Спаситель Отечества (Другая Цусима)

Больше всего японских снарядов, около 20, как оказалось, принял на себя "Адмирал Нахимов". На нем насчитывалось 13 убитых и 34 раненых, были разрушены надстройки, заклинило кормовую установку ГК, еще две могли вращаться только на ручном управлении, подбило также и одну 120-мм пушку... Впрочем, на способности крейсера продолжать бой все это пока не сказывалось. Антиподом "Нахимова" по сути стал "Дмитрий Донской", получивший от японцев всего один снаряд и имевший в экипаже только 8 раненых.

Разобравшись с Катаокой, Небогатов решил двинуться вслед за ушедшими вперед главными силами русской эскадры. Одной из своих главных задач он при этом ставил оказание помощи поврежденным кораблям, которые могли встретиться на его пути. Тем более что рядом с его отрядом в том числе и в этих целях держались оба русских вспомогательных крейсера и госпитальное судно "Орел".

И такую роль Небогатову действительно пришлось выполнять при встрече с покидающими поле боя "Орлом" и "Бородино", сопровождаемыми "Изумрудом" и миноносцами. После кратких переговоров с их командирами, позволивших немного прояснить сложившуюся к тому моменту обстановку, Николай Иванович оставил в помощь этому импровизированному отряду "Адмирала Нахимова", а сам двинулся еще дальше. И спустя некоторое время сигнальщики "Императора Николая I" смогли заметить кое-что крайне интересное...

Этим "кое-чем" был неудачник "Ики", бедовавший с тех самых пор, как снаряд с "Сисоя Великого" разворотил его винто-рулевую группу. Того еще около 17.00, после констатации факта невозможности для этого броненосца починиться собственными средствами и не то что двигаться с эскадрой, а просто держаться прямо на курсе, отрядил ему в помощь авизо "Тацута". Но кораблику водоизмещением менее 900 тонн просто не хватало момента инерции, чтобы стронуть с места 12000-тонную малоуправляемую махину "Ики". Поданные концы рвались уже дважды и на "Тацуте" как раз пытались завести их в третий раз, когда в пределах прямой видимости с мостика авизо нарисовался отряд Небогатова.

Первые же тяжелые снаряды с "Николая" и "Наварина", легшие возле "Тацуты", ясно дали понять капитану Ямагате, что если он останется с "Ики", то Япония рискует лишиться не одного, а двух кораблей. Бросив буксирный трос, маленький кораблик рванул от греха подальше, телеграфируя всем, кто мог слышать, о разворачивающейся трагедии. Но, как назло, помочь увечному броненосцу и пытавшемуся спасти его авизо в тот конкретный момент оказалось некому...

Отогнав "Тацуту", Небогатов со своими кораблями к 19.15 выстроился "палочкой над "Т" по носу "Ики" на расстоянии около 30 кабельтовых от цели. Такое расположение давало ему возможность иметь действующей против себя лишь носовую десятидюймовую башню вражеского корабля и не более пары-тройки 190-мм орудий. Сам же он в ответ мог поражать противника из шести 305-мм, четырех 229-мм, трех 203-мм и восемнадцати 120-мм орудий, причем с дальности, дающей шансы на достаточно высокий процент попаданий. Но как раз стрелять почти не понадобилось...

Николай Иванович по действиям "Тацуты" сразу понял, что японский броненосец до сих пор способен передвигаться исключительно на буксире и особой угрозы его отряду представлять не может. И в его голове родилась идея, которая была бы под стать скорее капитанам парусной эпохи, когда абордажи и захваты вражеских кораблей были в порядке вещей. А может, Небогатову еще и хотелось поквитаться за подлые действия против "Решительного" в номинально нейтральном порту — кто знает... Мемуаров, объяснявших его мотивы, адмирал не оставил, а газетчикам интервью на эту тему после боя он давал скупо, без лишних прикрас. Но, как бы там ни было, после первых выстрелов носовой башни "Ики" по "Императору Николаю I", легших изрядно в стороне от цели из-за хаотичного курса "японца", и ответного залпа тяжелых пушек русских кораблей (одно попадание 305-мм снаряда с "Наварина" в грот-мачту, неожиданное для самих его авторов) на флагмане Небогатова взвился сигнал следующего содержания:

"Предлагаю сдаться, в противном случае потоплю артиллерией и минами, спасать команду не буду. Даю на размышления 10 минут.".

Семь минут спустя после подъема этого сигнала на "Ики" внешне ничего не происходило. Пушки броненосца, как и орудия русских кораблей, молчали. А вот на кормовом мостике "Ики", где собрались все уцелевшие офицеры, было отнюдь не так спокойно.

Старший механик Маширо Миядзаки, принявший командование броненосцем как очередной по званию после гибели всех предстоящих ему по рангу в боевой рубке и на носовом мостике, буквально рвал на себе волосы, не зная, что делать. Лишь недавно спешно рекрутированный из гражданского флота за свои познания в современных котлах и машинах, но отнюдь не за личную храбрость, он пребывал в отчаянии. Да, против него сейчас имелось всего лишь русское старье — но, черт возьми, их было четыре, причем не стесненных в своих действиях, против его почти неподвижного корабля! Да еще и грамотно зашедших с носа, где артиллерия "Ики" уже была частично выбита... Кроме того, то, как эти русские попали в него первым же залпом, откровенно пугало и вкупе со своей неточной стрельбой наводило на неприятные мысли относительно итога возможной артиллерийской дуэли. И если бы господин Миядзаки знал поговорку "разделать, как Бог черепаху", он наверняка бы подивился ее столь точному соответствию тому, что сейчас готовился проделать противник с его кораблем. Не добавляли душевного спокойствия и мысли об оставшихся в Осаке жене и двух дочках, которым в случае, если русские выполнят свою угрозу утопить корабль со всем экипажем, увидеть отца было бы уже не суждено.

Экстренный военный совет, однако, принес некоторое облегчение мятущейся душе старшего механика. Как оказалось, младшие офицеры, большей частью переведенные на броненосец с канонерок 7-го отряда и бывшие по сути тем, что русские бы назвали "второй сорт — не брак", тоже не рвались в бой против заведомо превосходящего противника. Фанатично настроенных потомков самураев, способных своим примером повлиять на ситуацию, среди них уже не оказалось — все таковые полегли от снаряда "Сисоя Великого". А вот обремененные семьями и, подобно Миядзаки, испытывающие надежду снова встретиться с ними имелись ...

И на восьмой минуте отведенного ультиматумом Небогатова времени впервые в этой войне на мачте японского корабля — да еще и корабля 1-го ранга — начал подниматься сигнал о сдаче.

Взятие под контроль вражеского броненосца осуществляли в спешке, даже без спуска катеров для призовых команд — их удалось быстро перекинуть на подошедших прямо к трапам миноносцах. Экипаж "Ики", не мудрствуя лукаво и не деля на офицеров и матросов, загнали в кубрики в носу, выставив возле них усиленную охрану — как и в прочих жизненно важных частях корабля. Уточнив у наскоро допрошенного "исполняющего обязанности командира" состояние броненосца, пытаться заставить его двигаться самостоятельно не стали. Вместо этого подошедший поближе "Память Азова" взял добычу на буксир. Причем для надежности завели сразу два каната и дополнительно еще трос, обвязанный вокруг бизань-мачты на русском корабле и за брашпиль на японском. Такие предосторожности оказались отнюдь не лишними — хотя у старого броненосного крейсера силенок оказалось поболе, чем у миниатюрного авизо, на непростом обратном пути, пока его не сменил "Урал", менять лопнувшие буксирные концы пришлось еще трижды.

На возню с "Ики" у русских ушло чуть больше часа и выдвинуться к месту сбора отряд смог лишь около половины девятого, когда уже практически стемнело. Для прикрытия ценного трофея от возможных атак Небогатов выстроил свои корабли в особую защитную формацию. При этом "Император Николай I" с миноносцем N 205 шел по его левому борту, "Наварин" и N 206 — по правому, а в арьергарде двигались "Дмитрий Донской" и миноносец N 203.

Между тем к исходу светового дня артиллерийские дуэли уже завершились и корабли обеих сторон стягивались кто к своим базам, кто к назначенной в океане точке рандеву. Впрочем, для русских бой еще не был закончен — Камимурой, оказавшимся главным на время недееспособности Того и Мису, были наконец-то "спущены с поводка" многочисленные японские миноносные отряды.

Русские смогли в основном собрать оставшиеся силы эскадры примерно к половине десятого. Не хватало лишь миноносного отряда во главе с "Жемчугом", слишком далеко убежавшего в погоне за "Асамой". Но с отсутствующего "камушка" уже пришло радио о том, что возглавляемый им отряд тоже поспешает на встречу с основными силами. Как теперь выяснилось уже со всей достоверностью, лишь Небогатов, Иессен и Левицкий обошлись без потерь в дневном бою. При этом из переживших его кораблей были временно образованы следующие боевые соединения:

1-й броненосный под командованием Н.И.Скрыдлова — броненосцы "Князь Суворов", "Император Александр III", "Слава", "Синоп", "Двенадцать Апостолов" (младший флагман А.М.Романов), "Пересвет", "Император Николай I" (младший флагман Н.И.Небогатов), "Наварин";

2-й броненосный из поврежденных кораблей и их охранения — "Адмирал Нахимов", "Орел", "Память Азова" с "Ики" на буксире, "Бородино", "Адмирал Ушаков", "Дмитрий Донской".

Дополнительную охрану этих отрядов взяли на себя крейсера "Алмаз" и "Изумруд" и десять остающихся на тот момент в распоряжении Скрыдлова представителей легких сил. "Урал" и "Орел" тем временем приступали к выполнению обязанностей, ради которых, собственно, их и брал с собой командующий флотом.

А вот у отряда из обладавших хорошим запасом хода и не получивших в бою критических повреждений броненосцев "Ретвизан" (флаг П.А.Безобразова), "Ослябя", броненосных крейсеров "Баян" (флаг К.П.Иессена), "Россия", "Громобой" и бронепалубных "Богатырь" (флаг Н.О.фон Эссена), "Олег" и "Аврора" была еще одна задача. Вместе с "Ангарой" в качестве транспорта снабжения им предстоял выход на японские коммуникации. Ведь, собственно, ради него вся эта эпопея со схватками эскадр "стенка на стенку" и затевалась российским морским командованием...

Ночь для русских выдалась откровенно непростой. Но она, наверное, была бы еще труднее без очередной ошибки врага. Временно взявший бразды правления в свои руки Камимура после получения сообщений о пленении "Ики" клятвенно пообещал самому себе, что не спустит подобного позора. Обструкция, устроенная ему японским обществом еще за действия владивостокских крейсеров, и дом, сожженный в отместку за упущенный в сентябре прошлого года отряд Эссена, тоже не добавляли взвешенности решениям японского адмирала. Результатом же таковых стал приказ в первую очередь искать, атаковать и во что бы то ни стало пустить на дно "затрофеенный" русскими броненосец. И ввиду данного приказа основным объектом приложения усилий вражеских миноносников стал "инвалидный" 2-й броненосный отряд.

Японские истребители и миноносцы, большей частью успевшие до того, как море объяла ночная мгла, определиться с направлением атаки, буквально кишмя кишели у поврежденных русских кораблей. Последним же из-за своего состояния приходилось двигаться со скоростью не более 9 узлов. И это изрядно сковывало их в возможности уклонения от нападений опасной японской "мелюзги".

Впрочем, далеко не всем японским легким силам довелось в ту ночь оказаться хотя бы рядом с противником. Запоздавшие с выдвижением к месту боя 14-й и 18-й отряды миноносцев так и не смогли найти русскую эскадру, снизив тем самым численность ударной группировки до трех десятков миноносцев и пятнадцати дестройеров (к последним присоединились сумевшие исправить повреждения "Оборо" и "Кагеро"). Но и этого русским хватило, говоря современным языком, по самое "не балуйся"...

Наученные опытом перехода в составе эскадры Небогатова, с вниманием воспринятым и Скрыдловым, русские корабли ночью шли без огней, не включая прожекторы и открывая огонь только в случае совсем уж явной угрозы. И такая тактика приносила свои плоды. Как выяснилось спустя годы, после опубликования и сверки военных архивов обеих сторон конфликта, в нападениях на 1-й и 2-й отряд и их ближнее охранение японцы потеряли потопленными миноносцы NN 68, 32, 34, 36 и 35; были тяжело повреждены и вышли из боя "Цубаме", N 72 (этот еще возвращался после починки) и 74; имели повреждения, но остались в строю "Аотака", "Кари", "Фукурю", "Удзура", NN 39, 41, 67, 70, 73.

Помимо того, еще два миноносца ("Саги" и N 43) в кутерьме боя столкнулись и были вынуждены уйти на базу. Та же участь постигла и дестройеры "Югири" и "Харусаме". От артогня пострадал также истребитель "Синономе". Но больше всего вреда было от "Акацуки-2". Уж неизвестно, есть ли души у кораблей, но, что бы там ее ни заменяло бывшему русскому "Решительному", он в Цусимском сражении определенно действовал на стороне своих бывших хозяев. Иначе, пожалуй, ничем не объяснить тот факт, что от его торпед и снарядов не пострадал ни один русский корабль. Зато его таранный удар миноносец N 69 отправил на дно, а сам "Акацуки-2" — в ближайший порт для ремонта пострадавшей носовой оконечности со свернутым набок форштевнем.

У русских имелись попадания снарядов в миноносец N 203, минный крейсер "Абрек", крейсера "Алмаз" и "Изумруд", но без особого ущерба. Однако около 3.30 ночи, когда основной вал атакующих схлынул и, казалось, можно было уже вздохнуть свободнее, настал час расплаты и для них. Самый конец "собаки" [примечание 8] и усталость людей после сражения, видимо, тоже сыграли свою роль. Как бы там ни было, двум японским дестройерам удалось изрядно подравнять счет в свою пользу.

Этими двумя оказались "Асасио" и "Ариаке" — все, что осталось от 4-го отряда истребителей. Примерно в 2.50 с них были замечены вспышки выстрелов, которыми идущий в голове колонны "Адмирал Нахимов" провожал выходящую из атаки очередную партию миноносцев. Командиры дестройеров, определившись с местонахождением цели, терпеливо выждали некоторое время, пока русские снизят бдительность, и одновременно понемногу выдвигались вперед по курсу русского отряда. После дневного боя у "Асасио" и "Ариаке" уже не оставалось торпед, зато хватало решимости выполнить боевую задачу. Имелось для этого и нужное средство — две связки плавучих мин заграждения на каждом (по четыре мины в связке). Раньше враг уже применял такие под Порт-Артуром — вероятно, именно на их счету была гибель "Петропавловска". И в ночь с 11 на 12 июня 1905 года это оружие продолжило свое победное шествие...

Японской паре удалось незамеченными вывалить свой смертоносный груз в трех кабельтовых перед "Адмиралом Нахимовым" — и эффективность их действий превзошла все ожидания. В протянувшееся двумя короткими линиями заграждение угодил не только броненосный крейсер, но и шедший за ним "Орел", после дневного боя испытывавший проблемы с управляемостью и не успевший вовремя среагировать на взрывы у бортов "Нахимова".

Но и удачливые истребители не смогли уйти безнаказанными — высветившее их пламя взрывов дало ориентир русским артиллеристам, и "Ариаке" был буквально растерзан шквалом обрушившегося на него огня. Досталось и "Асасио", но он все же сумел скрыться. Тем не менее, размен одного дестройера на броненосец и броненосный крейсер был однозначно выгоден японцам. "Ариаке" мог чувствовать себя вполне отмщенным...