На задворках Галактики

— Да? А силой забрать чужого пленника — это как? Пусть раньше он был у вас в руках, но он ведь сбежал, вы его проворонили. И поймали его мои люди, а значит, с того момента он стал нашим пленником. И вы не имели права вмешиваться. Может, у вас и были на него какие-то виды, так это ваше дело, у нас тоже могут быть свои планы.

— Какие бы планы на его счет вы не строили, вряд ли им суждено было сбыться. Он просто не достался бы вам живым, ваши солдаты забили бы его до смерти. Он был без сознания, а они всё пинали его, когда пришли мои люди.

— Нет, мои парни бить умеют. Просто помучился бы хорошенько, когда пришел в себя. Сами посудите, какой им был резон забивать его до смерти, если он был без памяти и ничего не чувствовал.

— Ну, как это у вас говорится, "на них нашло", ведь это с ними бывает. Ваши парни сожгли и разграбили первую же попавшуюся им деревню. Однако перед этим они неожиданно натолкнулись на довольно сильное сопротивление А ваши солдаты не любят, когда им дают отпор и мешают вдоволь повеселиться. Так что, они были, мягко говоря, в состоянии крайнего раздражения, срывали свою злость на чем попало и не могли просчитать свои действия.

— Дэнкфорт, к чему вы уводите разговор в сторону. Живой он мне достался бы или нет, это не ваше дело. То был наш пленник, и мы могли делать с ним все, что захотим. Я требую вернуть его обратно. А ваши люди перешли все границы!

— Мои подчиненные сделали то, что посчитали своим долгом. Им было известно, что Гарвей бежал, что беглеца надо разыскать и доставить своему командиру. Они просто исполняли приказ, и не стоит вам так горячиться из-за этого. Но в чем-то вы, пожалуй, правы и я возвращаю вам, так сказать, "вашу собственность". Однако не могу ума приложить, какую пользу вы рассчитываете извлечь из этого.

— Ну, это уж мое дело. Вы ведь тоже были весьма в нем заинтересованы, Дэнкфорт.

— Нет, и мне он тоже ни к чему. Посудите сами, разве иначе я так легко уступил бы его вам? Хотя, может, он и правда пригодится вам больше, чем мне. Вас проводить?

— Ну, если я нашел дорогу сюда, то уж обратно точно найду, — хмыкнул Шиндсвит. — Так что, не извольте беспокоиться, граф.

Глава 13

За дверью нас поджидали два здоровенных солдата. А когда мы вышли из здания, их там оказался добрый десяток. Затем они разделились. Полдюжины отборных вояк должны были сопровождать Шиндсвита, который отправился восвояси, оставив меня на попечение другой половины. Какое почтение к моей скромной персоне! Шесть верзил для охраны одного человека, который едва стоит на ногах и просто умирает от голода. Суровые конвоиры повели меня куда-то по улицам маленького провинциального городка. Городок просто кишел солдатней. Редкие прохожие жались к стенам домов, стараясь выглядеть как можно незаметнее и скорее добраться до нужного места. Хотя родной двор и жилище тоже, наверное, больше не казались им своей крепостью, потому что солдаты свободно шлялись везде, заглядывая куда им хочется. Впрочем, никаких безобразий я не видел, криков и протестов слышно не было, разве только временами из какого-нибудь трактира доносились пьяный гомон и взрывы хохота. Военных в синем мундире я встречал редко. Конвойные привели меня к небольшому серому зданию на окраине. Выглядело оно так мрачно и уныло, как только можно себе представить, на окнах решетки. Должно быть, местная тюрьма. В одну из ее камер-одиночек меня и поместили. Сидеть там, голодать и размышлять о своей безрадостной участи мне пришлось долго. Так, во всяком случае, казалось, потому что мои часы разбились и пришлось положиться на свое чувство времени. А потом меня отвели на допрос.

Вспоминать о нем мне совсем не хочется. Проводили допрос в присутствии самого Шиндсвита. На бо'льшую часть вопросов я не смог бы ответить, даже если б захотел, а порой вообще не понимал, о чем идет речь. Казалось, что следователи и сами толком не знают, какие вопросы мне задавать и чего ждать от меня. Видно, они меня приняли за какую-то крупную шишку из Движения Освобождения. Если и так, я не собирался выводить их из этого заблуждения. Я ничем не хотел помочь этим въедливым господам, чьим хобби и профессией было доставлять людям страдания. Что сказать еще? Было больно. Очень. И это главное впечатление, которое я вынес с того допроса. Потом Шиндсвит сказал, что я пока болен и слаб и меня легко запытать до смерти, а это еще рано. Придется с этим подождать. Видать, все это дохлый номер, но пока они как следует во всем не разобрались, меня нельзя отправлять на тот свет.

Да, хорошо же ведомства Дэнкфорта и Шиндсвита доверяют друг другу! Не очень-то они спешат поделиться с коллегами известными им фактами. Наверное, я бы в глубине души посмеялся над этим, если б мог в тот момент хоть над чем-нибудь смеяться. Кто-то из палачей ворчал, что он не может работать в таких условиях: подсовывают нежную девицу и говорят, что ее пальцем лишний раз нельзя тронуть. Какой может быть результат?

Меня потащили и швырнули... нет, не в прежнюю мою одиночку, а в подвал, битком набитый людьми. Чьи-то заботливые руки уложили меня в какой-то уголок, подложили что-то под голову. Ну что ж, я оказался пусть не в самых комфортабельных условиях, зато, наконец, среди друзей. Отлежался, оклемался. Другой приятный момент: нам всем принесли какое-то хлебово, которое я проглотил, не чувствуя вкуса. Потихоньку я пришел в себя. Вместе со мной сидели мужчины из деревеньки, на которую мы невольно навлекли такое несчастье. Они геройски сражались с агрессорами, но потом не смогли скрыться и уйти в Кривой Лог, попали в лапы к врагу и были брошены в этот тесный, душный подвал. Я не сомневался, что все их беды произошли оттого, что власти искали меня и моих товарищей. Однако на Деметре такие превратности судьбы не считались чем-то из ряда вон выходящим. Да, трагично, да, горько, но ничего особенного и удивительного. Я почти никого не знал, но, к большому своему огорчению, встретил здесь Феликса. Я-то надеялся, что парнишка сумел убежать и добраться до убежища в Кривом Логе. Пленных кормили какой-то бурдой, не выводили на прогулку, раненым не оказывали медицинской помощи. И при этом заботливые охранники не уставали напоминать, что тут у нас просто райские условия, а вот когда мы попадем в ИХ тюрьму... Уж там мы узнаем... Узнавать подробнее про это заведение и знакомиться с ним совершенно не хотелось. Время от времени кого-нибудь из нас избивали, просто так. А меня вот не трогали. Должно быть, ждали, когда я окрепну и меня будет можно всласть помучить. Правда, с ранеными, которые были среди нас, нисколько не церемонились, но они были обычными заключенными, а из меня, как видно, все еще рассчитывали извлечь какую-то выгоду. Единственное, чем я утешался так это тем, что когда выберусь отсюда и вернусь домой, то представлю в своем отчете убийственные факты. И расскажу, что испытал все на собственной шкуре. О, это будет совсем не тот сусальный отчет, на который рассчитывал в свое время Дэнкфорт! Если только я смогу когда-нибудь выбраться отсюда. Конечно же, я не терял на это надежду.

Так мы промаялись сколько-то дней, часов ни у кого не нашлось, а следить за сменой дня и ночи в подвале было просто невозможно. Под потолком все время горела одна тусклая лампочка. Потом нас выгнали наверх, во двор, и тюремщики притащили цепи. Самые настоящие, железные, страшно тяжелые. Узников построили в колонну, заставили взяться за длинный железный брус и приковали к нему попарно. Рядом со мной оказался Феликс, мы обычно держались вместе. Нам, было, хотели заковать и ноги, но офицер заявил, что никуда мы и так не денемся, а с кандалами на ногах будем плестись как улитки. Не знаю, что это за существо, но, судя по всему, он имел в виду очень низкую скорость. Потом нас всех усадили прямо на землю, на солнцепеке, и велели ждать. Вообще-то я был готов к этому моменту. Еще в подвале я нашел на полу какую-то проволочку, припрятал ее и теперь собирался пустить в ход. Слава богу, руки у нас были скованы спереди, и это намного облегчало мою задачу. Я старался незаметно от охраны открыть замок на своих оковах. "Думаешь, сможешь освободиться?" — тихонько спросил меня сзади товарищ по несчастью, спокойный бородатый мужчина лет сорока. "Да, надеюсь освободить и себя и еще кого смогу", — также шепотом ответил я. Однако, кроме самого себя, мне удалось избавить от наручников только Феликса. "Осторожней, смотри, чтоб сейчас ничего не заподозрили", — предостерег я его, — "тут сбежать нельзя, мигом поймают. Надо дождаться удобного момента для побега". К сожалению, товарищи, сидевшие впереди и позади меня, не могли повернуться ко мне так, чтобы конвойные ничего не заметили, и я не сумел их освободить. Затем нас заставили встать и погнали по пыльной дороге. Через несколько часов мы свернули на какой-то проселок. Мои товарищи явно узнавали родные места. Невдалеке темнел лес, и пленники с тоской поглядывали на него. Ведь там был их дом. Колонна устало брела вперед, раненых поддерживали их напарники. Мы знали, что если кто-то упадет и не сможет идти, его просто пристрелят. Правда, охранники тоже шли пешком, но они были сыты, здоровы и не волочили на себе железо. Из того, что наш конвой был не на конях, я сделал вывод, что сейчас нас ведут куда-то недалеко. А уж потом... Я надеялся, что нас не будут гнать до самого пункта назначения на своих двоих, а погрузят где-то в какой-нибудь вагон или на повозки. А впрочем, спешить нам, пожалуй, не стоило. Чем позже мы окажемся в том месте, тем для нас лучше. Лес подступил совсем близко. Я прикинул расстояние до него и окинул взглядом ровное как стол поле. Нет, ничего не выйдет. До того, как мы с Феликсом успеем скрыться в лесу, охранники нас преспокойно подстрелят. Перелесок на другой стороне дороги был еще дальше.

— Не, тут бежать не годится. Пока добежите, пять раз убьют, — словно угадав мои мысли, негромко сказал мужчина позади меня. — А вот если нас и дальше будут гнать по этой дороге до Гринтела, то ...

Он замолчал, уловив брошенный на нас подозрительный взгляд конвойного.

— Там речка по пути будет. Вот как подойдем к ней поближе-то, там место есть такое... Все сплошь кустами тонбура заросло, — спустя время вновь горячо зашептал он. — Так вы ломитесь прямиком через те кусты. Они, правда, колючие, заразы. Ну да не до жиру, быть бы живу. То, может, и хорошо, охранникам не больно-то захочется за вами лезть. И прыгайте сразу в речку. Бережок там крутой... А ты плавать-то умеешь?

— Да, — ответил я.

— Вот и ладно, — успокоился мой товарищ. — Мы-то тут все плавать умеем, а вот городские... В общем, нырнете, притаитесь где под корягой, не будут же они из-за вас всех нас бросать и искать долго. Да и мы поможем, чем сможем.

— Это как?

— Схватим кого из конвойных, кто поближе окажется, повалим, пристукнем.

— Вас же так и убить могут.

— А, все равно не жить, — вздохнул бородач. — Может, оно и лучше прямо сейчас со всем покончить, без мук, разом. Ну, ладно, выплывете, значит, где-нибудь подальше, а уж там Феликс сообразит, дорогу к Кривому Логу найдет.

Разговор этот велся урывками, вполголоса, и я обратился к Феликсу:

— Ты все слышал? Знаешь то место, о котором говорилось?

— Ага, — только и ответил он.

— Все понял?

— Ага.

Впереди из-за перелеска показался всадник. Я сразу узнал его и крепко сжал зубы. Всадник подъехал ближе. Да, это Байерд. Значит, нас сейчас вели через его владения. Граф явно поздоровел, посвежел после нашей последней встречи и выглядел сейчас не хуже, чем тогда, когда мы виделись с ним в замке. Чего, конечно, нельзя было сказать обо мне. Байерд остановил своего статного черного жеребца и стал ждать, пока наша колонна протащится мимо. Его взгляд скользил рассеянно по лицам заключенных и на мгновенье остановился на мне.

И тут я не знаю, что ударило в голову Феликсу. Может, вид родного леса, который был так близко, совсем свел паренька с ума. Но он вдруг резко рванул вперед и помчался туда во весь дух. Офицер проорал команду, выхватывая свой фазер, солдаты схватились за оружие. И в этот момент жеребец внезапно сорвался с места и, скакнув, оказался как раз между беглецом и целившимися в него конвоирами. Офицер ругался, часть солдат растерялась, другие норовили обежать коня с боков. Но тот, закусив удила, носился и вертелся перед ними как бешеный, то высоко вскидывал задние ноги, то вставал на дыбы, будто норовя скинуть наездника, дико ржал и яростно бил копытами. Я просто не представляю, как можно было на нем усидеть. Вдруг животное сразу успокоилось. Байерд поглаживал его и что-то ласково приговаривал.

— Да что это вы тут вытворяете?! — взревел офицер.

— А в чем, собственно, дело? — с усмешкой спросил граф. — Ваш крик напугал животное, я еле с ним сладил. Конь мог сбросить меня и искалечить. И вы еще предъявляете ко мне какие-то претензии?

— Как же... Напугал... Ага... Сбросить вас! Ха! — задыхался от ярости офицер. — Вам, небось, приятно сделать нам какую-нибудь гадость... Но это всё бунтовщики! Опасные преступники! И они все враги Повелителя, вот!

— Стоит ли так расстраиваться из-за сбежавшего мальчишки, лейтенант? Какой там опасный преступник? Совсем еще юнец, подросток!

— Старший лейтенант! И не вам судить... Да что вы себе позволяете? Имейте в виду, об этом станет известно и Дэнкфорту! Ему обязательно обо всем доложат!

— Ни капли не сомневаюсь, — улыбнулся граф. — Вы хотите еще что-то добавить, офицер? Или уже закончили?

— Уж очень много вы о себе воображаете. Тоже мне герой. Думаете, все вам вечно будет сходить с рук? Ничего, зарветесь окончательно и еще попляшете...

— Что-то я не совсем вас расслышал, — нахмурился Байерд. — Но, кажется, это похоже на оскорбление. Такое невозможно стерпеть. Нам придется сойтись между собой в честном поединке, старший лейтенант.

— Да вы что...— сразу сбавил тон побледневший офицер. — Поверьте, я не имел в виду ничего дурного, граф. Просто был очень раздосадован.

— Однако вам следует передо мной извиниться. Иначе я принужден буду вызвать вас на дуэль, это вопрос чести. Выбирайте время и место.

— Ну... так... вы уж не взыщите... ну, извините, конечно... все это недоразумение, — скривившись, как от зубной боли, промямлил офицер. — Но я-таки обязан поставить свое начальство в известность об этом инциденте, и граф Дэнкфорт, разумеется, будет тоже в курсе.

— Ваши извинения приняты, — насмешливо блестя глазами, Байерд отвесил легкий поклон. — Всего хорошего, старший лейтенант, прощайте.

Он потрепал коня по холке и пустил его галопом вдоль обочины. Когда элегантный всадник скрылся, наконец, из виду, начальник конвоя мало-мальски пришел в себя. Байерду, пожалуй, было приятно поставить этого типа на место, а нам так же приятно было за этим наблюдать. Но срывал-то он свое дурное настроение на нас, и в первую очередь на мне. Мои кандалы, естественно, сразу осмотрели и обнаружили, что я от них освободился. Меня как следует отлупили и отправили в конец колонны, затем проверили остальных. Спустя какое-то время мы миновали и поросшее густым высоким кустарником место около речки. Но теперь я не только был закован, как и все, но еще и конвоиры глаз с меня не спускали. Хорошо хоть Феликс убежал. Может, его бы здесь убили. Может, у нас с ним вдвоем ничего бы и не получилось. Зачем жалеть о том, чего точно не знаешь.