Созерцающие путь

феткой, приговаривая:

— Вот теперь-то ты чистенький, мальчик мой.

Я поднял глаза. Гости подошли к нам вплотную.

— Значит, вы живы! — радостно воскликнул я. — Какое же сча—

стье, что вам удалось выжить!

Они стояли и улыбались.

124

— Прости, добрый человек, за то, что мне пришлось сделать с

тобою тогда, — сказал я священнику.

— Конечно, сынок, не переживай. Они почти уже зажили, — Он

задрал рукава и показал розовые рубцы.

— А здесь? — Я указал ему на грудь.

— И здесь тоже. Ты не причинил вреда моему сердцу.

— Как же я рад этому!

Затем я обратился к своему командиру:

— Где же твоя форма? — Он, надо сказать, был в удобном одея—

нии свободного покроя.

— Мне она больше ни к чему, — ответил он с широкой улыбкой.

— Теперь ты её носи.

— Она меня гнетёт. Товарищи меня ненавидят, думают, что я

тебя предал. Боюсь, не потяну этот груз.

— Однако именно ты из всех достоин носить её после меня. А

товарищи скоро поймут, что ты не виноват.

— Спасибо, Мойса, утешил, — вздохнул я с облегчением.

— Не за что, Юлиус, — назвал он меня по имени. — Время всё

расставит по своим местам.

Они со стариком пошли от нас, возобновив свою беседу. Я хо—

тел было пойти за ними, но мать удержала.

— Останься со мной, сынок. У них теперь своя дорога.

Я удивлённо посмотрел на неё.

— Ты же знаешь, что я всегда рядом с тобой. Всегда, чтобы ни

случилось... — Её ладонь нежно коснулась моей щеки, а лицо осве—

тилось той самой ласковой улыбкой. — Экий ты небритый! Надо

же, мой Юли стал совсем взрослым мужчиной. — Потом вдруг

посерьёзнела и добавила задумчиво: — Очень скоро, уже сегодня,

сын, ты достигнешь перепутья, на котором решатся многие судь—

бы этого мира. Берегись белого всадника! В своём одиночестве он

ищет путь к тебе сквозь тяжкие пласты ненависти.

— Кто этот всадник?

— Ты сам. Только отдалённый пространством и временем, бы—

том и суждениями, злобой и непониманием.

Я хотел расспросить её поподробнее, но счастливый мир во—

круг уже начал блекнуть и расплываться. Сознание пыталось

удержать, восстановить его, но тщетно... Тело обрело привычную

125

тяжесть, я ощутил жёсткое ложе под собой, а ещё холод и напря—

жение внизу живота. В сером сумраке медленного рассвета мне

явственно слышался свистящий шёпот страха и ненависти. Он был

везде и всё туже сжимал свои кольца.

* * *

Утро ознаменовалось довольно сильным снегопадом. Зима

ещё огрызалась, не хотела уходить просто так. Интересно, что ещё,

кроме снега, пришло к нам с севера?

Я в задумчивости стоял у окна, наблюдая, как белая пороша

засыпает деревья в дворцовом саду. Стоял и горестно размышлял.

Правильно ли я сделал, что повёл своих людей в безнадёжную вы—

лазку? Мог ли спасти тогда своего учителя, единственного близко—

го человека? Я остался без любимой, остался без друга и настав—

ника... Жизнь, казалось, утратила для меня смысл. Зачем он ушёл,

когда был мне так нужен? Ради чего отправился тешить мерзких

язычников? Ради тех, кто так или иначе был обречён?

В дверь тихонько постучали.

— Можете войти, — не оборачиваясь, бросил я.

Послышался лёгкий щелчок потом ещё один — дверь открыли

и закрыли.

— Ваше величество, — раздался голос первого советника. —

Простите за беспокойство, но...

— Не стоит извиняться. У меня бессонница, — отмахнулся я,

оборачиваясь к нему. — Говорите по существу, без лишних церемо—

ний.

Высокий человек в белоснежном мундире подошёл ближе.

Стук шагов по паркету отозвался в покоях гулким эхом.

— Хорошие вести. Северная армия приближается, и скоро мы

её увидим. Уже сегодня она должна переправиться в Мэйдл.

— На переправе все готово? — Я несколько оживился. — К их

подходу мосты должны уже стоять.

— Да, ваше величество. Понтонёры обещали закончить к сроку.

— А как насчёт пропускной способности? — осведомился я.

— Не беспокойтесь, промаршируют, как посуху, — отрапортовал

он. — И конница проскачет в несколько рядов. — Потом озабоченно

126

добавил: — Есть только одна проблема: разместить в городе столько

людей.

Я усмехнулся:

— Зачем же в городе? За городом, в стане врага. Но сперва вы—

бьем его оттуда.

— Ваше величество... — Он недоумённо воззрился на меня. —

Вы хотите сказать, что мы уже сегодня ударим на имперскую ар—

мию?

— Не вижу смысла медлить, — твёрдо ответил я. — Полагаю, имен—

но сегодня решится судьба Сэксондии и всего Северного Союза.

* * *

С дозорной башни открывалась довольно странная картина.

Видно было, что враг готовит штурм, но при этом собирается при—

менить нечто необычное. Глядя на это, я буквально терялся в до—

гадках. Никто из моих приближённых тоже ничего толком не по—

нимал.

Авангард противника состоял из нескольких шеренг жутких

многоногих машин. Их ряды широко развернулись по центру на—

против городской стены. Над многими стальными чудовищами

реяли жёлто-красные знамёна. По прошлому опыту я знал, на что

они способны. А перед неприятельской армадой стояла много—

тысячная толпа пленных, среди которых можно было разглядеть

женщин и детей. От этого скулы сводило ненавистью, кулаки сжи—

мались сами собой.

Но более всего озадачивали люди, занятые чем-то непонятным

на месте, где раньше проводились казни. Вьюга недавно улеглась,

и их алые одеяния резко выделялись на белом фоне холма. Они

сыпали из мешков какой-то красный порошок, выводя им черты и

линии на снегу. На возвышенности мало-помалу возникал стран—

ный узор гигантских размеров. Прямые линии пересекались с дру—

гими и далее резко ломались, уходя в стороны или заворачиваясь в

круги и спирали. Одна такая спираль восходила к вершине бугра.

В целом рисунок казался аляповатым и хаотичным, словно выбро—

шенная на берег каракатица разбросала свои щупальца. Но в то же

время ощущалась в нём какая-то жуткая, нечеловеческая гармония.

127

Вид раздваивающихся, расстраивающихся, заворачивающихся в

разные стороны и перетекающих друг в друга линий завораживал

своими сплетениями. Посмотришь на такое несколько мгновений

— и начинаешь ощущать нечто иное. Грандиозное и страшное, пре—

красное и одновременно омерзительное, будто сам холм под низко

нависшим, стальным небом принял другую форму, сделался про—

зрачным и пульсирующим, — стал вдруг живым существом.

Сделав над собой усилие, я оторвал оттуда взгляд и промор—

гался.

— Как вы думаете, что всё это значит? — спросил я у своего

окружения.

После недолгого молчания раздался голос военного министра:

— Ваше величество, я полагаю, что противник намеревается

штурмовать город под заслоном из пленных.

— Мне тоже так кажется, — согласился я. — В последнее время

имперцы ничем уже не гнушаются. А что вы можете сказать насчёт

того, что творится на холме? Что они там затеяли?

— Ваше величество, — решился предположить первый совет—

ник. — По всей видимости, это какая-то магическая схема, предна—

значенная для некоего ритуала. Возможно, готовится жертвопри—

ношение.

— Человеческое? — содрогнулся я.

— Насколько мы знаем нравы этих язычников, вполне вероятно.

И верно: вскоре туда привели несколько десятков пленных сэк—

сондцев. Даже издали можно было заметить безучастное выражение

их лиц и безвольную походку. Казалось, что все они одурманены.

Люди в алых тогах начали разводить их по холму, помещая в разных

местах изображения, где укладывали навзничь прямо в снег. Те под—

чинялись безропотно, не оказывая ни малейшего сопротивления.

— Скоро ли подойдёт подкрепление? — процедил я.

— Ваше величество, — наперебой ответили мне. — Сообщают,

что войска уже приблизились к Мэйдлу... Скоро начнётся пере—

права... А возможно, уже началась...

— Медленно! Слишком медленно! — воскликнул я. — Мы не

сможем помочь этим несчастным.

— Враг наверняка знает о подходе северной армии, — выска—

зался первый советник. — Вот потому они и спешат начать штурм.

128

— Ваше величество, — сказал военный министр. — Наши силы

будут концентрироваться на широких верхних площадях столицы.

Вам следовало бы быть там. Не лучше ли предоставить оборону

стен офицерам гарнизона?

— Вы хотите пустить здесь всё на самотёк? — спросил я. Затем

обратился к командующему гарнизоном: — Передайте всем на сте—

не: если имперцы погонят впереди себя пленных, без моего при—

каза не стрелять.

Тут люди в красном достали большие кривые ножи. Хладно—

кровно, как мясники на живодёрне, они быстро, без лишних цере—

моний приступили к делу; одновременно, как по сигналу, начали

вспарывать жертвам глотки. Кровавые пятна дополнили жуткий

рисунок. Тела задёргались, забились в агонии, но вскоре затихли.

А на самой вершине в это время несколько алых, держась за руки,

образовали широкий круг.

— Не могу смотреть на это, — я прикрыл глаза ладонью.

От неприятельских позиций донёсся уже знакомый сигнал к

атаке. Я поднял голову и увидел, как механическая армада, изры—

гающая чёрный дым, двинулась в нашу сторону. Впереди серым

валом поползла толпа обречённых. Медленно, странно медленно

они приближались к городским стенам. Вслед за машинами стали

перемещать и катапульты.

Немного не дойдя до зоны поражения нашей артиллерии, са—

моходы остановились, пленные же продолжали идти дальше. Их

лица ничего не выражали, глаза безучастно глядели перед собой,

движения были какие-то механические. Они более всего напоми—

нали заводных кукол.

— Неужели они все одурманены? — пробормотал я.

— Возможно, здесь мы видим род массового гипноза, — предпо—

ложил первый советник.

— Не могу понять... — послышался недоумённый голос началь—

ника гарнизона. — Зачем их выслали вперёд, а сами остались дале—

ко сзади, за пределами действия наших катапульт?

Широкой волной людская масса приближалась к участку сте—

ны между башнями. В одной из них как раз находились мы.

— Откройте все ближние ворота, — приказал я. — Надо пропу—

стить их внутрь.

129

— Нельзя, ваше величество... Это может быть ловушка... — за—

протестовали сразу несколько человек.

— И всё-таки это мои подданные, — ответил я. — Впустите их...

но будьте готовы к любой неожиданности.

— Смотрите! — вскричал кто-то. — Она светится!

Я посмотрел на холм. Все линии схемы начали тускло фосфо—

ресцировать. Свет был хоть и красный, но какой-то мертвенный.

— Что это?! — удивлялись одни.

— Возможно, был рассыпан какой-то химический реагент, —

предполагали другие. — А теперь вот началась реакция.

Тем временем толпа, не обращая внимания на открытые в баш—

нях ворота, вплотную подошла к стене. Нам было видно из боковых

бойниц, как люди упёрлись руками в препятствие, словно пытались

сдвинуть его. Мало того, следующие за ними начали подлезать под

первых или забираться на них, лишь бы коснуться камней ладоня—

ми. Началась страшная давка, в которой многие нашли свою смерть.

Те, кто никак не смог протиснуться к кладке, хватались за стоящих

впереди, а в них самих упирались из задних рядов. Людей стиснуло

так, что они образовали своего рода монолит по всей длине стены

между башнями. А потом все замерли, застыли.

Пока мы гадали, что всё это значит, с холма донёсся довольно

странный звук. Не то в трубы дули, не то в рога. Звук делался всё

громче, всё насыщеннее, всё плотнее.

Я взглянул в ту сторону. Несколько алых на вершине трубили

в какие-то духовые инструменты, больше походящие на огромные

витые раковины. Трубили на все лады и невпопад, создавая жут—

кую какофонию, от которой волосы на всём теле дыбом станови—

лись. Красноватое сияние узора под ними ещё более усилилось,

подсвечивая зрелище снизу. Если не знать, что этому предшество—

вало гнусное кровопролитие, можно было бы подумать, что на хол—

ме началось весёлое шумное празднество.

— Не знаю что это, но их трясёт, — сказал кто-то.

Действительно, всех людей, упёршихся в стену, начало коло—

тить, как в ознобе. Но при этом никто из них ни на шаг не сдвинул—

ся с места.

— Хорошо, что хоть нас не трясет от всего этого, — буркнул

один из министров.

130

Напрасно он это сказал. Почти тут же мы ощутили, как дро—

жит под нами пол. Сверху что-то посыпалось, и мне послышался,

вернее, почувствовался — не столько слухом, сколько осязанием —

приглушённый шум, словно камни в толще кладки зашевелились.

— Что происходит?! — раздались панические возгласы. — Это

что, землетрясение?!

— Ваше величество! — крикнул первый советник. — Надо ухо—

дить. Оставаться тут бессмысленно... и просто опасно!

Я и сам понимал это, но всё стоял, зачарованно глядя, как

толстенная кладка над упёршимися в неё людьми, трясущимся в

жутком припадке, покрывается трещинами по всей длине и тоже

начинает шевелиться. Неужели несколько тысяч рук, дрожащих в

едином ритме, могут сотворить такое? Или это всё-таки волшеб—

ство?

— Это невозможно! Такого не может быть! — услышал я краем

уха. — Люди просто не могут голыми руками раскачать такую твер—

дыню!

Высокая, почти в двадцать пять локтей стена начала разва—

ливаться, обрушиваясь на головы людей, стоящих у её подножия.

Меня молча взяли под руки и повели вниз. Говорить не было тол—

ку: всё заглушал раскатистый грохот. Мне показалось, что башня

вот-вот обвалится на нас, но нет, обошлось. Мы благополучно вы—

брались наружу, где нас ожидал конный эскорт.

Я взглянул на то, что раньше было городской стеной. Кучи

глыб, похоронивших под собой людей и механизмы, громоздились

между башнями, которые теперь напоминали два клыка в беззубом

рту. Клубящаяся пыль медленно оседала вокруг. Солдаты гарнизо—

на пытались наспех, чем попало перекрыть улицы. Местами под—

таскивали и разворачивали немногочисленную технику. Никто не

ожидал такого быстрого прорыва. Несомненно, имперская машин—

ная армада на всех парах спешит к пролому. А противопоставить

ей здесь практически нечего.

— Ваше величество, нам надо как можно быстрее покинуть это

место, — торопили меня. — Возможно, часть армии с той стороны

уже переправилась в верхний город.

Упрашивать меня не пришлось. Вскочив в седло, я последний

раз оглянулся и увидел, как на каменные груды, дыша паром и ды—

131

мом, карабкаются механические чудовища. Затем, всадив шпоры

в бока, поскакал во весь опор по улице вглубь Мэйдла. Мои при—