Шаманы. Книга первая

Исхаг крутилась в водовороте житейских дел и очнулась глубокой ночью, сидя в блаженном покое у негаснущего костра и смазывая потрескавшиеся ладони жидким маслом. Она просидела так некоторое время, растопырив пальцы, чтоб масло впиталось и отправилась спать, отложив все мысли, дела и опасения на завтра.

Глава 13

Заняться поясом прямо с утра шаманке не удалось, ибо с маленьким караваном прибыл Фирад, сын Фахаджа и привёз оговорённое содержание — муку, крупы, большую голову сыра, крепкую настойку огненной ягоды и много детских одёжек для Исхагор. В письме, переданном Фирадом, Рамала приветствовала шаманку, желала здоровья матери и малышу. А кроме того, просила принять дар женщин их рода, собравших одежду для девочки. Одежда не новая, но очень крепкая, чистая и даже есть обувь на разный возраст. Особенно её порадовал тёплый детский плащик с меховым капюшоном. Шаманка от всей души поблагодарила Фирада, заночевавшего в шатре с тем, чтобы отбыть ранним утром. Его путь лежал ещё выше в горы.

Проводив в путь гостя, орка навела порядок в шатре, подхватила дочь, свистнула волкам и подалась было к выходу. Но, подумав, оставила старшую волчицу присмотреть за Деги, после чего процессия отправилась к выбранной Древним пещере. Сколько Исхаг поняла, в ней сосредоточились все источники жизненной силы долины. Он настоятельно посоветовал это место для развоплощения призраков, ибо не желал вреда ни старой орке, ни её домочадцам. Отец Долины решил оградить от возможных опасностей разумных, доверившихся его слову. Слишком долго гордые эльфы находились на положении рабов, поэтому можно ожидать чего угодно... особенно, если хозяин пояса упустил какую-нибудь малость из ритуала привязки. Это маловероятно, но учитывать такую возможность необходимо, да и слишком много времени минуло с тех пор, так что обитателям долины гейзеров не стоит безоглядно полагаться на непроверенный ритуал.

Пещера очень понравилась Исхаг. Длинный выступ гранитной скалы вмещал целый зал с гладким полом. Холодный воздух, пронизанный солнечными лучами из семи световых колодцев, наполнял помещение свежестью, а свет сиял в полированном граните десятка колонн, поддерживающих свод, хотя на взгляд Исхаг гранитный потолок, испещрённый непонятными знаками, совсем не нуждался в поддержке. Массивные колонны смотрелись очень уместно, как и гранитные сидения вдоль западной стены. Исхаг проследовала через весь зал, нынче она несла дочь на плечах, и малышка крепко держала приёмную мать сначала за волосы, а теперь и за уши.

— Отпусти меня, дитя, — Исхаг сняла девочку с плеч.

Малышка твёрдым шагом проследовала к гранитному сидению и вскарабкалась на него с помощью духов. Мать коротко приказала согреть сидение и огневички тут же засуетились вокруг Исхагор. Волки разлеглись слева и справа у ног девочки, а старая шаманка сняла найденный пояс и неторопливо надела свой. Не сходя с места, тщательно проверила наличие амулетов, вызвала всех до единого духов с приказом охранять и никого не калечить, только держать и запечатывать рты пленённым волшебникам при попытке выкрикнуть заклинание. Гичи-Аум в свою очередь озаботился собственной ратью из-за Грани, так что оба шамана... а Исхаг считала его великим шаманом, были готовы встретить любую опасность плечом к плечу. Говорить было не о чем, они наговорились прошлой ночью, когда исследовали пояс вдоль и поперёк. Идеально высушенные и закопчённые уши никакого отношения к призыву не имели, с внутренней стороны пояса наличествовали тринадцать мутных и плоских камней, зажатых меж полосок эльфийской кожи, сам пояс тоже был изготовлен из кожи юного эльфа и все двадцать шесть ушей были впаяны в поверхность пояса огненными духами. Отрезанные уши являлись ничем иным, как знаком доблести шамана, сумевшего сделать исконных врагов своими слугами.

— Статусная вещь, — хмыкнул Гичи-Аум.

Нынче он предстал в обличье орочьего шамана с посохом, бунчуком и роскошной гривой сивых волос поверх жилетки из кожи, явно содранной с какого-то бедолаги. Свой посох Исхаг не стала брать с собой, её боевой артефакт всего лишь гонит огненную волну, выжигая на своём пути всё, что имеет отношение к человеческой магии. Сейчас её посох бесполезен, поскольку она и Гичи-Аум намерены призывать эльфов. Наверное, все тринадцать были воинами и магами разной силы, у эльфов не бывает иначе — всех детей учат сражаться и колдовать.

Исхаг поймала себя на мысли, что она пытается оттянуть неприятное событие, совсем, как человек. Поведение, недостойное "великой" шаманки... орка хмыкнула, дождалась кивка Древнего и запела слова призыва. Закончив, отступила в сторону.

Почти сразу воздух в пещере потемнел, заклубился странный туман и вокруг лежащего в трёх шагах пояса медленно проявились тринадцать прозрачных силуэтов... и только после этого орка запела заключающие слова. С последним словом тринадцать фигур, сидящих вокруг пояса, обрели плоть и поднялись с колен.

Шаманка оглядела строй, все тринадцать безухих эльфов расположились перед ними шеренгой. Ни один не попытался напасть, значит покойный владелец пояса был воистину великим шаманом. Гичи-Аум подал ей знак оставаться на месте и прошёлся вдоль строя, как полководец, вглядываясь в лица воинов. Каждый нёс на лбу знак подчинения, нанесённый ножом, и у всех знак выделялся запёкшейся много веков назад кровью.

Шаманка видела, что каждый из эльфов встретил тяжёлый взгляд Древнего, не дрогнув и не опустив взора. Не смотря на отсутствие ушей, выглядели тринадцать призраков весьма достойно, а ведь прежний хозяин пояса наверняка унижал рабов, как только мог. Величавая осанка старших и петушиная гордость молодёжи понравились старой шаманке. Оглядев стоящих перед нею эльфов, она ни на мгновенье не усомнилась в том, что старый владелец пояса устроил эльфам медленную и вечную пытку. Есть способы причинить мучения даже бесплотному призраку, даже тени призрака, достаточно только прошептать нужные слова, и враг будет стирать в пыль призрачные зубы и срывать призрачные голосовые связки в попытках выкричать невыносимую боль. Исхаг шумно втянула носом воздух, так и есть — запах горящей плоти ни с чем не спутаешь. Теперь орка точно знала, что всё время пребывания в камнях, призраки мучились от боли не только в отрезанных ушах. Единственно призыв избавлял тринадцать воинов от бесконечной муки. Каково же им было возвращаться в свою пыточную? Её размышления прервал Гичи-Аум, приветствовавший павших и униженных врагов, как воинов собственного клана, отдавая должное их стойкости и принимая ненависть, туманившую тринадцать взглядов.

— Я, дух этой долины, и шаманка по имени Исхаг призвали вас с единственной целью — отпустить за Грань.

Крайний слева седой эльф хмыкнул, не удостаивая живых словом. Двое попытались рассмеяться и закашлялись. Орка покивала головой, с вырванным языком не очень-то посмеёшься. Совсем молодыми оказались оба эльфа, видимо, они первыми получили увечья, высказав пленившему из шаману великолепное презрение. Ещё трое сплюнули на землю перед Гичи-Аумом и попытались отвернуться. И, конечно, попытка закончилась ничем, ибо Древний мог многое противопоставить магии остроухих. Он кивнул своим духам, и те оттеснили непримиримую шестёрку в сторону, окружили стеной воздуха и заставили сесть на пол. Оставшиеся семеро стояли в вольных позах и не пытались смеяться, хмыкать или выказывать презрение. Гичи-Аум расположился на гранитной скамье и величаво кивнул Исхаг. Шаманка выдернула из шестёрки первого, оглянулась на Древнего — этот? Хранитель долины снова кивнул, орка медленно проговорила нужные слова... и седой исчез с криком:

— Увидимся за Гранью, воины!

За ним последовали двое молодых, которые промычали прощание остающимся и тоже исчезли. На месте седого остался лежать тонкий кинжал, а после молодых не осталось ничего. Тройка непримиримых ушла за грань молча, с просветлёнными лицами, а один из них даже умудрился колдануть в сторону Гичи-Аума. Ледяная стрела, запущенная в полёт эльфийским призраком, бессильно рухнула на подлёте к великому духу долины, забрызгав водой стоявших в строю.

— Эльге всегда был дураком, — пробормотал на высоком наречии крайний справа.

— Все мы тут дураки, — буркнул в ответ старейший из них, — были бы умными, не застряли в этих проклятых всеми богами камнях! Слава Творцу, старый шаман сдох, да не знать ему покоя вовеки!

— Ты думаешь, эти двое лучше? — фыркнул золотоволосый эльф, — старуха вообще из серых.

Немолодой эльф с пепельными волосами, только вздохнул в ответ. Эти двое шаманов по крайней мере не требуют, чтобы давние враги приветствовали их, стоя на коленях. А попробуй не встань... кто сказал, что призрачные духи не могут испытывать боли? Ещё как могут!

Старый хранитель долины вопросил на высоком наречии:

— Вы наговорились? Принимайте решение. Отпускать вас за Грань или останетесь качестве рабов шаманского пояса?

— Разумеется, мы все уходим! — выкрикнул самый нетерпеливый.

— За два тысячелетия ты мог бы и научиться терпению, — невозмутимо заметил Гичи-Аум.

Он обвёл взглядом шеренгу и подал знак Исхаг. Ещё пятеро ушли в небытие и ушли без всякой помпы — всего лишь с поднятой к плечу рукой, в знак прощания. Четверо пожелали сказать слова благодарности Исхаг и выразили свою признательность хоть и скупо, но зато от всего сердца. Оставшийся последним помедлил и попросил небольшой отсрочки для беседы.

Исхаг не возражала, поэтому подхватила пояс и малышку, сидевшую тихо, как мышонок, и пригласила эльфа вместе с Древним быть гостями в её шатре. Она уже направилась к выходу, но обернулась на вой старшей волчицы. Тонкий эльфийский кинжал, принадлежавший ушедшему первым, неярко светился в сумраке и, видимо, пара волков не смогла обойти его призрачное сияние из страха или чего похуже. Шаманка обернулась к призрачному воину, Отец Долины сделал весьма красноречивый жест, и эльф, пожав плечами, призвал призрачное оружие. В тонких руках клинок засиял, как ледяная сосулька в солнечный день. Исхаг внимательно оглядела спутников, потрепала по загривкам волков и отослала свою стаю подальше. Кто его знает, этого остроухого, вдруг попытается опробовать оружие вначале на животных. Но тут де и вспомнила, что господа перворождённые и тёмные эльфы в том числе, никогда не убивали собак, не уничтожали ручных птиц и не калечили лошадей. Даже вырезая кланы до последнего орчонка, остроухие всегда отпускали на свободу животных.

Маленькая Исхагор удобно устроилась на плечах приёмной матери, вцепилась в большие уши, и Исхаг зашипела от боли, ногти у девчонки отрастали очень быстро.

— Доченька, — проворчала Исхаг, — ты случайно не затачиваешь коготки, когда я не вижу?

— Доченька?! — эльф поперхнулся воздухом.

Он оставался призраком, обретённая плоть была всего-навсего великолепной иллюзией, но даже в призрачном облике узник камня старательно вышагивал рядом с широко шагающей оркой, хотя мог просто лететь.

Исхаг только фыркнула. Ответил Гичи-Аум.

— Маленькая Исхагор уже три седмицы считается приёмной дочерью достойной шаманки по имени Исхаг.

Эльф попытался дёрнуть несуществующими ушами, но своего имени не назвал, хотя хозяин долины и намекнул перворождённому на его плохие манеры.

— Мы пришли, — орка нарушила затянувшееся молчание, — войдите гостями в мой шатёр.

Эльф изящно поклонился, а Гичи-Аум склонил отягощённую косами голову, проходя в шатёр первым. Он уселся по правую руку от хозяйского места. Эльф дождался приглашающего жеста и опустился на кошму напротив.

Исхаг занялась приготовлениями полуденной еды, девочка уже проголодалась и сейчас с аппетитом откусывала от утренней лепёшки, с нетерпением заглядывая в булькающий котелок.

— Ты просил об отсрочке, — Гичи-Аум нарушил молчание, — зачем?

Эльф отвёл взгляд от янтарно-жёлтых глаз вопрошающего и уставился на огонь.

— Не уверен, что смогу убедительно ответить, — эльф почти беспомощно пожал плечами, — перед уходом в небытие хочется вспомнить какова на вкус простейшая их радостей — дышать без боли.

— Только дышать?

— Слово "жить" тут неуместно, не так ли?

— Согласен, — Гичи-Аум протянул девочке руку, и малышка не замедлила влезть к Древнему на колени.

— Прежде, чем покинуть этот мир я хотел бы узнать, кто эта малышка, — эльф откинув назад падающие на лицо волосы.

— Если ты уйдёшь, как решил, то не всё ли тебе равно, кто она? — Исхаг одарила гостя неласковым взглядом, — нанести ей вред не получится, если у тебя есть такое намерение.

Эльф досадливо двинул плечом, эти орки!

— С какой стати я буду вредить девочке? Дитя ни в чём не повинно.

— Будто вам это мешало в ранних и нынешних войнах! — фыркнула Исхаг, — не твои ли сородичи стёрли с лица земли сотню орочьих родов?

Эльф вскочил на ноги:

— Тогда не забудь напомнить себе о сотне орочьих барабанов из кожи моих сородичей, орка!

Исхаг смерила его взглядом:

— В отличие от тебя я имею родовое имя — Исхаг. А подобных тебе следует называть "высокорождённый господин эльф"? Может, прикажешь простираться ниц всякий раз, когда твоё великолепие соблаговолит громко чихнуть в сторону недостойной орки?

Эльф сгорбился у костра.

— Я приношу извинения уважаемой хозяйке шатра. Я никогда не делал ожерелий из клыков твоих сородичей. Я вообще не воин, я учёный.

Орка передёрнула плечами, ещё один учёный на её голову! Мало им было господина Эльреги? Мёдом им намазано в её шатре, не иначе! Там учёный, тут учёный!

— Учёный-печёный — проворчала орка, — маг, стало быть?

Старая шаманка склонилась над котелком, снимая варево с огня.

— Охладить можешь? Так, чтобы можно было есть не обжигаясь?

Эльф вздохнул, как развязанный, и приложил ладонь к котелку.

— Готово.

Обычаи велят наливать первую миску гостям, но нынешние её гости отведать стряпню не в состоянии. Тем не менее орка разлила похлёбку по мискам и пригласила к столу всех. Пусть они не могут отведать её стряпни, но сидеть в кругу гостей им полагается до тех пор, пока хозяйки не утолят голод.

Маленькая Исхагор всё время трапезы не сводила глаз с призрачного учёного и временами забывала о еде, разглядывая эльфа.

— Дитя моё, нельзя так откровенно разглядывать гостей, — старая Исхаг покачала головой, — это невежливо.

Исхагор послушно опустила взор, но всё равно поглядывала из-под ресниц. Эльф в свою очередь вглядывался в черты лица девочки. Полукровка, отец, наверное, из рода людей, а вот мать... скорее всего, светлая. Светлая эльфа, но вот из какого она рода — непонятно! Непонятно также, где родители девочки, даже не так — кто убил их, не эта ли орка? Нет, вряд ли, орочьи шаманки не воюют, то есть не воевали в его время. Кто может поручиться, что положение дел не изменилось сейчас? Стоит только взглянуть на эту странную компанию — шаманка, дитя-полукровка, Древний, волки, какой-то детёныш из семейства кошачьих хищников! Эльф чувствовал присутствие детёныша недалеко от шатра, маленький хищник сбежал из логова и по всем правилам подкрадывался к шатру. Орка, похоже, тоже учуяла хищника, поскольку испустила короткий рык и заинтересованный эльф услышал, как стремительно бросился прочь глупый котёнок. Орка хмыкнула, а девочка рассмеялась и старательно выговорила на низком наречии "глупая Деги".