"Долог путь до Эскобара"

"Нервозное красноречие. Хм. Возьми-ка себя в руки, офицер".

— Ты нервничаешь. — Это заметил и Эйрел, но смягчил справедливый выговор улыбкой.

— Немного. Но не до истерики. Просто мне необходимо выговориться. — Иллиан помолчал и высказал то, что собирался с самого начала. — Черт возьми! Будь я здесь чем-то более значительным, чем это пустое место... будь я шефом твоей службы безопасности, я бы просто не выпустил тебя из каюты.

— Учту эту угрозу на будущее. — Форкосиган произнес это с таким нарочито серьезным видом, что шутка прозвучала почти мрачно. — Перестраховщик.

— Авантюрист, — не остался Иллиан в долгу. Похоже, выплеск страха вытеснялся у него здоровой злостью.

— Какой сердитый! — Эйрел покачал головой.

"И это еще мягко сказано. Сердитый. Раздраженный. Злой. Шоковая реакция на долгий самоконтроль. Но, кажется, Эйрел этой нервной фамильярностью не смущен, а скорее, позабавлен. Поди, не в первый раз видит выплеск адреналина после боя".

— Ага. Причем очень сердитый, — откровенно сознался Иллиан. Он обнаружил, что подушечками пальцев тихонько отбивает дробь по стеклянной столешнице, и усилием воли положил ладонь ровно. — Честное слово, полез бы с тобою в драку, если бы не имел в виду другой альтернативы.

— Интересный вариант, — констатировал Эйрел, приподняв бровь. Он комфортно полулежал, опершись на стену, и поглядывал на собеседника насмешливо. Его чертовски довольный вид ничуть не напоминал обычную мрачность. Иллиан сказал бы, что тот слегка навеселе, если бы не точно знал обратного. Тоже разновидность нервной реакции? — Уж не заигрываешь ли ты со мною?

— Черта с два! — Иллиан вдруг сообразил, что испуг, прежде переросший в злость, теперь успел трансформироваться в возбуждение. Он выдержал крошечную возмущенную паузу ровно настолько, чтобы во взгляде Эйрела начало проявляться удивление. — Я тебя домогаюсь.

Он решительно присел рядом, обнял Эйрела за плечи, крепко стиснул пальцы. Даже сквозь жесткую несгораемую ткань мускулы под его хваткой были точно каменные; а ведь Эйрел сейчас сидел расслабившись, ничуть не сопротивляясь беззастенчивому чужому интересу. Раздетый же он являл собой наглядное пособие по мышечной анатомии. Физическая форма, которую так легко и естественно сохранять в молодости и которая, скорее всего, требует постоянных и сознательных усилий на пятом десятке. Форма, впечатляющая Иллиана вплоть до открытой легкой зависти и некоторых тайных желаний. Последнее — особенно сейчас.

— У меня к тебе множество претензий, — тихонько сообщил он Форкосигану на ухо. — Как у СБшника к подопечному. Ты держишься чертовски для меня неудобно... нет, не в том смысле, что тебе стоило бы подвинуться, хотя и это не лишнее. Я никак не пойму, что мне защищать в первую очередь — твое тело или твой статус, причем ты поочередно ставишь под удар и то, и другое. Но что толку сейчас об этом спорить? Лучше переспать, чем переругаться.

— Нужно мне ругаться с лейтенантами! — в лучшем командирском стиле отрезал Эйрел, но не отстранился ни на сантиметр, позволяя расстегивать себе одну пуговицу мундира за другой. — Устал я за сегодня.

— Вид у тебя вымотанный, — согласился Иллиан, помогая своему коммодору стянуть с плеч черную полевую куртку. — Значит, в душ и в койку. Гм, отдыхать.

— После часа пребывания в скафандре я так отвратительно пахну?

Как раз эта подробность Иллиану совсем не мешала, но Эйрелу стоило немного взбодриться под душем.

— Горячая вода и мыло — хорошая идея. А, кроме того, у меня интерес шкурный. Тебе денщика не положено, и я готов слегка тебе в этом вопросе помочь, но все же предпочитаю, чтобы ты разделся сам и добровольно. Для порядка тебе сегодня вечером надо дать проявить инициативу хоть в чем-то. Почему не в этом?

Эйрел тряхнул плечами, потянулся, встал, принялся стягивать с себя одежду. — Собираешься остаться? Жаль, ты больше не можешь оправдываться необходимостью караулить меня, пьяного, ночью.

— Ничего, вода дырочку найдет, — отшутился Иллиан поговоркой. — Скажем, мне необходимо присмотреть, чтобы ты, трезвый, вовремя составил сегодня рапорт. Или проинспектировать твою коллекцию новых синяков. Вполне дело безопасности.

Да, длинная ссадина на правом боку у Эйрела определенно требовала инспекции. На максимально близкой дистанции и предположительно — губами. Опять-таки проверка, не входит ли в число уязвимых мест его подопечного банальная боязнь щекотки.

— Ты опять о работе? — В голосе Эйрела прозвучало чуть насмешливое уважение.

— Опять и всегда. Как и ты сам, — мягко поддразнил Иллиан коммодора лорда Форкосигана. И откровенно намекнул вслед, когда тот уже скрывался в ванной: — Не считая тех немногих, но долгожданных минут, когда у меня напрочь отшибает мозги и язык в пользу базовых инстинктов.

Под шум воды за стенкой Иллиан моментально разделся — две минуты по Уставу, и форма аккуратно сложена, — и устроился на кровати в нетерпеливом ожидании. В возбужденном предвкушении, таком редком для его ровного характера и упорядоченной жизни.

Ну что такого необычного в немолодом спокойном мужике? Почему сейчас хочется затащить его в койку для вполне аморальных целей — ровно с таким же азартом, как пол-дня назад хотелось обсуждать вместе с ним стратегические планы и удостоиться чести наблюдать за его работой? Спорить, помогать, получать похвалы или выговоры, разделять его победы, учиться. Все вместе вряд ли позволяет признать основным мотивом похоть. И точно не любовь и страсть; Иллиан как-то в качестве мысленного эксперимента представил себе счастливо женатого Форкосигана — и пришел к выводу, что эта картина устраивает его целиком и полностью. Дружба? Уважение? Похоже, в своем стремлении всегда оставаться аналитиком он малость запутался.

Не до того сейчас. Поскольку из душа появился мокрый Эйрел, обмотавший бедра казенным полотенцем. И махровая ткань ничуть не скрывала интереса, который тот испытывал в нынешней ситуации, сохраняя при том намеренно равнодушную физиономию.

Эйрел кинул полотенце на кровать и разлегся на нем, подложив сцепленные ладони под подбородок и успев подгрести под себя единственную подушку. — Ну-с, — осведомился он, даже не повернув головы, — кто-то говорил насчет инициативы? Командование поощряет инициативу, лейтенант.

"Сдаешься на мою милость?"

Оказывается, лесть пьянит не менее, чем желание. Непреодолимая харизма Эйрела всегда представлялась Иллиану сногсшибательной морской волной, способной подхватить и увлечь за собой всякого. Оседлать эту волну и лететь вместе с нею было чертовски приятно. Смесь азарта и гордости, симпатии, восторга, спрятанного за небрежной уверенностью, и глубокого удовольствия. Вплоть до щекочущего ощущения где-то под ложечкой. Щекочущего так же, как ежик жестких влажных волос под его ладонью.

— Знаешь, — выдохнул Иллиан в стриженый затылок Эйрела, прижимая того к постели, — смирение — абсолютно не твой стиль...

И это был последний логический вывод на сегодняшний бесконечный день. Потребность анализировать пала под натиском чересчур сильных ощущений.

* * *

Уже позже, много позже довольный Иллиан лежал и рассеянно пялился на полоску неяркого темно-желтого света, окаймляющего потолок. Освещение было таким скудным, что никак не мешало спящему, но позволяло смутно разглядеть очертания предметов в каюте. И подчеркнутые тенями резкие черты лица, которое ни при каких обстоятельствах невозможно было бы назвать красивым. Которое, предположительно, Иллиан должен видеть где угодно, но только не на собственной подушке. Хотя это не его подушка. Неважно, смысл ясен.

Иллиан готов был поспорить на свои серебряные Глаза Гора, что из соображений одного лишь интима он бы на этой подушке засыпать не стал.

Прошедшая неделя была... неожиданной. Сумасшедшей. Длинной, как целый год учебы. Начавшейся с того, что он первый раз в жизни осмелился спорить с Эйрелом, тогда еще пьяным. Зато потом полностью и охотно пошел на поводу у Эйрела трезвого, предложившего невозможный, успешный и совершенно авантюрный план. Тогда он не смел ему возразить, даже не догадался бы.

Однако эта неделя миновала. И принесла с собою понимание, насколько они с Эйрелом могут быть близки. Не только и не столько в самом пикантном значении термина. Но и в смысле умения мыслить согласно, спорить на равных и даже поочередно проявлять инициативу и оставлять за собой последнее слово.

Пусть даже эту истину он постиг на совершенно нетипичном примере. Скажем, решив вчера за обоих, как именно распорядиться неизбежным после победы адреналиновым всплеском.

Как звучало это невозможное императорское задание? "Научись с ним работать"?

Эзар знал.

Перспектива работать с Эйрелом — тяжелым, взрывным, небезупречным, гениальным — незаметно превратилась из слишком сложной для лейтенанта задачи в восхитительную привилегию, которая, кажется, ему под силу. Больше того — к которой он теперь стремится. И вовсе не по причинам, связанным с личной жизнью.

В нем начало просыпаться любопытство: каким же окажется их общее будущее?

* * *

ОТ АВТОРА:

"Несколько месяцев спустя бетанка Корделия Нейсмит стала женой лорда Форкосигана, а СБшник Саймон Иллиан — шефом его службы безопасности. Иллиан пробыл на этом посту три десятка лет, не имея иной личной жизни, кроме работы, и неизменно оставаясь человеком Эйрела, ближайшим другом семьи и "приемным дядей" для сына Форкосиганов. В отставку с государственной службы Эйрел и Саймон вышли почти одновременно и по схожей причине".