Джон Шеттлер - "Киров-3: Тихоокеанский шторм"

Николин вдруг словно напрягся, начав подстраивать усиление на радиостанции. Федоров уловил это краем глаза и повернулся к нему.

— Что-то в эфире, Николин?

— Резкий всплеск активности, товарищ капитан. Переговоры между кораблями, самолетами и землей, много сигналов азбукой Морзе. Похоже, происходит что-то серьезное.

Федоров посмотрел на Карпова и нахмурился.

— Вероятно, другая часть операции, в которую мы вмешались, — мрачно сказал он.

— Этого нет в ваших книгах по истории?

— Боюсь, что нет. Но я могу сделать достаточно обоснованные предположения относительно происходящего. Операция по захвату Дарвина — не более чем вспомогательный удар. Основные события разворачиваются на востоке. Если японцы, как я полагаю, намереваются отрезать Австралию, их наступление должно быть направлено на две возможные точки: Эспириту-Санто на Вануату или Новую Каледонию. Чтобы атаковать любую из них, им потребуются значительные авианосные силы, вероятно, две дивизии, то есть четыре тяжелых авианосца, и я склонен предполагать, что они у них есть, раз они смогли задействовать два тяжелых и один легкий авианосец для операции по захвату Дарвина. Они знают о нас, но океан велик. Я предполагаю, что основной удар возглавляет Ямамото, и его ударная группа находится вот здесь. — Он указал на место на карте примерно на равном расстоянии от северной оконечности Новой Каледонии и острова Вануату.

— Честно говоря, на его месте я предпочел бы захватить Эспириту-Санто и создать там аэродром, который мог бы дополнить аэродром на Гуадалканале. Оттуда японцы могли бы нанести удар по Нумеа на Новой Каледонии или по Фиджи, используя самолеты наземного базирования.

— А что американцы?

— В настоящее время неизвестно. Мы не знаем, были ли они атакованы в Пёрл-Харборе и если да, то с каким результатом. Очевидно, что они проиграли сражение в Коралловом море, так как японцы захватили Порт-Морсби. Вы уничтожили "Уосп" в Северной Атлантике, что означает, что у них остались "Энтерпрайз", "Лексингтон", "Йорктаун", "Саратога" и "Хорнет". Возможно, какие-то из них были потеряны в ходе войны, об этом мы знать не можем. Их разведка хорошо себя показала. Они взломали японский военно-морской шифр прежде, чем должно было состояться сражение за Мидуэй в мае этого года. Возможно, что они знают японские планы и готовятся сделать собственный ход.

— И что нас ожидает, если мы продолжим идти в восточном направлении?

— Одно из величайших воздушных и морских сражений в истории, — сказал Федоров с загоревшимися глазами. — Со стороны японцев будут по меньшей мере четыре тяжелых авианосца, с американской — три или четыре, каждый с более чем семьюдесятью самолетами, и обе стороны будут считать нас враждебными, если обнаружат. Если битвы за Мидэуй так и не случилось, сражение, которое решит исход войны на Тихом океане может развернуться здесь, в Коралловом море.

— Понятно, — сказал Карпов, и его глаза тоже засветились. — Наш боезапас ракет становиться опасно мал, но я должен вам напомнить, что в нашем распоряжении все еще имеется оружие, которое также может оказать решающее значение. Мы тоже имеем силу решить исход этой кампании, Федоров. Не забывайте об этом.

Федоров не ответил.

ГЛАВА 15

* * *

— Адмирал на мостике!

Первый член экипажа, заметивший адмирала, объявил об его появлении и отдал честь, когда тот тихо вошел в рубку для совещаний.

— Карпов, — коротко сказал адмирал.

Карпов повернулся к нему и понял, что Вольский желал поговорить и ним наедине. От этого у него свело сердце, так как он сразу же понял, почему, однако собрался и последовал за адмиралом. Вольский закрыл люк и сложил руки на груди.

— Вы помните о нашем разговоре в лазарете несколько недель назад, когда я отдал вам прямой приказ не устанавливать на ракеты специальных боевых частей?*

* Автор полагает, что специальные боевые части устанавливаются на ракеты непосредственно перед подготовкой к пуску силами экипажа вместо обычных.

— Вы говорили с Мартыновым, — сказал Карпов.

— Именно.

— Товарищ адмирал, я полагал, что отказался подчиняться этому приказу, выпустив MOS-III.

— Вы не выполнили приказ, Карпов. Не играйте словами.

— Так точно. Я не стану спорить. Да, я приказал Мартынову установить по одной боеголовке на MOS-III и на П-900. Я полагаю, я изложил достаточные основания. Я не хочу сказать, что был прав, проигнорировав ваш приказ, но я это сделал.

— Чертовски верно, — сказал Вольский с явным расстройством. — Да, я хорошо знал о том нарушении в той части, что касалась MOS-III. И все эти недели вторая боевая часть была установлена на ракете П-900 номер десять, и вы ничего об этом не сказали!

Карпов глубоко вздохнул, приподнял подбородок, сжал зубы и некоторое время молчал. Затем посмотрел в пол.

— Можно было бы просто сказать, что я решил, что вы уже обнаружили эту боеголовку и сняли ее, — тихо сказал он. — Но это была бы еще одна lozh от человека, которым я был раньше. Я мог бы приправить ее дополнительными аргументами. Но я не стану врать, адмирал. Я вспомнил о том, что сделал, когда мы начали использовать ракеты П-900 на Средиземном море. Я беспокоился о том, что боеголовка все еще осталась там, но ничего об этом не говорил. Я знал об этом и знал, что мы должны были сделать. И я просто намекнул об этом Федорову. Похоже, он полагает, что мы движемся навстречу крупному морскому и воздушному сражению в Коралловом море, и там будет больше кораблей и самолетов, чем у нас имеется ракет. Виноват, товарищ адмирал. Я должен был доложить.

Вольский некоторое время смотрел на него, а затем кивнул.

— Хорошо... Должен сказать, с моей стороны было не меньшей оплошностью не приказать снять ее. Она все еще там, капитан, на ракете номер десять, так что помните об этом, если нам снова придется использовать ракеты. Однако система снова перенастроена, и для применения требуются два ключа. Один висит на моей шее, другой у Федорова.

— Таков порядок, товарищ адмирал.

— Да, таков порядок — решение на применение ядерного оружия принимается командиром корабля и старпомом. Но мы находимся в боевой обстановке, и дыра в крыше кормового мостика делает этот факт болезненно очевидным, не говоря уже об очереди людей в заведение Золкина. Я сам получил травму и провел немало времени в лазарете. И потому решил, что вполне возможно, что мы получим новые повреждения прежде, чем достигнем безопасных вод, и что вполне возможно, что офицеры также могут погибнуть. Вы меня понимаете?

— Так точно.

— В таком случае, сохраняется обычный протокол. Если я буду убит, Федоров автоматически примет командование кораблем, а вы станете старшим помощником. Это и так ваши обычные роли в мое отсутствие. Вы оба отлично показали себя на Средиземном море, и ваше взаимодействие было образцовым. Вы просили дать вам шанс, и я это сделал. Не могу сказать, что я разочарован, Карпов, но задаюсь вопросом... В вас осталось что-то прежнее?

Карпов встретил его взгляд, не дрогнув.

— Человек никогда не сможет полностью очиститься от прежних привычек и недостатков, товарищ адмирал, и не сможет полностью искупить свои грехи. Но если он действительно человек, то сможет научиться контролировать себя и поступать правильно. Вы позволили мне это понять.

— Нет, Карпов, — сказал Вольский, положив руку ему на плечо. — Вы поняли это сами. — Он улыбнулся, с явным прощением во взгляде. — Я говорю это вам потому, что в силу тех или иных обстоятельств может так случиться, что однажды вы снова получите свой ключ. И тогда вам придется определить, что вы поняли и чего не смогли понять, особенно если меня не будет рядом.

Карпов с облегчением улыбнулся. То, что другой мог воспринять как неприятный аргумент, упрек или копание в темном прошлом, для него было чем-то больше похожим на разговор отца с сыном, именно то, что ему было нужно. Теперь он ценил Вольского больше, чем когда-либо прежде, и понял, почему подчиненные так его уважают.

— Я бы хотел найти в себе мужество, чтобы стать хотя бы наполовину таким человеком как вы, товарищ адмирал, если мне когда-либо доведется снова надеть ключ на шею.

— Да... — Сказал Вольский. — Только если бог умрет, мы сможем узнать, как поведут себя ангелы. В некотором смысле это верно для нас всех в этом Богом забытом мире. — Больше он ничего не сказал. Донесся дальний гром, и Вольский, Карпов и Федоров вышли на мостик как раз вовремя, чтобы увидеть четыре высоких столба воды, взмывшие точно по курсу корабля, хотя и в тысяче метров от левого борта.

— Пятнадцать влево, — сказал Федоров, уводя корабль от вражеского огня. — Он обернулся через плечо, посмотрев на Карпова и Вольского. — Я считаю, что они наконец пристрелялись.

— Значит, пора что-то с этим делать, — кивнул Вольский, посмотрев на одного из своих архангелов — Михаила с пылающим мечом. — Карпов...

* * *

Капитан Ивабути быстро заметил первую ракету. В этот момент он смотрел в бинокль на вражеский корабль, все еще далекий, но ставший уже осязаемой вещью, а не предметом слухов. Он был уверен, что "Мидзути" был линкором. И как бы силен он не был, любой корабль мог быть потоплен. У него было все необходимое, чтобы уничтожить его, отомстив за гибель "Хагуро", не говоря уже о самолетах и пилотах Хары.

Его эскадру отделяло от врага 26 000 метров, что все еще было большой дальностью, но тем не менее, противник уже был в зоне их огня. "Нати" шел в 500 метрах по его правому борту, "Мёко" — на равном расстоянии по левому. Все три корабля выстроились в линию и двигались с максимальной скоростью "Кирисимы". На мостике он собрал и собственных военных демонов: старшего артиллериста Косино и командира вспомогательной артиллерии Икеду. На мостике также находился офицер снабжения Кобаяси, распределяя снаряды. Командир группы борьбы за живучесть Кисити Ёсино также стоял у переговорных труб на случай серьезных повреждений, требовавших его внимания. Старший помощник Коро Оно лично стоял у штурвала, готовый начать маневрировать.

Затем все они увидели первую ракету, и Ивабути понял, о чем говорил Киёта. Он назвал это Райдзю — громовым зверем, падающим с небо голодным волком в обличье молнии, охотясь за человеческими снами грозовой ночью. Хорошее название, подумал он. Ну и скорость!

Ракета спикировала на его корабль, словно стрела, и его глаза широко раскрылись, когда она с громовым ревом ударила в переднюю башню, исчезнувшую в черно-оранжевом огненном шаре. Корабль закачался от удара, металлические осколки ударили по "пагоде" надстройки, выбив один из иллюминаторов на мостике. Словно сами боги метнули в его корабль молнию, подумал он. Когда огненный шар, наконец, рассеялся, он увидел, что носовая башня наполовину сорвана с барбета, а одно орудие вырвано и задрано вверх. В самой башне зияла черная дыра в том месте, куда, должно быть, ударил бронебойный наконечник ракеты.

Вокруг башни начался пожар, подпитываемый остатками ракетного топлива, и Ивабути понимал, что там погибли все. Один выстрел, один удар? Это была не зенитная ракета! Это был демон из самых глубин ада! Райдзю уже было не тем словом. Его лицо вспыхнуло от гнева.

— Ответный огонь! — Заорал он, глядя, как башня номер два повернулась и изрыгнула собственное облако огня и серы в далекий вражеский корабль. Ударная волна от выстрела была настолько сильной, что несколько притушила огонь на передней палубе.

Наблюдатели на высокой "пагоде" следили за падением снарядов. Окрашенные в синий фонтаны воды взметнулись в воздух примерно в 500 метрах от левого борта вражеского корабля. Это выглядело слабым ответом, учитывая тот удар и потрясение, которые они только что испытали. Корректировщики начали передавать поправки группам управления стрельбой внизу. Орудия приняли поправку, тяжелые снаряды зашли в казенники, за ними последовали четыре картуза с порохом, необходимые для стрельбы на такую дальность.

В этот момент Ивабути заметил, что темный силуэт вражеского корабля словно осветили вспышки семафоров, одна, две, три... Через несколько секунд он услышал вой снарядов, поразившись тому, что два снаряда упали не более чем в двадцати метрах от его левого борта. Затем еще один снаряд ударил в "пагоду", затем второй, выбив еще больше иллюминаторов на мостике. Еще два снаряда упали с перелетом по правому борту.

— Снаряды малого калибра! — Крикнул Икеда, удивляясь их дальности и точности. Он не ожидал, что их собственные орудия вспомогательного калибра смогут открыть огонь на дистанции до 18 000 метров, но было похоже, что этот корабль снова превзошел их. Фактически, после залпа орудий главного калибра "Кирисимы" корректировщики отметили явный недолет. Вражеский корабль снова уходил от них.

Новые вспышки. В море падали все больше и больше снарядов. Один из них ударил по главной надстройке над мостиком и вывел из строя наблюдательный пост. Второй ударил значительно ниже, вызвав небольшой пожар. Третий снаряд ударил в главный броневой пояс левого борта, не причинив вреда толстой 281-мм броне.

Ивабути был в ярости. Вражеский корабль словно сначала нанес ему мощный удар в нос, а за ним серию быстрых ударов в лицо. Он подумал приказать крейсерам дать полный ход и сократить дистанцию с этим монстром, но понял, что они будут находиться под обстрелом этих сверхдальнобойных орудий среднего калибра в течение как минимум часа, даже если будут стараться сблизиться изо всех сил, как и докладывал Киёта. Точность вражеского огня была просто сверхъестественной! Снаряды явно были нацелены на его собственный корабль, демонстрируя тем самым, что они знали, кто в их группе представлял собой настоящую угрозу.

От злости и разочарования он сжал кулак, приказав уцелевшей передней башне дать еще один залп. Это была в большей степени попытка сохранить лицо. Снаряды снова легли с недолетом. Мидзути медленно увеличивал дистанцию. Он задержался нанес один сильный удар, чтобы проверить, осмелятся ли преследователи вступить в бой. Ивабути с неохотой отдал приказ прекратить огонь.

— Ход двадцать восемь узлов, — мрачно сказал он, вслушиваясь в напряженный гул старой ходовой части. Сколько еще котлы выдержат при такой скорости? Тяжелый крейсер "Тонэ" спешил им навстречу. Вскоре у него будут три тяжелых крейсера. "Тонэ" мог развить ход 36 узлов и нес шесть гидросамолетов для разведки. Он понимал, что противник не сможет уйти. Не сегодня.

Но что это был за корабль? Определенно не "Ринаун", как он решил сначала. По ним не велся огонь из орудий главного калибра, только эти дразнящие удары снарядов, похоже, не более 152 мм. Но ракетное вооружение было действительно грозным. Он понимал, что у этого корабля была настоящая сила. Он не мог поймать этого монстра, но во имя всех богов и ками не мог прекратить погоню. Он последует за ним, израсходовав все топливо до последней капли, и если ему удастся сократить дистанцию, он быстро и безжалостно прикончит его... Или умрет сам, пытаясь это сделать.

* * *

— Мы привлекли их внимание, — сказал Федоров. — Они снижают ход.