— Капитан Маккей, вы можете говорить открыто — сказал Бальтазар — принимающая сторона уже знает достаточно о сокровищах, которые я вёз. — он бросил продолжительный взгляд на Михаэля, и Ребекка вздохнула с облегчением — в нём не было злости, лишь признательность и уважение.
— Более того, если бы не они, а в особенности — Михаэль, на серебро уже наложили бы лапы чудовища Тили. — Он наклонился вперёд и вытянул руки, с усыпанными драгоценностями кольцами на пальцах. — вместе с этим, срезанным с моего тела. — он резко продолжил — и моей дочери, разумеется.
Он показал головой на потолок:
— Сундук с деньгами для Вашего короля находится наверху, в моей спальне. Они все там, до единого гульдена. Разумеется, у меня есть расписка.
— В этом нет необходимости, Бальтазар Абрабанель, — с уверенностью махнул рукой Маккей — ваша честность не вызывает сомнений.
Может быть, это было странно, но реакция Ребекки на этот жест содержала больше злости, чем гордости: "Конечно-конечно. Сначала вы доверяете евреям свои деньги. Потом, когда у вас меняется настроение, вы обвиняете нас в гнусных преступлениях. И всё из-за того, что мы можем получать доход, не жульничая при этом. В отличии от ваших собственных банкиров. Христиане, что тут скажешь"
Но злость длилась не долго, и скажем честно, была направлена не на тех. Различные ветви кальвинизма, мало того что были лишены нетерпимости к евреям, так еще и имели собственные убеждения в ценности упорного труда и бережливости, поощряли грамотность, и относились к богатым скорее с восхищением, чем с завистью.
"В конце концов, это не кальвинисты заставили нас уехать из еврейского квартала в Амстердаме. Моего отца изгнали ортодоксальные раввины, а не христианские священники".
Она заставила себя сосредоточится на сегодняшнем дне. Отцу мог понадобится её совет, особенно сейчас в этих глубоких и неизведанных водах.
Как она видела, Маккей тоже уставился на Михаэля. В его взгляде было уважение... и нечто большее, чем след замешательства.
— Почему? — неожиданно выпалил шотландец.
— Что почему? — ответил Михаэль, но вопрос был риторическим. Американец положил руки на плечи Ребекки и, обойдя её, оказался в центре комнаты. Остановившись и уперев руки в бока, он уставился на Маккея, его взгляд сверкал огнём.
— Почему мы — не насильники и воры? — Маккей опустил голову и потряс ей — я не это хотел спросить. Шотландец запустил руку в густые рыжие волосы и нахмурился. Очевидно, подбирал слова.
За него это сделал отец Ребекки:
— Просто у них так принято, капитан Маккей. — Бальтазар обвел взглядом американцев в комнате, и его взгляд не надолго остановился на чернокожем враче. — Не то чтобы эти американцы были агнцами. — Улыбнулся он. — Некоторые из них, как я понимаю, даже совершают вооруженные ограбления. Ну, по крайней мере, покушаются на это.
Джеймс Николс ухмыльнулся. Бальтазар продолжил свой осмотр остальных, теперь он задержал взгляд на Михаэле.
— И другие правонарушения, я не сомневаюсь. Драки, например. Пьянство, хулиганство, неуважение к представителям властей...
Теперь ухмылялся Михаэль. Ребекка не поняла, почему, но была рада тому, как в комнате исчезает напряженность.
С теплой улыбкой, Бальтазар повернулся к Маккею:
— Но кроме того, это люди которые дорожат своими законами. Законами, которые они принимают сами, знаете ли, с весьма малым почтением к происхождению и чину. Судя по сказанному мне моей дочерью, это самые закоренелые республиканцы со времен древних греков. — Как бы демонстрируя очевидное, Бальтазар развёл руки. — Вот почему, как я считаю, их неосознанным действием, было защитить нас и наше добро. Нарушался закон, видите ли. Их закон, а не королевский
Еврейский лекарь еще раз взглянул на Михаэля и указал на него пальцем:
— Спросите его Маккей. Спросите его еще раз. Но не спрашивайте почему? Просто спросите: "а вы подумали хотя бы дважды? Или даже, хотя бы раз?"
Маккей посмотрел на Михаэля. Американец устало опустил руки. Но в том как он сжал кулаки, усталости не проглядывало.
— Я не знаю что за мир вы здесь построили, капитан Маккей, — проворчал Михаэль. — Но мы не будем его частью. "Нет", — вы меня понимаете? Покуда длится наша власть, законы будут соблюдаться. Наши законы.
— И как долго будет она длиться? — спросил Маккей
Михаэль ответил мгновенно:
— Так долго, как мы можем её удержать.
Маккей откинулся в кресле:
— Тогда у меня есть несколько вопросов. Первый. — он указал на револьвер висящий у михаэля на бедре. — Ваше оружие действительно так хорошо как я... как Леннокс... об этом думает?
Михаль взглянул на пистолет:
— Из винтовки я могу попасть в цель размером в дюйм за двести ярдов. С прицелом — за триста ярдов. И я не лучший стрелок среди нас, по крайней мере на больших дистанциях. — он выглянул в окно, будто смотря на город — Есть и другие вещи, которые мы можем сделать. — Его холодные синие глаза снова смотрели на Маккея. — Следующий вопрос. — скомандовал Михаэль.
Маккей резко качнул головой на потолок, указывая на комнаты наверху:
— Там лежит небольшое состояние, Майкл Американский. Оно принадлежит шведскому королю, но он дал мне право распоряжаться им по своему усмотрению. Вы встанете под наши знамена?
— Нет. Мы не наемники. Мы сражаемся только под нашими собственными знамёнами, и никакими иными.
Раздумывая, Маккей огладил бородку:
— Тогда, может быть, вы согласитесь на союз? — и поспешно поправился. — Это не должно быть чем-то очень официальным. Просто джентльменское соглашение. А из имеющихся у меня теперь средств я мог бы покрыть затраты.
Взгляд юного шотландца сместился к окну. На секунду он тоже сжал кулаки. Его взгляд наполнился таким же огнём как у Михаэля:
— Думай о нас, что хочешь, американец. Мне не больше твоего нравится смотреть, как убивают крестьян и их детей, а их женщины подвергаются разнузданному насилию.
Его взгляд обратился на окно, а палец правой руки обвиняющее указал на север:
— Звери Тили захлестнули Тюрингию. Вскоре, они захватят крупнейшие города, и набросятся на окрестности подобно саранче. Я не смогу остановить их, не с моими несколькими сотнями кавалеристов. Но...
Он посмотрел на револьвер. Внезапно Михаэль просиял и ударил рукой об руку.
— А... этот вариант союза! — пояснил он, с улыбкой от уха до уха. Неприкрыто свирепое удовлетворение, прозвучавшee в его словах, сверкнулo солнечным лучом, прорвавшимся сквозь тучи.
— Конечно, Александр Маккей. Мы согласны.
Меньше чем через минуту, Михаэль, сопровождаемый Маккем, оказался на улице, где десятки его шахтёров болтали с шотландскими кавалеристами. Вокруг них уже собралась внушительная толпа, в основном, из учеников старшей школы, которые подались за ними в город.
Ребекка увидела из окна, как двигаются губы Михаэля. Она не могла услышать слова, но знала, что произносит перед шахтёрами речь. Мгновением спустя толпа на улице превратилась в вакханалию празднования и хлопков по спине. Джулия Симс и её команда поддержки опять завела свой причудливый танец. И снова, ученики ответили ей громоподобным пением.
Раз! Два! Три! Четыре!
Кто всех лучше в целом мире?
Шотландцы! Шотландцы!
Пение был достаточно громким чтобы расслышать его через окно. Более чем достаточно. Ребекка подумала что пение было ненормальным, но не лишено какого-то пронзительного очарования.
Затем группа поддержки завела другую песню, которая окончательно озадачила её.
Нахмуившись, она повернулась к Джеймсу Николсу. Врач встал и смотрел в окно, хлопая в такт и бормоча те же странные, бессмысленные слова.
— Пожалуйста, — попросила она, — объясните мне. Что это собственно, означает? — Она с трудом произнесла незнакомые слова — Вперёд Висконсин! Вперёд Висконсин!
Доктор ухмыльнулся:
— Это означает, юная леди, что кучка выряженных воров вот-вот получит урок истории. Авансом, так сказать. — Он повернулся к ней, всё ещё ухмыляясь. — Позвольте мне познакомить вас с ещё одним незнакомым американским выражением.
Белые зубы сияющие на черном лице были, для Ребекки, похожи не меньше чем на геральдический щит.
— Мы называем это "День Д".
Глава 13
В следующие часы дом семейства Рот был охвачен вихрем бурной деятельности. Майк и Александр Маккей, вместе с Эндрю Ленноксом и Фрэнком Джексоном, провели весь день за большим столом на кухне, планируя их вступление в кампанию. Шли часы а американские шахтеры и шотландцы— солдаты толпами все сновали туда-сюда. Задавая вопросы на входе и получая команды на выходе. Если шотландцы приходили и уходили не задерживаясь, то многие из американцев застревали в доме, оглашая свои мнения и предложения.
Джули Симс даже явилась, подпрыгивая на кухню, чтобы поприветствовать своего дядю Фрэнка а на самом деле воспользоваться семейными отношениями, чтобы утолить свое жадное любопытство. Маккей немедленно потерял концентрацию на военных вопросах. Полностью. Джули сменила наряд болельщицы на джинсы с блузкой, но с ее фигурой и энергичностью, перемена одежды не имела значения.
Заметив скрывающуюся в глазах Леннокса ухмылку, Маккей покраснел и старался держать глаза подальше от девушки. Но пока через несколько минут Фрэнк не отослал Джули прочь, Маккею так и не удавалось, снова сосредоточится на деле.
Маккей думал о крайней рыхлости структуры американского командования, если это можно было назвать командованием, и это казалось ему очень странным. Но если думать, об американцах, то странным в них будет абсолютно все. Но не было никаких сомнений, что Майк и Френк это последняя инстанция при принятии любых решений. Поэтому через некоторое время оба шотландских профессиональных солдата расслабились, и по одному из характерных выражений американцев "поплыли по течению".
Многие приезжали и собирались в гостиной вокруг вокруг Бальтазара и Ребекки. Оба доктора остались, вместе с Моррисом Ротом. Джудит время от времени забегала к ним послушать, но в целом была слишком занята, таская еду и питье солдатам. Ребекка предложила помочь ей по хозяйству, но Джудит предложение отвергла.
— Мелисса подъедет в любой момент, — пояснила она, улыбаясь: — Она и так меня проклянет, если увидит, что я обслуживаю мужчин, а уж если она увидит, что это делаете Вы — советник по национальной безопасности — Вы не забыли о своей должности ? — тогда вообще конца и края ее гневу не будет. Зная Мелиссу, можно опасаться, что она начнет пикетировать мой дом..
Увидев непонимание Ребекки Джудит рассмеялась.— Как я понимаю, Вы никогда не слышали о "Движении за освобождении женщин"?
Джули Симс стояла рядом, прислушиваясь к разговору. Джудит улыбнулся ей и сказала: — Вы не объясните Ребекке, что это!
-Конечно! За кусок пирога!
Джудит ушла на кухню. Улыбаясь, Джули поведала Ребекка об "Освобождении женщин". И если версия восемнадцатилетней девушки заставила бы догматичек из "вуменс либерейшн" побледнеть, то уж на отсутствие у нее энтузиазма они пожаловаться бы не смогли. К тому моменту когда Джули закончила, непонимание исчезло с лица Ребекки. Ее лицо выражало чистой воды шок.
— Ты шутишь!
-Конечно, нет! — был ответ Джули. Через мгновение ее взгляд зацепился за что то на улице за окном и Джули выскочила из дома. Спотыкаясь Ребекка села на кушетку и стала прислушиваться к разговору врачей
Сначала ее мысли были заняты другим предметом. Освобождение женщин? Абсурд! Но как только она уловила обсуждавшуюся тему, все посторонние мысли немедленно покинули ее голову.
Лицо Ребекки опять выразило недоверие и шок
Ее отец улыбнулся ей. — Да, доченька. Это то, что я собирался сказать когда мы впервые сюда приехали. Так что ты думаешь о моем предложении?
От его слов она пришла в недоумение. Неужели он это серьезно? Но посмотрев на обоих американских врачей она поняла, что да, это так.
Неслыханно! Медицинское сотрудничество между язычниками и иудеями?
Старший из докторов, которого Ребекка раньше принимала за мавра, прокашлялся. — Вы понимаете, доктор Балтазар, что пока вы будете иметь право на свою долю прибыли в виде одной трети, что врачи получают после выплаты зарплаты медсестер и других работников что Вы все еще будете практически...э-э-э— — Николс колебался. Он явно пытался быть дипломатичным. — Какое-то время, то есть не навсегда-э-э-"
Бальтазар поднял руку. — Пожалуйста, доктор Николс! Отец Ребекки наклонился и взял книгу, лежавшую на столе рядом с диваном. — Д-р Адамс был столь любезен, что дал мне это вчера. Один из его многочисленных учебников по лекарственным средствам, по которому он учился будучи студентом.
Бальтазар баюкал тяжелый том на коленях, почти лаская его пальцами. — Боюсь, я был не в состоянии прочесть многое из этого. Здесь так много новых слов, не говоря уже о новых понятий, что требуется тщательно изучать каждую страницу.
Ребекка посмотрела на обложку книги. Название не привлекло ее внимания. Что делать с основами медицины? Вместо того, чтобы думать об этом, ее взгляд остановился на фамилиях авторов книги. Джордж Уайт, доктор медицинских наук Гарольд О'Брайен, доктор медицинских наук Авраам Коэн, доктор медицинских наук
Коэн? Ее взгляд упал на Морриса Рота. Американский еврей, казалось, понял вопрос в ее взгляде. Так, по крайней мере, она поняла слабую улыбку и кивок его головы. Да.
Ее отец еще говорил. -Так что я окончательно осознал, что мне придется учить все заново.
Доктор Адамс покачал головой. — Это неправда, Бальтазар. Даже не из-за теории. Ваши представления о миазмы как причинах болезней не так уж далеки от истины. И ваши практические знания, во многом превосходит наши собственные. — Он пожал плечами. -По правде говоря, я думаю, вам придется многому научить касательно лекарств, доступных здесь и сейчас.
Николс усмехнулся. — Я, надеюсь на Вас! Всего один пример, наш запас антибиотиков, уже в ближайшее время закончится, и вряд ли можно будет найти фармацевтическую компанию. — Он сделал кислое лицо. — Тогда что? Глаз тритона? Крылья летучей мыши с кориандром?"
Бальтазар засмеялся. "Пожалуйста, я всегда считал, что Великий Медицинский Канон Авиценны знает средства почти от каждой болезни. Многие из них кажется даже работают.
Николс и Адамс смотрели на него скептически. Доктор Абарбанель развел руками. "Конечно, вы должны изучить текст сами, прежде чем что-нибудь прописывать. Нерешительно добавил: "Вы читаете по-арабски? Видя выражение на лицах обоих американских врачей, Бальтазар пожал плечами. — Ну, не важно. Я верю, что большая часть Канона доступна в греческом переводе".
Николс и Адамс посмотрели друг на друга. Адамс закашлялся. Николс смотрел, как он задыхался.
— Доктор Абарбанель, — спросил Адамс, — только точно, каким количеством языков Вы владеете?
— Свободно? — Отец Ребекки пошевелила пальцами. — Боюсь, не более восьми, возможно девять, в зависимости от того что Вы называете "владением". Иврит, арабский и греческий, конечно, это основные языки медицины. Испанский и португальский языки являются родными для моей семьи. И теперь английский, естественно. Я провел большую часть своей жизни на острове. Немецкий, французский. — он опять пошевелил пальцами. — мне кажется. мой голландский становится приличным. Но было бы хвастовством сказать, что я говорю на нем бегло.
