Не быть волшебником

— Спасибо, — так же холодно поблагодарил Белый.

Вещей под пленкой было не очень много, в основном это были старые книги, какие-то колбочки, две коробки и ридикюль.

— Ух-ты, "Полное собрание законов Российской Империи",— взяв одну из книг, прочитал название Мика.

— Да, — кивнул профессор, — были времена. Надо ее тоже забрать. Таким книгам в сарае не место. О, а вот и то, что мы искали.

Белый достал из-под коробок черный чемодан и открыл. Внутри лежала старая печатная машинка "Kolibri".

— Вот она, моя хорошая, — профессор провел рукой по клавишам. — Теперь точно должно получиться. — Ты не оставишь нас ненадолго, — попросил он Маргариту.

— Да, конечно, — ответила она и вышла из сарая.

— Думаешь, получится? — спросил Микаэль.

— Уверен, — ответил профессор. — Только надо место найти поудобнее. Посмотри, Мика, там стул какой-то.

— Сейчас, — Микаэль пролез к окну, где стоял стул, заваленный тряпьем. Он убрал вещи со стула и замер.

— Что там? — спросил профессор, нетерпеливо настраивая печатную машинку.

— Я не думаю, что ты захочешь сидеть на этом стуле, — не поворачиваясь, сказал Микаэль.

— Интересно, — Белый подошел к волшебнику и тоже замер. У окна, заваленное тряпками, стояло инвалидное кресло. — Ты, прав, мой друг, — наконец сказал он. — На этот стул я больше не сяду.

Микаэль посмотрел на Белого. Он видел, как непросто дается профессору это путешествие.

— Ну, что мы места не найдем, — ободряюще сказал Мика, — вон, на твоем собрании законов разместимся.

— Ни в коем случае, — возмутился профессор, — лучше на земле.

И он действительно уселся на пол, поставил перед собой "Kolibri", и принялся стучать по клавишам: "цоп-цоп-цоп".

"Цоп-цоп-цоп", "цоп-цоп-цоп". До чего надоедливый звук. Так и хочется пойти на него и прибить, того кто его издает. Никакого покоя. Мысли разбегаются. Сосредоточиться нет никакой возможности. "Цоп-цоп-цоп".

Ариэль не могла больше этого терпеть, она всей своей волей потянулась к этому вызывающему звуку. Она тянулась и тянулась. И что-то вдруг случилось. Она стала куда-то проваливаться, или лететь. Хотя это не очень было похоже на полет. Скорее уж она падала. Бесконечно кружась, он летела в бездну. Но почему-то ей не было страшно.

— Девушка? — возникло перед глазами обеспокоенное лицо какого-то мужчины. — Девушка, вы слышите меня? Вам плохо?

Ариэль отвела взгляд от лица мужчины. Вокруг все было зеленым и радостным. Деревья шумели ветром. Недалеко журчал фонтан. Ариэль встала с газона и глубоко вдохнула свежий воздух летнего парка. Она вернулась. Она оказалась в том же сквере, где они ели мороженое с Микаэлем.

— Все хорошо, — успокоила она мужчину. — Теперь уже все хорошо.

Волшебники шли по серому городу, улыбаясь. В руках у них были книги и коробки.

— И все же есть в этом мире что-то хорошее, — сказал Мика.

— Конечно, есть, — согласился Белый, — самое лучшее здесь, это возможность перехода в другой мир. Долго мы еще идти будем?

— Я понимаю твое желание скорее убраться из этого мира. Но не можем же мы сделать это на глаза у всех.

— А мне все равно, — сказал профессор. — Я надеюсь, что больше никогда не увижу этих людей.

— Зря ты, — сказал Мика, — здесь такие же люди, как везде. Наши миры всего лишь отпечаток этого мира. Соответственно, и люди в наших мирах точно такие же, как здесь.

— Умом я понимаю, что ты прав, но все равно есть ощущение, что там люди лучше. Они там добрее, отзывчивее, благодарнее.

— Это потому, что у них проблем нет, которые есть в этом мире. Хотя, я уверен, что их отзывчивость тоже далеко не распространяется. Пошли вон в тот проулок, там и переправимся домой.

Оглядываясь, волшебники сошли с улицы.

— Смотри, Мика, это же Кочегар нарисован, — показал Белый на стену дома.

— Действительно, — разглядывая испещренную надписями и рисунками стену, — ответил Микаэль. — Ну вот, а ты говоришь, что люди здесь не отзывчивые и не благодарные. Витя уже лет двадцать пять, как не появлялся в этом мире. А его помнят.

— Ага, вон кто-то написал, что он умер, — язвительно заметил Белый.

— Ты чего, — удивился Микаэль, — не знаешь эту историю? Когда Кочегара все достало, и он решил свалить в другой мир, он сам и написал здесь во всю стену, что, мол, умер он. Но на следующий же день кто-то написал, что он жив. Смотри, каждый день пишут: "Витя жив". Разве это плохие люди? Они верят в порядочность, честность, в талант. Им просто очень хочется жить в мире, где существуют такие как Витя — волшебники.

— А приходится жить в мире, где такие волшебники как Уан.

— Что делать, каждый сам выбирает, в каком мире ему жить.

— Ладно, хватит рассуждений. Нам пора отправляться домой.

И волшебники, без сожалений, покинули Первый мир.

Глава 14

Аука

Зачастую, чтобы увидеть в обыденном, что-то необычное, надо просто сменить угол обзора. И тогда с высоты лучше вырисовывается перспектива, становится более понятен вектор движения и путь. А прижавшись к земле можно увидеть детали, которые до этого не замечались. А ведь иногда детали очень важны.

В Костином мире волшебникам было скучно и неинтересно. Для них здесь было мало развлечений, оттого они постоянно придумывали все новые вещи. Конечно, Константину надо было тренироваться, и он с готовностью выполнял новое пожелание наставника или его подруги. А те не скупились на идеи. Из-за того, что у Кости еще не очень получались большие объекты и звери, его нагружали созданием всяческих растений и мелких животных. И волшебникам было все мало, то мышь попросят, то лису. И никто не думал, как будет чувствовать себя Черныш. Волчонок не успевал обозначить свою территорию, пытаясь угнаться за изменением ландшафта. А уж разного рода грызуны и земноводные просто выводили его из себя. Не то чтобы он боялся их или не любил, но он же должен был знать тех, кто живет на его подконтрольном участке. А эта наглая мелочь, уже через пятнадцать минут после появления начинала вмешиваться в его уклад и совершено не хотела признавать авторитет грозного волка. Приходилось учить их. Где-то зубы покажешь, где рыкнешь чуток. И все понимали, кто тут главный. Проблема была только одна — догнать наглеца.

В этот раз Черныш был на грани отчаяния, потому что догнать эту шуструю белку было практически невозможно. Она петляла, перепрыгивая кочки и мелкие кустарники, меняла траекторию, ныряла в высокую траву. Черныш старался не отставать, но он понимал, что стоит белке добежать до подлеска, как он ее упустит. Волки не лазают по деревьям. И белка это тоже знала, поэтому из последних сил старалась прорваться к лесной полосе. И как бы не хотелось Чернышу ее догнать, как он не старался, белке это все же удалось.

Волчонок прыгнул в отчаянии на ствол дерева и заскулил от досады. Белка была вне досягаемости. Она забралась на толстую ветку дерева и, поняв, что находиться в безопасности, остановилась, чтобы перевести дух. Черныш жалобно скулил и ходил вокруг дерева. Он понимал, что добыча упущена. В отчаянной последней попытке дотянуться до белки, волчонок подпрыгнул, опираясь на дерево передними лапами, но зубы клацнули в пустоте, а нарушительница спокойствия даже не пошевелилась, понимая тщетность этих усилий. Чернышу ничего не оставалось, как только сидеть под деревом и смотреть на упущенную добычу. Белка тоже смотрела на волчонка. Вдруг она как-то сжалась, замерла, нерешительно дернулась, и стала спускаться с ветки. Черныш не сводил с нее глаз, взглядом провожая ее к основанию дерева. В глазах белки читался испуг, она словно не понимала, что с ней происходит, но она, хоть и медленно, продолжала спускаться с дерева.

Вот она уже оказалась почти у самой земли, на уровне волчьей морды. Черныш, так же, не сводя с нее взгляда, подошел ближе и обнюхал белку. Видно было, как она дрожала, в нос волчонку ударил острый запах страха. Он сам был удивлен ее поведением. Но чувствовал, что сам стал причиной этого действа. Тем не менее, Черныш был рад, ведь целью была не охота на белку, целью было показать свою силу, объяснить новому жителю этого мира иерархию. И, похоже, Чернышу удалось это сделать. Белка была полностью в его власти, и очевидно, отдавала себе отчет в какой опасности оказалась. Черныш отступил и грозно рыкнул. Белка встрепенулась, будто очнулась от какого-то наваждения, пискнула и пулей забежала на самую высокую ветку. Но на этом дереве она не задержалась, перепрыгивая с ветки на ветку, она сменила убежище, и уже через несколько секунд ее рыжий хвост мелькнул в ветвях далеко стоящего орешника.

Черныш проводил ее взглядом. Это было интересно. Он почесал задней лапой за ухом, выбивая запутавшуюся в шерсти букашку, потом посмотрел на ветку, словно проигрывая в голове всю ситуацию снова, шумно втянул воздух своим черным носом и побежал в сторону дома. К людям, которые его приютили, и которые радовались любому новому трюку в его исполнении, будь то поднятая лапа, или игра с тарелкой. Новый навык они тоже могли бы оценить.

На крыльце дома Черныша встретили маститые волшебники: Мика, Кочегар и Белый. Они пили чай и обсуждали сложившуюся непростую ситуацию. Трюфель лежал на подоконнике, щурясь на теплое солнце.

— А ты успеешь? — спросил Микаэля Кочегар.

— Должен, — ответил волшебник. — Трансформация займет не больше суток. В Париже уже почти все готово к моему приезду, жду только сообщения от Пепер. Так что встречу Уана молодым и полным сил. Росси поможет с бессмертием. Тогда дуэль будет хотя бы на равных.

— Прости, Мика, — вмешался Белый, — но я бы не ждал честной дуэли от этого типа. Наверняка он просчитал и этот вариант. И вряд ли он захочет участвовать в дуэли, которая будет длиться бесконечно.

— Ну, не бесконечно, — заметил Вова, — после нескольких тысяч лет даже у самого крепкого волшебника безвозвратно меняется восприятие мира. И кто знает, в какую сторону может уехать крыша. Быть может, он и вовсе откажется от идеи завоевывать миры.

— Это да, — согласился Мика, — но, во-первых, у меня тоже эта крыша может поехать. И кто знает, может я решу, что завоевывать миры не такая уж плохая идея. Подружусь с такими же, как этот Уан. Может даже, вступлю в их клуб. Слышал я, что у них есть нечто такое.

— Глупости не говори, — отмахнулся Белый. — Чтобы быть кретином, надо быть кретином. И никакие тысячелетия тебя не изменят. Впрочем, как и его.

Черныш не вслушивался в беседу. Волчонок понял, что сейчас всем не до него, и решил самостоятельно проверить свое умение. Он не знал, стоит ли пробовать на людях и решил потренироваться на кошках, вернее на коте. Волчонок подошел к Трюфелю ближе. Кот делал вид, что не замечает Черныша, все так же продолжая щуриться на солнце. Волчонок тем временем, пробовал настроиться, как в тот раз с белкой. Он, не мигая, смотрел в глаза коту, сосредоточившись на желании, чтобы тот спрыгнул с подоконника. Черныш так сильно настроился, что даже, казалось, забывал дышать. Трюфель, почуял что-то неладное, неохотно приоткрыл веки и посмотрел на волчонка. Представитель песьих, замер, словно изображал чучело. Ну и потом — глаза. У животных это вполне определенный знак — знак агрессии. Все-таки волчонок появился недавно, кто его знает, что в его голове может быть. Трюфель поменял позу, чтобы удобнее было ретироваться в случае опасности, а Черныш, увидев движение кота, совсем окаменел, продолжая посылать ментальные сигналы. Добило Трюфеля поведения волчонка, когда тот, изображая статую, не заметил муху, ползающую по его носу. Это было слишком странно.

— Чего ты уставился? — недовольно спросил кот.

Черныш опустил голову, грустно выдохнув — не получилось.

— Мика, — позвал кот, — я понимаю, что не очень вовремя, но все же интересно, а мы нашему питомцу прививки будем делать?

— Что? — не понял волшебник, — какие прививки?

— Ну, не знаю, от бешенства, например.

— А зачем? — Микаэль посмотрел на волчонка. — Думаешь надо?

— Просто необходимо, — сказал кот. — Мы его на помойке, можно сказать, нашли, отчистили от очисток. Кто знает, чем он на этой помойке мог заразиться.

— Брось. Ни на какой, не на помойке мы его нашли. Вполне себе ухоженный волчонок. Но ты прав, прививки лишними не будут.

Черныш понял, что визит пошел не по его сценарию и от греха подальше, пока они еще что-нибудь не вспомнили вроде ошейника или намордника, решил покинуть компанию. Он забежал в дом и зашел на кухню. Обычно в его миске оставалась какая-то еда, а после всей этой беготни так захотелось какую-нибудь сытную косточку. И ожидания его не обманули, в миске его ждали куриные крылышки, коими Черныш тут же радостно захрустел.

Выражение "так ест, что трещит за ушами" было выдумано не на пустом месте. За этим треском, Черныш чуть не пропустил, как мимо него прошел волшебник. Но тонкое чутье, не обмануло, подсказав волчонку, что по лестнице на второй этаж поднимается Александр Белый. У Черныша появился шанс обратить на себя внимание волшебника, который не думает о том, что волчонка надо прививать. Черныш перестал есть и побежал за профессором.

Белый подошел к двери и негромко постучал.

— Войдите, Александр Романович, — пригласила летунья.

— Как ты узнала, что это я? — спросил Белый, заходя в комнату.

— А кому я еще интересна, — грустно улыбнувшись, ответила Ариэль.

Черныш улучил момент и проскользнул в комнату.

— О, серый волк с вами, — обрадовалась летунья и подозвала к себе Черныша.

-Он без спросу входит, — усмехнулся Белый. — Очень самостоятельный.

— Это да, — запуская пальцы в волчий загривок, улыбнулась Ариэль.

— Как ты, девочка? Немного отошла после своего приключения?

— Да, мне уже гораздо лучше, — энергично покивала головой летунья. — По крайней мере, физически я себя чувствую нормально.

— А морально?

— Морально, я себя чувствую раздавленной.

— Ты не переживай, и больше не бойся ничего. Я теперь рядом, и в обиду тебя никому не дам.

— Спасибо, Александр Романович, я знаю. Я и не боюсь, если честно. Просто грустно стало. Оказывается, только вы и понимаете меня настолько хорошо, чтобы вытащить из другого мира. Получается, только вам я и интересна.

— Почему, неправда, и что значит "только мне интересна"? А, я понял, — Белый смущенно опустил глаза, — Мика. Я так привык, что ты просто маленький воробушек, который еще только учится летать, что совсем не заметил, как ты повзрослела. Да, прекрасная пора, первая любовь.

— Что же в ней прекрасного, — на глаза летуньи навернулись слезы. — Все время плохо, словно вы меня так и не вытащили из того плоского мира. Словно я и сейчас заперта и разбита на тысячу осколков. Я чувствую себя, как в тот раз, когда собиралась... ну, вы помните, на вышке. Мне кажется, ничего не может быть хуже.

Белый подсел к летунье и обнял ее за плечи. Ариэль уткнулась в плечо профессора и зарыдала.

— Ну-ну, девочка. Все не так уж и плохо, — стал успокаивать ее Белый. — Поверь, первая любовь почти всегда довольно сложно переживается. Зато она самая яркая. А главное, как правило, она не последняя. В твоей ситуации вообще грех жаловаться. Мика хороший, честный и добрый. Он искренне и очень тепло к тебе относится. У вас всегда будет эта связь, дружба, если хочешь. А она порой бывает покрепче любой любви. Ведь чего нет в дружбе, что есть в любви? Только страсть. А что есть в дружбе, чего нет в любви? Да много чего. Порой в этой самой любви нет ничего кроме нее самой, ни уважения, ни заботы, ни нежности, ни преданности. А страсть быстро проходит. Она как вода, стоит напиться и пить больше не хочется.