вопрос приоритета

Новая вспышка осветила зал, а Люциус тем временем уже перебирал все воспоминания, которые получил от Гарри Поттера-взрослого, и понимал, что никто кроме близнецов, ну еще возможно Чарльза и Уильяма, выгоды от искупления ему не принесет. А раз отсутствие личной выгоды Магией не оговаривалось, то выбор был очевиден.

После этого Вестник вызвал на чтение решения международников, которые решили нести общее наказание. После оглашения ошеломлен был даже Малфой. Им ставилось в вину то, что они давно, прикрываясь служебным положением, нарушали законы магии, которые обязаны были свято чтить, поправ бескорыстность своего служения и постепенно подходя к возведению системы ММС в ранг деловой корпорации, поэтому наказание било по тому, что они ценили превыше всего — результаты их исследований. Магия обязала ММС искупить вину перед Гарри, Гермионой и еще десятком магов. А лично для них было важно то, что маги международного суда должны были отдать им целый список своих теоретических разработок, который Магия любезно выкинула в рунный круг, в личную собственность в качестве компенсации.

Вот тут все увидели, что это представителей ММС потрясло до глубины души. Они никогда не задумывались над тем, что некоторые их действия Магия не принимает, даже если они делали это вроде бы во имя нее самой.

Без вердикта Магии остался только Гарри, поэтому он смело направился к Вестнику, надеясь, что все будет хорошо.

— Оглашается решение Магии по делу Гарри Поттера. Он признан невиновным в применении ритуала изменении судьбы, — Дамблдор удивленно и несколько испуганно глянул на мальчика, вот теперь он понял, почему все случилось так, как случилось, — магия сама вела его, сделав своим Избранным. Ритуал был проведен для спасения всего этого человеческого мира, (возможно, не одного его, цепочка последствий, просчитанная нашими аналитиками, была... ощутимой), а не одной жизни. Все решения, принятые от лица Гарри Поттера Альбусом Дамблдором, отменяются. Все, мешающее магии развиться, будет снято сразу после подтверждения решения Магией, а представители ММС обязаны извлечь крестраж так, чтобы в качестве оплаты за разделение, были взяты годы жизни Альбуса Дамблдора, а не Гарри Поттера. Помимо этого, они обязаны объяснить принцип работы крови наследника рода Поттер. И абсолютно безвозмездно обучить использованию того подарка, который Гарри Поттер получил перед началом суда. Решение окончательное. Да будет Магия свидетелем моих слов.

Дальше Вестник раздал каждому документы, которые касались этого суда, а Гарри и Дамблдора провели в ритуальный зал, чтобы произвести извлечение крестража. Как Люциус и Сириус не настаивали на своем присутствии, им было отказано. Ожидание было абсолютно невыносимым. Оба они боялись потерять мальчишку, и даже Люциус совершенно не думал в этот момент о выгоде.

Хотя, в сущности, бояться было нечего. Процедура извлечения, хоть и редко проводимая, но все же не уникальная. Занимаются ею специалисты, мастера своего дела. А главное — одобрение самой Магии. Она как заботливая дракониха распростерла крылья над своими чадами.

Все не может не быть хорошо.

Глава 15

Начало ритуала Гарри помнил очень смутно. Как только его уложили на специальный алтарь, Вестник затянул какую-то песню на непонятном языке. Этот унылый и грустный мотив ввел мальчика в какое-то непонятное состояние, он чувствовал себя как в невесомости, а мысли в голове разбегались, не давая ни на чем сосредоточиться.

Он уже не видел, как остальные маги встали в круг, а Дамблдор был вынужден встать на колени перед ритуальным камнем и упереться руками в испещренные рунами камни. Сразу после этого сила хлынула из старого мага, питая магические символы и создавая коридор для перехода души.

Когда магический коридор был полностью сформирован, тело подростка на ритуальном камне скрутило от адской боли, завихрения потоков силы создали над ним причудливой формы воронку — наглядное отображение перехода.

Все существо Гарри поглотила боль, она как будто раздирала его на части, вырывая приглянувшуюся ей. Он пытался бороться, сопротивляться, но она была сильнее. В какой-то момент подросток понял, что страдает не только он, кому-то было также больно, и похоже, что даже еще больнее, чем ему. Потому как даже отзвуки боли, шедшие от второго, не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал сам Поттер. Это заставило мальчика продолжить борьбу, ведь тот, второй, страдает больше, но терпит, а значит и он сможет выдержать.

Спустя какое-то время, которое показалось Гарри вечностью, все закончилось, остались лишь отголоски испытанных ранее ощущений. Гарри расслабился и почти уже задремал, когда вспомнил о том, кто страдал вместе с ним. И только сейчас к нему пришло понимание, кто именно это был. Том Марволо Риддл. Именно часть его души собирались извлечь из Гарри, и именно эта часть испытывала боль. Но вместо ожидаемой радости и удовлетворения, что враг страдает, Гарри испытал сочувствие и жалость. Он всем существом рванулся к живой душе, которая еще недавно была частью его сущности.

Гарри сам не понял, как именно он это сделал, но мысленно потянувшись туда, где он последний раз чувствовал Тома Реддла, он смог найти его снова.

На этот раз создавалось впечатление, что ощущения попросту сжигают Тома дотла, уровень и сила муки просто зашкаливали. Как будто вся та боль, что еще совсем недавно делилась на двоих, ныне вся была сконцентрирована на одном.

Некоторое время Гарри попытался задавить в себе чувство жалости, убеждая себя, что это заслуженная кара за то, что Том сделал в своей жизни, но, как будто опомнившись, резко одернул себя, не ему быть судьей, не ему решать, кому и за что нести наказание.

Чисто интуитивно он потянулся к тому, кто корчился сейчас рядом с ним в нечеловеческих муках, стремясь оттянуть часть боли на себя. В ответ его захлестнуло волной удивления, недоверия и настороженности, где-то на периферии с трудом угадывался страх, страх поверить в чью-то доброту и искренность.

И все это лучше всего показало, что Том действительно непривычен к тому, что к нему испытывают какие-то иные чувства, кроме ненависти, презрения или безразличия. Видимо даже во взрослом маге, известном во всей магической Англии как самый страшный маньяк последнего столетия, был еще жив тот маленький мальчик, который страдал в приюте, в полной мере ощущая свою ненужность и неприкаянность.

Сквозь упорное сопротивление, Гарри стал мысленно притягивать Тома поближе к себе, почему-то он был уверен, что только вместе они смогут побороть эту безжалостную, нескончаемую боль. Спустя неопределенный промежуток времени он осознал, что сквозь недовольство, недоверие, озлобленность и страх в очередной раз обмануться стал робко пробиваться хрупкий росток надежды и веры. Душа Тома с огромным трудом пыталась осознать и принять то, что она не одна в этом мире, кто-то по непонятной причине посчитал, что Том ему нужен. Для сироты Риддла знание это было абсолютно новым и крайне непривычным...

Чем ближе были их сущности, тем отчетливее Гарри понимал, что Том его совсем не узнает. Более того в его памяти ничего не сохранилось о прожитой жизни. Поттер сам не понял, откуда взялось это понимание. Казалось, что кто-то отматывает прожитые годы жизни бывшего Темного Лорда назад, стремясь стереть его из памяти мира безвозвратно.

Видимо жертвенность была все же у Гарри Поттера в крови, а удивляться тут абсолютно нечему с такими-то родителями, поэтому он рванулся всем своим существом в эпицентр боли, стремясь защитить от нее Тома, а в лучшем случае вообще заменить его собой. Это действие по какой-то причине оказалось ключевым, боль разом схлынула, как будто ее и не было, а Гарри погрузился в беспамятство.

* * *

Пока Гарри, сам того не ведая, отстаивал у Магии право Тома на жизнь, некоторые представители Ордена Равновесия проводили сложнейший ритуал по созданию тела, в которое будет помещена извлеченная из мальчика часть души. По окончанию ритуала в руках у мага, стоящего в центре ритуально рисунка, появился маленький мальчик. Ребенку от силы было пару месяцев. Сразу после этого орденцы подготовили все для того, чтобы притянуть, к созданному с помощью жизненной силы Альбуса Дамблдора телу, остальные части растерзанной души. Кроме того, необходимо было лишить их всех воспоминаний о прошлой жизни, ведь получить в итоге нового Волдеморта никто не хотел.

Ритуалы были очень энергоемкими, требовали много времени. Только через сутки они были благополучно завершены, все это время Гарри и Дамблдора поили специальными настоями, которые кроме поддержания жизненных сил, способствовали тому, что оба мага практически не запомнили ничего, что за это время происходило при их непосредственном участии.

Для магов, ожидающих за дверьми ритуального зала, время тянулось совершенно по другому, для них прошло не больше часа, когда двери снова распахнулись и на руки Сириуса и Люциуса уложили детей: совсем маленького мальчика и спящего Гарри. Они сразу же после этого отправились на Гриммо, никого из них не волновало, кто поможет Альбусу Дамблдору добраться до школы и преодолеть последствия ритуалов.

А вот глядящие им в спины представители Ордена равновесия не посчитали нужным сообщить, что в самый последний момент, когда ритуал был практически завершен, извне ударил яркий луч света, который с легкостью изменил течение ритуала. И теперь ребенок, которого уносил на руках лорд Сириус Блэк, был его единокровным сыном. Но не это было самое удивительное. Им теперь предстояло разбираться, как так получилось, что малыш стал родным братом Гарри, но не стал сыном Лили и Джеймса Поттеров, а выбрал себе в отцы совершенно другого человека.

* * *

Через несколько часов после суда греческий мастер-интуит сам связался с опекуном Гарри Поттера — Сириусом Блэком. В это время все сидели в гостиной на Гриммо, ожидая представителей ММС, которые должны были выполнить возложенные на них магией обязательства. Мастер прислал письмо, в котором сообщил, что договор об обучении внезапно появился с яркой магической вспышкой перед его носом, и этот факт его очень обрадовал. Мистер Аманатидис прекрасно понимает, что это решение самой магии.

Кое-что из письма мастера Сириус зачитал вслух, его забавляли корявые построения фраз:

"Я вынужден поделиться с вами, что когда директор Дамблдор провел разрывающий контракт ритуал, я смог это почувствовать, ощущение было такое, будто с меня содрали какой-то браслет, причем сделано это было очень грубо, даже создавалось ощущение, что поранили до крови. Запястье болело еще несколько недель. В общем, ощущения приятными назвать очень сложно, но после этого настаивать на обучении я не мог.

Сам я от обучения Гарри Поттера отказываться не собирался, да и рад разрыву договора не был. Я четко осознавал, что именно помощь Джеймса Поттера помогла мне пробиться в жизни. Ведь я сирота, а обучение съело все те средства, что остались от родителей, а в первые годы мало кто рисковал связываться с интуитом-артефактологом, которого обучали стандартными методами. Подписание договора с мистером Поттером не только обеспечило меня кровом и пищей, но и повысило мой статус. Ведь если у меня появился ученик, пусть даже его обучать придется более чем через десять лет, это уже является показателем и признанием моих талантов. Потому как сама магия не позволит заключить контракт, если мастер не способен выполнить взятые на себя обязательства".

На все насмешки Сириуса Луциус резонно отметил, что со стороны грека написать письмо на английском языке, было жестом уважения. Поэтому только невежественные люди будут над этим смеяться.

Кроме этого мистер Аманатидис заверил, что готов начать обучение в любое удобное для Гарри время, более того он сам согласен на время перебраться в Англию, если таково будет пожелание ученика.

Люциус и Вальбурга пришедшему письму нисколько не удивились, а вот Сириус несколько изумленно воспринял ответ греческого мага, он считал, что мастер сам был рад тому, что контракт разорван, и обучать никого уже не нужно.

— Сириус, ты меня иногда просто поражаешь. Такое ощущение, что ты сознательно и старательно вытряхивал из своей головы все то, что мы с твоим отцом пытались туда вложить, — тихо, с каким-то обреченным смирением, произнесла Вальбурга, — ни один мастер не откажется от ученика, одаренного магией. Способность интуита — это дар. Это не только для Гарри престижно обучаться у мастера такого высокого класса, но и для мастера очень почетно быть его учителем.

— Да, мистер Аманатидис и сейчас очень востребован, но по социальной лестнице он не сдвинулся ни на шаг, хотя сейчас и очень богат. Сам факт того, что он обучает не просто интуита, а представителя древнейшего рода, да еще и лорда, позволит ему создать свой род и закрепить свой дар в нем.

— Создать род? А разве он сейчас не может?

— Сириус! Не старайся выглядеть глупее, чем ты есть! Хотя... может быть ты и не притворяешься, но тогда мне очень больно осознавать, что я родила такого олуха...

— Мама!

— Прекратите! — Северус решил, что с него довольно, еще одного скандала он не переживет. — Давайте по существу, поругаетесь наедине. Если Малфои вам родственники, то я-то посторонний. Так что...

— Раскатал губу, какой ты теперь посторонний. Ты уже влип в нашу семью по самую макушку, — насмешливо и с долей язвительности ответил Сириус, — да и маму я совсем не знаю, если она не попыталась как-то подтянуть тебя к нашему клану.

— В каком смысле?

Но ответ Северус получил от довольно улыбающейся Вальбурги:

— Все мы родственники, нельзя пропадать целому роду, а если ты не пошевелишься, то род Принц прекратит свое существование. Когда к нам приходили гоблины, я попросила передать поверенному рода Блэк мое пожелание о встрече. Как вы понимаете, она состоялась. Наш род готов оказать полную поддержку Северусу Снейпу в возрождении рода, так что мы теперь почти одна семья.

— А я полностью поддерживаю маму в этом начинании. Тем более что и сама Магия дала мне шанс искупить свою вину перед тобой. А для этого я должен помочь тебе. Теперь ты не отвертишься, Северус.

Подавив смешок, Люциус внес свою лепту:

— Я, глава рода Малфой, готов оказать любую посильную помощь в этом благородном деле от лица всего моего рода.

Это предложение было встречено согласными кивками обоих Блэков. Возродить сильный темный род зельеваров будет стоить очень многих сил. Поэтому, как бы ни хотелось все сохранить внутри семьи, от помощи отказываться было бы не резонно.

А у самого зельевара было одно желание, снести эту чертову картину, Сириуса и Люциуса с лица земли, но высказаться он, к сожалению, не успел. Домовик объявил о прибытии делегации от Международного Магического Суда.

Последняя мысль, прежде чем он переключился на разговор с международниками, была о том, что злиться и возмущаться у него на самом деле нет никакого права. От восстановления рода Принц выигрывает, прежде всего, он. А то, что на этом наживутся Блэки, Малфои и Поттеры, Северус был уверен, что Блэк не обидит крестника, то деваться некуда, без них он не справится.