Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Поскольку, вы, Аама, и ваша семья станете первыми обитателями этого подъезда, у вас есть возможность выбрать жилье на ваше усмотрение, но, разумеется, на последних этажах. Мало того, что внизу нет стекол, мы не успели пробросить там трубы, — пояснял Имар жизнерадостно.
Появившись сегодня в квартире Айями, он с тех самых пор не переставал шутить и подтрунивать. Наверное, хотел растормошить и взбодрить, но она реагировала вяло и не разделяла энтузиазма своего провожатого. На Айями навалилась апатия. Словно кто-то невидимый управлял её руками и ногами, раздвигал её губы и шевелил языком. Айями отругала себя, отрезвляясь. Нельзя быть слабой, нельзя ныть и сдаваться. Безопасность и спокойствие семьи — сейчас наипервейшая задача.
Она выбрала наугад четвертый этаж и толкнула среднюю некрашеную дверь.
— Отлично, — заключил Имар и, поставив у входа прихваченную из грузовика коробку, организовал короткую экскурсию по квартире, попутно зажигая лампочки в комнатах. — Осенью мы утановили батареи, но не успели их подключить к системе отопления. Также дело обстоит и с водой. Трубы есть, краны исправны, канализация в рабочем состоянии. Осталось дело за малым — добавить их к общей системе водообмена. Этим и займемся. А вы пока обживайтесь.
И ушел, оставив Айями в одиночестве.
Она поежилась — холодновато в квартире. Комната просторная и пустая, как и кухня. Есть ванная и туалет, есть кладовая. Крашеный пол сохранил остатки блеска, но глянец подпорчен полосами, видимо, когда-то тут двигали мебель. Сущий пустяк, учитывая, что в квартире Айями краска щедро отщелкивается от досок островками, обнажая щербины. Потолки тут и, правда, высокие, а стены выкрашены в грязно-зеленый цвет. Пахнет пылью и древесиной. И светло. Горит столько лампочек, что глаза слепнут с непривычки. Одно окно выходит на южную сторону, во двор, а другое — на улицу. И подоконники широкие, но в щели поддувает. Высоко-то как! Отсюда и ратуша видна, и школа, и гостиница, и улица в обе стороны с вереницей фонарей. А из окон в квартире Айями виден только угол соседнего дома и дорожка, убегающая к набережной.
Вспугнув тишину, загрохотали по подъездным ступенькам ботинки, и помещение наполнилось топотом и шумом. Даганны молча приносили, расставляли и уходили. Быстро и ловко установили две печки — на кухне и в комнате. Забросили аффаит в топку, и пламя за дверцей загудело, точно живое. В комнате появились кровати, матрасы и сероватое постельное белье, пахнущее хозяйственным мылом. Не иначе как доставили из казармы, — предположила Айями. Она жалась поближе к окну, не рискуя путаться под ногами у даганнов.
— Так, здесь почти закончили, теперь на очереди подвал, — сказал появившийся Имар. — Холодную воду подадим, самое позднее, завтра. А вот с горячей водой и отоплением придется повозиться, схема обвязана не полностью. Потерпите? — Получив робкий кивок от Айями, он продолжил: — Завтра утром за вами придет машина. Наши люди помогут перевезти то, что не пострадало от рук вандалов.
— Мы тут надолго? То есть, когда мы должны переехать обратно?
— А вы хотите? — спросил, прищурившись, Имар.
Айями растерялась. Её пугал масштаб деятельности, развернутой даганнами.
— А как же работа?
— Вам предоставлен отгул. Из-за форс-мажорных обстоятельств, знаете такой термин? — сказал он весело. — Аама, вы должны составить опись украденного. Завтра перепроверьте, что есть в наличии, а чего не хватает, и четко сформулируйте. Опись облегчит наши поиски. И снова повторю, постарайтесь вспомнить, кто вам угрожал. Может, имеются подозреваемые на примете?
Айями усмехнулась. Подозреваемых — три четверти города. И столько же непричастных.
— А можно отменить поиски? Несоразмерная трата времени и сил из-за пары консервов...
— Нельзя, — прервал Имар. — Мы найдем преступников при вашем содействии или без него. Вопрос принципа.
Эх, далеко не всегда дипломатичность помогает амидарейцам. В частности, когда дело касается самолюбия даганнов и их гордости.
Люнечка отнеслась к новому жилью настороженно, но, в целом, положительно. Обошла, потрогала, забралась на подоконник.
— Ого, отсюда всё такое маленькое! Мы теперь как птички. Мы станем здесь жить? А где Динь-дон и Кнопа? Нужно их забрать сюда.
— Непременно заберем, — заверила Айями. Она пока не знала, как подобрать правильные слова о том, что ни принцесса Динь-дон, ни Кнопка больше не вернутся домой.
Квартира прогрелась быстро, и необходимость кутаться в верхнюю одежду отпала. Но разуваться Айями запретила. Сперва нужно отмыть мол, зашарканный даганскими ботинками. Эммалиэ, измаявшись неизвестностью, рвалась узнать подробности, но, увидев условный знак, понимающе кивнула. "Поговорим, когда уснет дочка". Айями подивилась стойкости соседки: та сумела взять себя в руки и при девочке ни словом, ни жестом не выказала снедавшего беспокойства.
А потом в квартире опять появились даганны и с ними Имар. Занесли фляги с водой, штук десять, не меньше, и в придачу стол из даганской столовой. А вместо стульев — две деревянных лавки.
Дочка притихла, взирая снизу вверх на здоровенных как дубы мужчин, а когда Имар ей подмигнул, застыла в изумлении, отрыв рот.
Имар водрузил на стол коробку и похлопал по крышке.
— Тут кое-что из столовой. Наш повар сварганил на скорую руку, на сутки должно хватить. После того, как окончательно переедете, составьте список вещей и продуктов, которые необходимы. Что потребуется, доставим. И ничего и никого не бойтесь, спите спокойно. Этот район патрулируется круглосуточно, двери внизу запираются на засов. Подъезд пока пустует, но, подозреваю, скоро будет заселен. Вы — первый наш прецедент, — сказал, посмеиваясь. Словно и не он часом ранее облил холодностью Айями, когда та попросила отказаться от обысков и от поиска злоумышленников.
На прощание Имар напомнил, как пользоваться печками, чтобы не угореть, и показал, как устроен дверной замок, после чего вручил ключи.
— Вот. Владейте. Завтра за вами заедет либо Аррас, либо я.
— Мы бесконечно признательны за помощь, — сказала Айями, провожая гостя на пороге. — А вас не накажут? Вдруг господин А'Веч не одобрит?
— Не волнуйтесь. Согласие господина А'Веча получено, — успокоил он со смешком.
На полу вместо ковра расстилался светлый прямоугольник, повторявший очертания окна. И лампочки не нужно зажигать, фонари снаружи горят достаточно ярко.
Люнечка кое-как уснула на новом месте и на новой кровати. Не обошлось без капризничанья, из-за перевозбуждения, связанного с переменой обстановки. Уж если на взрослых свалилось столько потрясений за один вечер, что говорить о ребёнке?
Расположившись на кухне, женщины смотрели на улицу. По направлению к гостинице прошел патруль — в четвертый или в пятый раз за короткое время. У школы и возле ратуши прохаживались караульные, на площади, несмотря на поздний час, грелись, работая двигателями, три машины. Имар не преувеличил, заявив, что этот район находится в зоне неусыпного внимания даганнов.
Поведав в подробностях о разгроме в квартире, Айями подавленно умолкла, заново переживая увиденное в своем воображении. Эммалиэ переваривала её рассказ молча.
— Простите. Все проблемы из-за меня, — повинилась Айями, нарушив тишину. — Теперь у нас нет своего дома. Всё, что было нам дорого, безвозвратно уничтожено.
— Нет, Айя, я должна сказать спасибо. Благодаря тебе у нас есть крыша над головой, мы сыты, согреты и находимся в безопасности, — ответила Эммалиэ. — Как они пробрались внутрь? Через окно?
— Имар сказал, открыли дверь отмычкой. А уходя, разбили стекла.
И, куражась, раскурочили всё, что попалось под руку.
— Как думаешь, сколько их было?
— Имар говорит, двое или трое. Большая компания заметна и бросается в глаза.
— Ну и что? Глаза видят, а рот на замке, — отозвалась Эммалиэ с иронией. — Ни за что не поверю, что соседи оглохли и не расслышали погром.
— Или в нём участвовали, — добавила Айями.
— Не может быть, — произнесла Эммалиэ после ошеломленной паузы. — Свои бы побоялись. Если господин А'Веч найдет виновных, им несдобровать.
Или наоборот, решили рискнуть. Дождались, когда он уедет из города, и начали действовать. Наивные. Для господина подполковника и расстояние — не преграда. Он с успехом раздает указания подчиненным с помощью телефона.
— Может, Диамал с дружком напакостили? Хотя вряд ли, — размышляла вслух Эммалиэ. — Пришлым опасно появляться в городе среди бела дня. Их легко заприметят и схватят.
— Кто? По дороге к ратуше вы не встретили ни одного патруля. Даганны считают, что любимое время бандитов и партизан — это ночь, а засветло суются в город лишь отчаянные самоубийцы. Поэтому и не шерстят днем в нашем районе.
— Однако восприняли ограбление как вызов.
— Не то слово. Настроены решительно и хотят найти виновных во что бы то ни стало. Обыскивают дома от чердаков до подвалов. А вдруг надумают допрашивать жителей? И станут выбивать признания запугиванием и угрозами, представляете? — разволновалась Айями. — Нет, я не хочу, чтобы из-за меня пострадали непричастные! Но господин Л'Имар и слышать ничего не желает. Найдем, говорит, и призовём к ответу. А у даганнов на всё один ответ — расстрел.
— На вот, выпей, успокойся. — Эммалиэ протянула кружку с водой. — Почему же сразу расстрел? Ведь никого не убили. Зато арестовать вполне могут.
— Вот видите! Арестуют и сошлют в Даганнию! — воскликнула Айями. — Думаете, наши поблагодарят? "Спасибо, что разворошили осиное гнездо", — продекламировала с издевкой. — Как ни крути, а всё, что ни предпримут даганны, отразится рикошетом в нас. И восстановление справедливости выйдет нам боком.
Эммалиэ почти насильно всучила ей кружку.
— Так что же, предлагаешь простить и забыть?
— Да! Наверное. Не знаю! Да!
— Пей уже, что ли. А то расплещешь, — напомнила Эммалиэ.
Айями, наконец, послушалась. Смачивая пересохшее горло мелкими глотками, она наблюдала, как снаружи одна из машин тронулась с места и исчезла в переулке. Из-за поворота показался другой автомобиль и неспешно покатился к площади. Сменились караульные у ратуши, под окнами прошел очередной патруль. Даже ночью жизнь кипит, — хмыкнула Айями, отвлёкшись и поостыв.
— Когда нас выселят отсюда? — сменила тему Эммалиэ.
— Думаю, никогда. Если мы не захотим того сами, — ответила Айями, впрочем, без особой уверенности. — Даганны собираются подключить подъезд к воде и к отоплению.
— Однако, каков размах. Ни раньше, ни позже, — пробормотала Эммалиэ.
В любом случае, прежде чем возвращаться в разгромленное жилье, сначала нужно привести его в порядок. И найти разумное объяснение для дочки, скучающей по Кнопке и принцессе Динь-дон.
— Что-нибудь придумаем, — пообещала Эммалиэ. — Утро вечера мудренее, пойдем-ка на боковую.
Скоро рассвет, а сна ни в одном глазу. Бессонница одолела, скрутила раздумьями, да и незнакомое жильё мало способствует расслабленности. Ворочалась Айями на шершавой простыне, безуспешно смыкая веки, и прислушивалась к подозрительным звукам, а потом плюнула и перебралась к дочке под одеяло. Обняла, прижала к себе кровиночку. И отключилась.
Следующий день прошел сумбурно, в разъездах и суете. На этот раз Айями сопровождал господин помощник. Имар целиком погрузился в подготовку к пуску системы отопления, устроив беспорядок на первых трех этажах и в подвале. С раннего утра двери в подъезде хлопали, ботинки топали, а трубы гремели. Оконные проемы в подъезде оказались затянуты полиэтиленом, а тропинка возле крыльца превратилась в широкую расхоженную дорожку.
Люнечка вскоре перестала вздрагивать, привыкнув к резким громким звукам, и затеяла игру. А Эммалиэ проводила с напутствием: что бы ни увидели глаза при дневном свете, держаться стойко и не принимать близко к сердцу.
За ночь квартира основательно проморозилась. Айями распахнула ставни, прогоняя полумрак. При естественном освещении картина погрома оказалась еще более удручающей, чем накануне вечером. От грозной надписи на зеркале остались красные разводы, а вот скабрезные рисунки в противоположном углу комнаты остались. Айями поспешно отвела глаза.
Господин В'Аррас сказал:
— Указывайте, что нужно выносить. Меня не ждите.
И ушел.
А что выносить? Айями растерянно оглянулась. Наверное, сперва мебель: платяной шкаф, комод, трюмо, стол, табуретки.
Она любовно провела по полированной дверце. Пусть шкаф далеко не нов, зато дорог как память о Микасе, потому что стал первой покупкой в совместном бюджете молодой семьи. Комод и трюмо перекочевали сюда вместе с Эммалиэ. А вот диван, похоже, останется здесь. Потребуется затратить немало усилий, чтобы вернуть ему должный вид, поэтому овчинка не стоит выделки.
Айями перебирала одежду и бережно складывала в коробки, в особенности Люнечкины вещи. Не время для брезгливости, всё пригодится. Что разодрано, можно заштопать, что замаралось, можно отстирать.
Аккуратно уложила и кухонную утварь. Почему-то вандалы не позарились на посуду, хотя могли бы перебить, шутя, как и стекла. Следом отправились в коробку книжки и уцелевшие Люнечкины игрушки.
Провела ревизию содержимого полок в кладовой, откладывая в сторону безвозвратно испорченное. И невольно удивилась: какой же злостью нужно обладать, чтобы за короткое время изуродовать с ожесточением практически каждую вещь? А может, злость не при чем, и грабители действовали хладнокровно и целенаправленно.
Неожиданно пальцы нащупали гладкую поверхность. Стилет! Футляр попал в выемку и слился с полкой, сделавшись незаметным. Воистину чудо! Воровато оглядываясь, Айями засунула футляр на дно коробки, а сверху прикрыла тряпьем. Даганны сноровисто и молчаливо ворочали мебель, и на манипуляции в кладовой обратили полный ноль внимания.
Неподалеку валялась крышка, оторванная от чемоданчика вместе с петлями. Еще вчера в нем хранились безделушки, милые сердцу и памяти Айями, а сегодня их затоптали ноги людей, равнодушных к амидарейской сентиментальности. Побродив по комнате, Айями отыскала свадебную фотографию. Вынула из рамки, очистив от осколков. Подобрала измятые листочки со стихами Микаса и аккуратно расправила. Это те воспоминания, которые никогда не забудутся, и Айями не раз покажет их дочке, рассказывая об её папе.
Грузовик зафырчал, разворачиваясь. Даганны устроились в кузове, а кабина досталась Айями. Самый что ни на есть настоящий переезд, только повод нерадостный — усмехнулась она горько, провожая глазами фасад, ставший за эти годы родным. Когда-нибудь, когда утихнет обида, и святые даруют Айями прощение для мародёров, она вернется сюда. А до тех пор стены, запомнив тепло и уют семейного очага, будут дожидаться свою хозяйку.
И опять даганны затаскивали на четвертый этаж мебель и коробки. Нанесли прорву снега на ботинках, и он растаял грязными лужицами. Дочка бегала по новому жилищу в чрезвычайно приподнятом настроении, забыв на время о принцессе Динь-дон и о Кнопке.
— Мама, а у нас течет вода! А в туалете горшок сам смывается! — закричала, едва Айями появилась на пороге и добавила заговорщическим шепотом: — Я уже три раза пописала.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |