Страна Арманьяк. Бастард

— А как же, ваша милость. Вот вернемся назад в Флеранс, и сразу подтвердим, — чуть ли не в пояс поклонился старший.

— Вот и отлично, — настроение начало понемногу подниматься.

Да и монах остался вопреки моим опасениям в живых. Стражники снесли Бонифация с дороги и, ободрав подол его же сутаны, перевязывали ему голову.

Францисканец постанывал, но пока в себя приходить не собирался.

— Кабальеро... кабальеро... подойди... — от неожиданности чуть не подпрыгнул.

Звала меня ведьма.

— Ваша милость... — предостерегающе прошипел Тук, но я ведомый непонятной силой, спешился и подошел к клетке.

— Что ты хотела, ведьма?

— Сильный... сильный... могучий мужчина... — прошептала ведьма. — Почему ты не боишься меня?

— Ты действительно ведьма?

— Да, — обыденно ответила девушка.

— Почему ты не запираешься, ты же знаешь, что с тобой сделают.

— Буду запираться, сделаю себе только хуже, — пожала плечиками ведьма. — Спасибо тебе.

— За что? Я же тебе не помог... и не помогу.

— Не надо... меня не сожгут... нас сейчас мало жгут, все катарам... все катарам, потом, позже... позже будет страшно... — как в трансе забормотала девушка и вдруг пронзительно запричитала. — Тебя двое... вас двое... его двое. Один наш, другой не наш. Один добрый, второй злой. Одному будет плохо, второму никак... Нельзя тебе быть добрым, нельзя злым... ступай своей дорогой и найдешь их. Одного уже потерял... вторую потеряешь... иди, спеши... все равно успеешь и не успеешь...

— Ваша милость... Монсьор, да очнитесь вы...

— ... две... две отметины князя на тебе... одна на одном, другая на другом... он вас примет, они тебя примут... поделись кровью... поделись силой... спасешь одну, одного, всех... Да-а-а-а-а-й си-и-илу!!! — странные, непонятные слова заворачивались вокруг меня коконом и уносили в темноту.

Вдруг сильный толчок выбил меня из круговорота, и я с удивлением обнаружил, что меня тащит за шиворот шотландец подальше от возка.

-Он м-о-о-ой! — страшно взвизгнула ведьма и забилась в конвульсиях, сотрясая клетку.

Два стражника бросили монаха и, подскочив к возку, стали бить ведьму тупыми концами алебард. Старший подошел ко мне и участливо посоветовал:

— Ехали бы вы, ваша милость... Не надо вам тут находиться, она так нашего капитана сгубила... Как Бог есть, начисто сгубила, высох весь и за седмицу помер.

— Матерь божья, она настоящая? — изумленно пробормотал я.

— А, какая же еще, — ухмыльнулся стражник. — Самая что ни на есть. Езжайте, сейчас фра Бонифаций очнется, вопросы начнет задавать. Оно вам надо?

Как в тумане добрел до рвущегося с повода и хрипевшего Родена, вскарабкался в седло, рванул галопом с места и смог остановится, только проскакав с километр.

— Mliad... Она настоящая... Suka, она настоящая...

У меня никак не получалось распутать завязки сумки и достать флягу. Казалось если я срочно не выпью пару глотков вина, помру на месте. Руки било крупной дрожью, состояние было таким, как будто я сдал пару литров крови и пробежал потом пару километров на время.

— Тук... Дай вина... — заорал я подъехавшему шотландцу и спрыгнул с коня.

— Давайте, ваша милость, подальше от дороги... Там перекусим и винца попьем, а вам и полежать не мешает, — шотландец уговаривал меня, как ребенка увлекая в лес. — Да и лошадкам следует отдохнуть, вон, как жеребца загнали.

— Все... Все, я в порядке... — забрал у Тука повод Родена.

Сознание понемногу начало прояснятся, но руки продолжали дрожать.

— Тьфу ты чертовщина...

— Она самая... — согласно кивнул головой шотландец. — Сильная ведьма, очень сильная...

— Расстилай скатерть, — я показал шотландцу на полянку. — Жрать хочу, не могу.

— Сейчас, ваша милость, все сделаю... — Тук привязал коней и засуетился с едой. — Сей час поедим, выпьем, и полегче станет, тока мне не понятно, монсьор, какого... вы к ней полезли...

— Болтай меньше, — я прилег на травку и, не дожидаясь пока шотландец разложит еду, приник к бурдюку. — Фу-у-у-у... Божья благодать... Вино жизнь возвращает. Вот скажи мне... много здесь ведьм? В Гаскони-то...

— Я это... вторую вижу, хотя на первую, односельчане скорей всего наговорили... Безобидная старушка была. Но говорят, их много. Я читал много книг. Так там все разложено по полочкам...

— Тьфу, ты... — я впился в кусок хлеба с сыром. — Я думал это враки...

— Да какие враки, монсьор, — Тук уставился на меня. — Мать наша церковь, совершенно определенно по этому поводу высказывается. Неужто, не верите...

— Верю, шотландец, конечно, верю... — постарался исправить свой промах. — Я о другом... Естественно церковь наша в своих утверждениях непогрешима. Но, братец... Ты должен понимать, что некоторые слуги церкви используют веру в своих корыстных целях.

— Это как? — Тук ошеломленно застыл с куском мяса, наколотым на кинжал.

— Ты что, тупой? Вот скажи, какого хрена ты из монастыря сбежал?

— Я вам, монсьор, говорил... А-а-а-а... Я понял, о чем вы... Так-то не добрые сыны церкви... Ну да в монастырях процветает пороки, стяжательство и корыстолюбие, сам в таком был... Ну а какое это имеет отношение к ведьмам?

— Обыкновенное. Могут недобросовестно провести расследование, намеренно не обращать внимания на явный оговор, да много чего могут эти недобрые сыны церкви... Вот я и думал, что... короче какая разница, что я думал. Верую, истинно верую. Сегодня сам все на своей шкуре испытал... Долбанная ведьма. Что сидишь, вино по кубкам разливай...

— Я, знаете, как испугался, монсьор, чуть не обмочился... — Тук добавил вино в кубки. — Но потом как-то справился.

— Молодец! — похвалил я Тука и прислушался к своему организму.

Тремор постепенно проходил, слабость тоже... Еда и вино сработали. Это я еще хорошо отделался. Не будь шотландца рядом, бог знает, что могло случиться. Нет... Твою же душу богу в качель, настоящая ведьма... Допил вино и налил снова. Омерзительное чувство страха никак не хотело проходить.

Однако немного подкрепившись, я приказал Туку собираться, и мы опять двинулись в путь. Хотелось убраться как можно дальше из этих мест.

Местность так и оставалась практически пустынной, проехали еще одну разграбленную и сожженную деревеньку и только к исходу дня встретили живых людей. Группу монахов-францисканцев, возле небольшой придорожной часовни. Как ни странно, я даже обрадовался, увидев их, щедро одарил милостыней и кое-какой провизией.

Монахи направлялись в Прованс, совершенно случайно сбившись в кучку, и остановились на ночлег возле часовни, которую сейчас понемногу приводили в порядок. Кто-то совершенно загадил ее, именно в буквальном смысле слова и даже разбил каменную статую святого Варфоломея, чьего имени часовня и была.

Францисканцы по пути совсем обнищали и претерпели немало лишений. Проходящий отряд наемников, здорово их поколотил, ограбил и даже смеху ради подрал сутаны на мелкие клочки. Так что теперь монахи выглядели довольно живописно.

Меня этот факт здорово удивил. Я всегда считал, что церковь в Средневековье заправляла всем и монахи почти всегда были неприкасаемые, (если не считать религиозных войн), чем и пользовались, здорово беспредельничая и угнетая население. Это я о правильных монахах, принадлежащих к правильной конфессии. Сами подумайте, какой идиот в эпоху торжества инквизиции будет связываться с церковью. Живо на костер угодишь. Однако действительность оказалась совсем другой и никак не вписывалась в якобы исторические факты, описываемые некоторыми авторами, особенно советскими.

— Фра Игнатий, а кто эти безбожники, которые так над вами так поизгалялись? — поинтересовался я у одного из монахов, улыбчивого крепыша, средних лет.

Францисканец сидел на камне рядом со мной и пытался прутиками заделать прорехи в своей сутане.

— Рутьеры, сын мой. Они, безбожники. Прости им Господь их прегрешения, — у монаха синел под глазом здоровенный бланш, на лбу запеклась кровью длинная ссадина, но он выглядел бодро и постоянно улыбался. Такой приятный в общении дядька.

— А опишите мне их.

— Безбожники, — фра Игнатий опять расплылся в улыбке. — С виду чистые безбожники.

— А серьезно?

— Отряд, человек семьдесят. По говору я понял, что они фламандцы. В белых, длиной до колена, коттах. Половина арбалетчики, остальные пикинёры. Вооружены добротно, почти все в бригантинах*и пехотных саладах. Обоз с ними шел, несколько непотребных девок и разный сомнительный люд... Да, еще... капитан у них приметный. Очень высокий и худой, через все лицо рубленый шрам. В ухе сережка алмазная. Лошадь у него тоже особенная. Настоящий андалузец, как ваш, но белый, без единого пятнышка. Звали его... дай бог памяти... Не жеребца, а капитана... Иоганн. Точно Иоганн. Нас, было, совсем собрались лишить жизни, но он не разрешил. Правда как раз он и приказал сутаны нам порвать. Потом уже. Вот и все что я знаю, сын мой.

— И куда они направлялись? — поинтересовался я у монаха.

Что-то совсем мне не хочется с этими наемниками встречаться, исход этой встречи будет печален в первую очередь для нас.

— Куда, не знаю, сын мой. По этой дороге шли, в том же направлению что и вы. Получается... Нас они встретили вчера вечером... Значит вас, дети мои, они опережают на день пути... Да, на день, может чуть больше.

Мда... Похоже, и деревеньки — их рук дело. Ну ладно, надеюсь, в густонаселенной местности они беспредельничать не будут. Местные сеньоры* за истребление своих кормильцев быстро их на ноль помножат.

— Еще кто-нибудь за это время проезжал?

— Никого, сын мой. Война совсем опустошила эти места, — грустно покачал головой францисканец.

— Спасибо за сведения, святой отец. Можем мы чем-нибудь еще вам помочь?

Монахи были мне симпатичны... Какими-то настоящими мне показались, и хотелось сделать для них как можно больше... В рамках разумного, конечно.

— Нет, сын мой. Вы и так сделали достаточно. Езжайте с Богом, а мы будем за вас молится, — фра Игнатий протянул руку для благословения.

Остальные монахи тоже стали осенять нас крестными знамениями, кивали головами, показывая, как они будут усердно молится, и дружно затянули какую-то молитву.

— Ну, все... Божья благодать нам теперь точно обеспечена, — сказал я Туку, отъехав подальше.

— А как же, монсьор, мы благочестивы аки агнцы Божьи... — хохотнул шотландец.

— Не богохульствуй, еретик. А то сейчас сам тебя сейчас дубиной благословлю... — беззлобно ругнулся я.

После общения с францисканцами мое гнетущее состояние, оставшееся после ведьмы, как рукой сняло, даже поднялось настроение. Вот и не уверуй после этого... Надо добраться до церкви и заказать обедню "во избавление". Мда, батенька... Совсем ты в религию ударился, а раньше вроде не страдал излишней набожностью.

— Ваша милость, давайте вон за тот холм свернем, там и заночуем. С дороги не видно, да рощица там с речушкой, — Тук прервал мои размышления и показал рукой на видневшуюся невдалеке рощу. — Если хотите, можем до Монстарюка добраться, там постоянный двор обязательно должен быть.

— Нет, давай здесь. Вымыться хочу быстрее, ведьма как излапала меня всего, грязным себя чувствую, — я чуть пришпорил Родена и свернул с дороги.

На самом деле была еще одна причина, по которой мне не хотелось ночевать в городе. Мы еще находились на землях принадлежавших семье Арманьяк, и совершенно не хотелось вдруг кем-то быть узнанным.

— А я бы не отказался, если меня бабенка половчее соберется полапать, — ухмыльнулся Тук.

— Сейчас я тебя полапаю... Да не шарахайся, повязки-то надо сменить...

Место для ночлега оказалось отличным. Роща из старых ореховых деревьев, вся поросла высокой густой травой, и кони с удовольствием за нее принялись, после законной порции овса конечно.

Осмотрел раны шотландца, но сначала пришлось вскипятить воды и отмочить присохшие бинты. На груди все оказалось нормально, края начали подживать, а вот порез на ноге опять стал кровить. Оно и понятно, он глубже, да и верховая езда не способствует заживлению. По хорошему бы, надо Туку отлежаться и вставать только в сортир с костыликом, минимум неделю... Ан нет, не получается. Времени у нас нет... Совсем. Одна надежда на мазь и крепкое здоровье шотландца.

Оставил своего новоявленного эскудеро кашеварить, предварительно заставив вымыть руки и снабдив строжайшими инструкциями, сам полез в реку мыться.

А потом, разойдясь, еще и Родена загнал в реку и хорошенько отдраил.

Пока коня мыл, совершенно неожиданно приметил и вскоре набрал почти полсотни раков. Один в один похожих на современных, правда, необычайно крупных.

Вода как раз закипела и я, недолго думая в два приема отправил весь улов в котел.

Немного побаивался, вдруг французы в эти времена не очень-то жалуют раков, и я в очередной раз присяду в лужу, но все оказалось в порядке. Тук весь изошел от нетерпения, пока добыча сварилась. Слопали по паре штук, а остальное оставили на десерт, под вино.

Скушали сборный кулешик, отдышались и принялись с толком и расстановкой за вино с раками.

— Фу... Куда так жрать... — я откинулся на седло и распустил пояс. — А ты ешь, не стесняйся, тебе как раненому герою положено. Разрешаю...

— Лопну же, ваша милость... — Тук постепенно начинал набирать жирок и выглядел уже не таким худым как при нашей первой встрече.

— Не лопнешь. Давай рассказывай, как священник исповедь принимает... — я старался узнать как можно больше о католической вере, во время маскарада все может пригодиться.

— Монсьор, а зачем вам это? Я приметил, что вы и облачение монашеское из приюта прихватили, — осторожно поинтересовался Тук. — Не поймите меня превратно, я же могу, чего хорошего присоветовать. Зачем вам в монаха переодеваться?

— Догадливый... — смысла скрывать от Тука свои намерения уже не было. Преданность свою он доказал с лихвой и действительно мог помочь советом. — Ладно... расскажу, подлей вина в кубки. Дело в том, что я хочу попасть в замок Бюзе. Просто так, меня туда не пустят, мало того скорее всего попытаются убить, вот я и решил сменить личину. И не вздумай сейчас пороть чепуху по поводу чести кабальеро и всякую подобную хрень. Для достижения моей цели, все способы хороши... Ну, почти все. Против меня никто честно играть не собирается, вот и получат в ответ тоже самое, с лихвой.

— И не подумаю, монсьор... — Тук, улыбаясь, покачал головой. — Все хорошо к месту, честь кабальеро в том числе. Это же я вам присоветовал, титул и имя сменить. Забыли?

— Не забыл, — в действительности же я совсем выпустил из виду, по чьему совету стал де Сегюром.

— Зачем вам в замок? Повидать кого хотите?

— Да. Эти уроды увезли туда жену моего отца. Она на сносях и если родится мальчик, он будет единственным законным наследником страны Арманьяк. Наследником, который пока не запятнал себя враждой с Пауком. Дядя мой в Бастилии, второго гоняют как зайца и тоже возьмут со дня на день и формально у Паука есть на это причины, но истинное дело в землях, он собирается присоединить их к домену короны. А малыш в этих восстаниях не запятнан и значит отбирать у него наследство нет причин. В случае если Паук все-таки это сделает, возмутятся очень многие. Это попрание основ свобод дворянства. Следовательно, что?