| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Кэп молчал. Сергей — тоже. О чём тут говорить?
Но на один вопрос ответ всё же требовался. Обязательно.
— Вовка...
— Что?
— Вовка, почему — я?
Кэп помолчал ещё с полминуты:
— Тебе как, в общих чертах или подробно?
— Лучше подробно...
— Короче, сидим на базе. Гришка ходит к Романову, у него — боевая психическая травма. На меня Борисыч рычит: где человек? Из выпускников учебки — после девятого класса — половину забраковал Старик, остатки — мы; из восьмого брать некого; а "пасти" клиента с седьмого, — пара кандидатов была, — долго. Попалась мне тут на глаза в кабинете Романова аналитическая записка какого-то умника из его отдела — о том, что при агентурной обеспеке имеет смысл использовать совсем мелких киндеров, класса из шестого, от силы — седьмого. А тут ещё знакомый тип встретился — местный аналог жёлтой прессы в гибриде с цветным телевизором. Мы с ним в одном приюте были до учебки. Носитель массы ненужной информации. В общем, подъезжает он ко мне и говорит: "Кэп, помнишь Джо Неуловимого?"... — Серёжка удивлённо воззрился на Вовку, мол, откуда вы меня знаете?! — Милый, тебя к нам в детдом привозили... Мне тогда было примерно столько, сколько тебе сейчас, а ты у нас был в дошкольной группе. Смылся ты недели через две, кажется, точно не помню...
— Вовка, я не помню, ни тебя, ни вашего приюта!
— Правильно. Сколько у тебя побегов? Двадцать четыре? Причём это — только фиксированные. А на тебя смотреть пол-интерната ходило... Ну вот, "Помнишь," — говорит, — "Джо? Он, говорят, из спецшколы убёг..." Тут меня осенило. Взял я Костыля и поехал в ментовку. В детской комнате ЦУВДа поднимаем твоё личное дело и охреневаем: по улицам солнечного Меланполя шастает в доску наш человек, а мы голову ломаем, как придурки! Бабам — две шоколадки, ксерим документ, везём Романову. Он охреневает тоже. Особенно — в свете той записки. Даёт он нам неделю. Задача — проще простого: найти в шестимиллионном городе одиннадцатилетнего пацана, учитывая то, что ребёнок совсем не хочет, чтобы его нашли...
— Я — не ребёнок! — Серёга остановился посреди дорожки, сунул ладони за пояс шортов и глянул на Кэпа в стиле "автоматчика". — Чё вы заладили?!
— Ладно, ладно, извини, не подумавши... Ты — не ребёнок, ты — чудовище! Кошмар Меланпольской полиции... Устроит?
— Да хоть так... А то — "ребёнок"! Достали уже! — Серый медленно остывал.
— Ну что, продолжать?
— Давай...
— В общем, и целом — задачка "туши свет". И вспомнились мне тут слова классика русской литературы, я вообще ребёнок начитанный... — Серёжка звонко рассмеялся: "Ну ни фига себе ребёночек!" — ...А.С.Пушкина ""Всё куплю!" — сказало злато". Зрительно прикинули, где ты можешь обитать, — судораздел, Старый порт, центральная городская свалка. Позвонили по опорникам, кинули парням мысль: бартер — деньги на Джо. На третьи сутки звонят с судораздела: Джо нужен? Дальше — сам знаешь... Ты, Серый, нас прости, конечно, но сам прикинь, как тебя искать? Мы, разумеется, военная разведка, но... Понимаю, ты у этих придурков натерпелся. За тебя, конечно, деньги плочены, но, если захочешь уйти, — ступай, дело твоё...
— А если не захочу? В смысле — уйти?
— Значит оставайся, — Вовка слегка повеселел. — Старик, в принципе, дал "добро". На учебку тебя возьмут.
— На год или на три?
— Пока не знаю. Романов попробует протащить тебя по специальной программе. Личность ты — вполне подходящая, это я почти сразу понял...
— Это, когда я в тебя пистолетом тыкать стал?
— Почти тогда.
— Так я с перепугу. Меня ж всего трясло, думал — всё, приехали! Копы ещё, в принципе, вполне нормальные, вроде, были... Я Татарину пару раз за сигаретами бегал... А тут поймали, связали, продали неизвестно кому...
— Да, это всё читалось на твоей бесхитростной физиономии. Было написано во-о-от такими буквами. Я по ходу смотрелся там убойно...
— Да уж, такой "работорговец"! — Серёжка вспомнил, как его колотило от страха и ненависти, и он снова посмотрел на Кэпа: парень как парень, симпатичный... А утром он был готов прострелить этому "покупателю" башку, и прострелил бы, если бы смог, без всяких сомнений. — А за шпалер я с перепугу схватился...
— Конечно, с перепугу. Но, что показательно, ты вообще за него схватился, — не сделал ноги сразу, как развязали, не стоял и тихо гадил в штаны, мол, дяденька, только не бейте!.. А самое интересное то, что ты пистолет с предохранителя снял. Про это в аналогичной ситуации вспоминает от силы пара человек из десятка, причём эту пару специально натаскивают. Так, пришли... Ну, что решил?
— Я ж сказал, что не уйду... — Серёга слегка удивился.
— Не, ты сказал "а если я не захочу уйти?" Это — две большие разницы. Или — четыре маленькие, как говаривает наш Гриня.
— Не уйду. По крайней мере — пока.
— Утешил. Ща разрыдаюсь от радости...
— Хватит издеваться! Вовка, а Фома у копов деньги в натуре заберёт?!
— Фома свои бабки заберёт даже у царя Кощея, который над златом чахнет. Он у нас такой... Долго на пороге стоять будем?
...В модуле полным ходом шёл видеосеанс с показом культового триллера "Работорговцы XXI века". Ромка и Ян, слушая комментарии вернувшегося Фомы, с интересом пялились в экран: "живьём" купли-продажи они не видели.
Серый глянул туда же, и ему стало стыдно за себя: перепуганный насмерть ребёнок с животиной в кармане. При взгляде со стороны наличие Криса было очевидно. Особенно глупыми теперь казались попытки "закосить под ветошь", когда его здесь кормили. "Идиот," — подумал Серёжка, — "Сам дурак и других дураками считаешь..." Придя к этой, вроде бы логичной, мысли, Сергей посмотрел на экран снова, и ему стало совсем нехорошо: триллер плавно перетёк в боевик. "Кретин. Полный и безысходный..."
Вовка мазнул взглядом по экрану, потом — по Серёге и скомандовал:
— Хорош! Хватит дурью маяться! Нечего ребёнка травмировать.
Народ радостно заржал. Видак выключили.
Возмущаться на тему "я — не ребёнок!" после просмотра видеоролика почему-то расхотелось. "Да кто ж ты ещё есть?" — самокритично признал Серёжка. — "Мелкое, несчастное, насмерть запуганное дитя... Тьфу, смотреть тошно!"
— Фома, у тебя чего вышло или как? — Вовка плюхнулся в единственное в модуле кресло. — Волки, я жрать хочу!
Костыль взглянул на Серёгу и жизнерадостно спросил:
— И Серёжа — тоже?!
Грянул хохот. Уровень Серёгиной самооценки, поднявшийся за минувшее утро, рухнул вниз, со свистом миновал нулевую отметку и продолжил проваливаться в тартарары. "Всё. Приехали. Надо делать ноги. А вроде так хорошо завязалось..."
Мешок в углу шаманил над нежно-зелёным полевым примусом, напевая под нос "Гриша любит пиццу, Рома любит пиццу, Ян любит пиццу, Вова любит пиццу, та-та-та, и Серёжа — тоже! Куда ж он у нас денется... Больше нету ни хрена!"
Народ продолжал хихикать.
Вовка растёкся по креслу и прицельно глянул на Фому:
— Гриц, если мы при твоём скупердяйском характере жрём пиццу, а не сухпайки, значит, всё получилось! Где деньги?
На Гришкином лбу нарисовалась гармошка из горизонтальных морщинок:
— Какие деньги?
— Как "какие"? Много-много синих таких бумажек... Гони тридцатку, жлоб! Парню кроссовки хоть купим.
— На кой ему кроссовки? — на роже Фомы появилось выражение глубочайшего удивления.
— Чтоб были. Гриша, не зли меня!
— Кэп, ему Фердыщенко через неделю выдаст столько барахла! В том числе — кеды. Симпатичные такие. Китайские-китайские. А главное — на халяву...
— И что, по-твоему, он своим видом будет неделю пугать всю базу?
— Вовка! Народ на базе — термоядерным взрывом на плацу не напугаешь... Нелогично!
— Фоменко! Армия и логика — вещи несовместимые по определению! Гриш, хошь, ляжку прострелю?!
Гриц укрылся за Мешком и примусом с пиццей:
— Костыль, хоть ты ему скажи..!
Костик щёлкнул зажигалкой и закурил:
— Не, Фома, у меня лишней ляжки нету. Если у нас через твоё жлобство появится Одноногий Сильвер, то пусть он будет один...
— Кто — жлоб?! Это я — жлоб?! Да я... Я о вас... Вот вы как, да!..
— Фома, не растекайся мыслию по древу! Ты не жлоб, утешься, ты гораздо хуже. Деньги давай, а потом можешь обижаться хоть на весь белый свет!
Гриц встал в позу партизана на допросе:
— Хрен вам, а не деньги! Джо, не обижайся: ничего личного, но вот эти от меня не получат ни гроша!
Вовка печально улыбнулся:
— Костыль, у нас есть паяльник?
— А зачем именно паяльником?
— А чем ещё? Ничего, кроме электроприборов в голову не лезет... Разве что в натуре пристрелить его, и дело с концом...
Ромка сунулся к Мешку через плечо, мол, как там пицца:
— Не, парни, не убивайте его, он нам ещё пригодится. Кость, долго ещё?
— Тебе — долго. Не лезь под руку!
— Почему долго? Она ж — почти совсем...
— Первыми в списке — командный состав и молодое пополнение, простые смертные — потом.
— Вовка, это — дискриминация по социальному признаку!
Кэп мерзко улыбнулся:
— Ещё какая! Костыль, Фома жрать не хочет...
Гришка взвился:
— Это почему..?
— Считай, что экономическая блокада. Ща поедим и будем тебя пытать... Больно и сильно, — пока денег не дашь. Фома, мне нужна только тридцатка. Начнём пытать — заберу всё!
Сергей скукожился у входа. Глаза его сначала округлились, а теперь делали попытку принять сложную многоугольную форму. Впервые присутствуя при подобном дружеском "междусобойчике", он не мог понять, что же, собственно говоря, происходит? Это что, всё так серьёзно? Они действительно будут пытать Грица? Или это всё-таки — шутка?! В голове не укладывается...
Между тем, диалог продолжал развиваться:
— Да на тридцать гривен можно кроссовок купить пар десять! Червонец, и ни грошем больше!
— Фома, уболтал, — двадцать. Соглашайся, пока не поздно!
— Пятнадцать!
— Ладно, давай, жмот... Господи, почему я его до сих пор не убил?..
— Вов, может двенадцать?
— Фоменко, торг здесь неуместен! Жить надоело?! — Гришка со скорбным выражением лица выдал Кэпу три бумажки по пять гривен. — Костыль, включи Фоменко в списки живых.
— Завхоз!
Фома встрепенулся. Вовка приподнял за предохранительную скобу Серёгин "Спрингфилд":
— Поставь на баланс пистолет "Спрингфилд Армори" М1911А1 с одной обоймой и пятью патронами. Оформи по ведомости на Вересова Эс А. Народ, общее объявление! — модуль утих. — Человека зовут Сергей. Прошу любить и жаловать.
Мешок поставил на стол сковороду с пиццей:
— Все в курсе. Уже любим и жалуем... Серёга, чё ты там стоишь, как бедный родственник? Иди лопать, пока горячее. Рома, не дёргайся: в первом потоке — шеф и молодое пополнение! Кыш, чудовище! Джо, объясни своему хвостатому кошмару, что его номер седьмой — объедки! — Костик за хвост оттаскивал Криса от сковородки. Тот верещал и сопротивлялся. Крысёнок быстрее хозяина просёк ситуацию и явно понимал, что в этой компании от пиццы объедков не предвидится. Несмотря на отчаянное сопротивление, Криса выдворили со стола.
С точки зрения практической логичнее было сначала поесть, а потом делать ноги. Серёжка получил свои полпиццы и начал сосредоточенно жевать. Крис "роился" под столом, пытаясь добраться до продукта; забраться по голым ногам хозяина было проблемно: Сергей спихивал крысёнка свободной ступнёй; тот снова делал попытку восхождения. Народ, наблюдая за этим, тихо хихикал.
— Серёга, улыбнись! Жисть прекрасна! — временами бывает... Не те, правда, времена, но это — мелочи... — Костыль распаковывал следующую пиццу. В народе возник ажиотаж, — начались разборки за "второе место". — Молчать, рыбы! — Мешок плюхнул изделие на сковородку. — Вторым номером идёт младший командный состав, то есть — я, любимый, и батарея тяжёлых пулемётов, — Ромка жизнерадостно заулыбался. — Киллеры и жлобствующие подростки — в конец очереди.
Среди "киллеров" и "жлобов" возникло тихое возмущение:
— Это почему? — Фома явно пробовал "качать права".
— Что — "почему"? Киллеры — по причине малолетства. Как поётся в антикварной песне? — Правильно: "Старикам везде у нас почёт". Завхозы — педагогическая акция. Чтобы выступали поменьше.
Гриц поперхнулся заготовленной фразой. Зато подал голос молчавший до сих пор Ян:
— Во-первых, я не — "киллер", а снайпер. Две большие разницы. У киллеров — оплата по факту: грохнул — заработал; у меня — оклад фиксированный. Во-вторых, Вовка, это — дедовщина! Крутейший неуставняк!
Кэп проглотил очередной кусок:
— Подай рапорт установленной формы на моё имя — по инстанции. Получу — рассмотрим.
— По инстанции — это как?
— Младшему сержанту Пинигину. Он подпишет, — тащи мне... Ещё вопросы? У меня продукт стынет, — Латыш замолк: бороться с военной бюрократией было бесполезно. — Джо, хватит косить под могильный камень! — Вовка прикончил пиццу и, блаженно улыбаясь, откинулся в кресле. Серёжка, дожёвывая продукт, кисло улыбнулся, мол, я чё, я — ничё... — Всё не так страшно. Доёдывай, и потопаем к Дворянчику.
Ромка мерзко хихикнул:
— Ну-ну, конечно, "всё не так страшно", всё — гораздо страшнее! Ща майор Дворянцков будет тыкать в ребёнка иголками, ковыряться в нём всякими железками, бр-р-р, жуть какая! Кэп, а может не надо?! Жалко всё же, хороший, вроде, парнишка...
При упоминании иголок и железок Серёга поперхнулся пиццей и чуть не сказанным "я — не...".
— Рэмбо, придурок, хватит пугать человека! — Ян проницательно взглянул на Серого. — Он и так сидит бледный и печальный, думает, бедняга, съесть пиццу и сделать ноги, или — ну её на фиг, эту пиццу! И ты ещё лезешь со своими приколами!
Ромка счёл своим долгом отбрехаться:
— Ну вот, и пошутить нельзя! Серёга, всё — не так печально. Кость, помнишь, меня тээспэшник на ночных через пээнвэшку на плёнку снял? — Мешок улыбнулся, кивнул, мол, было такое. — Весь курс ржал! Рыбаков, сволочь такая, неделю показывал, — как, мол, не надо ночью преодолевать минные поля. Хорошо, Романыч просёк и прикрыл лавочку. А так — до сих пор, небось, числилась бы кассетка ненаглядным пособием! Серый, в тяжёлые минуты жизни меньше всего думаешь о том, чтобы выглядеть поприличнее. Особенно, — когда не в курсах, что тебя снимают. Расслабься, всё нормально!
После всего сказанного уровень самооценки у Сергея слегка приподнялся.
Кэп встал и начал перед зеркалом "правильно" заламывать берет. Серёжка торопливо проглотил последний кусок и слез с табуретки:
— Вовка, чё, правда, будут иголками и железками?!
— Ты что, сомневаешься? У нас санчасть — филиал контрразведки в случае войны. На ком же Дворянчику практиковаться, как не на молодом пополнении? Спокойно, я шучу! Серёга, до завтра без кроссовок переживёшь? А то сегодня не успеем уже...
— Да он и неделю переживёт, — Грицу явно не давал покоя непрактичный расход денег.
— Я и месяц так могу топать... — Фома расцвёл, мол, я ж говорил. — Вовка, может не надо в санчасть, а?
Кэп выразительно посмотрел на Ромку, чё, мол, доприкалывался? Рэм возмутился:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
