и ему до сих пор шлют приглашения на работу ректором, но обида на столичных магов не позволяет ему принять эту почетную высочайшую должность. Также оказалось, что он участвовал в Большой кровавой войне, лично штурмовал какую-то оркскую крепость, где получил смертельное ранение и чудом выжил. Маг задирал рубаху и пытался показать, как доказательство шрам нанесенный мечом неприятеля и был абсолютно серьезно обескуражен его отсутствием.
— Наверное, целитель все бесследно залечил, — подсказывал ему Виктор с нескрываемым сарказмом, которого хозяин не замечал.
Преан жаждал славы и часто грезил ей в пьяных мечтах. Первая и единственная книга Эргиса, по его словам, разошлась огромным тиражом, вызвала небывалый ажиотаж в обществе, и даже сам Лучезарный король лично оставил благодарность в одном экземпляре, расписался и приложил большую королевскую печать. В поисках уникальной книги с королевским автографом и печатью они перерыли все полки, но так ее и не нашли, что для Виктора оказалось вполне ожидаемым, а Преана расстроило до слез. Писатель ругал издателей, которые не дают ему публиковать новые произведения и одновременно жаловался, что у него кризис творчества и ничего не пишется, как он не старается. А однажды совершенно упившийся маг схватил Виктора за грудки, прижал к стене и, дыша перегаром в лицо с угрозой произнес:
— Я тебе поверил, Седой. Не вздумай меня обмануть!
Такое внезапное проявление агрессии не на шутку напугало Сомова. Его хозяин был неплохим человеком, когда оставался трезв, но выпив, становился неадекватным, и огорчать его в таком состоянии было крайне опасно. Обманывать Преана Виктор не собирался, но затея с автоматической ручкой потерпела фиаско, а ничего другого подходящего на ум не приходило. Стоило ему задуматься над проблемой, как в голову упрямо лезли всякие мобильные телефоны, компьютеры, телевизоры и микроволновки. У Сомова уже голова шла кругом от привычных для него, но абсолютно невозможных для создания в этом мире вещей.
Тем временем судно миновало Гибралтарский пролив и порт Улаф. Якорь в порту бросили всего на пару часов, только чтобы забрать дипломатическую корреспонденцию, после чего корабль взял курс на север вдоль побережья второго государства эльфов — Феслании. Дул сильный встречный ветер и пришлось идти галсами, отклоняясь от цели и теряя время. Палуба судна накренялась так сильно, что по ней стало трудно не только передвигаться, но даже чтобы просто стоять приходилось обязательно за что-нибудь держаться. Спустя сутки такого изматывающего плавания капитан отдал приказ спустить паруса и раскочегарить машину. Теперь они шли точно на север, из трубы валил густой черный дым, а под палубой пыхтел и постукивал поршнями паровой двигатель. Когда достигли, и стали огибать французский полуостров Котантен, который здесь принадлежал третьему эльфийскому государству Фаргаус, заметно выросло количество встречных кораблей. Некоторые из них шли под необычными черными или красными парусами, а иногда одновременно и черными и красными вперемешку. Альты, пояснил Виктору один из матросов, недобро провожая взглядом огромный клипер вампиров, несущийся на раздутых разноцветных парусах.
Полтора месяца плавания подходили к концу, а Виктор так и не придумал ничего, что могло бы прославить его хозяина. Маг, между тем, не выходил из запоя и в очередной холодный вечер, подогревшись вином, решил поразить Сомова своими писательскими талантами и прочитать ему лучшие моменты из своей книги, которая называлась "Хфиласан и Елизада". Произведение было естественно о несчастной любви обильно политой слезами и кровью. Спьяну Преан начал читать на языке оригинала, пока не сообразил, что Виктор ни слова не понимает из того, что слышит. Писатель попытался сходу переводить на орский, но это получилось у него плохо и, кроме того, он заявил, что бедный орский язык не способен был передать всей многогранной красоты его гениального произведения. И тогда маг загорелся идеей обучить своего раба человеческому языку. Среди прочих магических предметов у Преана имелись языковые амулеты всех известных стран. Когда в трясущихся руках хозяина появился амулет похожий на обруч для надевания на голову, Виктор забеспокоился, как бы пьяный маг не сотворил с ним чего-нибудь нехорошего. Однако будучи человеком подневольным у Сомова не оставалось иного выбора кроме как подчиниться, сесть на табурет и покорно надеть амулет на свою седую голову. Хозяин минуту манипулировал с амулетом, а затем в глазах у раба потемнело, и он потерял сознание.
Судно накренилось на бок, от чего Виктор упал на пол, амулет слетел с его головы, а сам он пришел в себя. От звука падения очнулся и задремавший за столом маг. Уснул он видимо прямо на своей книге, потому что, когда оторвал голову от стола и поднял лицо, на его щеке явственно проступили большие рельефные буквы — "Елизада". Сомов без проблем прочитал и понял это слово, несмотря на то, что оно отпечаталось зеркально. По случаю удачного завершения обучения маг налил вина не только себе, но и своему рабу, а затем торжественно протянул свою книгу. В голове студента шумело от вина, от воздействия амулета, от удара при падении и строчки книги расплывались перед глазами. Странное дело, все буквы казались Виктору знакомыми, он даже мог назвать каждую из них, знал, как она звучит и даже мог прочитать слово или предложение целиком, но что эти слова значили, он понятия не имел. Единственными понятными словами в тексте были только имена главных героев. Об этом он и сообщил озадаченному магу. Эргис долго осматривал амулет и наконец, радостно заявил, что все в порядке, и он просто перепутал амулеты. Оказалось, что вместо языкового амулета он использовал амулет для обучения письменности. Ошибка привела мага в пьяный и веселый восторг, ведь теперь у него был единственный в своем роде раб умеющий писать, но не умеющий говорить на остандском. Эргис даже задумался, а не оставить ли все так как есть, чтобы затем использовать раба в качестве писца, не понимающего смысла того что пишет. Эта идея казалась Преану весьма привлекательной. Сомов не возражал, так как голова его раскалывалась от боли, а эксперименты пьяного мага пугали своими непредсказуемыми последствиями. Однако нестерпимое желание писателя похвастать своей книгой хотя бы перед собственным рабом пересилило чащу весов в пользу дальнейшего магического обучения. Виктор вынужден был со страхом снова надеть обруч с новым амулетом на свою многострадальную голову. Вторично за эту насыщенную магическими событиями ночь в его глазах померк свет, и он провалился в беспамятство.
