Вот тут и вспомнил ребенок о моих неудачных хвостатых снарядах с трубкой между стабилизаторами. И о запоздало срабатывающих кресально-кремневых взрывателях, которые в этой ситуации оказывались очень даже нужными замедлителями. Отлил он несколько штук на пробу, но уже калибра сто двадцать два миллиметра. Папенька все это хозяйство придирчиво осмотрел и отдельные элементы проверил в действии. Видно было, что очень хочет испытать, но побаивается. В общем, стрельнули в композицию из двух параллельных заборов, приведя орудие в действие фитилем, чтобы успеть спрятаться. Знатно бабахнуло, и как раз между заборами после пробития первого и отскока от второго. Потом папенька оценил осколки чугуна, засевшие в обоих заборах, выковырял несколько кусков металла из поставленных там же мешков с песком, извлёк из земли обломок отбитого стабилизатора и спросил, возможно ли пройтись абразивным кругом через ствол орудия, если он заглушен с одного конца.

Понятно, что результат опытовых стрельб вышел очень убедительным и настроил отца на позитивный лад.

Пришлось поочередно устанавливать весящие около тонны стволы строго вертикально и проходить их абразивными кругами, закреплёнными на конце длинной квадратного сечения рейки — полагаться тут можно было только на то, что канал ствола обеспечит центровку, поскольку он и после отливки имеет относительно ровные стенки. Да, стволы пушек пока никто не высверливает, отчего получаются они внутри такими, какими отлились — с наплывами и раковинами.

Операция эта достала весь экипаж, потому что в отдельных местах сопротивление вращению выходило очень сильным. На них диск быстро стачивался, соскальзывая вниз до самого дна, после чего следовала его замена и новые труды приводящих сверлильный станок в действие дяденек.

После сверловки наплывов не стало, зато вскрылись дополнительные раковины. Папенька огорчённо покачал головой, пожал плечами и тяжело вздохнул, а наш Леонардо, рука которого, хоть и проходила в ствол без проблем, но до дна не доставала, принялся за исследования при помощи рейки, в конец которой забил гвоздь.

— На снаряды нужно надеть пояски вот такой ширины, — заявил он, когда закончил. — Тогда без потери плотности соприкосновения со стволом бомба проскользит поверх раковин, — с этого момента его труды стали приоритетными, потому что очень заинтересовали капитана. Снаряды в его исполнении приобрели удлинённость за счёт появления двухдюймового цилиндрического участка под поясок, который надевался сзади, упираясь в выступ — на них так и использовалась нижняя часть бронзового столбика, получающегося после очистки покупной бронзы. Этот металл плавился при температуре градусов четыреста-пятьсот. Носик основного тела стал коническим, а оперение удлинилось, чтобы "не вихляло", как выразилось юное дарование. А ещё оно, дарование наше, потребовало уменьшить заряд пороха, причём, сразу на треть. Все очень удивились, когда выяснилось, что дальность выстрела от этого возросла, но парень-то сообразил, что из-за уменьшения силы "пинка", которым при вылете из жерла сопровождают снаряд пороховые газы, его стало меньше раскачивать на начальном участке траектории. Разумеется, улучшение кучности тоже не прошло незамеченным. Тут бы и конец истории, однако наша учебная кузница перешла на переливку ядер из запасов флейта в бомбы, подозрительно напоминающие теперь миномётные мины. Очень трудоёмким оказалось "протирание" отверстий в хвостовой трубке для просовывания сквозь кресало взрывателя предохранительной чеки, без которой снаряд был попросту опасен при падении носом вперёд. Чугун-то очень неохотно сверлится пёрками из нынешней стали. Сверлили абразивными "морковками".

Вслед за усовершенствованными двенадцатифунтовками, появился и сюрприз от химиков. Аптекарь и Гарри перегнали "грязный парафин", доведя температуру до, на мою оценку, градусов шестисот. Собравшийся в конденсационном баке парафин вышел даже чище, чем полученный процеживанием. Зато в том черном остатке, что нашелся в нижней емкости, я легко узнал гудрон — чёрный нефтяной битум, который в растопленном виде использовали для приклеивания рубероида на так называемых мягких кровлях. При обычной температуре он твёрдый, но на солнце размягчается, отчего размягчается асфальт, где этот гудрон тоже используется в качестве связующего для песка и мелких камушков. Вообще-то очень липкая зараза.

Это открытие сразу привело к успеху с рецептурой напалма. До сих пор ребятам удалось получить нечто более-менее приличное только использовав в качестве загустителя каучук — вещество для нас доступное в очень малых количествах — отец покупает его единицами фунтов у испанцев или португальцев. Это сейчас просто диковинка, которую именно в качестве диковинки папа и отыскивает в припортовых лавочках. Знает, что привозят её откуда-то с Амазонки.

А тут в нашем распоряжении оказалась ещё одно липкое вещество, растворяющееся в бензине! Парни достаточно быстро составили весьма сильную горючую смесь, в которую, наверно для забористости, добавляли толчёный овечий помёт, выдержаный в слабом растворе серной кислоты, а потом отмытый слабым же раствором гашёной извести. Впрочем, позднее они это овечье дерьмо просто варили с известью и отмывали в воде — совершенствование технологий шло поэтапно.

Начиная с этого момента судьба нашей четырёхфунтового калибра "плевательницы" начала меняться. До сего момента папенька смотрел на неё сквозь пальцы, полагая, что может себе позволить потратится на капризы дочурки. Однако, после того, как обжегся о подожженный выстрелом из "чудачества" заборчик-мишень, который ни в какую не хотел гаснуть, сильно изменил своё мнение об этой Софочкиной затее. Дело в том, что главный боеприпасный мастер Леонардо поступил методом подобия с точностью до наоборот. Он нашел толщину стенки пустотелого яйца, которая ещё не рассыпается при выстреле, но при встрече с препятствием разлетается вдребезги. Вместо кресально-кремневого взрывателя применил набитую порохом трубку, воспламеняющуюся в стволе при выстреле. Которая при разрушении снаряда поджигала легковоспламеняющуюся смесь, уже растекшуюся по деревянному препятствию и прилипшую к нему. А про то, как трудно гасить разгоревшийся битум, я знаю не понаслышке. Ещё со студенческих лет. Вообще-то, кроме, как накрыть полотнищем, вроде бы и нет ничего. Ну, или иначе перекрыть доступ воздуха. А моряки привыкли огонь водой заливать, что почти не помогает, хотя, если очаг возгорания мал, а воды очень много...

"Игрушечная" пушка к этому моменту стараниями разработчиков "вертлюга" доросла до полноценной, хотя и не бронированной башенной установки, вращающейся на все триста шестьдесят градусов. С расчётом из двоих наводчиков и стольки же заряжающих. Собственно, второй наводчик наводил не пушку, а только поворотную планку с прицелом-коллиматором, которая поднимала или опускала целик настоящего прицела в зависимости от угла её поворота — примитивный лишённый оптики дальномер, показания которого выражены не в единицах расстояния, а в изменении прицела. Механика там самая простая, а за расчёты отвечает лекало, изготовленное в результате пристрелки, то есть опытным путём. Дело в том, что из-за мизерной скорости снарядов посылать их приходится не по настильным траекториям, а по навесным. Зато при подъёме ствола на предельный угол в тридцать градусов добрасывать зажигательную бомбу получается на целую милю. И саму эту бомбу видно в полёте. Но кучность неплоха, если полагать целью не человека, а корабль. Да еще и дымок от горящей запальной трубки даёт чуть заметный след.

Словом, многие приёмы, использовавшиеся в артиллерии конца девятнадцатого или начала двадцатого веков с моими подсказками парни реализовали. Убогонько подчас, но в целом полезно. Например, поджигание пороха в пушке не фитилём, подносимым к наполненному порохом запальному отверстию, а втыканием в это отверстие раскалённого железного стержня, что резко сократило задержку выстрела.

С этим стержнем целый огород нагородили. Он нависал сверху и калился в пламени бензиновой... фитиль, в общем, как у керосинки. Не зажигалкой же это называть! Горелка, одним словом, прикрепленная к лафету. При выстреле она вместе с крышечкой съезжала вбок, а стержень посылался точнёхонько в запальное отверстие и втыкался в порох. Откатившийся ствол не гасил горелку, оставшуюся на неподвижном лафете, и не переламывал стержень, который к стволу и крепился, отскакивая вместе с ним назад. После наката второй наводчик возвращал на место и стержень, и горелку на крышке, прикрывающей вход в запальное отверстие. В сумме для этой эпохи весьма непростые решения.

За которыми последовал новый шаг. В снаряде между стабилизаторами после окончания трубки для запала оставался пустой промежуток, куда очень хотелось впихнуть порох, количество которого в заряде тоже заметно уменьшили, а то он целый факел из жерла выбрасывал, потому что не успевал полностью сгорать из-за короткого ствола. Если рассуждать по-артиллерийски — орудие имеет длину канала всего в семь калибров, три из которых занимает собственно снаряд и ещё один занят порохом. На разгон остаётся расстояние, всего втрое превышающее диаметр. Действительно — игрушечная мортирка по меркам любого времени. А длиннее ствол мы просто не можем отлить — нам сил для этого не хватает и ёмкости тигля, который помещается в горн. Да и поднять его невозможно, даже если упихнём. Но миля — совсем неплохая дистанция поражения, даже если снаряд пролетает её за треть минуты. Тут важно, что пушку удобно наводить — она легко крутится. Горизонтально плечевым упором, а вертикально — рычагом, делящим усилие втрое, что позволяет рукой удержать её при откате, когда центр масс отъезжает назад и нагрузка с околонулевой возрастает до сорока фунтов — крепкому матросу вполне посильно, а мы, недоросли, невольно выпускаем рычаг, отчего ствол вместе с лафетом задирается вверх.

Не буду идеализировать, но для стрельбы с качающейся платформы пока никто ничего лучше не придумал. Папенька согласился, когда увидел нашу пальбу, но заопасался, что так можно по собственным мачтам угодить в запале боя. Или по вантам и штагам. Он решил взять "игрушку" для пробы, поставив на полуют с ограничением углов горизонтальной наводки до ста восьмидесяти градусов. То есть от вправо через назад и до налево. А с заталкиванием пороха в пространство между стабилизаторами не согласился. Начал рассказывать про то, что ствол после каждого выстрела нужно обязательно банить, потому что на стенках остаётся тлеющий нагар, а матрос-заряжающий такую бомбу с приделанным картузом может просто запихнуть в ствол сгоряча и получить выстрел прямо в лицо.

Тем же членам экипажа, которые по боевому расписанию заняты у орудий, "игрушка" пришлась по душе. И на задней оконечности кормы на верхней точке самой приподнятой вверх палубы появилась дополнительная надстройка, чтобы ствол оказался выше фальшборта. Невысокая, четыре фута. И неширокая — проходы вдоль бортов сохранились.

Я, конечно, крепко жалел о том, что ни заряжания с казны, ни нарезных стволов пока выполнить не могу — нет в моём распоряжении нужных технологий и инструмента. Даже сталь нынешняя для пушек не годится. Но Софочка осталась довольна и больше не давила мне на мозги.

Зато отец очень настойчиво требовал сделать ему книппели для двенадцатифунтовок — это когда два ядра связаны цепью. Такая композиция в полёте вращается и сокрушает мачты, реи, ванты и паруса — зверская неприятность для любого нынешнего корабля, способная в одно действие лишить его хода и создать проблемы с управляемостью. Однако, стреляют ими недалеко из-за непредсказуемости траектории — таким бумерангом и с кабельтова не каждый раз угодишь даже во всю массу парусов. Мне сначала пришла на ум гантеля, потом городошная бита и, наконец, нунчаки. С них и начали — отлили из чугуна четыре палочки диаметром по два дюйма и длиной по десять, связали последовательно коваными из железа кольцами, сложили вместе и скрепили баббитовым пояском, который отлили по месту точно в калибр орудийного жерла. Двенадцатифунтового, естественно.

Для проверки жахнули в крону дерева. Как и ожидалось, центробежные силы в полёте разорвали поясок, нунчажная цепь раскрылась и перебила кучу веток — их на хороший костёр хватило. Против рангоута этот снаряд оказался не чересчур хорош — самые толстые сучья устояли, но верёвкам и тряпкам... пардон, такелажу и парусам от такого гостинца придётся кисло. Сам же "гостинец" четырежды переломился по чугуну, разделившись на три меньших снаряда, каждый из которых выбрал свой путь, оставив собственный след обломанных веток. Благодаря этому их и отыскали. Кое-что у нас и с одного захода получается.

Глава 20. Холода

— Ух и холодина, — сказала Сонька, выбираясь из под одеяла. Потрогала ногами пол, зябко поджала пальцы и, свесившись вниз головой, принялась извлекать из-под кровати ботинки. Обулась и прошла к умывальному тазу — вода в кувшине рядом с ним оказалась покрыта корочкой льда.

— Это называется мороз, — ответил я. — Погляди, как он окна разрисовал. А тебе не ёжиться нужно, а быстро одеваться и мчаться к кухонному очагу вместе с кувшином. Там и лицо умоешь после сна, когда вода растопится.

По опыту двух предыдущих зим я уже сообразил, что климат нынешней Британии не настолько мягкий, как в мои времена. Писали где-то, что Гольфстрим в былые века как-то иначе протекал и доставлял в Западную Европу меньше тепла. Однако всё-таки особых морозов до этого здесь не припоминают. Ну снег выпадает, реки замерзают, щёки пощипывает. А тут вдруг на тебе — настоящая дубарина. Это при том, что в окнах одинарное остекление да ещё и отопление производится каминами, которые жрут прорву дров, быстро прогревают помещения, но и выстывают быстрее собственного визга, едва прогорели.

В этом доме их шесть. Вернее пять, плюс кухонный очаг, который от камина отличается только тем, что на нём готовят. Трубы уходят вверх сквозь толщу стен, принося немного тепла на второй этаж в жилые комнаты. Опять же форма одежды местных жителей на морозы не рассчитана — в холода они надевают суконные пальто или куртки, отличающиеся длиной. От колен или ниже — пальто или шинель. Выше — камзол. До бёдер или в пояс — тужурка. Еще плащи шерстяные, у которых на плечах лежит пелерина до локтей. Они больше от дождя спасают, но довольно тёплые. Тулупчиков овчинных или хотя бы заячьих нет и в помине, а меховые шубки — предмет роскоши — статусные вещицы. Конечно, у матушки, её дочек и крестницы таковые есть, да ещё у Бетти с маминого плеча. Но надевать сапоги на размер больше с суконной портянкой я Софочку научил. А рукавички из того же сукна она себе сама пошила. Не маленькая уже по местным меркам — девять лет, десятый.

Но если наш кирпичный дом ещё хоть как-то от мороза спасает, то у остальных дела плохи. Очаги встроены во внешнюю стену, сложенную из камня, через которую часть тепла тщится подогреть внешнюю среду. Остальные стены слеплены из глины с соломой и навозом. Оно бы и ничего, если бы были потолще, но ведь тонкие, удерживаемые деревянным каркасом, балки которого видны наружу. Да и внутри они тоже кое-где виднеются. Кажется, этот стиль зовётся "фехтварк". Или фахтверк? Или как-то ещё в этом духе. На вторых этажах даже потолочные покрытия не у всех имеются. Ну и знаменитые английские сквозняки.