Рей моргнула, обдумывая.
— Да.
Ну, хватит размышлений. Примерно в какую сторону работать я выяснил, теперь нигде не пропереться бы...
* * *
— Си-индзи, ты чудо.... Аргх! — невнятно прозевала Мисато, глядя на кружку кофе.
— Стараюсь.
— Бли-ин. Когда у тебя уже больничный закончится? Сплавлю на тебя половину бумаг, начну высыпаться...
— Эксплуатация несоврешеннолетних? — подколол девушку я, но все-же ответил, — Сегодня.
— Тебе зарплату за это заплатят, — девушка сонно моргнула, — Стоп. Как сегодня?
— Так. Сегодня.
С того дня, как я выбрался из больницы прошла уже почти неделя. Все шло своим чередом, Мисато подкалывала нас с Рей, я готовил еду, играл на гитаре, Рей ходила в школу и на синхротесты... Обычная такая жизнь. Идиллия, да...
— Уарк! — мои размышления оборвал требовательный вопль пингвина. Я со вздохом полез в холодильник.
— Держи, проглот.
— Уарк! Уарк!
— Сам такой.
— Уарк!
Препираться с пингвином стало моим любимым занятием. Умнейший птиц — вроде кроме своего фирменного "Уарк" не издает никаких звуков, но сразу как-то понятно, когда он тебя посылает нафиг.
— Опять с Пен-пеном ругаешься? — хихикнула Мисато, — Знаешь, вы так забавно выглядите, оба с такими серьезными мордочками, — девушка снова захихикала в кружку.
— Уарк.
— Дурдом. — согласился я с пингвином, — Мисато. Подбросишь? В Геофронт. — попросил я.
— Не вопрос, только Рей завезем в школу, — отсмеялась девушка.
— Конечно.
— Ну и отлично... Заодно и покажу тебе рабочее место.
— Припахали. — мрачно констатировал я. Мисато снова рассмеялась.
В Геофронте, можно сказать, я пошел уже по привычному маршруту — больничный корпус, регистратура, терапевт, хирург, дерматолог... Ожоги, однако, да и требовался я нашему начальству дюже бодрый и здоровый. Но и это наконец закончилось...
Мисато сидела мрачная и злая. Странно.
— Что случилось?
— М?
— Что случилось? Не шутишь. Не улыбаешься. Не здороваешься. Нетипично. — более развернуто пояснил я.
— Да так... Встретилось тут одно имечко... — последнее слово было произнесено с такой неприязнью, с которой девушка может говорить только о бывшем.
Никак, Кадзи Редзи объявился? А не рано ли?
— Кто именно? — попробовал прощупать тему.
— А тебе-то зачем?.. — отмахнулась девушка.
— Морду набью. — пояснил я, — При случае.
Мисато рассмеялась.
— Ну-ну, защитник! Одной Рей мало, теперь и ко мне колья подбиваешь?
Я прошелся изучающим взглядом по девушке.
— Хм... — изобразил задумчивость.
— Ах ты паршивец! — возмутилась. Я уже было собрался подколоть ее, мол, первая начала, но капитан продолжила спич, — Он еще и раздумывает!
Я заржал.
— Туше. Так кто? Раздумывать не буду. Сразу драться. — Мисато аж поперхнулась от такой интерпретации.
— Да есть один тут... Точнее был. Так. Ты же знаешь, что ты Третье Дитя? Рей — первая, ну а в Германии есть Вторая, и вот ее куратором сделали одного старого знакомого, век бы его не встречать. А ведь придется! — под конец девушка почти рычала. А Мисато красива в гневе, я вам скажу.
— Понял. Бить сразу. — попытался разрядить обстановку... неудачно.
— На упреждение! Сразу как завидишь! — капитан распалялась все больше и больше, но вдруг резко успокоилась, — Ну, это ко мне отностися... Хотя кто знает, вдруг он и тебе не понравится...
Мечтательный тон, которым были сказаны последние слова, не оставили во мне сомнений — Кадзи. Именно он попадет под раздачу при встрече. Надо бы тоже как-нибудь свое неудовольствие ему выказать, а то симпатичная девушка и из-за него бесится. Пожалуй, в табло ему оформить не смогу, но куда-нибудь да дотянусь.
— Ладно, Син, хватит приятных воспоминаний, и давай займемся делом...
Ну, здравствуй, знаменитая бумажная работа. Я от тебя бегал полторы жизни, но все-же ты меня настигла.
* * *
— Си-индзи! Выручай!
О Ктулху, Аматерасу, Азаг-тот, Нъярлотхотеп и все египетские боги разом! Эта фраза мне скоро в кошмарах сниться начнет...
Сейчас я сидел на диване, с Рей свернувшейся в клубочек подмышкой. Хорошо, сладкий отдых после честного трудового дня, с девушкой, горячим чаем и прослушиванием музыки... Нет, надо обязательно испортить настроение.
— Мисато. Что!? — вырвалось у меня с такой интонацией, что даже у Рей на лице проступило сочувствие.
Честно говоря, не такая уж и тяжелая у меня работа. Школа, где я в наглую пинаю балду, ибо весь курс уже давно вспомнил. Затем синхротесты, на которых опять же пинаю балду, но уже в капсуле Евы. Иногда, примерно три раза в неделю, вместо синхротестов — тренировки, на которых нас с Рей гоняли до седьмого пота двужильные Ли с Михалычем. После — бумажная работа, к которой иногда подключалась и Синевласка.
Вообще, не так страшен черт, как его малюют, помнится, меня гораздо больше утомляло и бесило чистописание, что в этой, что в той жизни. В моих обязанностях числилось лишь чтение различных отчетов, и сортировка их по степени важности и актуальности информации, изложенной в них. Мисато, позже, на основе этих отчетов писала сводный. Ничего сложного, все просто до изумления... Но, блин, это СКУЧНО!
Вернувшись домой, я как правило готовил ужин и что-нибудь на завтрак, что можно быстро разогреть, а потом усаживался на диван с Рей под боком.
Мисато, само собой, зверем не была, и полную нагрузку на наши "неокрепшие детские организмы" не выдавала, но по совокупности всех этих дел, что приходилось на один день, вечером уже совершенно не хотелось ничего делать. Тупо сидеть с Рей в обнимку и пялиться в телевизор, совершенно не воспринимая входящую картинку.
Частенько, все это иногда разбавлялось "особыми" заданиями от Кацураги, в моем лице нашедшую идеальную кандидатуру личного порученца. Например, отловить Майю, и затребовать у нее комментарии по какому-нибудь заковыристому графику. Или найти Акаги в недрах лабораторного корпуса, простиравшегося глубоко под поверхностью Геофронта (это лабиринт, я там настоящего Минотавра видел!).
И каждая такая "особая" просьба предварялась подобными криками. У-у-у!
— Ну Си-индзи! Выручай, некого больше попросить, хочешь, я тебе повышение зарплаты выбью? — блин, у меня денег столько, что я шизею от цифры... Хм... Надо будет девчонок по магазинам сводить, мигом счет в минус уйдет.
— Что. Надо. Сделать. — голосом, полным мрачной решимости вопросил я.
— Мне нужен человек из моего отдела. На презентацию вооружений, проходящую в Старом Токио... Там такая колда собирается!
Старый Токио, он же Токио-1, или просто Старый Город. Радиоактивная полузатопленная пустошь, состоящая из грязи и развалин. В современной Японии почти имя нарицательное, такое же, как когда-то такими именами стали Хиросима и Нагасаки. Сразу после Удара свихнувшиеся политики Пакистана решили "пан или пропал", и жахнули от души своими ядерными запасами. Больше всех, естественно, досталось их "заклятым" друзьям-индусам, но и остальным перепало немало. Хорошо, хоть, в других странах правители оказались куда как более адекватными, и не стали не разобравшись, шмалять по всем, до кого дотянутся, а просто засыпали Пакистан по маковку различными видами оружия массового поражения.
Один из подарочков пакистанцев, как вы поняли, и прилетел в Старый Город.
Практически все время после этого в Городе проводились работы по дезактивации зараженной территории, и до сих пор там очень много очень радиоактивной земли — бомба была допотопной, "грязной", и каким образом она преодолела все противоракетные бастионы японцев — один из самых актуальных вопросов в среде "форумных теоретиков".
— Кто? Что? Когда? Почему не Аоба? Или Хьюга? — до сих пор путаю, как зовут этих двоих операторов командного центра.
— Показ будут проводить "Блеквуд". Какой-то "бронемеханизм", если цитировать их проспекты с грифом "секретно", — я хмыкнул, хохма со времен моего первого приезда в Геофронт, — Через четыре дня. И... — девушка секунду помолчала, Знаешь, Синдзи, кажется, что наши решили разнести этот самый "бронемеханизм" на запчасти, так как Первая тоже будет там на презентации. И Хьюга с Аобой тоже, как и Рицко, и Замком, и много кто еще.
О как. О как! Любопытно! А картинка то вырисовывается...
"Блеквуд", фактически дочерняя компания старой-доброй "Блекуотер", одной из крупнейших организаций наемников, базирующейся в районе западной полусферы. Занимается разработкой вооружения совершенно различных масштабах — от переделки всевозможных автоматических стволов ручного вооружения, до проектирования и создания неядерных баллистических ракетоносителей. И если наши хотят прилюдно опустить этих персонажей...
— Меня порекомендовали? — уточняю я завершающий штрих.
— Фактически... Да.
Дюже любопытно, может быть даже получится подраться...
— Да! Буду. Что одеть?
— Форму НЕРВ, все регалии... И табельное оружие.
Еще любопытнее! Откуда у меня табельное оружие-то взялось?
— Откуда?
— Ну... Честно говоря, тебе его выдали еще после боя с четвертым Ангелом... Просто... Ну...
— Понял. — я покрутил пальцем у виска, намекая на свой сдвиг по фазе. Как сейчас-то решились доверить?
— Да. Извини... — девушка выглядела действительно смущенной.
— Забей. Неважно. Рей?
— Рей... Тебе придется остаться в Токио-3. Боевое дежурство, сама понимаешь...
— Я поняла. — синевласка, весь разговор просидевшая совершенно безмолвно, чуть пошевелилась, а потом чуть плотнее прижалась ко мне. Знал бы ее чуть хуже, не в жизнь бы не догадался, что это проявление беспокойства обо мне.
— Не бойся. Все будет... — я осторожно поцеловал девочку в макушку.
Мисато только тяжело вздохнула.
Глава 12.
/*Примечание автора: Следующая сцена писалась под композицию "Kuro", за авторством вельми уважаемой мной Йоко Канно из саундтрека к первому сезону Darker than Black. Рекомендую, да.*/
Я стоял на балконе и пил чай. Обычный такой черный чай, пакетированный, никакой экзотики.
Раньше, в прошлой еще жизни, я в этом вопросе был еще тем снобом — очень ценил различные китайские чаи, тот же знаменитый "Эрл Грей", "Шелтон"... Да-а... Святые времена.
А здесь пришлось обломаться. Вообще, попал я в свое время как мордой об стенку — резко, больно, непривычно. Только что был не особо успешным, но уютно устроившимся человеком, со своими нежно лелеемыми странностями, фобиями и комплексами, и вот, я в прямом смысле оказался мальчишкой без опоры под ногами, без ничего, в неизвестной стране, в чужом и жестоком мире... Гр-р, это сейчас мне весело когда опасность, а тогда я трясся, забившись в угол, загнанным зверенышем разглядывал непривычно больших людей, бормотавших что-то успокаивающе...
Да хватит врать хотя бы себе! Я свихнулся отнюдь не потому, что боялся разоблачения, или потому, что знал что будет дальше, а просто потому что боялся. Я свихнулся от страха, от оглушающе-сильных эмоций детского тела, от того, что все, не будет тут любимой музыки или любимого чая, все то немногое, чего я достиг в прошлой жизни придется нарабатывать заново. Я просто не хотел помнить, что когда-то я уже был взрослым человеком, сам зарабатывал деньги, имел какие-то страсти... К сожалению, психика у меня оказалась слишком крепкой, и я начал упорно ломать себя, отрекаясь, отстраняясь, забывая... А все эти отмазки, мол так врать проще, или "у меня есть знания будущего", все это именно отмазки. Какая-то доля истины есть и в них, но недостаточно значимая.
Однако, спустя годы я все-таки смог принять часть своего прошлого, пусть не всю, но большую часть, отдать дань своим старым страстям — та же музыка, или эта пародия на английский чай, ценя малую долю того, что было прежде... Катарсис, да... Или эйнастия?
— Синдзи. Почему ты стоишь тут?
Рей подошла сзади, встав рядом. Я хмыкнул — со стороны все мои размышления наверно казались каким-то созерцательным трансом...
А открывающийся вид, в принципе, вполне стоил, чтобы его созерцать — балкон Мисато выходил в сторону окраин города, где невысокие одно— и двухэтажные дома незаметно переходили в травянистые заросли холмов. Закат, освещавший этот пейзаж со стороны придавал всему теплый, уютный вид. Легкий ветерок почти незаметно шевелил зеленый покров.
— Красиво. Смотрю. — кивнул я на все это великолепие.
— Я не понимаю. — спустя секунду молчания честно призналась Рей.
Блин... Как бы ей объяснить? Я ведь тоже не сразу пришел к подобному восприятию...
— Смотри, — я обнял ее сзади, прижимая к груди, — Дома. Холм. Трава. Ветер. Облака. Цвет, запах. Температура. Звуки. Изучай детали. Смотри целое. Все вместе, закат и ветер. Смотри.
Рей замерла, изучая картину. Я тоже замер, поглощенный атмосферой момента — вечер, присутствие другого человека, хрупкость этой гармонии...
"Гитара, нейлон, фригийский лад" — всплыло в памяти.
— Я... поняла. Спасибо, Синдзи. — тихо-тихо, почти шепот.
* * *
— Внушает.
Громадина "FF-S17" подавляла. Гигантский самолет очертаниями напоминал незабвенный амеровский "Стелс", но размеры... На крыльях этого чуда можно было спокойно играть в футбол.
— Ага... Когда я впервые увидела эту махину, я аж испугалась. — согласилась Мисато.
Сейчас, под брюхом этой махины кипела работа — техники и рабочие крепили Еву-01 к самолету.
— Ну на полчаса эта вся волынка затянется... — уныло произнесла девушка, — И даже пива не попьешь! Даже безалкогольного!..
Я хмыкнул про себя. Давно заметил, что Мисато любит постенать на публику о какой-нибудь мелочи, выставляя себя эдакой "блондинкой". Впрочем, образ выдерживать у нее не получалось — все смазывали ехидные комментарии почти по любому поводу.
Погрузка продолжалась. Интересно было наблюдать за этим процессом — на днище самолета прикрепили специальные... назовем это разъемами, в которые практически идеально ложились все особо выступающие части Евангелиона. Сам биомеханоид поднимали к поверхности с помощью множества... домкратов на бензиновом ходу, да. Ну, по крайней мере, эти машины, с системой балок на месте кузова напоминали мне именно реечные домкраты. Уже поднятый Евангелион крепили с помощью тросов из какого-то черного волокна. Похожее волокно, кстати, использовалось в качестве оплетки питающего кабеля Евы, если мне не изменяют мои глаза и память.
— Мисато. Что за тросы? — спросил я девушку.
— Какие тросы? — капитан была поглощена своими размышлениями, и не сразу поняла что я имею в виду.
— Вон те. Крепят.
— Ну, тросы, ну, черные. Что не так-то?
— Материал. Прочный.
— А-а! Это какой-то полимер... или сплав? Не помню, название у него какое-то замороченное, Риц мне говорила.
Своеобразно. Это какой же крепости должен быть материал, чтобы выдерживать вес Евы? И почему его не используют в качестве брони для Евангелионов, в смысле?
— Броня Евы. Почему не используют?
— Нерационально. Транссталь слишком дорога в производстве пластин, слишком тяжела, плохая способность рассеивать излучение... Неудачный материал для брони. Из него хорошо получаются только волокна. — пояснила подошедшая сзади Рицко. Она, кстати, в кои-то веки сменила свой вечный халат на форменный китель и юбку. Ничего так... Я кажется понял, что Гендо нашел в ней.
