На арене смерти

Жизнь в Гуан-Куае не замирала ни днем, ни ночью. Гуан-Куай называли Лас-Вегасом Таиланда. Конечно, главным развлечением в Гуан-Куае были гладиаторские бои, с этой целью и строился этот город. Но помимо боев здесь было все, что только может пожелать даже самый требовательный гурман развлечений. Бесчисленные казино, игровые залы, цирки, различные игровые площадки, где постоянно кто-нибудь устраивал какое-нибудь шоу, в общем, в этой мекке развлечений можно было найти развлечение на любой вкус. В конце-концов, не всем нравились гладиаторские бои, некоторые приезжали в Гуан-Куай в надежде увидеть танцы со змеями или хождение по горящему тоннелю, которое показывал здесь знаменитый китайский цирк или просто поиграть в покер.

Влад и Света, держась за руки, шли по улице мимо ресторанов, казино, баров, клубов и делились друг с другом всем, что было у каждого на душе. Мимо них, туда-сюда сновали сотни людей, ищущих развлечений.

— Тебе понравилось, как мы провели сегодняшний день? — спросил Влад.

— Очень. Очень понравилось, — восторженно ответила Света.

— Ну вот, а ты говорила, что не сможешь спокойно гулять по Таиланду из-за этих боев. Оказывается, что помимо чего-то отрицательного в Таиланде есть много и положительного. Сколько есть красивых мест.

— Да, да, особенно мне понравилась та огромная статуя Будды, помнишь, в монастыре?

— Конечно помню. Вот, первый выходной мы провели отлично, — констатировал факт Влад.

— А завтра снова на работу, — капризно протянула Света.

— Нам еще три недели, когда будут идти бои второго круга, потом будет один выходной, а потом выходных станет больше на третьем и четвертом кругу и дальше. Так что мы продержимся, — оптимистично заключил Влад.

— Опять три недели этих изматывающих душу человеческих истязаний, — жаловалась Света, — новый виток трехнедельных страданий.

— Ты уже прям как заядлая буддистка разговариваешь, — улыбнулся Влад, — истязаний, страданий, новый виток. Я же говорю тебе, мы продержимся, мы прорвемся!

— Влад, знаешь, я вот тут часто думаю, — после недолгого молчания произнесла Света, — как бы это правильнее выразить...

— Ну что еще придумала? Забиваешь всякой ерундой свою прекрасную головку.

— Вот мы с тобой здесь в Таиланде... Как бы вместе, — делая паузы, рассуждала Света, — вокруг нас нет привычного нам круга людей.

— Ну нет, ну и дальше что?

— Подожди, не перебивай меня. Так вот, вокруг нас нет наших друзей, русских парней и девушек. Мы не у себя дома, мы не в Москве. Нам не на кого обращать внимание. Поэтому здесь мы и обратили внимание друг на друга. Я боюсь, что когда мы вернемся, все изменится. Я боюсь, что у нас все может быть не очень серьезно. Я люблю тебя, но что если я полюбила тебя просто оттого, что девушки нуждаются в любви и любить было больше некого? И что, если и ты полюбил меня только оттого, что больше некого было любить?

Влад, обычно мгновенно отвечающий на любые вопросы, на несколько секунд притих и задумался. Света решила, что Влад обиделся, но Влад заговорил:

— Знаешь, Света, лично я в себе уверен и с моей стороны ничего не изменится, когда мы вернемся. И я люблю тебя не из-за того, что мне не из кого выбирать больше. Я люблю тебя и мне нужна именно ты. Даже во всей Москве, да хоть во всем мире мне нужна именно ты, понимаешь? Ты, такая, какая ты есть и ты для меня самая лучшая и самая любимая.

Влад остановил девушку и развернул ее к себе лицом.

— Ты мне всегда нравилась, с того самого дня, когда я первый раз тебя увидел и теперь для меня уже никогда ничего не изменится. И мне непонятны твои сомнения, — добавил Влад.

В глазах у Светы стояли слезы.

— Прости меня, Влад, — попросила Света и Влад обнял девушку и прижал ее к себе, — это я так... Я, в общем, дура.

— Ну, ну, все хватит, — утешал девушку Влад, гладя ее по голове, — никакая ты не дура, просто бываешь иногда... Занудой.

Света отстранилась от Влада и улыбнулась.

— Ну вот и прекрасно, — сказал Влад и добавил: — а теперь, зануда моя милая, пойдем-ка домой.

— Пойдем, — согласилась Света и они скорым шагом направились к своей гостинице.

Глава 2

В блоке 28N все было по-прежнему. Утром просыпалась семьдесят вторая команда гладиаторов и начинала свои тренировки. Только теперь вместо инструкторов тренировками руководил Антон. Он занимался с каждым из гладиаторов, показывал удары и варианты защит от ударов, указывал на слабые места в обороне или атаке. Кроме индивидуального мастерства Антон развивал у гладиаторов чувство команды, вырабатывал стратегию совместных действий. Стратегия была не сложна, главное было в начале боя всем занять правильные позиции, а потом, уже в процессе боя прикрывать спину товарища, оказывать любую посильную помощь.

После первого боя отношение к гладиаторам со стороны руководства изменилось. Порядки во многих блоках, где содержались гладиаторы стали менее строгими. Это коснулось и блока 28N. Теперь у гладиаторов вообще перестали замыкать их одиночные камеры, в которых они спали. Раньше камеры замыкались на ночь, но после первого боя все изменилось и теперь гладиаторы могли спокойно перемещаться в пределах всего блока в любое время суток. Они могли ходить в гости друг к другу в камеры, могли спать в спортивном зале. На ночь в блоке 28N замыкалась лишь столовая. Вероятно организаторы игр решили, что гладиаторы заслуживают лучшей участи и пусть хоть перед смертью или увечьем поживут более-менее по-человечески.

Антон предпочитал ночевать у себя в камере и к нему по вечерам стали приходить гости. Каждый день приходили Николай и Питер, первая бригада Антона, остальные заглядывали реже. Через неделю после первого боя из госпиталя вернулись уже подлечившиеся китаец и канадец. Минь Ши был ранен в правую руку и его рана еще не совсем зажила, но он решил продолжать сражаться. Также обстояло дело и с канадцем Роем Тайлером, только Тайлер был ранен в левое бедро. Он сильно хромал, но решил тренироваться и участвовать в боях, чем возвращаться назад в свою тюрьму в Канаде. Рой Тайлер оказался заядлым картежником и по вечерам большая часть гладиаторов играла в карты у него в камере. Антон не любил играть в карты, Николай оставался с Антоном за компанию. Питеру интереснее было посмотреть какой-нибудь фильм в одиночестве или почитать книгу. Он обычно вечером заходил в камеру к Антону на часок поболтать о том, о сем, а потом шел к себе в свой "номер". Оба китайца, Ли Цзин и Минь Ши просто терпеть не могли карточные игры и поэтому тоже часто заходили к Антону. У Антона в камере гладиаторы обычно включали какой-нибудь фильм и беседовали о том, о сем на английском языке.

До первого боя Антон даже не знал имена некоторых гладиаторов. До первого боя люди были злые, замкнутые и объединялись только по национальному признаку. После первого боя ситуация изменилась. Гладиаторы поняли, что на стадии командных боев они не враги друг другу, что все они плывут в одной лодке и поэтому нужно быть вместе, помогать друг другу. Что будет потом, никто старался об этом не думать. Возможно, если 72-я команда дойдет до стадии одиночных боев, кого-то из нынешних товарищей жребий сведет сражаться друг с другом. Но это будет после, а пока что людям было комфортно нормально, по-человечески общаться друг с другом и они жили и радовались тому, что у них есть. Возможно, кому-то вообще не суждено дожить до одиночных боев, так какой смысл сейчас замыкаться в себе и понапрасну изводить себя злостью и ненавистью ко всему миру, когда последние дни своей жизни можно прожить очень даже весело, в кругу если не друзей, то по крайней мере приятелей. Может кто-то будет ранен в следующем или послеследующем бою и ему придется возвращаться в тюрьму той страны, гражданином которой он является, на пожизненное заключение. И тогда самые приятные воспоминания из всего срока заключения у человека останутся от того времени, когда он участвовал в гладиаторских играх. И все потому, что время между боями он провел с открытой душой и без всякой бесполезной вражды со своими товарищами по несчастью.

Антон тоже размышлял о том, что будет, если жребий сведет его с кем-нибудь из сегодняшних товарищей и пришел к выводу, что напрягаться по этому поводу не стоит. Сейчас перед ним были не враги, а друзья, и если потом кому-то из них суждено стать противником Антона, что ж, значит так тому и быть. И Антон не собирался опускать потом меч. И это понимали все, но что будет потом, то будет потом и не стоило переживать по поводу того, что еще не произошло. Проблемы нужно решать по мере их поступления, а не пытаться в один час решить все проблемы, которые возникнут в будущем. Антон читал в одной из книг об отечественной войне 1812 года, как однажды, накануне сражения русские и французские гусары вместе пили шампанское и вообще вели себя друг с другом как добрые приятели. На следующий день они сошлись друг с другом в смертельной схватке. Так и нужно было относиться друг к другу всем гладиаторам одной команды. Сегодня мы друзья и будем вести себя как друзья и не нужно пытаться отравить свое сердце ненужной ненавистью. Ненависть придет, когда это будет нужно. Ненависти хватает в сердцах каждого из осужденных пожизненно преступников.

А пока что люди вели себя как приятели — вместе тренировались, вместе питались, играли друг с другом в карты, обсуждали друг с другом былые любовные похождения, слушали музыку и смотрели фильмы.

Теперь Антон знал не только как зовут всех гладиаторов своей команды, но и знал некоторые подробности их жизней того периода, когда они были свободны. То, что Питер был футбольным фанатом, болельщиком клуба "Арсенал Юнайтед" и кинул гранату в толпу болельщиков другой команды, Антон узнал раньше, еще до первого боя. А вот та новость, что Минь Ши, тот самый китаец, который был ранен и вновь присоединился к команде, осужден пожизненно всего лишь за неуплату налогов, вызвала у Антона немалое удивление. Минь Ши у себя на родине был крупным бизнесменом и в ходе проверки, которую организовало правительство Китая выяснилось, что Минь Ши недоплатил в казну около ста миллионов долларов налогов. За это его приговорили к смертной казни, но за Минь Ши вступилась его влиятельная семья. Однако все, что семье удалось сделать для Минь Ши, это заменить смертную казнь пожизненным заключением. Сидел он в элитной тюрьме и мог там позволить себе многое такое, чего не могут себе позволить многие свободные граждане Китая. Антон как-то спросил у Минь Ши, зачем он согласился участвовать в боях, на что Минь Ши ответил, что не может жить без риска.

С другим китайцем, Ли Цзином, все было понятно. Ли Цзин — бывший киллер китайской мафии, суровый, немногословный и жесткий человек, скорее больше напоминал гордого самурая-японца. На его счету был не один десяток убитых им людей. Он привык выполнять распоряжения своих главарей без всяких вопросов и терзаний совести. Ему говорили, кого нужно убить, он шел и убивал.

Один из французов, Франсуа Монтель, был членом исламской террористической группировки и участвовал в организации взрыва на Елисейских полях. Другой француз — Жан Соше зверски убил свою жену, ее любовника и его маленькую дочь. Один из итальянцев, — Франческо Конти, недовольный политикой Римской церкви стрелял в папу Римского, другой итальянец, Пьер Луиджи Скъявоне пытался ввезти в Италию крупную партию героина. Канадец Рой Тайлер у себя на родине был водителем пассажирского автобуса. Автобус застрял на железнодорожном переезде и все пассажиры погибли. Рою удалось спастись от поезда, но от пожизненного заключения он не спасся.

Антон старался учиться не осуждать людей. Это уже Лена, начавшая серьезно относиться к Православию, давала Антону советы, которые она почерпнула из Евангелия. И здесь, находясь в тюрьме, Антон вспомнил об этих ее советах. Можно было осуждать Ли Цзина, Франсуа Монтеля или Жана Соше, но лучше было этого не делать. Неизвестно, что довело этих людей до того, что они совершили. А здесь все были равны и все были в одной упряжке и нужно было прикрывать спину товарища, кем бы он ни был.

Двадцать пятого сентября, в субботу были проведены последние бои первого круга, а на следующий день была проведена жеребьевка команд-победителей. В воскресенье всем командам гладиаторов сообщили результаты жеребьевки, а в понедельник уже начались бои второго круга. Жребий вывел 72-ю команду на 164-ю и сражаться они должны были, в понедельник, 3-го октября. У 72-й команды было время посмотреть запись боя 164-й команды, подготовиться к бою. Меньше повезло тем командам, которые первые начали бои второго круга. В воскресенье они узнали номера команд своих соперников, а в понедельник им уже нужно было выходить на арену смерти.

Во втором круге организаторами было запланировано проводить по четыре боя в день, а не как в первом, по восемь, и начинаться бои должны были не в одиннадцать утра, а в четыре часа пополудни. Сто шестьдесят команд сразятся между собой и получится восемьдесят боев. Таким образом, бои второго круга должны были продлиться столько же, сколько и бои первого круга — двадцать дней.

Незадолго до боя Антон и Николай, оставшись одни в камере Антона, смотрели какой-то американский боевик и беседовали друг с другом.

— Черт его знает, как прожил свою жизнь, — говорил с горечью в голосе Николай, — ни жены, ни детей, ни кола, ни двора. Вроде как жил, а вроде как и не жил. И для чего жил?

— Да и я не лучше, — сказал Антон.

— У тебя жена есть, дом есть.

— Да, это точно, — согласился Антон, — но я ей много боли причинил. Было время, не понимал, что для меня самое ценное и важное. Гулял с бабами. Потом, когда дошло, понял, что без нее жить не могу и все бросил. Еле-еле ее вернул.

— А у меня и возвращать некого. Не было у меня никогда такой, на которой я бы хотел жениться, с которой хотелось бы создать семью. Все какие-то шалавы попадались. Одно траханье и деньги на уме. От таких разве захочешь иметь детей?

— От таких нет, не захочешь.

— Вот и я и не задумывался. А сейчас, если бы вернуть время назад, искал бы днем и ночью такую девушку, с которой хотелось бы создать семью, завести детей. Представляешь, вот даже сейчас как было бы здорово: Я здесь сижу, а где-то там, на воле есть мой сынишка, где-то он бегает, играет, кричит, смеется. Где-то есть маленький кусочек меня. И значит, даже если я умру, то вроде как и не умру, все равно буду жить, потому что он будет жить за меня, он будет мыслить, как я и сделает то, что я не успел сделать. Мама бы ему рассказала все обо мне, рассказала бы, какой у него был отец. Род бы продолжился, у него были бы дети. А так, скоро не станет на земле рода Снигиревых. Одна пустота кругом. Что я скажу там своему отцу и деду, как в глаза им посмотрю?

— Да, это сложный вопрос, — почесал затылок Антон. Он сидел на своей кровати, а Николай лежал на матрасе, на полу, — но, может быть они поймут тебя. Все-таки, ты защитил честь семьи.

— Да, защитил, — раздраженно произнес Николай, — а все остальное время чем я занимался? Почему до тридцати лет не зовел семью. Шастал по бабам, все мало было.