Но надо. Вдруг они опять меня хотят в качестве консультанта?
А если удастся с Крокодилами увидеться, вообще замечательно. Глядишь, Ген Геныч и намекнет на что-нибудь интересное.
С доктором педагогических наук, Крокодиленком Г.Г. и его сыном мы с того времени встречались раза два. Сидели в кафе, болтали на отвлеченные темы, грызли мороженое. Ген Геныч оказался хоро-шим собеседником, из тех, кто и слушать умеет, и рассказать, и намекнуть так, что тебе все стано-вится ясно. Почему он решил мне помочь?
Не знаю. Подозреваю, что у него были и свои интересы. Но какие?
Еще расскажет. Успеется.
Хлопнула дверь. Влетел встрепанный Шарль и тут же сгреб меня в охапку.
— Юля, я так переволновался...
— А ты не волнуйся, братик. Я умирать не собираюсь. Просто приготовься к встрече с ИПФ.
— Всегда готов!
— Гонять их, как котов, — срифмовала я. Попытка пошутить не удалась, но я еще потренируюсь.
— Я бы вообще туда не ходил.
— Не получится. Ладно. Ты лучше выпей стакан воды, успокойся — и будем ждать звонка ребят.
Глеб позвонил через десять минут. Летел он, что ли?
— Юль, мы вас ждем у подъезда. Спуститесь?
— сейчас, маме звякну...
— Ждем.
Я тут же перезвонила маме.
— Мам, вы выходите? Нас тут отвезут...
— Кто?
— Мам, не задавай лишних вопросов. Скажем так, дедушкина СБ. Машины уже стоят у подъезда.
Спорить мама не стала. И только осторожно поинтересовалась:
— Юля, а мы поместимся? Нас пятеро, да еще ты...
— и Алекс.
— Семь человек. Не перебор?
— нет.
Зная оборотней, они что-нибудь придумают.
* * *
Я была полностью права. Глеб с Дмитрием прибыли на внедорожнике. И туда запихали меня с Шар-лем. А Алексей с Арсением приехали на шестиместной машине типа автофургон обыкновенный. Два места впереди, два вторым рядом, еще два — третьим. То есть так говорится, что два, а на самом де-ле, там и троих разместить можно. Стекла тонированные, бока явно бронированные. Да и свой внедо-рожник Глеб укрепил как следует. Маму с ее родней запихали именно в фургончик. И тронулись.
— Юля, это серьезно? — Глеб был смертельно сосредоточен на дороге и с нами общался Дмитрий. Мо-лоденький на вид оборотень, лет двадцати пяти — двадцати семи.
— Не знаю. Расскажут.
— То есть мы влезаем в заварушку, а там по обстоятельствам?
— То есть мы туда уже вляпались. А вот как выбраться... хорошо хоть Совет вампиров молчит в тря-почку. Их еще не хватало!
— Это действительно хорошо, — передернуло Шарля.
До самой церкви никто не проронил ни слова. И только затормозив, Глеб повернулся ко мне.
— Юлька. Учти — мы за тебя любому глотку порвем. Только свистни.
Откровенность за откровенность. Я посмотрела Глебу в глаза.
— Даст Бог — нам не придется воевать. Но готовы будьте ко всему.
— Удачи нам! — подвел итог Шарль. И мы выпрыгнули из машины. Рядом десантировались мама, тётка и теткино семейство.
Первое, что привлекло мое внимание — была толпа. Человек так на двести. Минимум.
Я закатила глаза. Ага, а говорят, что очереди в три вилюшки остались в социализме. И сейчас такого нет!
— Мам, вы идите облизывать кости, а мы с Глебом вас тут подождем, — решила я. и бросила взгляд на трех остальных телохранителей. Ребята помрачнели. Поняли, значит. Но не откажутся. Все равно обо-ротням и в церковь можно, и святая вода им — по фиг. Животное — оно и есть животное. В нем ничего страшного нет. И в человеке — тоже. Оборотней можно убить серебром, только вот кто их в такой тол-пе проверять будет? На аргентосовеместимость?
— Юля! Неужели ты с нами не пойдешь!? — возмутилась теть Тома.
Я фыркнула.
— Теть Том, а оно мне надо?
— Оно всем надо.
— Тогда точно не пойду. Мне и без стадного инстинкта хорошо живется. И вообще, там толкаться — опсихеешь!
— Юля! — рявкнула мама, грозя мне пальцем. Я скорчила покаянную рожицу.
— Извини, мам. Перейдешь из физически — в психически больные.
— Да туда люди идут, чтобы вылечиться! — вознегодовала теть Тома.
Я фыркнула.
— Теть Том, сколько к нам этих костяков привозили...
— И что?
— Да и таки шо!? А то, шо, как говорят в Одессе, таки кто болел, тот таки и чихает!
— Глупости говоришь! Люди излечиваются!
— От инфекций — антибиотики, от поноса — активированный уголь, от нервных болезней — клизма. А в остальном мне по фиг, что сюда привезут. Скелет ли святого, тушку ли человека-паука. На второе я бы еще сходила посмотреть, а старых костей и у нас в анатомичке до хвоста. Еще не факт, что это — свя-тые кости. Ты знаешь, что если бы все щепки и гвозди от креста, на котором был распят Христос со-брать воедино — аккурат бы на пару тысяч Христов хватило бы!
— Не богохульствуй, чадо, — тихо подкрался кто-то.
Я развернулась.
Ох, мать-перемать! Отец Павел со своими тускло-зелеными гляделками, ролексом, маникюром и пе-дикюром!
От сколько не виделись, а радоваться и обниматься не тянет!
— Чего надо? — грубо спросила я.
— Как невежливо, Юля. Разве я себе позволял что-либо подобное?
Я не устыдилась, но решила не скандалить в присутствии матери. Да и теть Тома, которая сложила лапки и пропела 'Благословите, батюшка' поругаться всласть не дала бы. А ругаться придется.
Наверняка.
Я поглядела на Глеба. На Шарля.
— Мне надо поговорить с этим человеком. Вопросы?
— Где? Надолго?
— Если хотите, мы поговорим даже в вашей машине, — успокоил его отец Павел. — И недолго. Пола-гаю, десяти минут нам хватит.
— Юля? — удивилась мама.
Я пожала плечами.
— Мам, я тебе потом все объясню. Хорошо?
— Хорошо.
А объясняться придется. Увы, увы...
Мы забрались в джип. Я посмотрела как к теть Томе и маме подошел молодой монашек. И Тамара, Васисуалий, Леля, Леша и мама двинулись по направлению к церкви. Их сопровождали Михаил, Алексей и Арсений.
Я проследила глазами их путь — и перевела взгляд на священника.
— Слушаю.
— Рокин умер.
Я поперхнулась слюной.
УМЕР!? РОКИН!?
Судя по всему, поп (да знаю я, что он не поп, это как-то по-другому называется, но учить их чины и звания мне просто не хочется!) и рассчитывал именно на такую мою реакцию. Потому что улыбнул-ся.
— Для вас это новость.
Я кое-как сглотнула. Абзац!
— И весьма печальная. Константин Сергеевич был достойным и порядочным человеком. Как это слу-чилось?
— Нападение вампира. Нечисть спугнули. Но человека было уже не спасти...
— Вампира!?
Второй раз у меня получилось даже лучше, чем первый. Откашливаться пришлось как бы не мину-ту.
Кто посмел!?
Убью паскуду!!!
Или это не наши, а залетные?
А черт его знает. Надо будет сказать Мечиславу. Пусть всех проверит. А когда эту сволочь найдут — пусть ему оторвут ноги, руки и голову! Так все хорошо было... ладно, не было! Но зачем же ухуд-шать ситуацию?
Или это нас кто-то подставить хочет?! А ведь запросто. 'Доброжелателей' у нас среди совета вампи-ров намного больше, чем надо. И любой из них мог послать гонца, только вот как узнали про Рокина? А, тоже мне, бином Ньютона. Посмотреть с кем я общаюсь, проследить... он же и не скрывал, что из ИПФ?
Нет, не скрывал. А теперь и скрывать некому будет.
— Поделитесь, чем надумали? — вывел меня из транса голос священника.
Я помотала головой.
— Делиться нечем. Могу только пообещать, что если найду эту падлу — лично ноги оборву. По самые уши.
— а у вас есть шанс найти убийцу?
Есть. И более чем реальный. Надо только с Мечиславом поговорить.
— Надеюсь.
— Это как-то связано с тем, что вы любите вампира?
Доложил-таки. Эх, не мог этот убивец пораньше прорезаться. До доклада. А так — ни себе, ни лю-дям!
— В том числе.
— Юля, а вы отдаете себе отчет в том, что творите?
— Нет, я с ним любовью под наркозом занимаюсь.
Не хотела. Честно. Само с языка сорвалось. Отец Павел поморщился.
— Это не тема для шуток.
— Может быть. А у вас есть подозрения, что я под гипнозом?
— А у вас их нету?
Я пожала плечами.
— Сложно сказать. Понимаете, если я буду отрицать — вы скажете, что я точно ничего не соображаю из-за вампирских происков. А если буду соглашаться — тут тем более все ясно. Сеанс экзорцизма — и никаких гвоздей?
— Экзорцизм — это немного другое. Я думал, что вы об этом знаете.
— И что? А как называется то, что со мной хотел проделать отец Алексей?
— Он всего лишь пытался определить, воздействовали на вас кровососы — или нет.
— А то, что он сам был сродни кровососам?
Искрой полыхнуло воспоминание.
Аура мерзавца в рясе клубилась багровыми, коричневыми и черными тонами. Выглядело это так, словно протухшее мясо размешивали в блендере. От него словно отпочковывались ложноножки и ползли ко мне с недружественными намерениями...
— Юля!
— Сто лет как уже... Ладно! Что вы от меня хотите?
— Ничего. Я просто сообщил вам печальные известия.
Я кивнула. Врет. Наверняка. Но — что я могу сделать!?
— тогда — всего хорошего?
— До свидания, Юля...
Он вылез из машины — и на место священника тут же забрался Глеб.
— Что от тебя хотел этот козел?
— Рокин убит — порадовала я и его и Шарля.
— Кто!? — возмутился дракоша.
— По утверждению попа — вампир.
— А его утверждениям можно верить?
А вот это вопрос на пять баллов! Можно — или нельзя? Я бы не верила. Но... Рокин не отвечает!
— Я сейчас позвоню Леониду. Пусть проверяет, — решил Глеб. — Это — по его ведомству.
Я схватилась за голову. Проверяет! Проверишь тут! Как!? Оборотням лезть к ИПФ — верная смерть. Что же делать, что делать!?
Шарль обнял меня за плечи.
— Все будет хорошо, сестренка. Мы справимся. Мы же вместе...
Мне бы его уверенность!
* * *
Родные вернулись через час. И что можно там делать так долго?
Лучше бы я не спрашивала.
— Мы были у мощей, — поведала мама в ответ на мой вопрос. — Этот милый мальчик из семинарии лич-но проводил нас, чтобы мы не стояли в очереди. А еще я купила тебе вот эту иконку. А Глебу — молит-ву в машину.
Оборотень покривился, но листок взял.
— Ее надо положить в бардачок. Помогает.
— Мам, — не удержалась я. — Ты же видишь, что Глеб не делает из машины передвижной иконостас, так зачем издеваться?
— Юля, почему сразу издеваться? Чем могут помешать молитвы?
— Мам, я сомневаюсь в их полезности для автолюбителей. Не забывай — когда на земле гулял И. Хри-стос, передвижные средства были не на колесах, а на копытах. Соответственно, он ничего про ма-шины не говорил. И апостолы тоже. И освящать машины, что-то вешать в них, как-то еще маяться ду-рью... да зачем!? Это все придумали люди с началом перестройки. И не самые лучшие. Те, кто ис-полняют свой священный долг за деньги.
— Юля, а вдруг и правда помогает?
— Что-то я сомневаюсь, — встрял в перепалку Глеб. — Но — спасибо, Алина Михайловна.
— Пожалуйста.
Глеб засунул листок в бардачок. И кивнул на маминых родственников.
— Надо полагать, они тоже накупили себе?
— Нет. Мы задержались, потому что Тома решила исповедаться.
— Как!?
Я почти взвыла.
— Какого черта!? Исповедаться!? Кому!???
— А вот тому милому батюшке, с которым ты разговаривала. Он сказал, что вы давно знакомы. И хо-рошие друзья... Он и мне предлагал, но я решила, как-нибудь в другой раз.
Мне резко поплохело.
— Друзья!? Таких друзей — на выставку в музей!!!
Ну, гад! Ну, поп! Ну, ... попа!!! Попадись ты мне, сволочь в рясе!!! Ноги вырву! Нашел с кого ин-формацию качать!!! И ведь все правдиво и добровольно!!!
Рядом так же хватался за голову Глеб.
— За что!?
— Не понимаю, чего ты возмущаешься, — некстати влезла Леля. — Разве мама не имеет права испове-даться!?
— Родная моя, уж что-что, а право-то она имеет! — процедила я. И посмотрела на Арсения.
— Сень, отвези этих идиотов домой, а?! Алекс, пошли, погуляем!? Мне надо пройтись, а то со-рвусь!
— Садись в машину — цыкнул на меня Глеб. — Поехали, я тебя в клуб отвезу.
В клуб? А что, отличная идея! Дать по морде, получить по морде... разве есть релаксация луч-ше!?
— Юля, что-то не так? — внимательно поглядела на меня мама.
Я закатила глаза и застонала.
— Мам, я вечером зайду, и мы с тобой персонально поговорим. Не здесь же...
— Да. Действительно. Что ж, вечером я тебя жду.
— Ладно.
Я поцеловала маму в щеку — и запрыгнула в машину.
— Глеб, поехали!!!
* * *
После трех часов занятий в клубе я была спокойна, как танк. Жутко болели ноги и руки. Но голова прояснилась. Ладно. Все, что могла сказать обо мне теть Тома, ИПФ и без нее узнало бы. И что им до-верять нельзя, я тоже знаю. Не бином Ньютона. Вопрос в другом.
Что они предпримут?
А ведь что-то — точно сделают. Но — ЧТО!?
Убивает — неизвестность.
Я плюнула — и позвонила деду.
— Привет, мелочь.
— Привет, Мафусаил!
— О! Это правильно! Уважай меня! Что скажешь?
— все плохо.
— Конкретнее?
Я одним духом выложила все про ИПФ. Хорошо, когда можно с кем-то посоветоваться! Дед приза-думался. А потом фыркнул в трубку.
— Так. Это все — к Мечиславу.
— А с мамой что делать?
— я ей рассказал сказку про маньяка, ты помнишь.
— Помню.
Действительно, мы понимали, что все время маме морочить голову не получится. Она у нас сторон-ница самостоятельности детей, поэтому многое сходило мне с рук. Но до определенных пределов. Ра-но или поздно она должна была прозреть. А вот насколько...
Мы и придумали эту сказочку.
— Сказать, что этот поп помогал тебе в период реабилитации. И активно пытался тебя затащить в мо-нахини, позарившись на мои деньги?
— прокатит?
— Должно. Заодно она поймет, почему с ним не стоило откровенничать.
— Логично. Дед, ты у меня умничка...
— Я знаю.
— Но это уже ничего не исправит.
— Зато на будущее поможет. Знать бы ранее...
— Ладно. Примем эту версию. Как зовут ИПФовца?
— Отец Павел.
— Запомню. Вечером придешь?
— Забегу.
— Вот и отлично. До вечера.
— Пока.
Я щелкнула кнопкой телефона. Вроде пока нормально. Высшие силы, как я не хотела, чтобы моя нормальная жизнь и вампиры — смешались. Но чем дальше, тем больше в ней перекрестков. И прихо-дится врать изворачиваться, хитрить с самыми близкими людьми. Я не хочу!!!
Но никто меня не спрашивает.
Пойти, что ли, поплавать, с горя!? Главное — не утопиться.
* * *
Оставшись один в своем кабинете (а вы думали, у священников только кельи? Так расстаньтесь с глупым убеждением!) отец Павел немного подумал, а затем решительно набрал номер, который даже не вносил в память телефона.
— Добрый день.
— Добрый. Что случилось?
— Леоверенская решительно не желает сотрудничать с нами.
— Переубедить ее не представляется возможным?
— Боюсь, что нет. Она слишком агрессивно настроена. И к тому же недавно вышла замуж.
