— Наши силы неравны, — продолжал "новый да Коста". — Вы уже не застанете нас врасплох — мы знаем, на что вы способны. Ваш флот великолепен, но его не хватит даже для удержания ваших собственных баз — и тем более вы не сможете ничего захватить. Один из ваших адмиралов уже мёртв, другой был захвачен нами. Вы несёте огромные потери, и эта война рано или поздно уничтожит всю вашу расу. Я предлагаю вам сдаться.

По залу пронеслось гневное шипение, перемежаемое ругательствами.

— Земной Союз сохранит сдавшимся жизнь, — пообещал Кристофер Линхольм. — Вам позволят жить на уцелевших территориях и дадут вам работу. Прекращайте бессмысленное сопротивление, или Земной Союз будет вынужден пойти на крайние меры. В наших руках оружие, от которого вы не сможете защититься. Взгляните на доказательство...

Он повёл рукой, указывая на что-то сбоку от себя. Экран мигнул, и изображение сменилось. Теперь Гедимин видел угол помещения с идеально гладкими чёрными стенами. К ним прислонился полураздетый сармат с пятнистой кожей. Он опустил голову и высоко поднял плечи, судорожно прижав руку к груди. Сначала Гедимину показалось, что по голограмме идёт рябь, но секунду спустя он понял — это не дефект изображения, просто плоть на руке сармата расползается жижей и медленно стекает. Его тело ещё сохраняло форму, но кожа и мышцы уже слились в неразличимую клеточную массу. Белесая жижа колыхалась, разрывая тёмно-синий покров в тех местах, где мутация ещё не завершилась; из трещин сочилась бесцветная жидкость — в жилах сармата уже не было настоящей крови.

— Адмирал Гарпаг Хепри, — на экране снова появился Линхольм. — Бывший губернатор территории Ясархаг. Он подвергся действию эа-вируса, как и десятки тысяч поселенцев Ясархага. Заражение уничтожило город полностью. Если вы продолжите сопротивление, та же судьба постигнет вас всех. Я предлагаю вам жизнь. Слово за координатором Маркусом. Мы — все благонамеренные граждане Земного Союза — надеемся, что здравый смысл возьмёт верх над старыми и новыми обидами.

Голограмма погасла. На несколько секунд в зале повисла тишина — и взорвалась яростными криками.

— Тихо! — охранники выпустили несколько очередей из станнеров поверх голов. Гедимин, стиснув зубы, начал подниматься на ноги, но Хольгер дёрнул его обратно на скамью.

— Гарпаг уже мёртв, — еле слышно прошептал он. — Макаки держат его у себя... в таком вот виде, чтобы запугивать живых.

— У Ассархаддона должны быть разные вирусы, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Вирусы и бактерии. Люди подвержены разным болезням. Некоторые не лучше эа-мутации.

Он боялся, что на экране снова появится разлагающийся заживо сармат, и вид голограммы Маркуса его даже обрадовал — впервые, наверное, за все годы.

— Вот сообщение от так называемого Земного Союза, — сказал Маркус. — Эти животные думают, что мы позволим себя запугать. Они похваляются десятками тысяч убитых сарматов, как раньше похвалялись сотнями тысяч сарматов-рабов! Пусть радуются, пока могут. Мы заставим их заплатить. Забудьте жалость, tzaat Eatesqa! Убивайте их везде, где увидите. Не останавливайтесь, пока они не заплатят тысячей жизней за каждого погибшего сармата. Пусть их земля будет выжжена на километр вглубь, пусть их вода превратится в яд! Сделайте Землю непригодной для жизни. Мы возродим её, когда придёт срок, но макаки — они не удержатся на ней. Действуйте, и пусть вакуум кипит на пути ваших кораблей! Tza atesqa!

— Zaa ateske! — нестройно откликнулся зал. Гедимин молчал, опустив взгляд и болезненно щурясь.

— Планета-то при чём?! — пробормотал он.

Хольгер крепко сжал его руку.

— Выйдем наружу, — тихо попросил он. — Надо посмотреть на Сатурн, иначе Гарпаг мне приснится.

Гедимин угрюмо кивнул.

15 июня 32 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара"

"Два года назад это был День памяти. Траур по тем, кто погиб в той войне," — вспоминал Гедимин, отстёгиваясь от кресла и собираясь выйти из реакторного отсека. "Феникс" снова прибыл на базу и встал в док на ремонт. "Год назад мы начали новую войну и праздновали взятие Марса. Сейчас у нас нет Марса и десятки тысяч новых трупов. Что у нас сегодня — праздник или траур?"

В наушниках загудело.

— Гедимин Кет! — в этот раз Стивен не стал произносить обычные коды. — Провести плановую замену топлива в корабельных реакторах! Об исполнении доложить!

"Да, верно," — запоздало вспомнил Гедимин. "Совсем забыл за этими рейдами. Надеюсь, не сдёрнут в информаторий посреди работы..."

...Гусеничный глайдер медленно выползал из дока, выволакивая на прицепе два бронированных контейнера, прикрытых защитным полем. Гедимин следил за тем, как смыкаются на бортах крейсера пластины обшивки, закрывая "загрузочный" проём. В доке с высоким сводом можно было бы загружать топливо штатным путём — сняв верхнюю часть обшивки и крышки реакторов; на "Маре", где едва помещался сам крейсер, оставалось только делать дырки в бортах и протаскивать через них твэлы по две-три штуки за раз. Техники на глайдере-твэловозе не вмешивались ни во что, выглядывая из кабины сквозь затемнённое стекло. Помочь вызвались Сайджин и Йенью — один из них стоял снаружи и забирал у Гедимина вытащенные из реактора твэлы, второй — грузил их в контейнер; свежее топливо проходило тот же путь, но в обратном направлении. Гедимин вспоминал эксперименты в лаборатории "Гекаты" и первый синтезирующий реактор Ураниум-Сити и немного грустил.

— Замена топлива выполнена, — сообщил он, заглянув в приоткрытый шлюз. Связь сработала — секунду спустя капитан с облегчённым вздохом отправил сармата на базу. Тот вышел из дока, проверив по дороге отсутствие карантинных знаков, — нет, на втором месяце непрерывных проверок медики наконец успокоились.

Проходя мимо дока, где обычно стоял крейсер Линкена, Гедимин увидел красные огни и остановился посмотреть. "Феникс" вползал в туннель осторожно, прикрываясь со всех сторон защитным полем, — видимо, ему уже доводилось врезаться в стену, хоть Линкен об этом и не рассказывал. Из-под прозрачных экранов виднелись оплавленные борта, покрытые мелкими и крупными выбоинами, потёками расплава и бороздами. Нос немного сплющился, и обшивка за ним вздыбилась и торчала во все стороны, как оттопыренная чешуя. Гедимин помянул про себя уран и торий, — кажется, Линкен кого-то протаранил.

— А это уже моя забота, — послышалось в наушниках — Линкен как раз спускался на "твёрдую землю", заканчивая переговоры. — Ты занимайся топливом. Эй, тески, где тут ваш погрузчик?

Техник, сунувшийся было к "Фениксу", отступил к стене, попутно включая сигнальный маячок для твэловоза. Линкен покосился на него, одобрительно кивнул и потопал к выходу из дока, на ходу набирая что-то в наручном передатчике. Гедимин придержал его за плечо.

— Ну чего?.. А, это ты, атомщик, — Линкен посмотрел сквозь него и вернулся к передатчику. — Топливо поменял? А что у вас с боеприпасами?

Гедимин пожал плечами.

— За этим следит Стивен. Я давно никуда не лезу. А что у "Феникса" с носом? Астероид?

Линкен фыркнул, в последний раз ткнул в передатчик и с хрустом задвинул его под броню.

— Когда надо, никого не найти!.. Ну, можно и так сказать. Не заметил маскировку... Ну, этому ультразвуковому тоже будет урок — не маячь на пути! А они смелые зверьки, не то что макаки. И... — взрывник тяжело вздохнул, виновато глядя на Гедимина. — С рейдами на Ириен я завязываю. Корабль жалко.

Гедимин мигнул.

— Так это мианийцы тебя... — он снова посмотрел на истёрзанные борта "Феникса". Каждая выбоина означала сорванные щиты — а значит, исходный импульс был раз в двадцать сильнее. "Хороший калибр," — сармат невольно поёжился. "Если они Лиска напугали..."

— Они, — буркнул Линкен, потихоньку подталкивая Гедимина к шлюзу. — Атомщик, идём на воздух. Ну вот где их всех носит, ядро Юпитера?!

Он снова ткнул в передатчик. Прибор запищал.

— Осторожно, сломаешь, — поморщился Гедимин, перехватив его руку и отведя от и без того помятых клавиш. — Уже почти сломал.

— Починят, — отмахнулся взрывник. — Мне нужны ракеты, а эти мартышки... Ну наконец-то!

Он потыкал в передатчик — теперь уже осторожно, не с размаху — и презрительно фыркнул.

— Давно бы так! "Гельты" он мне совать будет... на кой астероид мне "Гельты"? Я же не во флоте Тохиля... Hasu! Извини, атомщик. Совсем забыл.

Гедимин отмахнулся.

— "Гельты" в вакууме очень хорошо работают, — напомнил он. — Даже по крейсерам. Макаки часто оставляют в экранах бреши...

Линкен поморщился, на ходу снимая шлем и привычно дотягиваясь до шрама на затылке.

— Это всё ерунда, атомщик. Нужны "Та-сунгары". После хорошего "Та-сунгара" уже всё равно, где там экран, и где там брешь. А приходится перебиваться "Теггарами". С тех пор, как взорвался первый цех, всё летит кувырком! Там водились хоть какие-то спецы. Сейчас нормальный "Теггар" собрать некому, не то что...

Растерянно мигающий Гедимин хотел задать вопрос, но не успел ни открыть рот, ни даже дослушать то, что взрывник собирался сказать сам, — туннель встряхнуло. Сразу за первым толчком, не выждав и секунды, последовал второй, более сильный. Пробегающим по коридору сарматам поневоле пришлось встать и прислониться к ближайшей стене; кто-то не успел и теперь сидел на полу, бормоча ругательства.

— Метеорит? — вскинулся Гедимин, оглядываясь по сторонам и судорожно вспоминая карту базы. Ударная волна, по ощущениям, шла откуда-то слева. Облицовка не потрескалась, — то ли взрыв был близкий, но слабый, то ли сильный, но отдалённый.

Передатчик на запястье Линкена пискнул. Взрывник скривился и ударил кулаком о ладонь.

— Лучше бы метеорит! Опять взорвался гребучий цех. Кого они там набрали в сборщики? Вчерашних клонов или эа-мутантов?!

— Взорвался цех? — повторил Гедимин, растерянно мигнув. Первое, что ему вспомнилось (и заставило резко развернуться и едва ли не броситься бегом), — топливный цех; но он располагался значительно правее источника взрывной волны. Линкен, придержав его за плечо и развернув к себе лицом, угрюмо кивнул.

— Так ты не в курсе? И как ты умудряешься... Да, ракетный цех. Их тут несколько. Вынесены на поверхность, под купола. Уже пятый взрыв за год. Пустой перевод ирренция...

Гедимин мигнул.

— Подожди. Тут регулярно взрываются цеха, где делают ирренциевые боеголовки? Какого астероида...

Линкен пожал плечами.

— Я в этом не понимаю, атомщик. Они просто взрываются. Ирренций так умеет, сам знаешь.

Гедимин недобро сузил глаза.

— У меня всё взрывалось, когда надо, — сдержанно напомнил он.

— Так то у тебя, — вздохнул Линкен. — Я уже говорил Арториону — если хочешь нормальной работы, бери в цех спецов, а не тех, кто сбежать не успел! А он говорит — скоро туда и такие рабочие не пойдут. Мунтазар был спецом — погиб в первом взрыве. На замену никого нет. Не реакторщиков же сдёргивать...

Гедимин с присвистом выдохнул сквозь зубы. Мунтазара Фаду он знал — тот проходил курсы реакторщиков в одной из первых групп, когда сармату ещё было не лень давать дополнительный материал желающим. Он попытался вспомнить, рассказывал ли про бомбы, но не смог и махнул рукой. "Какая теперь разница..."

— Мунтазар был толковым сарматом, — сказал он. — Плохо. А теперь кого туда берут? Первых попавшихся, без инструктажа?

Линкен фыркнул.

— Какой там инструктаж, атомщик... Я же говорю — туда никого не затащишь. Лучше в москитный флот, даже в десант лучше, только не туда!

— Ничего не понимаю, — пробормотал Гедимин. — Даже если они не умеют работать с ирренцием... У них бы просто получались плохие бомбы. Это же не нитроглицерин...

Передатчик испустил протяжный писк. Линкен посмотрел на него и просиял.

— Я пошёл, атомщик. Ракеты привезли. Не бери сильно в голову, это всё не твои проблемы. Ты бомбу сделал — и хватит с тебя.

— Скажи, как выйти на Арториона, — попросил Гедимин, пропустив всё сказанное мимо ушей. — Есть разговор.

...Уже в кабинете Арториона, хорошо изолированном и относительно (до плюс пяти по Цельсию) прогретом, сармат неожиданно вспомнил, что за все годы в "Гекате" ни разу не видел координатора химблока — равно как не встречался с командиром "Мары" ни разу за год войны. Арторион — рослый худощавый марсианин в радиозащитной "двуслойке" — смотрел на пришельца озадаченно и с лёгкой тревогой.

— Накладки с заменой топлива? — предположил он. Гедимин качнул головой.

— Я пришёл поговорить о ракетных цехах. У вас действительно никак не готовят специалистов для них?

Арторион мигнул.

— Странный вопрос... Там нет специалистов. Это смертельно опасная работа, и опасность никак нельзя уменьшить. Туда посылают штрафников, иногда — преступников. Чертежи и схемы им выдают... Не знаю... как можно подготовиться к ядерному взрыву?

Гедимин несколько секунд смотрел на него, с трудом подбирая слова.

— Там не должно быть опасно, — сказал он. — Если всё делать нормально...

Арторион махнул рукой.

— Мунтазар делал всё нормально. Пока цех не взорвался. Что там произошло, никто не знает.

Гедимин хотел сказать ещё много об инструктаже и свойствах ирренция, но остановился и задумался. "А что, если..." — он недобро сощурился и снова поднял взгляд на Арториона. Тот едва заметно вздрогнул.

— Мне нужны образцы вашего ирренция и пустое место на большом расстоянии от базы.

— Зачем? — спросил командир.

— Установить причины аварии, — ответил Гедимин. — Есть версия. Надо проверить.

16 июня 32 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара" — кратер Ифита, малый полигон

Гедимину всё-таки дали ирренций, истребитель из москитного флота, прикрывающего "Мару", и свободу действий, — к тому времени, как он уже устал и на все вопросы только сердито щурился. С той минуты, как он вошёл в кабинет Арториона, прошло тридцать часов, и всё это время сармату пришлось общаться — то с самим Арторионом, то с очень недовольным Стивеном, то со множеством ничего не понимающих командиров и подчинённых, слившихся в голове Гедимина в одну полуразумную массу. "Я бы на их месте эа-мутации не боялся," — угрюмо думал он, втиснувшись в кабину истребителя и на полной скорости удаляясь от кратера Ясона. Внизу мелькали тёмно-красные бугры и гребни и белые пятна льда, проступившего из-под верхней породы на дне очередного кратера. Самое большое пятно белело впереди — это был кратер Ифита, место, из которого ударная волна никак не могла докатиться до "Мары". Под бронёй Гедимина лежали бруски ирренция — пять килограммов в общей сложности, десяток десятиграммовых, остальные — по сто граммов.

Здесь, на дне кратера Ифита, гравикомпенсаторы базы уже не действовали, и сармат, неосторожно шагнувший на лёд после посадки, поставил истребитель на ребро и сам отлетел на два десятка метров, растянувшись плашмя. Приподнявшись и всадив в лёд когти, он сел, покосился на истребитель, после падения с ребра откатившийся ещё на десяток метров, досадливо сощурился и достал ирренций.