И пока он перечислял предлагаемый мне сухой паёк, а также добавленные от особенных щедрот селения дорожный посох, плетёную шляпу и сандалии, — появились лучники. Те двое, с натянутыми тетивами. И ещё двое. Тоже с луками. Но уже посерьёзнее. Вполне потянет на варварский боевой лук для междуварварской перестрелки в густом лесу.
А четверо с копьями наконечники своих дрынов, костяные и зазубренные, в мою сторону наклонили. И задышали, будто сто раз присели. С тушей оленя на плечах.
А эти четверо стрелы на тетиву наложили и в мою сторону смотрят. Но тетива не натянута. Оно и понятно, почему. Если лук можно долго держать с натянутой тетивой, да ещё вдобавок за хвостовик стрелы его растягивать, — это не лук, а игрушка для детей. Ниже моего колена ростом.
Нет, у этих луки чуть получше будут. И нарукавник кожаный на левой руке, и наладонник кожаный, тетиву тугую натягивать, на правой. Вроде как у серьёзных лучников получается. С виду, по крайней мере.
А этот, с "клювом", смотрит мне в глаза и головой этак из стороны в сторону покачивает. Слегонца. Дескать, шёл бы ты, парень...
Да вот, на беду его, я уже шёл-шёл. И пришёл. И именно туда, куда и был послан.
В общем, пришёл и говорю:
— Именем Великого Ваввана, — сдавайтесь!
Вздохнул мужик, с сожалением. Это у них вроде как бы за знак было уговорено. Лучники сразу ко мне боком стали, а которые с копьями, — те между ними встали и смех свой зазубренный, двумя руками удерживаемый, выпятили в мою сторону. Чтобы, значит, ежели я подпрыгну, то прямо на копьецо это срамное сам собою и напороться должен буду. Великая военная мудрость, однако. Измысленная лучшими умами дураков.
Игрушечный меченосец наконец-то дождался повода подержаться за свою гордость (в приличном смысле этого слова), — и держал его (в смысле — меч) в руке. Но, глядя на то, как он держит меч, сразу становилось ясно, по крайней мере, — мне, — что наилучший боевой показатель данного мечника состоит из обезглавливания курицы на пеньке. А следующий этап обучения, надо полагать, задуман как отрубание головы обеденному барану. Растягиваемому за хвост и голову одновременно в разные стороны. Причём голову барану надо держать не руками, а исключительно за ременную петлю.
И тут этот прыщ на ровном месте решил покомандовать, значительность свою в собственных глазах потешить. Вытянул он героическим, как ему думалось, жестом своего любимца (опять же в хорошем смысле этого слова) куда-то ввысь и в сторону, и скомандовал стрелять.
Стоял это прыщ на одном конце выстроившейся на стене шеренги. А серьёзный мужик с "клювом" как-то само собой оказался на другом её конце. И, услышав приказ юнца, вздохнул и добавил:
— По ногам!
Ну что же, спасибо тебе, мужичок, за заботу о моём здоровье. За это я убью тебя быстро и с уважением. Потому что и "клюв", и меч, и головы их прежних обладателей мне придётся взять с собою. Чтобы на центральной площади сего селения, или где уж там они тут собираются, перед ложными богами своими, — все увидели, и поняли, что своей надежды на спасение они уже лишились...
Короче, стрельнули они. Неравномерным залпом. Одна стрела, первая, чётко ушла в сторону, стоило мне просто развернуть туловище. Остальные три я сбил, прокрутив плащ. И тут же бросился вперёд.
Плащ снова взлетел вверх. Там грузики в уголках зашиты, помогают форму держать. И взлетел он, развёрнутый во всю свою плоскость. И закрыл меня от взора мужика с "клювом". И ещё пары-тройки защитников с его стороны. А я сам тем временем метнулся в другую сторону и к стене. А стеночка та, как я уже говорил, из обломков дикого камня на глиняном растворе. То есть, выступов и впадин, а это опора для рук и ног, — предостаточно.
Шустрящий мальчик, конечно же, попытался рубануть меня на взлёте. Не говорить же о восхождении на этот срам!.. Причём, судя по траектории движения, меч должен был скользнуть по моей голове, срезав клочок кожи. Не более чем. Когда лезвие держится под таким углом, рикошет гарантирован всей научной мощью Ваввана.
Конечно же, его движения были медленными, предугадываемыми и примитивными. Конечно же, я развернулся прямо на стене, ушёл в сторону и оказался на стене, правда лёжа, — но немного в стороне.
Мастер техники дурного меча не сумел вывихнуть себе кисть, и даже камня с ударенного места не отвалилось. Поэтому он смог размахнуться во второй раз. И так хорошо он размахнулся, что меч врубился в лицо лучника, припавшего на колено ближе ко внутреннему краю стены справа от него. И уже целившему в меня. Но после героического замаха стрела порскнула в сторону и воткнулась младому герою в ногу. А сам лучник молча свалился со стены вниз. Кажется, ему очень удачно пришлось прямо по переносице.
Ширина стены по своему верху равнялась не более чем росту человека, лежащего руками вдоль тела. Если копейщик присядет, а лучник встанет сзади, — это максимальная угроза моему продвижению. По этой самой причине никто не смог выскочить вперёд и закрыть своей шерстистой грудью удачливого меченосца.
Так что я с полным удовольствием, как на тренировке, подскочил к совершившему столь результативный размах и провёл простой прямой в сердце. Под кулаком хрустнуло, сердце остановилось и чей-то-там важный сын начал валиться назад.
Конечно же, я наступил ему на ногу. А когда сзади стоящий копейщик попытался было приостановить падение трупа одной рукой, а второй продолжал сжимать копьё в приблизительно мою сторону, из трупа с выпрямленной ногой получилось что-то вроде наклонной лесенки. Два шага вверх, удар ногой сверху в шею. Шея ломается, и теперь падают уже два трупа.
Сзади стоящий лучник пытается выстрелить мне в лицо. Но в этот миг уже сзади него раздаётся жуткий вой и мне без проблем удаётся увернуться с пути стрелы простым разворотом туловища. Попутно я отмечаю источник воя. Это, разумеется, самый серьёзный боец дикого селения подал знак тревоги, продудев в какой-то там варварский свисток. Или не свисток, — не суть важно.
Левая рука лучника, как и полагается, вытянута вперёд. Хлопок моей правой ладонью по руке с луком справа налево с моей точки зрения. Моя левая рука выныривает снизу, с разворотом вцепляется в его плечо. Рывок влево и тут же вправо-вверх. В это самое время мой правый кулак бьёт ему в левую почку. Хруст сломанных рёбер, почка раздавлена. Этот удар у меня поставлен отлично.
Сразу же, не останавливаясь, толкаю ещё не успевшего понять, что он уже умер, — от себя. На очереди — копейщик. Просто развернуть копьё направо ему мешал лучник, только что ставший трупом. Поэтому он, естественно, который копейщик, поднял своё копьё вверх, чтобы опустить на уровень пояса в мою сторону, но уже по ту сторону стрелка, ближе ко внутренней части стены.
А я, между прочим, двигаюсь достаточно быстро. А умение рукопашного боя Великого Ваввана, — это вам не хрен собачий, а — собачачий. Поэтому мы дружно шагнули навстречу друг другу, точнее: убивающий убиваемому, — и моя правая рука, только что отведшая в сторону его копьецо, с полного размаха врезается ребром ладони в его шею. И, кстати, совершенно не прикрытую. Моя левая рука в это же самое время дёргает его руку на меня, поэтому удар получается особо сочным. Даже слышен звук ломающейся шеи.
Следующий лучник с коротким охотничьим луком поднимает руки вверх, пытаясь выстрелить в упор сверху вниз, из-за спины суперсвежего трупа. Не получается. Потому что я использую труп копейщика как опору, прыгаю вокруг него, с внешней стороны стены. И выхожу за спину лучнику. Моя левая нога взлетает вверх и бьёт пяткой в позвоночник. Естественно, треск ломающихся костей. Копейщик валится наружу со стены. Лучник падает на колени и на какое-то время замирает так, со сломанной спиной.
Очередной копейщик вытаращил глаза и, видимо полностью обезумев, попытался толкнуть меня руками, держа при этом копьё поперёк стены. Ну не дурак ли? Мой кулак ломает пополам древко копья и врезается в его грудь. И тут же, пока он ещё только начинает разевать рот, сменив форму руки на "ладонь-копьё", бью ему в горло. Он захлёбывается кровью, а я мимолётно недовольно морщусь: надо же, второё удар понадобился!
Последний лучник догадался отбросить лук и ждал меня со стрелами в руках. Руки чуть согнуты в локтях, колени тоже согнуты. Стрелы наконечниками вперёд. Из-за его спины последний копейщик пытается ударить меня своим копьём, как дубиной. Нырок, уклон, моя рука сверху дополняет удар древком копья по плечу последнего лучника. Тот морщится от боли и на мгновение застывает неподвижно. В это самое мгновение я отламываю наконечник копья и втыкаю его в шею лучника. Делаю это чуть сбоку, потому что лучник в это время тычет своими стрелами перед собой.
Воткнув костяной наконечник в шею стрелку, я снова использую его тело как точку опоры и отпрыгиваю вбок. Всё ещё вытянутые руки мертвого лучника отклоняются моим правым боком, не причиняя мне ни малейшего вреда. Едва пальцы моих ног касаются камня стены, я в последний раз использую последнего из убитых мною как точку опоры. Отталкиваюсь от него влево. Труп валится со стены вправо. В добрый путь, дружище!
Последний копейщик, видимо, совершенно обезумев от страха, воздымает остатки своего копья, теперь — просто дрына. Ну, это ты мне просто подарок приготовил.
Левая нога: шаг вперёд-влево. Правая нога поднимается, описывает дугу и бьёт, чуть сверху вниз, в солнечное сплетение. И, как и следовало ожидать, вышибает из дурака дух.
И мы остаёмся вдвоём. Я — и он.
Нет, он мне даже чем-то немножечко понравился. Ушёл, разорвал дистанцию на пять-шесть шагов. Подал знак тревоги своим. Да и стоит вполне грамотно. Левая сторона — вперёд. В левой руке у бедра нож, сжат в руке вперёд от большого пальца. Тело бойца покачивается влево-вправо, левая кисть шевелится вверх-вниз. Получается почти круговое движение. Конечно же, он не проходил тренировки, когда обучают атаковать самым неожиданным образом, из самого неожиданного положения. Но всё равно — молодец. Хвалю.
"Клюв", кстати, тоже держит очень грамотно. Клювом вперёд, кисть под самым наконечником. Наконечник у правого плеча. Длинная прямая рукоять оружия в самом низу заканчивается небольшим диском. Тоже бронзовым. Упор под руку. Во-первых, нет нужды связываться с ременными петлями. Во-вторых, наружный край диска обычно заостряется. Не затачивается, нет. Просто заостряется, сводится на клин. Центр тяжести оружия, само собой, — в наконечнике. Поэтому рукоять может двигаться достаточно быстро. А на самом конце рукояти — диск. Если с размаху — серьёзно.
И в то же время никто не мешает ударить "клювом" как кастетом.
Нет, я же говорю — грамотно стоит.
Я, конечно же, нисколько не устал. Ещё бы, с моей-то подготовкой! И даже, неожиданно для самого себя, предложил ему сдаться. Преклониться перед истинными богами, богами Великого Ваввана. Но он мне ничего не ответил. И взгляд у него был, какой нужно. Рассеянный всюду и никуда конкретно не смотрящий, — одновременно. Дыхания не видно. Знает, видимо, что это такое — чужая атака на твоём выдохе.
Ну что же. Лично мне ты нравишься. Но работа есть работа.
Несколько движений, несколько соприкосновений рук, — и боковой удар моего кулака с хрустом проламывает ему висок.
Подбираю меч, отрезаю две головы, забираю всё и "клюв" в придачу. Бегу по направлению к центральной площади селения. Успеваю вовремя. Толпа всё так же смешно вооруженных дикарей гомонит, собираясь броситься на стены. Они решили, что сигнал тревоги был подан, как только угроза показалась вдали. Глупцы.
И тут они видят меня. Точнее — сперва они не обращают на меня никакого внимания. Поэтому мне приходится издать боевой клич избранных воинов Великого Ваввана.
Буквами на письме этот крик не передать. Нет таких букв. И звуков таких в обычном мире среди обычных людей никто не издаст, не сможет.
И замолкают дикари, цепенеют в неподвижности. И только все глаза в мою сторону. Очень хорошо. Начинаем основную работу.
Нет, конечно же, мне под силу убить их всех. Но богам, истинным богам, нужны служители. В основном. Хотя и от жертв они тоже не отказываются. А кто бы на их месте отказался? Знаете таких дураков? Я — нет.
Поэтому работаю на толпу. В стену одного домика, выходящего на площадь, вбиваю "клюв". Поворачиваюсь к другой стене, напротив, всаживаю меч между камней, в щель. Острия смотрят в небо и в землю. Боковая сторона — в сторону дикарей на площади. Они просто не могут не узнать это оружие. Для верности пристраиваю сверху отрубленные головы. Тоже лицами в сторону толпы. Ну вот. Теперь, по плану, речь. Краткая, но энергичная. Из одной фразы, многократно повторённой фразы.
— Покорившийся — выживет, сопротивляющийся — умрёт!!!...
31-05
Как мне объясняли, слова мои осознать сейчас мало кто сможет. Но словеса не попусту струятся. Смысл их опускается сейчас на дно их душ. И когда страх от увиденного и пережитого доведёт их до кондиции, жажда выживания, свойственная всем телам, сама всё вспомнит и заставит их встать на колени.
Так, переходим к следующей фазе. Дикари переглядываются, в очередной раз убеждаются, что их больше, чем меня, одного-единственного. Того гляди, завопят дурными голосами, да и бросятся. А в той давиловке, что получится, почти все и полягут. А село без мужского населения, — только в жертву и пригодно. Потому как самим по себе всем остальным попросту не выжить.
Пора показывать следующие позы. С рёвом выполняю несколько разминочных движений и в несколько ударов вышибаю своими кулаками несколько диких камней из обеих стен, что пообок от меня. В одном месте мои глаза успевают отметить один особо удачно положенный камень. И пока моя голова наблюдает происходящее, моё натренированное тело уже само всё решает за меня. Пара-тройка ударов, — и в стене появляется дыра. А потом часть стены попросту падает внутрь дома. Меч валится вниз, на землю. Отрубленная голова бывшего меченосца смешивается с выпавшими камнями.
Ну? И где же умнейшая голова селения, что оценит неосознанно мою мощь, сравнит с диким зверем и предпочтёт простое решение, — засыпать меня стрелами издали?
Всё ещё не двигаясь с места, снова издаю рёв. Понутрянее, пониже, побасовитее. Чтобы попохожее на опасного хищника получилось. Делаю руками ещё несколько размашистых движений. Разжимаю кулаки, шевелю пальцами, снова сжимаю ... ещё разок... Со стороны как будто когти выпускаются и прячутся заново, как тигра какая, или другая зверюга поготистее.
Ну-у! Наконец-то! Сподобились! Додумались! Догадались! Допетрили бестолковками!
Десятка два лучников начинает портить отличный горный воздух стрелами в мою сторону. Даже плаща не применяю. Ни тебе залповой слитности, ни тебе скорострельности. Просто немного подвигался, уклоняясь корпусом и сбивая руками остальные. Да они чуть ли не по очереди в меня стреляли! Ничего особенного, в общем, на тренировках сложнее было. Последние их стрелы даже поймал. Три правой рукой, две левой. Всё-таки левая у меня чуток похуже будет.
Ну, в общем, колчаны дикарские оказались десятка на два стрел каждый. И когда стрелять перестали, по причине расстреляния всех стрел, вытянул я руки свои в стороны. Сжал кулаки. И древки пойманных мною дикарских стрел поломал. Пополам. Точно не мерил, ну, как получилось, как поймал. А потом пальцы разжал, по очерёдности, и обломки по одному попадали оземь.
