Хм, наверно, Мадара был из второй категории. А Ямато из первой... Знать бы, кто такой этот Ямато.
— А с печатями прогресс есть?
— Я обращался к Данзо с просьбой ввести в группу эксперта по Shishō Fūin, — с легкой досадой признался Хируко, — на что получил следующую резолюцию: не рекомендуется вовлечение в проект сторонних экспертов. Нам сейчас проще украсть Tekkō Fūin у Облака или Hōriki Fūin у Песка.
— То есть мы даже попробовать не можем, — подытожил я.
Печально. Я рассчитывал, что Хируко удастся провести опыты с печатями. Прежде чем лезть со своим не отработанным на практике джуиндзюцу, хотелось бы испробовать, как воспримет организм шиноби запечатанный в его теле с помощью классического фуиндзюцу клон Хаширамы. Может, тогда попробовать подкатить со столь нескромным предложением к бабуле Мито? Пусть поэкспериментирует на своем внучке, к которому я обещал сегодня заглянуть. Было бы замечательно, если б она согласилась на это.
Эх, чувствую, что буду послан в эротическое путешествие с такими предложениями.
— Почему же не можем? — со странной интонацией произнес Хируко. — Шимура сказал, что переговорит с Хокаге и тебе дадут допуск к Свитку Печатей.
— Хм...
— По словам начальника, Тобираме не удалось уговорить Мито-сама поделиться Shishō Fūin Узумаки, но в свитках наверняка должны быть схемы со схожими функциями.
— Наверняка, — кивнул я больше своим мыслям.
Посмотреть содержимое Свитков Печатей было бы интересно. Составлялись они по приказу Второго Хокаге, хотя Третий усиленно их дополнял, так что в них очень много занятных техник. Но главная ценность Свитков — это техники, которые в эпоху клановых войн считались рядовыми, а сейчас перешли в разряд запретных. Я, конечно, зарекся увлекаться киндзюцу, но то же Множественное Теневое Клонирование бывает весьма полезным. И многие техники, которые причиняют вред организму пользователя, для меня не так критичны: один раз сбросить кожу — и все повреждения пропадут.
Так что рассказывать о своем джуиндзюцу я пока точно не буду. Раз уж мне официально дадут заглянуть в одно из главных сокровищ Деревни.
Я со вздохом поднял свиток, лежащий на углу моего рабочего стола. Рулон плотной, идеально белой рисовой бумаги, покрытой ровными, черными строками иероглифов, приятно лег в ладонь. Геном Хаширамы Сенджу. Шифр, который мне еще только предстоит понять, хотя это был первый геном, подвергнутый секвенированию. Но ни больше потраченного времени на ДНК Первого, ни знание сотен других геномов не сильно помогают мне в расшифровке.
Вот участок 'мусорной' ДНК. Абсолютно незнакомый, куски совершенно иных вирусов, сохранившиеся в геноме. Они не кодируют белки, но без них организм долго не живет. Возможно, у Первого они играли какую-то жизненно важную роль? Но у его потомков ДНК практически идентична и не дает никаких особенностей. Вот незнакомые участки в семействе генов РАХ. И вместе с тем прослеживается связь с этой же группой у Учиха, Хьюга, Узумаки и, как ни странно, Джирайи. В РАХ6 и РАХ2, отвечающих в числе прочего за развитие глаз и глазного нерва, имеются общие мутации. Я их узнал-то только по расположению в хромосоме. А вот РАХ5, регулирующий нейрогенез, у Сенджу и Джирайи без отклонений. И в нем, похоже, кроется секрет волшебных глаз Учиха и Хьюга, так как у них этот ген сильно отличается. А вот РАХ9 совершенно иной уже у Джи. И мне хотелось бы сравнить его с Кагуя, потому что я почти на сто процентов уверен, что увижу у них похожую мутацию, ведь РАХ9 отвечает за развитие скелета.
Боже! Тут полжизни уйдет только на расшифровку генома семейства Кагуи, а я еще всякой фигней занимаюсь попутно! Лучше б я в свое время не смотрел эти японские анимации. Не зная будущего, жить гораздо спокойнее. Сейчас спокойно бы начал изучать, комбинация каких генов делает из Хаширамы Хашираму. Вот что стоило этому жизнерадостному мужику настругать побольше детишек? Хотя стоп. Этот вопрос я задаю себе уже в тысячный раз. Может, пора идти с ним к Мито?
И здравствуй, новая жизнь!
Со вздохом отложив ненавистный уже свиток в сторону, я вернулся разговору с Хируко.
— Хорошо, главное, у нас уже есть прогресс. Удалось избежать отторжения. При достаточном контроле чакры и ее количестве пользоваться геномом Первого можно. По крайней мере, уже не выглядит так нереально, как это было в начале работ. Я посмотрю, конечно, какие печати в закромах у Хокаге имеются. Возможно, смогу выторговать что-то у Мито.
— Да? — скептически уточнил Хируко, картинно изогнув бровь. — Учитывая, что секретов своего клана она не выдала даже Тобираме? Удачи.
— Тобирама мог не проявлять настойчивость в отношении родственницы и жены брата.
— Мы про одного и того же Тобираму говорим? — тихо рассмеялся парень.
— Иногда я забываю, что ты раздражаешь, как сто Хирузенов, — скривившись, поведал другу.
— Ты хорошим учителем оказался.
Укоризненно покачав головой, отвернулся и пробежался взглядом по зависшей на мерцающем экране картинке. Переведенная в более-менее удобоваримый вид, запись генома успокаивала. Строчки иероглифов, вместо идиотских схем, которые выдавал изначально секвенатор, просто радовали глаз.
— Раз я настолько хороший учитель, то я надеюсь, что смогу подкупить этим и Мито.
— Хочешь поведать 'суперсекретную технику' Наваки?
— Издевайся дальше! Вот когда он станет Хокаге, посмотрим, кто будет смеяться.
Стоп!
Взгляд зацепился за знакомую последовательность на пузатом экране. А этот локус выглядит... Кто это?!
— Казамацури. Сакурабу Казамацури, — удивленно прочитал я имя в закрепленной к геному медкарте. — Хируко, а что ты можешь сказать о семье Казамацури?
— Кажется, это какой-то из приближенных к Сенджу родов... — неуверенно ответил друг. — Или нет. Но живут они вместе с другими бывшими вассальными родами Сенджу в их клановом районе.
— Интересно... — тихо прошипел я, более тщательно просматривая геном.
— Что там? — заинтересовавшийся Хируко тоже решил взглянуть.
— Вот, смотри, — ткнул я пальцем в экран, показывая бросившийся в глаза участок генома подошедшему другу. — Этот локус точно такой же, как у Хаширамы, — промотав несколько страниц, показал на следующий участок. — И этот. И вот тут. Более четырнадцати совпадений! Это же сын! Сын Хаширамы!
Удивленно поглядев на ровные строчки, состоящие исключительно из четырех повторяющихся иероглифов, Хируко недоуменно посмотрел на меня.
— Ты шутишь? — задал он самый идиотский из возможных вопрос.
— Нет, конечно!
— То есть ты мало того, что что-то понимаешь в этой белиберде, так еще и хочешь сказать, что помнишь весь этот свиток с записью генома Хаширамы?
Ну, выучил я его наизусть, и что такого? Небольшая способность моей модифицированной души, абсолютная память, позволила это сделать.
— И тебя интересует только это? — едко спросил я. — Тут сын Хаширамы нашелся!
— Находить таких потомков — это одна из задач всего проекта по расшифровке геномов, — пожал плечами Хируко. — Хотя я не особо верю тебе, но допускаю возможность, что у Первого были внебрачные дети. Может, уточнишь у Мито?
Этот гад определенно слишком много перенял от меня. Издеваться над другом в момент его величайшей радости — это как минимум подло. Но... Может, и в самом деле уточнить у Узумаки? Может, есть еще детишки? Мне бы это сильно упростило жизнь, вообще-то.
А к этому Казамацури нужно приосмотреться.
Сегодня я его в клановом районе Сенджу не застал. Сакурабу отбыл на миссию, как и многие другие чуунины. Зато я попал в дом главной семьи клана. Даже более того, я оказался в чайном павильоне.
Странный домик в глубине сада походил на дикую смесь классического тясицу и беседки. Сам павильон был выстроен во вполне японском стиле, в его отделке преобладали дерево и бумага. Однако пол выстелен из добротных полированных досок, здесь имелись стулья и нормальный стол, а не дастарханоподобное недоразумение. По теплой погоде двери-сёдзи были широко раскрыты, впуская в помещение свежий лесной воздух. Атмосфера поистине медитативная: шелест листвы, ненавязчивый аромат леса, журчание ручейка, звон колокольчика на ветру, мелодия суйкинкуцу, зарытого где-то недалеко от павильона. Единственное, что меня смущало, это размеренный и громоподобный стук полой бамбуковой палки о камень. Непременный атрибут японского сада, содзу, здесь тоже присутствовал. И изрядно действовал на нервы. Такая штука и в самом деле способна отпугнуть не только оленей, но и всякую нечисть.
— Орочимару-сан, — передо мной поставили толстостенную чашку с ароматным зеленым чаем.
Милая девушка в весьма свободной юкате с поклоном отступила, поднеся мне напиток.
Любопытно. По этому приему можно сделать два основных вывода. Во-первых, ко мне тут заочно относятся неплохо. Еще бы знать, за что такая честь. Во-вторых, к ритуалу чайной церемонии шиноби относятся очень вольно. Я, конечно, не уверен, но, кажется, церемония не должна походить на обычное чаепитие.
К сожалению, чай оказался самый что ни на есть традиционный. Горький, без сахара, зеленый. Ками! Страна Чая ведь у нас под боком! Что мешает Сенджу закупить там несколько мешков пу-эра?
Громоподобный стук содзу оборвал всякие мысли.
— Орочимару-кун, — обманчиво мягкий голос Мито вплелся в атмосферу чайного павильона, — ты ведь не против, что я отниму у тебя немного времени перед тренировкой Наваки?
Очень своевременный вопрос, учитывая, что я сейчас здесь, а не в додзе.
— Конечно, Мито-сама, беседы с вами добиваются многие. Если мне выпала подобная честь, то я был бы глупцом, отказавшись от нее.
— Но ты не глупец, — кивнула красноволосая, кажется, уже догадываясь, что и мне от нее что-то нужно. — Цунаде отзывалась о тебе очень положительно, что совсем не в ее характере. Заслужить от нее похвалу — это достижение.
Мито так шутит, что ли? Надеюсь.
— Надеюсь, что я его достоин.
— По результатам обучения Наваки я могу сказать, что ты достоин, — пригубив немного чая, произнесла неожиданное лично для меня откровение Узумаки. — Мир полон иронии. Самые могущественные покидают его, а слабые поднимаются на вершину. Мастера фуиндзюцу слепнут от своей гордыни и не видят очевидных путей.
Тоскливо разглядывая болтающуюся посередь чашки чаинку, я силился понять, что хочет донести до меня Мито. Сильные — это Хаширама? А кто слабые? Мастера фуиндзюцу — это она про себя? Мол, не догадалась сосредоточиться в обучении Наваки на печатях? Ну, допустим. Ладно, закинем свою удочку.
— Мастерам фуиндзюцу позволительна гордыня. Они находятся на недостижимом для других уровне. Даже потомки их обладают такими задатками, что впитывают сложную науку всем телом. И мое обучение Наваки яркий пример. Даже моих скромных познаний хватило, чтоб взрастить в нем выдающуюся технику. К сожалению, мои печати несовершенны и просто не могут позволить ему раскрыть весь свой потенциал в фуиндзюцу.
— Он не так велик, как ты считаешь, Орочи-кун. Печати Узумаки сильны и просты, но требуют большого количества чакры. Для Наваки они опасны, — какие откровения-то неприятные. — Даже чакра в нем не Узумаки. Я готова дать ему все ради будущего Сенджу, но более не могу дать ничего. Однако это получается у тебя, Орочи-кун.
Черные глаза, как два бездонных омута, затягивали меня внутрь. Эта женщина может прикрываться личиной молодой девушки, но прожитые годы в глазах не скрыть. Если это не бесстыжие желтые гляделки белого змея.
— Ты старателен в обучении моего внука, Орочимару. И я хочу знать твои мотивы. Неужели ты настолько не амбициозен, чтобы самому не попытаться занять пост Хокаге? Готов его уступить малолетке?
И ради этого весь балаган?
— Хокаге это не только сильнейший шиноби Листа, — мой хриплый голос совершенно не вписывался в атмосферу чайного домика, говорить абсолютно не хотелось. — Хокаге — это наследник Воли Огня. Хаширама Сенджу и Мадара Учиха создали Коноху, Первый Хокаге поистине величайший ее правитель. Я помню его и я вижу, что Наваки может стать достойным продолжателем дела Хаширамы. А если говорить обо мне... — на секунду я представил, что мог бы натворить на посту Каге, и иронично улыбнулся. — Не думаю, что Деревне нужен второй Тобирама.
Второй Хокаге был силен и гениален. Не только как шиноби, но и как политик. Воистину, гениален во всем. Но ему нельзя было становиться во главе деревни, которая соединила в себе кланы Учиха и Сенджу, Шимура и Сарутоби, Хьюга и Курама. Слишком жестко он гасил возможные конфликты. Последствия его решений еще аукнутся в будущем, хотя сейчас Коноха сильна и едина.
— Да, Наваки похож на своего деда, — негромко согласилась со мной Узумаки, качнув головой.
Бумажные печати в ее прическе качнулись, трепеща на ветру. Женщина ласково погладила деревянный подлокотник своего кресла. Отполированный за многие годы, он матово блестел на свету. Текстура дерева складывалась в ненавязчивый рисунок. Дерево...
Я неспешно пригубил медленно остывающий чай, силясь скрыть свое удивление от внезапной догадки. Ведь все. Абсолютно все старые здания были построены Хаширамой. И уж совершенно точно в его поместье даже мебель выращена Мокутоном. В этом доме все хранит отпечаток его чакры и его воли. Не из-за этого ли Мито в последние годы вообще не покидает дома?
Узумаки верна своему слову, она знает, что такое долг. Эта женщина стала первым джинчуурики Девятихвостого, принесла всю свою жизнь в жертву древнему демону-лису, чтобы дать его силу своему мужу. По-моему, для подобного подвига нужно нечто большее, чем просто повышенное чувство долга.
Не думаю, что мне теперь хватит храбрости упоминать при Мито о планируемых опытах с клонами Хаширамы. Если я скажу, что хочу запечатать такого в теле, скажем, ее внука, она меня убьет или только покалечит?
— Но у меня есть и более приземленные причины обучения Наваки, — поспешил я развеять внезапно нахлынувшие на меня мысли.
— Их не может не быть, — спокойно кивнула Мито. — Чего ты хочешь?
— Того же, чего хочет всякий шиноби — силы. Конкретнее, мне нужны знания, — не увидев негативной реакции со стороны Узумаки, я уточнил: — О Shishō Fūin.
— Я только что говорила, мальчик, — строго произнесла Мито, нисколько не удивившись моим словам. — Печати Узумаки опасны для всех, в ком недостаточно чакры. А для тех, в ком нет чакры Узумаки, опасны вдвойне. Ты же говоришь об одной из самых энергоемких печатей.
— Я не прошу научить меня ей, — поспешно сказал я и уточнил: — Пока. Мне нужно знать, для чего использовалась эта печать до того, как впервые были схвачены биджу.
— Гм. Ты меня удивил, Орочи, — лоб Мито прорезали тонкие морщинки. — Обычно меня просят рассказать, как накладывать печати, а не для чего это делать. Хотя последний вопрос как раз более правильный. Что ж, как ты и говорил, всякий шиноби жаждет силы. И Shishō Fūin создавалась с этой же целью. Печать четырех символов нужна для запечатывания сильных сущностей в теле человека. Не просто пленение, а соединение энергии запечатанного существа с системой чакры того, в ком оно заключено. И да, это не обязательно должен быть биджу. Хвостатые звери существуют давно, но они не единственные демоны этого мира. Ты удивишься, узнав, как много в нем незримого и опасного. И уж тем более, как много демонов таится за его пределами.
