Виртуальное владение No7

— Почему здесь так тихо? — не зная, с какого вопроса начать, я задала тот, что сейчас меня беспокоил сильнее прочих. — Такое чувство, будто звуки вязнут в воздухе.

Мой Мастер, поспешивший вытянуться на камнях во весь рост, чуть приподнял голову и посмотрел на меня.

— А? Тишина? Не обращайте внимания. Все не совсем так, — отмахнулся от моего вопроса он. — Ветер не молчит. Просто наше ухо не слышит звуков. Это как собачий свисток. Кстати и действует также. Вы ведь заметили, что в окрестных коридорах никого нет, хотя монстров и прочей живности в этом мире великое множество. Их отпугивает звук, который рождают камень и ветер.

— Умно, — невольно подметила я, про себя решая, к какому типу я принадлежу: к тем, кого отпугивают, или к тем, ради кого эту конструкцию в свое время свояли. По всему выходило, что я разновидность местных монстров — иначе с чего это я чувствовала себя здесь крайне неуютно, а?

— Этот мир вообще очень рационально устроен.

Да. Слишком продуманно. Что невозможно при ограниченном числе пользователей. Как я уже упоминала, чем больше разумных невольно дорисовывают картину окружающей их действительности — тем реальнее она кажется. Невозможно продумать все мелочи, но люди, непроизвольно акцентируя внимания на какой-то области, дополняют изображение своими знаниями, желаниями и надеждами. Собственно, поэтому считается, что чем больше пользователей, тем стабильнее система. Правда, с одним уточнением... Как в свое время сформулировал один ученый: "Безумие рождает бурю". То есть слишком большое количество разумов, находящихся в диссонансе, постепенно начинают резонировать — и Сеть начинает рвать в лоскуты. Один раз такое уже происходило, причем в таких масштабах и с таким фейерверком спецэффектов, что было принято решение бури провоцировать намерено и меньшего масштаба.

Собственно, вся Игровая зона родилась именно из этой идеи. Пространство в пространстве — лучший полигон для решения подобных проблем. А уж места для зарождения и последующего уничтожения бури удобнее чем мир, в чем-то отличный — лучше даже полностью противоположный — объективной реальности, точно не придумаешь.

А ведь я почти забыла об этом.

Что ж, пора исправляться. И в первую очередь не мешало бы выяснить наконец, что это за владение такое, почему оно закрыто от свободного доступа — и какого дьявола здесь вообще происходит?!

Глава 5. Шир — место, где рождаются надежды. Ответы

— Ну и долго мы планируем здесь сидеть? — хмуро спросила я, осознав одну простую мысль: предстоит разговор и разговор не из легких. Мне совсем не хотелось влезать в происходящее, все, что находилось по ту сторону, меня не касалось никоим образом!..

Вот только выбор у меня был невелик: либо я влезаю во все это сейчас, либо оно обрушится на мою голову после. И вот тогда я совершенно точно окажусь в полной заднице.

— А зачем куда-то идти? — лениво полюбопытствовал мой Мастер, переворачиваясь на бок и подпирая локтем голову. Аккомпанировал ему в этом непростом деле натужный скрип сочленений доспеха, ну и лязг железа по камню, разумеется.

— Затем, что не хотелось бы здесь находиться, когда этот цветочек очухается и сплетет вместо одной клети три! — веско заявила я и даже встала на ноги, подавая пример остальным. Идти, если честно, никуда не хотелось. Да и ближайший участок без лозы был за пределами пещеры — часов так пять ходу, а в нашем состоянии — все семь.

Мастер, окинув меня задумчивым взором, сообщил:

— В принципе здесь безопасно, если не пытаться оторвать себе на память цветочек-другой.

Он раздражающе чуть растягивал слова, словно ему было лениво даже говорить, а не то чтобы куда-то двигаться. А ведь это не он потратил на поиски и дорогу чертову уйму времени! Ему-то что? Сидел себе в клетке и изображал прекрасную даму, ждущую своего спасителя!

К моему удивлению, мой напарник этого негодования не разделял. Его куда больше заинтересовал иной озвученный момент.

— Ты что сделал?.. — Белый воззрился на Мастера так, словно тот попытался совершить суицид в особо идиотской форме.

— Каюсь. Но уж больно любопытным оказалось... я не думал, что эта теория вообще имеет какие-либо реальные воплощения.

— Странно, что оно тогда тебя не сожрало. Обычно у наших творцов еще то чувство юмора.

— Оно попыталось. Если бы не мои особые отношения с этим миром... — Мастер развел руками, показывая, что все могло закончиться далеко не так прекрасно. — Кстати, ты ей рассказал? — Чуть косясь в мою сторону, полюбопытствовал тот, кого я привыкла называть отцом.

— О чем?

— А должен был?

Последние две фразы мы с Белым произнесли одновременно. И, если честно, этот разговор через мою голову начинал меня уже порядком бесить.

— Стало быть, нет, — задумчиво подвел итог Мастер.

— Я в ваши личные дела не лезу, — с тем же ленивым равнодушием, с каким недавно говорил мой родитель, произнес Бел. Надо ли пояснять, что держалась я из последних сил? Уж больно хотелось напомнить этим двум представителям мужского рода, что женщина в большинстве случаев существо скандальное и крайне злопамятное. Даже если ей в силу обстоятельств приходится прикидываться парнем.

— Ой ли, — Мастер растянул губы в совсем не доброй усмешке. — И с каких это пор?

— С самого начала, — сухо сообщил мой бывший напарник.

— Не припоминаю такого. А вот наглости влезать туда, куда не следовало бы, у тебя всегда было в достатке. Как сейчас, например.

— Я всего лишь выполняю свою работу.

Мастер мазнул по Белому озадаченным взглядом. Кажется, он не ожидал такого признания от моего напарника. Я, если честно, тоже. Бел редко прибегал к оправданиям, а прозвучавшая фраза была именно оправданием — вполне приемлемым, но обтекаемым.

— Простите, что прерываю ваш взаимный обмен любезностями, — хмуро поглядывая то на одного мужчину, то на другого, произнесла я, — но давайте вернемся к другой теме. Что именно мне не известно? Мастер?

Тишина.

Так и не дождавшись ответа от отца, я повернулась ко второму мужчине, посвященному во все происходящее.

— Белый?

К счастью, мой бывший напарник юлить и изворачиваться не стал.

— Он здесь из-за Элли, — спокойно сообщил Бел. Ха! Как будто для меня эти слова имели хоть какой-то смысл!

— Элли? Это еще кто? — я перевела удивленный взгляд на Мастера. Впервые слышу о том, что в его жизни был кто-то с таким именем. Женщина? Похоже, что да. Но тем страннее мое незнание.

— Элли — это Элевен. Одиннадцатая. Моя дочь. Нет, Севен, — наша.

Вот те и приехали!..

— Не припоминаю за собой никаких детей, — чувствуя, как кровь отливает от лица, произнесла я. Легкое головокружение дополнило и без того нерадостную картину. Все-таки нервы надо лечить, Севен, а то так недалеко и до обмороков...

— Но, меж тем, это так. Именно твои гены стали основой для ее создания. Твои и мои.

— Это невозможно, — убежденно произнесла я, устало потирая виски. — Смешанное потомство между сии и людьми существовать не может. Если честно, до сих пор даже не доказан факт способности сии к самостоятельному размножению.

— Но Лилианн...

— Наша правительница на момент зачатия сии уже не являлась, так что эксперимент нельзя назвать чистым, — отмахнулась я.

— Ты права. Но и ты — не обычная сии. В основе твоего создания, Севен, лежали записи Первой. В некотором роде тебя можно назвать сестрой Лилианн, не родной, конечно, сводной, но ты такая же, — и столько священного восторга в голосе, что я теряюсь. Злость, бушующая внутри, бессильна. Я ничего не могу сказать или возразить, ведь он — мой Мастер. Кому как не ему известны все тайны моего творения? Вот только я не чувствую в себе ничего особенного. Я — просто сии. И единственное мое отличие от других — у своего создателя я такая одна. Была. Оказывается, что и эта информация сильно устарела.

— И все-таки даже Лилианн вряд ли смогла бы обзавестись ребенком от человека, — упрямо произнесла я, хотя уже и не столь уверено.

— В реальных условиях — возможно, но мы сейчас говорим о лабораторном опыте, Севен. Об эксперименте, в котором искусственным путем были слиты два потока информации различной природы, причем с первой попытки и без каких-либо дополнительных усилий. Так что могу смело заявить: в теории ты способна иметь общее потомство не только с сии, но и с людьми.

Замечательно! Теперь придется осваивать различные меры предохранения. Впрочем, самая первейшая и важнейшая из них — никакого секса. Хотя, как показывает практика, в наш век великих открытий и изобретений, даже это не гарантирует стопроцентного успеха.

— И все-таки я не понимаю, как такое возможно. Биологически со всеми видами совместимы лишь вирры, все остальное — выдумки и миф. Нет, разумеется, если эти крылатые интриганы успели покопаться в генах народа заблаговременно, то возможны единичные случаи... Но это скорее случайная мутация, связанная с проявлением вложенного когда-то рецессивного гена... Но это ни коим образом не может относиться к сии! Мы — новая раса, это во-первых. А во-вторых, мы — информационные создания. Да, при желании и некоторых усилиях мы способны создать себе тело в реальном мире, но оно будет нестабильным и существовать долго не сможет. Да, мы можем вселиться в какую-нибудь человеческую поделку, имеющую подходящую аппаратную начинку. Но не более того!

— А так ли велика разница? Гены, Севен, это тоже информация, просто записана она и хранится в биологическом носителе. Так что по большому счету не имеет значения, какие виды участвуют в эксперименте, достаточно просто найти среду, в которой у них появится возможность взаимодействовать друг с другом. И, кстати, чтобы ты знала — так нелюбимые тобой вирры более чем на восемьдесят процентов энергетические существа, думаю, именно из-за этой особенности они и совместимы с большинством биологических видов. Собственно, именно из осознания этой простой истины и родилась задумка этого моего небольшого опыта.

— И тебе позволили? — сухо спросила я, взглядом находя Белого. Он был предельно собран и серьезен, а еще обеспокоен — уж эту хмурую морщинку на его лбу я всегда узнаю.

Впрочем, я и без этого понимала, что и Бел — и те, кто стоят за ним, — в курсе всех дел. Более того, судя по тому, что я вижу вокруг, именно они и предоставили площадку для наблюдения за результатами этого так сказать "небольшого опыта". Экспериментаторы, мать их! Одним лишь бы потыкать палочкой в новый вид живности, а другим лишь бы потешить свое самолюбие! Создатели, чтоб их! Божественная слава им все покоя не дает!..

Так, Севен, спокойно. Ты еще не все выяснила. Да и глупо злиться теперь, когда дело сделано. Уже ничего не изменить, а потому остается лишь смириться с происходящим и жить дальше. Очень осторожно жить...

— Ладно, я поняла. Вопрос с происхождением моей сестры снимаем с повестки дня. Переходим к следующему: что здесь происходит? Конкретно здесь. Что это за игра такая? И как она связана с Элевен?

На этот раз говорить начал Белый. Не ожидала.

— Все просто: этот мир — единственная среда, в которой было решено держать объект до его вступления в сознательный возраст.

Фраза сухая. Явно сформулирована была для какого-то договора или отчета. Все предельно обезличено... Ох, Бел, с кем же ты связался по глупости? И стоило ли это того?

— Причины?

— Никто не мог поручиться за последствия. Лилианн контролировала Первая.

Ох, эта мифическая Первая! Нет, я понимаю, что личностью она была (и вероятно есть до сих пор — не стану утверждать обратного, ибо ни в чем не уверена) незаурядной. Все-таки абы кто венец первого прототипа примерить бы не смог. Но она была человеком. Весьма чувствительным к информационным потокам, но все-таки человеком. И я сильно сомневаюсь, что хоть кто-то из смертных способен контролировать сии, тем более постоянно. Уж простите, но это абсолютно разные уровни развития!

— Не морщись, Севен, Первая действительно держала свое создание в узде. Вернее весьма ловко направляла таланты вашей правительницы в нужное русло. Твой Мастер ее способностями и восприимчивостью похвастаться не мог, поэтому и было принято решения создать обучающую среду, полностью отделенную от основного информационного потока Сети.

Клетка. Красивая, прекрасно проработанная и довольно вместительная клетка. Интересно, что бы сделали с нами люди, если бы мы попытались удерживать взаперти их ребенка? И не какой-то приемлемый срок, а всю его жизнь?! Что-то я сомневаюсь, что у нас бы вообще при таких вводных условиях смог бы состояться конструктивный диалог.

К сожалению, сии для большинства человеков все еще остаются материалом, этаким неживым объектом или ресурсом, который можно использовать в своих целях без зазрений совести. И что печально — с нашего же попустительства.

— Севен, это было необходимо. Поверь. Даже твой Мастер в конечном счете признал, что это решение было единственно верным.

— Именно так, — отец согласно склонил голову. — Элли гораздо способнее, чем ты можешь представить. Эта игра... нет, весь этот мир — это ее творение. Когда она появилась здесь, тут не было ничего.

А вот это уже было серьезным заявлением.

Я вновь обвела взглядом окружающее пространство. Проработка деталей поражала. И если всю систему стабилизирует всего одно дитя... Мне жутко от одной лишь мысли, что она может натворить, если выйдет из себя или захочет кому-то отомстить...

— На верхах знают? — теперь я смотрела на Бела. Хмуро смотрела, пытливо... уж больно неприятная ситуация вырисовывалась.

— Да. Вся информация по результатам предоставлялась как нашей, так и вашей стороне.

Прекрасно. Спрашивать сейчас, о ком именно он говорит, не буду, но отметить сей факт не мешает. Впрочем, Бездна с ними, с его хозяевами! У меня мои собственные с ума сходят!

— Решение?

— Отступать от первоначального плана посчитали ненужным.

— То есть девчонке позволят жить, не смотря на это?!

— Ну тебе же позволили, а разница между вами не столь уж и разительна, — пожал плечами Белый. А ведь я с этим утверждением была в корне не согласна. Уж стабилизировать такой сегмент Сети в одиночку я бы точно не смогла! Тем более являющийся частью самой безумной части нашего пространства — Игровой зоны.

— Хорошо. Допустим, что в некотором роде вы мне ситуацию пояснили. Я иного не понимаю: с чего весь этот балаган?

— Скажем так, не все оказались согласны с решением большинства.

— То есть кто-то все-таки решил избавиться от проблемы самым простым способом?

— О нет, Севен. Убивать Элли никто не собирается. Просто были высказаны предложения перенести сроки окончательной социализации объекта на некоторый срок.

— Ясно. А сколько ей сейчас?

— Тринадцать, — как само собой разумеющееся произнес Белый.

Впрочем, возможно для него так и было. Для тех же вирров тринадцать лет — уже совершеннолетие. К сожалению, сии развиваются далеко не теми же темпами. Даже для людей этот возраст — если и не детство, то глубокая юность. Впрочем, насколько мне известно, в большинстве стран на той стороне эта малость не мешает тринадцатилетию быть возрастом сексуального согласия. Впрочем, людские нравы меня не волнуют от слова "совсем".