Благостный пребывал в расстроенных чувствах. Накануне во время очередной встречи с Верховным он попытался аккуратно высказать мысль о необходимости скорейшего урегулирования отношений с братьями-славянами. Военные приготовления Киева мог не видеть только слепой, а военная пропаганда зашкаливала. Столь резкий поворот привел благостного в состояние полной растерянности. Власти ждали и просили от церкви прямой и недвусмысленной поддержки своих действий, как это бывало ранее в войнах с Польшей и Турцией. Но сейчас ситуация была принципиально иной. Большую часть населения УралС[Author ID1: at Tue Jul 31 14:18:00 2018 ]с[Author ID1: at Tue Jul 31 14:18:00 2018 ]иба и значительную — Балтийской ф[Author ID1: at Tue Jul 31 14:18:00 2018 ]Ф[Author ID1: at Tue Jul 31 14:18:00 2018 ]едерации — благостный относил к числу своей паствы. Прими он сторону Киева, православная Сибирь отвернется от него. Благостный реально оценивал степень своего влияния на этих людей и понимал, что призови он их к неповиновению властям, скорее всего все сибирские епархии, а с ним и вместе Питерская и Новгородская, просто уйдут из Киевского патриархата. Как дальше сложится их судьба — другой вопрос, но Киев их потеряет.

Его попытка объяснить все это Верховному гетману успеха не имела. Тот, похоже, рассматривал патриархию в качестве одного из департаментов варты, который должен обеспечить лояльность контролируемых им групп населения. Разговор кончился упреками.

— За что мы вам платим? — возмущенно кричал Верховный, — я уже даже не знаю, чего мы вам не дали, а как до дела дошло — в кусты? Пора долги отдавать! Идите и подумайте.

Отдавать благостный, естественно, никому ничего не собирался, не тот характер. И молчать в ответ не стал, напомнив Верховному, кто поддержал его на недавних выборах. Но оказанная услуга, как известно, уже не услуга.

Так что расстались плохо, не по-доброму, крайне недовольные друг другом.

На этом фоне неудача бископа с его списком пожеланий была сущей мелочью. Странно было бы, если бы ему удалось что-то из этого списка выторговать.

Дело надо было переводить в какую-то совершенно иную плоскость и вид бископа навел благостного на кое-какие мысли.

— Ты вот что, — благостный как бы ловил еще не сформулированную, ускользающую мысль, — собирайся-ка ты в Москву. Приедешь, с архиереями поговоришь, на людей посмотришь. А через пару недель я тебе туда пришлю именной указ о проведении межепархиального Синода. Посмотрим, какие еще епархии подтянем кроме Москвы, но выглядеть это должно представительно. Как бы весь наш северо-восток охватим. Причем в широком составе: архиереи, духовенство, миряне. Монашествующих из Лавры обязательно. День подходящий выбери. Хорошо бы в память святого, да не простого, а из воителей. И решение Синода должно быть хитрое. С одной стороны, в поддержку властей и воинства, а, с другой, о братской любви православных напомнить надо. Ну, ты сумеешь. Остановить нам всех этих вояк надо. Нельзя до греха между своими дело доводить. Пусть вроде как Москва свое слово скажет. И не так, чтобы совсем поперек Киеву, но все же свое. Заигрались они тут. Да, а чтобы в излишнем примиренчестве не обвинили, ты дай-ка там акцентом тему борьбы со всякими ересями, сектами и язычниками. Развелось у нас их действительно немеряно.

Бископу стало не по себе. Задача его не испугала. Он знал, что когда наступит час, то придут и идеи, и правильные слова. В свои способности он верил. Да и архиереям московским вся эта затея очень понравится. Уж там-то войны явно никто не хочет, а статус их такой Синод явно укрепит. Но вот как прореагируют те, кого предполагал остановить благостный. Что-то в последнее время ему разонравилось играть в политические игры с неясным исходом. А благостный хитер. По чину ему бы самому такой Синод проводить, а он решил в стороне пока остаться. Удастся затея — он придумал, нет — он ни при чем. Хоть и разругались с константинопольским патриархом, а живем в лучших традициях Византии. Но отказываться нельзя. Надо ехать. Где-то в глубине души он верил, что чья-то добрая рука отводит от него беду, в какие бы неприятности он не попадал.

"Так и в Бога поверить недолго!" — шутил он иногда исключительно про себя.

Значит, теперь в Москву. Да еще с таким поручением. Тут сначала замучаешься всем объяснять, что это за новация такая — межепархиальный Синод. Конечно, в тысячелетней истории церкви можно найти всякое, если и не в прямую, то по аналогии, но реально в последние десятилетия никто ничего подобного не проводил. И не надо сразу с заявки на что-то чрезвычайное начинать. Мол, приехал с текущей проверкой по линии своего отдела, а там высокая политика вдруг так повернулась, что в патриархии спешно решили дать отдельное поручение. Начнем потихоньку, а там как кривая вывезет.

Общую линию поведения бископ для себя определил, но оставался еще один важный практический вопрос. И касался он его лучших друзей из варты. Их, конечно, чем-то удивить трудно, но сюрпризов они не любят и явно не поймут бископа, если он все это дело провернет, не посоветовавшись с ними заранее. Ну, или доложив — это кому как больше нравится. Слова могут звучать разные, а суть дела от этого не меняется.

Доложить-то надо — бископ на этот счет даже и не сомневался — но вот кому? В друзьях у него были генералы и из внешней, и из внутренней варты. С одной стороны, вроде бы речь идет о внутренних делах страны, укреплении единства народа. Но и внешний фактор тоже налицо...

Монету бископ кидать не стал. Это было бы уже совсем глупо. Вместо этого он прикинул, с кем из двух его друзей-генералов ему будет прощу обсуждать хитрую задумку благостного.

В глубине души он давно подозревал, что оба они, исправно посещающие праздничные церковные службы, к месту крестившиеся при различных жизненных обстоятельствах и в шутку испрашивающие его благословения перед первой рюмкой за дружеским столом, на самом деле от веры довольно далеки. Так что и подход к затее благостного у них будет сугубо прагматический, еще и посмеются над предстоявшей ему ролью проповедника.

Генерал из внутренней варты был как-то попроще, более прагматичнее, чаще и лучше поворачивал дело в материальную плоскость, но перед ним был еще должок из-за этого проклятого Дьяконова (см рассказ "Платочки от сглаза").

Генерал-внешняк — интеллектуал, аналитик, знаток истории. Он скорее поймет суть задумки благостного, и, кто знает, может даже найдет в ней что-то интересное и подскажет какой-нибудь хитрый ход. Да и понадежнее он, может и прикроет, если в канцелярии Верховного вся эта затея кому-нибудь не понравится.

Кто же знал, что эти колебания бископа и его в общем-то случайный выбор приведет к тектоническим сдвигам в политическом устройстве на русском пространстве.

В лучших традициях детективных романов бископ позвонил генералу и в разговоре о текущих политических сплетнях между делом пригласил его в свой храм на завтрашнюю службу — мол, уж больно хороший хор подобрался, душой отдыхаешь, слушая его. Генерал был более чем понятлив. Поскольку бископу было прекрасно известно, что ему после контузии, полученной в годы бурной офицерской юности на службе родине где-то там, за ее пределами, как говорится, медведь на ухо наступил, то такое приглашение звучало либо как откровенное издевательство, либо как приглашение к срочному и серьезному разговору. Но предполагать, что агент под псевдонимом "пастор" над ним издевается, у генерала не было никаких оснований, и, сдвинув пару менее срочных встреч, он подошел к концу службы, приложился к кресту и вскоре сидел в кабинете бископа за чашкой чая.

Выслушав бископа, он сначала даже испугался. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Последние две недели генерал практически круглосуточно думал над идеей, изложенной ему в "клубе пяти" — так про себя он называл группу промышленных олигархов, взявших на себя роль спасителей отечества.

"Так не бывает! Провокация! Меня просчитали и теперь пытаются взять на живца! — кричал весь его профессиональный опыт, — Но он же и подсказывал: возможность — уникальна, другой такой не будет никогда."

Поверить в такой подарок судьбы было сложно, но ни мотивация поступков благостного, ни его задумка сомнений не вызывали. Все выглядело логично. Это была чистая авантюра, но именно в его стиле.

-Ну и что будешь делать? — спросил генерал бископа, — Дело, конечно, сложное, но, если получится, считай, что в церкви ты точно уже второй номер. Это еще как повернется, а то и первым станешь.

Знал бы генерал, насколько пророческими окажутся его слова, правда, совсем не в том смысле, который он имел в виду!

— А вы как? Прикроете, если что? Да и помощь бы нужна с вашими на месте, чтобы не решили, что я там какой-то заговор затеял.

— Все будет, не волнуйся. Да, вот еще что. Поскольку у вас вроде как мирная конференция намечается, ты бы еще монахов позвал из Балтии и УралС[Author ID1: at Tue Jul 31 14:22:00 2018 ]с[Author ID1: at Tue Jul 31 14:22:00 2018 ]иба. С Валаама, например, и других. Причем именно монахов — уж их-то никто не заподозрит ни в какой политике или милитаризме.

Так и договорились. Генерал даже пообещал, что включит заседание Синода в закрытый список мероприятий по линии варты. Тогда уже никто не придерется, а московскому управлению варты будет дана команда не вмешиваться.

Здесь, наверное, пора сказать несколько слов о Москве. По численности населения среди городов НКР она уступала только Киеву и Харькову. Сохранив в тяжелые годы гражданской войны и послевоенный кризис большую часть своей промышленности и высших учебных заведений, Москва позднее развивалась и строилась ровно и неспешно. В 30-е годы там даже появилось метро мелкого залегания, которое постепенно было увязано в единую сеть с городскими железными дорогами. В этом мире Москва строилась практически только на деньги города или частных инвесторов, без привлечения общенациональных ресурсов, и это обстоятельство очень серьезно сказалось не только на архитектурном облике города, но и на формировании характера москвичей.

Они гордились своим городом, были крайне независимы в своих суждениях, но у них не развилось столичного высокомерия. Столичный Киев не любили, считали его излишне суетливым, по южному шумным, жадным и неумным. Да и кому же нравится, когда заработанное твоим трудом уходит в столицу с ее политическими проектами как в бездонную бочку.

"Москва — это Россия, а в Киеве — хохлы!" — эту сентенцию любили повторять москвичи, подразумевая под хохлами отнюдь не этнических украинцев, а всю эту компанию, которая, по их мнению, без всяких оснований сидела на шее трудящегося русского человека.

Состав жителей города постепенно понемногу обновлялся. Уходя на пенсию, многие предпочитали переехать в небольшие провинциальные города или города-спутники — поближе к природе, подальше от шумных улиц промышленной Москвы. Буржуа-рантье тоже не видели ничего привлекательного в суровом климате средней полосы и предпочитали более комфортный юг. Подавляющее большинство взрослого населения, таким образом, составлял трудящийся или учащийся люд. Ну и те, кто обеспечивал бесперебойное вращение всех шестеренок, составляющих сложное городское хозяйство.

Ситуацию усугубляло еще и то, что половина московской торговли и треть городской промышленности и транспорта контролировалась староверами. Так что даже деловой климат в городе был несколько особый. Статистики с удивлением отмечали, что там намного реже, чем в среднем по стране, случались банкротства и мошенничества[Author ID1: at Tue Jul 31 14:24:00 2018 ]а[Author ID1: at Tue Jul 31 14:24:00 2018 ].

Московские студенты — это вообще разговор особый. В городе преобладали вузы технической направленности и туда обычно ехали именно те, кого привлекала профессия инженера и естественные науки. Гуманитарии были в откровенном меньшинстве. Карьеру же во власти делали чаще выпускники киевского университета. А мо[Author ID1: at Tue Jul 31 14:24:00 2018 ]с[Author ID1: at Tue Jul 31 14:25:00 2018 ]ковские выпускники [Author ID1: at Tue Jul 31 14:24:00 2018 ]разъезжались на работу в промышленные центры страны и быстро входили в состав местных элит.[Author ID1: at Tue Jul 31 14:25:00 2018 ]

Именно такая Москва — без архитектурных излишеств и дурных легких денег, город институтов и заводов, жители которого хорошо знали цену трудовой копейке, — вновь стала своего рода центром притяжения для окружающих губерний и всех северо-восточных районов страны.

В Киеве все эти особенности Москвы были прекрасно известны. ВУЗы, московские СМИ, отделения политических партий и органы городского самоуправления традиционно находились под неусыпной опекой вартовых, а подбор кандидатов на пост московского генерал-губернатора осуществлялся особенно тщательно.

В обычных условиях этого было достаточно. Московская фронда была по большей части эмоциональной и не затрагивала базисные общественные устои. Но на этот раз ситуация изменилась.

Негативные последствия европейских санкций и разлада в отношениях с Балтийской ф[Author ID1: at Tue Jul 31 14:26:00 2018 ]Ф[Author ID1: at Tue Jul 31 14:26:00 2018 ]едерацией и УралС[Author ID1: at Tue Jul 31 14:26:00 2018 ]с[Author ID1: at Tue Jul 31 14:26:00 2018 ]ибом уже сказывались, но пока еще не были фатальными. Питер и Омск создали экономический союз и в результате постепенно их товары могли потеснить НКРовские на европейских рынках. Однако, ни они, ни европейцы в принципе не были готовы ради наказания киевлян делать что-то в ущерб собственным интересам. Но тенденция уже обозначилась и была очевидна, а слухи иногда бывают страшнее реальности. В большинстве отраслей экономики так или иначе взвешивали возможные негативные последствия от возможных действий партнеров, и слишком часто при этом промышленники, финансисты, инженеры, управленцы и просто рабочие задавались вопросом: а чего ради? Что собственно говоря мы получили такого, что в результате завтра я потеряю бизнес или работу?

Официальная пропаганда по кругу прокручивала свои аргументы, но было очевидно, что хрупкий консенсус в обществе продержится только до тех пор, пока народ не получит серьезный удар рублем. Предлагаемая властью идея не стоила тяжелых материальных потерь. Не тот случай.

В Москве на этот раз политика властей была встречена особенно критически. Исторически сложилось, что певцы панрусской идеи преобладали среди людей свободных и творческих профессий, в городе мастеров и купцов их нашлось немного. Прибыли на горизонте видно не было, а вот если прервутся поставки комплектующих и сырья с уральских и сибирских заводов, то и московские встанут. Да и балтийские порты для московской торговли имели критическое значение. Не говоря уже о том, что в случае конфликта с УралС[Author ID1: at Tue Jul 31 14:27:00 2018 ]с[Author ID1: at Tue Jul 31 14:27:00 2018 ]ибом Москва вполне могла попасть в зону боевых действий. (Здесь надо пояснить: отсутствие в Мире Киевской Руси двух мировых войн развитие вооружений затормозило, но не остановило, и военная авиация в указанный период в мире НКР отставала от нашей реальности примерно лет на 50-60, как, впрочем, и многие другие вооружения.) Ну и какие военные заказы смогут все это компенсировать?