Объединяет их лишь одежда, или вернее ее почти полное отсутствие, лишь одни шортики на мальчишках. Экономия во всем, на одежде, обуви, впрочем, некоторые мальчики и в свободной жизни, никогда не знали башмаков. Зато палками по босым пяткам получали не редко. Головы бритые, раз в две недели баня, где их шпарят. Потом тупой машинкой тут же сбривают, то не многое что успело отрасти. Пацаны маршируют босыми ногами по острым камням. Если Павлику это привычно и его огрубевшая ступня не чувствует боли, то самые маленькие детки сбивают себе пятки и голые пальчтки до крови.
Вся охрана состоит из иногалактов, лишь начальник приюта пожилая фрау Штэфан, смотрит своими зверскими глазами садиста.
Слононосорог исполняющий роль надзирателя дает поручения, где кто сегодня будет работать, точнее вкалывать до потери сознания. Павлик, опустив костлявые, плечи, смотрит на второю половину двора. Там девочки, от маленьких до почти взрослых. Одеты как нищенки в дырявое рубище из самого грубо полотна. Лица высохшие, глаза кажутся большими и печальными. Рубище короткое, из-под него видны тощие, но жилистые ноги. Девочки тоже босы и все без исключения бриты наголо. Это видимо, сделано, для того чтобы их унизить, лишний раз показать, что они ничто. А ведь тут отнюдь не преступники собраны — несчастные брошенные дети. Вот объявляют, что группе мальчишек идти в швейный цех, на работу самого нудного и изнурительного профиля. Тут Тимоша не выдерживает и кричит с надрывом:
— Я не хочу так работать! Пошлите меня на плантации или в сад.
Мальчишки замерли, загорелые, худые тела напряглись.
Штэфан явно обрадовалась:
— Вчера вы вели себя тихо, и я опасалась, что ваша семья останется без наглядного урока. Что же мальчишку прогонят пять раз через строй.
По рядам детей прошло волнение.
— Вот именно так. Раздайте всем розги.
Удары наносились специальными колючими прутьями. Их обычно сами мальчишки срывали из зарослей, в периоды, когда работы не было. Впрочем, действительно даже тогда детей заставляли работать, например пол дня копать яму и пол дня закапывать.
Павлик посмотрел на руки, они были в мозолях пальцы сбиты.
Автоматически ребята разбирали прутья, Павлику казалось, что они обжигают пальцы, а ноги отяжелели. Ему не хотелось бить своего друга, но возразить не хватало мужества. Он почти ничего не видел и больно ударился большим пальцем ноги о лежащий булыжник. Как ни странно, но чувство боли помогло собраться и туман перед глазами развеялся. Шаг стал тверже, хотя палец и посинел.
Их построили полукругом в длинную шеренгу. Тимошу привязали руками за палки и вывернули плечи, чтобы было удобнее лупцевать мальчика. По приказу фрау Штефан плеснули рассола, посыпав тощую, но жилистую спину голубой солью. Судя по тому, как мальчишка поморщился его начало жечь.
Начальница приют причмокнула губами:
— Теперь вы все получите урок. Бейте сильнее, кто схалтурит будет сам обречен на расправу.
Помощник тигроносорог оскалил клыки:
— Мы живо с ними разберемся! Пробормотал монстр.
Пацана двинули между рядами. Мальчики медленно подымали прутья и на спину Тимоши обрушились первые удары. Судя по рубцам, на спине и боках мальчишку наказывали не раз, так что он только вздохнул, и тяжело задышал, как и все пацаны стараясь сдержать крики.
— Сильнее бейте! — Крикнула Штэфан. — Пусть за орет.
Первыми удары нанесли самые маленькие мальчишки, которым просто не хватало сил чтобы причинить серьезную боль. Но потом стали бить пацаны постарше. Спину ребенка рассекли красные полосы, закапала кровь. Боль усиленная голубой солью заставила Тимошку вскрикнут, он даже упал, внизу было вбита доска к гвоздями и уколола грудь.
— Не надо! — Закричал мальчик. — Я буду работать везде, где вы скажете.
— Конечно, будешь! — Ответил Штэфан. — Но сначала порка.
Вчерашние товарищи были слишком взвинчены и били своего вчерашнего собрата. И люди и иногалакты лупили с одинаковым ожесточением. Мальчик кричал, его босые ноги оставляли кровавые следы. Тигроносорог огрызнулся и сам врезал пацану дубиной по голым, загорелым ногам. Ему хотел причинить побольше боли мальчишке. Удар пришелся по жилистым лодыжкам, а следующий по пяткам. Тимоша визгнул и обвис. Тогда истязатель вонзил в ягодицу толстую иглу, вливая жидкость.
— Правильно! — Сказала Штэфан. — Теперь он скорее умрет чем отключиться. Никто не уйдет от наказания.
Павлик стоял почти в самом конце шеренги, и ему казалось, что это на него обрушились удары кнута. Тимошу подвели, сам мальчишка лишь дергался, кричал и плакал. Круглое личико стало пунцовым от боли, его перекосила гримаса страдания.
Увидев Павлика, он прошептал, побледневшими губами:
— Пощади!
Мальчик заколебался: замер.
Тигроносорог крикнул:
— Ну, чего стоишь! Бей!
Павлик ответил:
— Нет, я не могу! Он мой друг!
Тигроносорог оскалился:
— Хочешь, чтобы то же самое было тебе?
Павлик задрожал весь побледнев:
— Нет но!
Штэфан прервала его:
— Хватит! Мальчик подписал сам себе приговор. Чего стоите мордовороты. Всыпьте ему хорошенько и подвесить на дыбу, чтобы другие им любовались.
Павлика вытолкнули из строя, потянули к козлам. Мальчишка пробовал сопротивляться, но слононосороги справились с ним как с котенком. Пребольно вывернули руки, кости захрустели. Положили на доски, мальчик ощутил щекой и животом шероховатость острие торчащих гвоздей. Они вонзились в мускулистую, грудь, подбородок, переднюю часть бедер, колени. Щеку расцарапало до крови.
— Ой, не надо! — Попросил Павлик.
— Надо! — Заявил тигроносорог, чтобы всем был пример.
Мальчик почувствовал, как на его спину льют рассол, а затем сыплют соль. Щиплет как от горчичников. Павлик поморщился, ему смазали мозолистые ступни (последний раз он надевал сандалии лет шесть назад), они почти сразу стали дико чесаться. Тигроносорог вонзил в ягодицу иглу, он поколол грубо и больно, жгучая жидкость вошла вовнутрь.
— Теперь тебе будет очень ужасно, и ты не потеряешь сознание.
— За что? — Простонал ребенок. — Ради Христа проявите милосердие.
Тигроносорог ответил:
— Я в эти сказки о добром Иисусе не верю! Вообще если Бог есть, то он зло и жестокость. И чем больше ты зла и страдания причинишь ближнему своему, тем больше могущества и блаженства получишь на том свете.
— Абсурд! — Сказал мальчишка.
— Увидишь! Но не надейся, сегодня ты не умрешь.
Штэфан скомандовала:
— Приступайте!
Павлик задрожал, услышав пронзительный свист, и тут сильное сотрясение удар от которого лопнула кожа на спине. Слононосороги били сильно, но при этом сдерживали силу, чтобы не убить. Крик вырывался из горла мальчишки, он содрогнулся, выступили слезу. Прокусив до крови губу, мальчик сдержался. Через мгновение последовал еще один удар, сотрясающий все тело. Павлик глубоко вздохнул, боль, усиленная солью и рассолом была невыносимой.
Штэфан крикнула:
— Продолжайте!
Вновь свист и удары! Рассекает до самой кости. Мальчишка прожгло до самых внутренностей. Казалось, отбивают живот. Несмотря на все усилия, часть крика просочилась из-за плотно сжатых губ.
— Мама!
Снова удары! По спине, между острых лопаток, и, наконец по босым пяткам. Мальчик вскрикивает, у него нет больше сил, себя сдерживать. Вопль извергается как вулкан из горла и как кажется носа. Штэфан довольна:
— Вот теперь я вижу, вы его на совесть бьете. Лупите его хорошенько.
С каждым ударом боль становиться сильнее. Слезы смешиваются с кровью и падают на топчан. Кровавые полосы на спине соединяются, сливаются в багровое месиво, тонкие белые косточки мальчишки начинают оголятся. Павлик задыхается, ему не хватает воздуха, проволока впилась в сгибаемые лодыжки. Босые пятки гудят от сотрясения, грубая мозолистая кожа подается не сразу, но все равно выступают капельки крови. Удары усиливаются, кажется, что молния проходит по нервным окончаниям до самого хребта. Прочие мальчики молчат, одобрить не позволяет совесть, осудить не дает страх перед расправой. Видно как поникли головы мальчишек, но глаза следят за экзекуцией. Любопытно и щекочет нервы, большинство уже были пороты похожим, или более изощренным способом. Думаешь лишь бы не меня, и порой в мыслях ехидство: кричит, а бы конечно выдержал, не такой слабак как Павлик.
Избиение уже идет по оголенным костям, спина, бока, бедра сплошная рана. Если бы не укол стимулятора мальчишка был бы запорот до смерти — умер от болевого шока. А так он погрузился во что-то страшнее Дантовского Ада. Это когда каждая молекула, каждая клетка, каждая жилка пропитана кошмарной болью. Павлик отчаянно старался отвлечься от боли. Вспоминая своих родителей, счастливую эпоху далекого детства он как бы отталкивался ногами, от раскаленной клокочущей лавы страданий, но она его снова засасывала, накрывала с головой. Так они и плыл по океану истязаний, мечта о смерти как избавительницы от мук. Вспомнились слова Откровения святого Иоанна. — И будут они хотеть умереть, но не могут. Вот как участь ждет грешников, которые истязают детей. Господь воздаст им сторицей, и самое главное наказание как говорит Иисус в Евангелие от Матфея, будет вечным. И пойдут одни в жизнь вечную, другие в муку вечную. Это хоть как-то утешает, просыпается ненависть к врагам, желание выжить и победить. Мальчик умудряется выкрикнуть:
— Вы за это заплатите, за каждую пролитую слезинку ребенка ответите в день Божьего Суда.
— Заткнись сученок! — Ревет тигроносорог.
— Правду вам не задушить.
— На получай!
Его снова бьют, вкладывая всю ярость, ломая кости, но боль уже дошла до такого порога, что просто не может стать сильнее. Это железо, которое можно раскалить до определенной температуры, а после оно растекается.
Штэфан это понимает, у старухи(Вернее на вид ей лет сорок не больше), большой опыт палачей:
— Ну, все хватит! А то сдохнет! Не много подлечим и подвергнем его пыткам с помощью компьютера. У меня как раз программа есть "истязания Олимпийцев".
Тигроносорог говорит:
— А теперь его куда? В лазарет?
— Нет на дыбу! Пусть повисит в назидание остальным. Вколи только уколы для поддержки сердца. И еще пускай Тимошу прогонят еще раз через строй, а остальные удары пускай дополучит от вас. Некогда зрелище разводить. Работать надо!
— Слушаюсь хозяйка. Ну, прогоните его еще раз.
На Тимошку обрушились новые удары. На сей раз, никто не смел возразить. Попасть в руки палачей не было ни малейшего желания. Тимошка кричит то и дело падает. Его подымают и снова избивают. Вторая серия ударов уже подходит к концу. Осталось только несколько мальчишек. Один из них самый старший, лет шестнадцати, уже пробивается бородка и видны усы. Он явно колеблется, наносит удар, но делает это легко, едва касаясь.
Фрау Штэфан в ярости:
— Это юношу подвесить на дыбу и привязать камень к ногам. Пускай мучается.
Мальчишку хватают, он напрягает свои рельефные мускулы, плод тяжелой работы и кричит:
— Ну, чего вы смотрите, пацаны бейте их!
Мальчики вздрагивают, по рядам проноситься гул, но не хватает решительности броситься на своих мучителей.
Юношу волокут, каждый слононосорог как минимум в семь раз его тяжелее. Отбиваться бессмысленно. Но тут происходит события, на уровне тех что меняют судьбы империи. Раздались два выстрела и слононосороги падают, спины монстров разрезаны, зияют глубокие воронки. Юноша освободился и упал, но тут же вскочил с криком:
— Видите, есть божье правосудие.
Кафа-Дака ответила:
— Скорее даже человеческое. Знайте, сделка с Дьяволом не гарантирует рая на Земле и теплого места в пекле. Опираться на Сатану что сидеть на электрическом стуле!
Артем заявил:
— То, что тут твориться, сюжет для ужастика. Так поступать с детьми. Снимите мальчика с дыбы.
Штэфан вскочила и, брызгая вонючей слюной провизжала:
— Кто вы такие, чтобы стрелять в моих людей и отдавать приказы.
Кафа-Дака показала мандат:
— Я следователь из Златограда. Вы же нарушаете законы империи, истязая детей.
Штэфан усилием воли заставила себя успокоится:
— Наша планета пользуется определенной автономией. Парламент разрешил в школах и приютах примять физическое воздействие для непослушных учеников. Это вполне законно!
— Никто не давал права истязать детей до полусмерти. А закон я заставлю отметить как антиконституционный. В империи правило: конституция важнее местных постановлений, а право на счастливое детство и защиту законом предусмотрено в статье сто семнадцатой главного закона страны.
Штэфан фыркнула:
— Это мое право! Мы никого не убили!
Кафа-Дака сверкнула глазами:
— Хватит! Слушайте меня дети. Свяжите эту потаскуху и ее подельников. Не бойтесь с вами сам император.
Мальчики с криком устремились на фрау Штэфан. Ублюдочная тетка взмахнула было хлыстом, но Артем Боровиков перебил ей руку метким выстрелом. Он даже удивился:
— Вот как я умею палить!
Излучатель пропиликал:
— А это так ловко корректирую огонь. Даже слепой попадет!
— Молчи уж! Оружие хвастает! — Возмутился мальчик.
Дети повали фрау Штэфан эту гиену, и стали топтать ее своими многострадальными ножками. Прочие звери-надзиратели попробовали оказать сопротивление, но Кафа-Дака застрелила троих из них, а остальные вынуждены были терпеть побои. Кажется, невелики худые мальчики, но в ярости их коленки, голени, кулаки способны причинить не мало неприятностей. Взбунтовались и девочки. Они свалили своих надсмотрщиков, тем тоже их часто избивали, не взирая на пол и возраст. В приюте произошел военный переворот. Не совсем бескровный, но быстрый. Все бывшие палачи оказались связаны и избиты. Больше всех досталось фрау Штэфан. Ей сломали несколько ребер, и женщина-чудовище потеряла сознание.
Павлика аккуратно сняли с дыбы и бережно положили на носился. Кафа-Дака прыснула на мальчишку пористым ультрапластиком, заменившим в будущем бинты. Этот материал пропускал воздух, но был стойким препятствием для микробов и вредных газов. Потом вколола лекарства и вызвала скорую помощь. Неудивительно, многие дети имели шрамы и ранения от пыток и постоянных истязаний. У девочек были сильно сбиты и изуродованы пальцы рук, следствие тяжелого не механизированного труда, а также ударов палками.
Кафа-Дака привела фрау Штэфан в себя, сделав укол, девушка-вампир только что просмотрела видеозапись варварских истязаний детей. Ее гнев еще больше вырос.
Тут были старые видеозаписи с изощренными пятками, мальчиков и девочек, в том числе и огнем.
— На дыбу ее! — Крикнула Кафа-Дака.
Мальчишки сорвали со Штэфан одежду, ее ладное крепкое тело было куда моложе лица. Пацаны, щипая и избивая, вздернули палача на дыбу. Стали раскачивать, Штэфан стонала, кричала. Мальчики взяли в руки прутья и принялись хлестать мучительницу.
— Огнем ее! — Крикнула Кафа-Дака.
Воспитанники приюта быстро изготовили самодельные факелы. У многих мальчиков на теле были следы ожогов, Штэфан не брезговала лично подпалить их. Теперь действовал принцип: око за око! Палач стал жертвой, и, справедливость восторжествовала. Вскоре тело истязательницы превратилось в сплошной бекон.
