— А гвардейцы маркиза? — вмешалась я. — Они прекрасно догадываются...
— Догадываться — не значит знать. И потом, при той схватке на дороге гвардейцев и близко не было, а предполагать можно все, что угодно. А обрывки услышанных ими разговоров тоже к делу не пришьешь. И потом, личная гвардия всегда получает в свой карман куда больше золота за службу, чем все те же стражники, или солдаты в королевской армии. Им как бы негласно платят за молчание,
— Но, позвольте! — это лейтенант Лесан. — Какие к нам могут быть претензии? Я вчера поговорил с местными жителями. Они нас готовы были на руках носить!
— Правильно. Как раз с нами все далеко не так просто. Все же именно мы схватились с той бандой, и мы привезли в присутствии многочисленных свидетелей бандитов в поселок... Так что нас просто так не спишешь со счетов. Увы, но мы знаем об участии во всей этой весьма некрасивой истории сына маркиза. К тому же сейчас этого нездорового на голову парня гложет одна мысль — расправиться с тем, кто ранил его. То есть с Треем. Уверена: любящий папаша-маркиз в глубине души согласен с мнением сына.
— Но на той дороге была честная схватка!
— Честная-то она, конечно, честная — женщина присела на колченогий табурет у стола. — Только вот с какой стороны на нее посмотреть, и кто именно будет смотреть... Господин Релинар постарается, пусть и не в открытую, но отомстить за рану, нанесенную его сыну. И потом, как мне кажется, здесь присутствует и личный повод. Насколько я знаю обычаи Харнлонгра, человек, необоснованно поднявший руку на дворянина, должен быть наказан. Правда, в нашем случае о необоснованности не может быть и речи.
— Вот и я о том же!
— Все правильно: на той дороге была честная схватка. Но маркиз не станет учитывать такие тонкости. Он все одно не простит Трея... Называя вещи своими именами — ему нужна голова нашего парня. И дело тут не только в дворянской спеси. Маркиз должен показать своим гвардейцам, что никто не может безнаказанно поднять руку ни на кого из членов его семьи. А иначе нельзя — перед своим сюзереном положено трепетать... И хорошо еще, что тот юный бандит вчера не умер, а, то, не иначе, обвинили бы нас в том, что мы убили безвинного младенца с непорочной душой... Хотя в сложившейся ситуации маркизу неплохо было бы посмотреть как на болезненное состояние души своего ребенка, так и на собственные огрехи в его воспитании...
— Но он же попытался отправить нас домой, заплатив за груз мехов... — молодой лейтенант опять перебил Варин.
— Не — покачала головой Варин, — нет, я в это не верю. В это же не поверил и Табин. Это лишь благоприятный предлог для того, чтоб заставить нас повернуть в сторону дома. Причина? Поставим себя на место маркиза. Человек его положения будет рассуждать примерно так: нет никакой надежды, что позже, находясь вне зоны влияния маркиза, кому-либо из нас не придет в голову шантажировать господина Д"Дарпиана той давней историей. Такая скандальная история может стоить маркизу весьма недешево — пятно на честном имени благородной семьи иметь никому не хочется, а люди до денег весьма и весьма охочи... Репутация — это то, что легко потерять, но трудно восстановить. К тому же мы — самые опасные свидетели против его сына... Так что думайте сами и делайте выводы. Однако лично я считаю, что окажись на нашем месте обычные торговцы, и возьми они деньги — до Перехода им все одно дойти бы не дали... Дело не в жестокости маркиза — он просто старается сохранить незапятнанным свое имя...
— Но...
— Не спорю: бывают и такие ситуации, где лучше заплатить, чем лишний раз проливать кровь, но это не наш случай. Мое мнение: от нас постараются избавиться, причем одним разом от всех. Здесь, в поселке, этого делать не станут — неразумно и хлопотно, так что нас постараются как можно быстрей выставить из поселка. И потом: среди местных мы считаемся героями, и вряд ли людям понравиться, если на избавителей от бандитов невесть за что взъелся маркиз, а это дополнительные слухи. На сегодня же маркизу с лихвой хватит и тех разговоров, что уже хотят среди крестьян... Значит, остается одно — дорога. Там может много чего произойти. Тем более, тот лекарь, Лил-Ан, проговорился Лие, что ее пока что намерены оставить в живых. Чтоб на будущее был некто, постоянно заботящийся о драгоценной персоне юного Релара, и штопающий всевозможные дырки на его теле, если кто вновь вздумает отправить наследника знатного рода на Небеса...
— Послушайте — снова вмешалась я. — Как это ни печально, но у многих, даже у здоровых людей, могут родиться больные дети. Увы, но никому из нас нельзя быть уверенным, что его всегда минует подобное горе. Если маркиз признает это и...
— Нет — вздохнула Варин. — Нет. Тут действует иная логика — логика аристократа. Признай господин маркиз, что его сын болен, ему бы посочувствовали. Возможно, некоторые сумели бы понять горе отца. В этом ты права: на все воля Небес — никто из нас от подобной беды не защищен. Хотя, думаю, кое-кто бы и позлорадствовал — все же люди бывают разные, есть и такие, кому чужая беда в радость... Но тут есть одна тонкость: признать такое человеку древнего рода... Нет и еще раз нет! Именно в этом и состоит беда: когда ты всеми правдами и неправдами пытаешься скрыть очевидное, выдать черное за белое — тогда ничего, кроме увеличения этих самых бед, не выйдет...
— Нас что, попробуют отравить? — деловито поинтересовался Стерен.
— Не исключено. Но я бы поставила на то, что если нам и подсыплют в еду нечто, то, так сказать, это нечто будет с замедленным сроком действия. Скажем так: желательно, чтоб действие отравы началось не сразу, а хотя бы через пару часов, чтоб мы здоровыми и невредимыми успели покинуть этот поселок, и оставаться таковыми хотя бы в пределах видимости с его окраин... Правда, не уверена, что у здешних обитателей найдется нечто подобное из нужных снадобий. Вряд ли рядом отыщется кабинет умелого алхимика, сведущего в ядах.
— Пожалуй, верно — кивнул головой Стерен.
— А другой дороги рядом нет? — не к месту ляпнула я. — Ну, какой-нибудь объездной, по которой можно проехать на груженых телегах...
— Дороги, конечно, есть — чуть усмехнулся Стерен. — Как не быть... Только, думаю, куда именно мы направились, и по какой дороге — о том люди маркиза узнают незамедлительно, а на объездных дорогах нас взять куда легче, чем на главной.. Будь мы налегке, без телег — можно было бы попробовать проехать, но с грузом...
— Кстати, а откуда эти бандиты знали о нашем грузе? Они же ведь не просто так на нас напали? Мы вроде помалкивали о том, что везем, языками не трепали. Или...
— Вот именно. Или. О нем они узнали торговца из Узабила. От того самого...
Мы все невольно поглядели в сторону Табина, и тот непроизвольно втянул голову в плечи. Я так и знала, что та история с торговцем из Узабила, которому бывший управляющий хотел продать наш груз, так просто не закончится!
— Так это он навел их на нас?
— Нет, что ты! — Стерен замахал руками. — Ни в коем случае! Если он сделает нечто подобное, и о том узнают, то отныне торговцу будет запрещено ходить по дорогам этой страны. Да в других странах ему придется невесело. Сами знаете — дурная слава летит впереди человека. Пособников бандитов нигде не любят...
— Тогда как же...
— Просто на одном из постоялых дворов люди из той банды услышали, как некий торговец из Узабила жаловался другим на сорвавшуюся у него выгодную сделку. Вообще-то о таких вещах тоже особо не распространяются, тем более в малознакомой компании и на постоялых дворах, где полно любопытных ушей, но тот торговец говорил об этом, будучи уже заметно под хмельком... Что можно требовать с подвыпившего человека? Даже если его позже упрекнут за излишне болтливый язык, то подобные разглагольствования всегда можно списать на лишнюю кружку крепкого пива, а уж никак не на злой умысел Правда, если хотите знать мое мнение — это не случайная обмолвка. Головой я, конечно, ручаться не могу, но уверен: о том, какой именно товар мы везем в Нерг, торговец говорил не на одном постоялом дворе в надежде на то, что эти его слова попадут в нужные уши. Туда они и попали. Так сказать, торговец нам пытался отомстить тем или иным образом. Вас это удивляет? Зря. Просто до крайности раздосадованный человек способен еще и не на такое...
— Тем не менее — в наш разговор вмешалась Варин, — тем не менее, я почти уверена: завтра мы сможем тронуться в путь. Так сказать, мы получим на то высочайшее соизволение. Они не смогут нас здесь долго удерживать. Все же в этой стране весьма уважительное отношение к проезжающим — от них идет постоянный приток денег в казну, и разговоры насчет притеснений чужестранных купцов никому не нужны. Вот увидите, что завтра к нам с самого утра заглянут с пожеланиями счастливой дороги и сообщением о том, что нас более не удерживают. Конечно, при нашем отъезде могут быть мелкие шероховатости, но в целом наше убытие из поселка должно пройти более-менее спокойно, без проблем и конфликтов. А потом... Как рассуждает большинство людей: ну, уехали — и хорошо, скатертью дорога, а куда мы делись дальше — про то никому не ведомо. Дорог на земле много, и куда они ведут — про то известно лишь Небесам... Главное, что мы покинули сей мирный уголок на виду у всех, здоровыми и при своем грузе... Значит, так: хорошо, что мы заранее запаслись продовольствием. И воды из колодца у нас еще пара кувшинов имеется. Знаю, всем осточертели эти стены, но до завтрашнего утра всем надо сидеть здесь, в этой комнате, и без крайней нужды за дверь не выходить. Особенно это относится к тебе, Трей — чтоб даже носа своего за дверь не высовывал. Понятно?
Ночь, вопреки опасениям Варин, прошла довольно спокойно, хотя внизу, в общем зале, первое время было несколько шумновато. Там, судя по доносившимся до нас голосам, гуляли гвардейцы маркиза. Впрочем, нас они не задирали, и вскоре после полуночи звуки веселья умолкли.
Утром все произошло именно так, как и предсказывала Варин. Нам было сказано: все, следствие окончено, вы свободны. Забирайте ваш груз и можете ехать дальше, согласно вашей подорожной, и пусть Всеблагой осветит ваш путь... Вот спасибо, наконец-то мы сподобились получить от вас столь любезное разрешение!
Мы отказались от завтрака, предложенного хозяином — не до еды нам, дескать, да и день впереди жаркий, так что не стоит себе животы набивать, лучше отправляться в путь налегке — в дороге будет легче. Мне показалось, что у хозяина постоялого двора, когда он услышал эти слова, отлегло от сердца, да и улыбаться нам он стал куда искренней. Похоже, предположение Варин оказалось правильным: ему было велено что-то добавить в нашу еду, а подобные задания по вкусу далеко не каждому...
Проверили груз. Все оказалось в порядке, ничто не тронуто, даже колеса у телег смазаны... А вот в поселке произошли некие изменения. Большой кареты, что еще вчера стояла возле дома стражи, сегодня уже не было. Как нам сказали, рано утром в ней увезли раненого сына маркиза. Да и самого господина Релинара уже не было. Все понятно: папаша повез домой непутевого сыночка. Да и гвардейцев в поселке сегодня почти не наблюдалось — почти все уехали со своими хозяевами.
Правда, в общем зале постоялого двора все еще находилась парочка вояк маркиза: сидя за почти полным кувшином пива, они усиленно делали вид, что до сей поры не могут протрезветь рослее вчерашнего. Можно подумать, будто кому-то неясно, что вы остались здесь для того, чтоб проследить за нашими действиями. Ну-ну, конспираторы хреновые, артисты из вас вышли настолько никудышные, что нам, зрителям, остается только посочувствовать от зрелища столь бездарной игры — уж очень вы, господа неудавшиеся актеры, сосредоточены, и взгляд у вас трезвый. Подвыпившие гуляки ведут себя несколько иначе, да и к пиву приходящие в себя после долгих возлияний люди прикладываются куда как чаще...
Когда же мы выезжали из поселка, сзади тоже мелькнул некто в одежде гвардейцев... Так, за нашим отъездом проследили, горячую встречу следует ожидать несколько позже.
Из поселка мы выехали в одиночестве. Еще до нашего отъезда Стерен заходил на второй из тех двух постоялых дворов, что были в этом поселке, и заодно поговорил с теми из проезжих, что оказались на нашем дворе. Хотя вчерашним вечером в поселке и остановились три обоза, но на предложение Стерена продолжить дальнейший путь вместе с нами хозяева обозов вежливо отказались. Дескать, простите, хоть мы о вас и наслышаны, и о храбрости вашей нам известно, но, тем не менее, о вас знаем только с чужих слов, лично не знакомы, а на дорогах сейчас можно встретить кого угодно... Но эти вежливые слова никого не обманули: было понятно, что сейчас рядом с нами осторожным людям находиться нежелательно. Быстро новости в воздухе разносятся, чуть ли не с молниеносной скоростью.
Кстати, хозяин соседнего постоялого двора, когда Стерен сунул ему пару золотых монет, полушепотом рассказал, что охранники маркиза уехали отсюда не одним отрядом, как приехали сюда, а двумя. Один из этих отрядов направился в имение маркиза вместе с высокочтимым господином Релинаром и его заболевшим сыном, а второй отряд численностью то ли десять, то ли двенадцать человек направился в иную сторону...
Десять-двенадцать человек... Немного. Но воины, без сомнения, умелые и опытные, знают, как обращаться с оружием — недаром маркиз именно их направил для того, чтоб остановить нас. И в то же время высокородный прекрасно понимает, что если мы сумеем уйти после нападения на нас его гвардейцев, то, в последующем, уже самого маркиза могут ждать очень большие неприятности. Нападение на проезжающих, пусть даже с целью защитить свою честь, в Харнлонгре будут приравнены к самому обычному бандитскому нападению со всеми вытекающими отсюда сложностями. Что отсюда следует? А следует тот простой вывод, что никого из нас, во имя избежания возможных сложностей в будущем, оставлять в живых было не велено.
Нападать на нас в открытую посланцам маркиза будет слишком рискованно — они знают, что мы можем ответить ударом на удар, да и своих людей им терять не хочется. Значит, остается засада, где нас вначале должны утыкать стрелами, а уж потом в дело вступят мечи — так сказать, заключительным аккордом. Где именно это должно произойти? Понятно, что если на нас все же собираются нападать, то сделают это еще до того, как мы окажемся в другом поселке. Значит, где-то на середине пути меж двух селений.
Варин вместе с мужчинами определила на карте те места, где нам стоит быть настороже. Понятно, что далеко охранники маркиза уезжать не станут, но и вблизи поселка нападать не будут. В то же время до соседнего поселка расстояние довольно большое, а местность вокруг ровная, бескрайние поля засажены овощами. Радует хотя бы то, что посередине посадок с засыхающим луком и одному человеку спрятаться сложно, не говоря о десятке. Впрочем, среди полей встречаются и небольшие перелески, вполне годящиеся для засады. По мнению Варин, таких мест, где нас могут ожидать, оказалось немного: всего два или три.
