Третья ипостась. Часть 1

Я и сама постоянно наблюдала за ним. Сначала оправдывала себя тем, что мне необходимо было знать его местонахождение, чтобы оказаться от него как можно дальше. Но потом привыкла к тому, что хотя бы раз на перемене должна посмотреть на его лицо. Будто зарядиться красотой пыталась. Эти заряды, по моему мнению, спасли тогда мой рассудок. А потом я уже просто не могла без этого жить.

Вся серьезность положения стала ясна, когда он однажды не пришел в понедельник в школу. Пустой стул сводил меня с ума. На второй день напряжение достигло апогея, и я поняла, что это ненормально. Всю неделю не могла ни у кого спросить, даже у учителей, боясь вызвать хоть какое-то подозрение: моя Немезида была начеку. Ситуация усугублялась тем, что я не знала, что с ним. Я переживала. Эта ситуация просто приводила меня в ужас. И теперь понятно, что дело приняло самый неблагоприятный для меня оборот, какой только можно. Я влюбилась. Без малейшей надежды на взаимность. Без всякой возможности открыться, не рискуя оказаться осмеянной им или подвергнутой линчеванию со стороны одноклассников. Боже, какая я жалкая!

Наверное, топиться все-таки придется.

Он вернулся в следующий вторник. Я уже была в классе и приложила максимум усилий для того, чтобы не показать, какую бурю чувств вызвало во мне его неожиданное появление. Это оказалось трудно, потому что первым делом он нашел меня взглядом и долго смотрел. Постаравшись скрыть высоко приподнятые в удивлении брови выражением крайнего негодования на факт его появления, я равнодушно отвернулась. Но и теперь не могла расслабиться. Вокруг было множество лиц и внимательных глаз. Как досидела до конца первого урока, не помню. Следующий пропустила, не найдя в себе сил справиться с волнением.

Потом все пошло по наезженной колее. Мы украдкой смотрели друг на друга, не разговаривали без необходимости, но продолжали сидеть за одной партой.

Однажды я случайно услышала, как он, разговаривая по телефону, громко диктует кому-то номер своего мобильника. Эти цифры намертво впаялись в память. Позже я забила их в "Контакты". Чтобы никого не компрометировать, назвала его "ОН". Если вдруг по какой-то невероятной случайности он мне позвонит, я хотела иметь небольшую фору.

Глава 13

О Р Д Е Н

ву передвигалось, устраивая лагерь, человек двадцать в черных балахонах. ападение. со мной ничего

Мои похитители остановились на небольшом участке, свободном от леса, поставили меня на ноги, а сами рассыпались вокруг, бросая тревожные взгляды по сторонам. Я так и норовила упасть на коленки, но вовсе не из стремления хоть как-то подгадить негодяям, а только лишь по той причине, что полностью обессилела и совсем не могла стоять. Рядом расположились шестеро, двое из них крепко вцепились в меня, и именно поэтому я еще сохраняла вертикальное положение. Другие рассыпались вокруг нашей неподвижной группы и довольно нервно оглядывались вокруг. И все было бы почти хорошо, если бы один из этих двоих не приставил к моему горлу длинный тонкий кинжал.

Честно говоря, я еще не пришла в себя от того, что посреди ночи меня резко выдернули из тяжелого забытья, схватили за плечи и ноги и быстро потащили куда-то в темноту. Ну что за люди, сами не живут спокойно и другим не дают!

Несколько раз мои носильщики менялись. Я чувствовала руки на своем теле, но меня не лапали с определенной подоплекой, хотя я и не отбросила еще опасения по поводу извращенных намерений похитителей, укравших, меня, возможно, для удовлетворения каких-то своих совершенно отвратительных потребностей. Туго стянутое веревкой тело уже онемело, я ничего не чувствовала. Представляю, как оно будет болеть, когда меня развяжут! Если меня развяжут.

Тащили меня долго, что характерно, головой вперед. Это обстоятельство внушило некоторую надежду, однако не могу ручаться, что эти индивиды знакомы с больничными предрассудками моего времени. Скоро стало совсем светло, я даже видела то убегающую куда-то к ногам лиственную прослойку на земле, то проносящиеся над головой густые кроны деревьев. Я не могла ни на чем сосредоточиться. Мысли бегали, как цыплята в садке, сразу обо всем. Интересно, выживу ли я вообще, смогу ли узнать, что случилось с Апрелем? И где же Пуш?

Только я об этом подумала, как меня бросили на землю и один из чернорясников занес надо мной что-то блестящее. Я не успела даже сформировать мысль, что оказалась права в каком-то своем предположении, только не ясно, в каком. Рука махнула, и я почувствовала чудовищную боль во всех членах — веревки опали и начало восстанавливаться кровообращение. Я замерла, боясь пошевелиться, но похитители не собирались ждать, когда боль отпустит хоть немного, видно, что-то крепко припекало им зад. Меня рывком подняли на непослушные ноги, боль хлестнула с удвоенной силой, и поволокли дальше. Под кожей перекатывались тонны песка. Я успела обратить внимание, что фигур вокруг стало будто меньше. Или мне кажется?

И вот мы остановились на этом самом месте, нож уперся в шею, мышцы все еще дергает, а сама я на некоторое время утратила связь с реальностью, пока не приоткрыла зажмуренные ранее глаза и не огляделась.

И сразу полегчало — из недалекой стены леса выбегал целый и невредимый Апрель. Теплая волна притупила боль — жив! На бегу парень издал громкий звук, похожий на рев носорога, которому в разгар брачного периода намертво защемило причиндалы. Не то чтобы я слышала такое раньше, но, по моим представлениям, звучало бы именно так.

И его вопль нашел отклик! С левой стороны из леса послышался такой же рев, только погуще, и на поляну выбежали новые действующие лица. Сначала я увидела, как двое сектантов осели на землю. В их шеях торчали стрелы с белым оперением. У Апреля тоже были такие, но сейчас стрелял не он. Я скосила глаза и увидела тонкую фигурку в ветвях дерева, росшего в первой линии слева. Она снова подняла маленький арбалет и прицелилась. Давление кинжала на шею стало сильнее. Я почувствовала влагу, стекающую по шее, и перевела взгляд вниз, на кинжал: так и есть, по длинному лезвию тонкой струйкой текла золотая кровь, переливалась через гарду и продолжала свой путь по тыльной стороне держащей его ладони, потом по запястью и под широкий рукав черного балахона. А вот агрессор ее, скорее всего, не видел.

Подбежавший уже близко Апрель, увидев мое положение, будто споткнулся и замер, крикнув пришедшим на помощь что-то тревожным голосом. Огромный заросший черной бородой человек, в роду которого наверняка не обошлось без медведя, с огромным топором наперевес, и еще двое парней замерли достаточно далеко от меня и компании.

А потом я посмотрела на принца и испугалась еще больше. В его почему-то почерневших глазах клубилась лютая ярость. Застывшим взглядом он прикипел к кинжалу и скользившей по нему золотой змейке. Он страшно оскалился, горло вибрировало от низкого рыка. Несмотря на серьезную опасность, я чуть не прыснула — уж очень он напомнил мне Пуша. Фигурка в ветвях тоже застыла с взведенным арбалетом. Покосившись направо, я заметила смутную серую тень, маячившую за густыми сосновыми ветками. Несколько длинных минут никто не двигался, противники ломали друг друга взглядами и трепали нервы. Я рассматривала соратников принца.

Впереди стояли два парня: слева — высокий и изящно худощавый, в руке он держал длинный клинок со слегка изогнутым лезвием, другой — пониже и коренастее, вооруженный более внушительно, широким мечом с мощной рукояткой. Оба были одеты почти так же как Апрель — в кожаные брюки и жилетки, светлые рубахи и сапоги. Гигантская фигура, стоящая поодаль от них, отличалась от всех троих, включая Апреля, как алабай от гончих. Огромного роста, явно выше двух метров, с черными волосами, заросший густой черной бородой, предполагаемый потомок медведя обладал мощнейшей мускулатурой, что было отлично видно на обнаженных руках, покрытых множеством белесых шрамов, хорошо заметных на загорелой коже. В обе мочки его ушей были вдеты толстые стальные кольца. В широких ладонях легко лежал большой топор на длинной рукоятке. Секира, кажется, это называется секира. Однако на этом мои размышления об оружии прервались — начались переговоры.

Первыми выступили сектанты. Стягивающий мои руки за спиной прокричал, казалось, прямо мне в ухо:

— Не двигайся, наследник Верейнский, и отзови псов своих. Исчадие и так ожидает скорая смерть, не в наших интересах оттягивать ее. А ты подумай, принц, кого защищаешь, кого ведешь в логово свое, чему подвергаешь народ свой!

От пронзительного голоса в ушах звенело. Исчадие? Так меня еще не называли. Чем же я им угрожаю? Я даже попыталась оглянуться на говорившего — он что, серьезно? Но лезвие еще сильнее впилось в кожу, стало так больно, что я вскрикнула. А потом случилось одновременно несколько вещей.

От нажима кровь пошла обильнее, и почти заколовший меня кинжалом сектант, наконец, обратил внимание на что-то, текущее по его руке. От неожиданности глаза его расширились, он хватанул ртом воздух, и тут я увидела, что его кожа в местах соприкосновения с моей кровью внезапно покраснела и задымилась, будто обожженная кислотой. Он заорал и отдернул руку, колюще-режущее приспособление выпало из ослабевших пальцев и воткнулось в землю в шаге от меня. Четверо из шести, в том числе и обожженный, почти одновременно упали замертво, буквально нашпигованные стрелами. А я вроде видела одного стрелка. Но ведь не мог один человек стрелять так быстро!

Остальные похитители кинулись ко мне, надеясь помочь товарищу, продолжавшему держать меня за руки, но тут справа из-за стены леса вылетела серая тень и защелкала крокодильей пастью. Как ни странно, Пуш никого не сожрал. А я думала, что в ярости он забудет о моей просьбе. Но перепугал он их до паралича. Двое упали замертво от страха, а те, кто все же нашел в себе толику сил, бежали прочь. Судя по скорости, адреналин в их крови зашкаливал. Пуш догнал их и снова пощелкал зубами. Те припустили еще сильнее и скоро скрылись в лесу.

Через мгновение Пуш был рядом. Я обхватила руками страшную морду и поймала еще возбужденный погоней взгляд черных жемчужин.

— Ты молодец, просто умница! — восхищенно шептала я, пес и правда заработал поощрение, ни одной человеческой жертвы, хотя они этого и заслуживали. — Я горжусь тобой! А сейчас, пожалуйста, ты должен скрыться. Ты можешь идти за нами, но близко лучше не подходи. К Апрелю ты привык, но тут появились еще люди, тебе будет трудно держаться. Я люблю тебя! При первой же возможности мы будем рядом. Приходи ночью, я тебя почешу. А сейчас — иди, иди, ну же! Иди! — я пихнула его в бок кулаком.

Думаю, это правильное решение — пес и Апреля-то еле терпел, а тут сразу вон сколько новых лиц. Пуш жалобно поскулил, обернулся к приближающимся фигурам и снова посмотрел на меня. Потом, напоследок ткнувшись мне в плечо носом, бесшумно исчез, словно настоящая тень.

Через секунду я была в объятьях Апреля. Он так крепко прижал меня к себе, что затрещали ребра, естественно, мои. Остальные обступили нас, причем крепыш и долговязый продолжали контролировать лес. Не думаю, что эти сектанты вернутся, хотя, кто их знает, фанатики обычно типы упертые.

Ребра мои держались уже из последних сил, когда судорожно сжимавшие меня руки расслабились, Апрель отстранился слегка, и я смогла увидеть, что к уже присутствующим присоединились еще двое. Стрелок оказался миниатюрной рыжеволосой девушкой, большеглазой и делано-серьезной. Второй тоже был девушкой, смуглой брюнеткой с глазами-вишнями. Обе подступили молча, не отводя от меня глаз.

— Жива-здорова, — улыбаясь, сообщила я Апрелю, но ноги, опровергая слова, все же подогнулись.

Только сейчас я вспомнила, что почти сутки была связана по рукам и ногам. Стрессовая ситуация притупила боль, а сейчас конечности будто отваливались, а дыхание перехватывало от боли. Апрель успел подхватить меня под руки, не давая осесть на землю.

Я приготовилась к тому, что сейчас в живот привычно уткнется массивное плечо, и снова буду бесславно свисать головой в районе его задницы, в то время как моя собственная бесстыдно задерется кверху, вызывая смешки и неуважение некстати объявившейся аудитории. Но ничего подобного на этот раз не произошло. Апрель бережно держал меня поперек спины и под коленями. Как невесту, мелькнула такая неожиданная, но странно приятная мысль. Я оказалась уютно устроенной в теплом, надежном кольце сильных рук, и недоверчиво косилась на него, недоумевая по поводу этой внезапной галантности. Апрель крепко прижал меня к себе и легко побежал к лесу, в сторону, противоположную той, куда скрылись мои неудачливые похитители. Впереди ломился бородатый. Потом мы с Апрелем (как громко звучит, будто я бегу сама!), по бокам снова парни, девицы трусили в арьергарде.

Я знала, что протестовать смысла нет, тем более сейчас, не имея возможности гарцевать на моей хищной коняшке. Да и не смогу я поддерживать такой темп.

— С тобой все в порядке? — шепотом спросила я, он услышал, но смотрел непонимающе. — Похитители. Они не тронули тебя?

— Нет! — он поморщился, потом нехотя продолжил. — Связали только, кляп в рот засунули. А я даже не проснулся, дебил!

Он так расстроен! И откуда только знает, кто такой дебил? Тут что, пользуются психиатрической терминологией?

— Апрель! — шепотом позвала я снова. — А что это там произошло? Чего случилось с тем, ну, с кинжалом?

Этот вопрос его не успокоил. Желваки парня выступили, он скрипнул зубами и прошипел:

— Я должен был убивать его медленно и жестоко. Только за то, что у него возникла мысль...

Он замолчал, пытаясь справиться с гневом. По чистой бирюзе глаз пронеслась серая дымка. Я вспомнила недавнюю черноту его глаз, что категорично не вязалось с обычным их замечательным цветом. Вгляделась снова, но все уже было по-прежнему, он совладал с собой, улыбнулся и добавил:

— Твоя кровь защищает тебя! Получше, чем некоторые, — он снова скрипнул зубами.

И все. Ну, ладно. Примем как данность. Моя кровь меня защищает. Ну и хорошо. Сил никаких не было. Поэтому я уютно устроилась в теплых руках и... уснула.

* * *

Поезд ехал безостановочно уже давно. Стука колес я почему-то не слышала, но меня ритмично покачивало. Я лежала на верхней полке, локтем упираясь в теплый поручень. Я забыла, куда ехала. Находясь в легкой дреме, давно и безуспешно пыталась согнать ее с себя, хотя бы продрать глаза и посмотреть, что пролетает за окном купе. Куда же я еду? Надо разобраться, а то... Кто-то поднялся с нижней полки и внимательно на меня смотрел. Потом провел рукой по моей щеке и прошептал: "Мы уже на месте, проснись!". Как на месте? Почему раньше не сказали? Надо же вещи собрать, свернуть постельное белье... Да куда же, наконец, я приехала? Я попыталась ухватить гладившую меня руку и все спрашивала: "Куда, куда?". Мне никто не ответил. Я запаниковала и... проснулась.

Было уже довольно темно. Я все еще лежала на руках у Апреля, это он гладил меня по щеке, пытаясь разбудить. Стряхивая остатки странного сновидения, я удивлялась его содержанию.