Первая часть "Книга-2 Проходимцы"

— Сделаем.

— Теперь дальше, по "Отдельной, Коммунистической, Железной группе прорыва". Для них так же нужна пехота. В общем, действия данной группы я вижу схожими с теми, которые были при прорыве блокады.

— Ясно.

— Ещё имеется проблема. — Обвёл присутствующих пристальным взглядом,— все эти изменения нужно как-то поаккуратней преподнести командованию 31 армии.

— Отец, там вовремя прорывы на КП (Командном Пункте) армии будет присутствовать Конев, член Военного Совета корпусный комиссар Леонов и еще целая группа офицеров штаба Калининского фронта.

— Значить данные изменение нужно предоставить в таком виде, чтобы и Конева убедить. — Дождался когда Валерий, в знак согласия кивнул.— Я так понимаю, что дивизию Строева в бой отправят не сразу.

— По замыслу после прорыва для развития оперативного успеха. Повоевать им придётся по-настоящему, но чуток дальше. Немцы дивизии выстроили в линию и каждый населенный пункт превратили в опорный пункт.

— Что со связью?

— Наших обеспечим "Арзамаскими" рациями, немцам связь ненадолго выключим.

— А точнее.

— У РЭБовцов на этот период учений не запланировано, но если мы предоставим им "заправку" и паёк, а благодарность будет на уровне два двухкамерных холодильника, тогда они смогут уделить нам пару суток и заглушить эфир.

— Мы согласны,— тут же отреагировал Александр Николаевич.

— Я им уже об этом сказал.

— Угу. Хорошо. Продолжаем — Андрюша, Клебанюк. Тебе держать постоянную связь с Пряхиным и Лютиковым. Будешь снабжать их горючим, боеприпасами и если понадобиться продуктами, а так же эвакуировать раненых и если нужно срочно подбрасывать "на попутках" отстающее подкрепление.

* * *

43

— Товарищ генерал-полковник, звонили по ВЧ. Вам приказано находиться на месте,— сообщал Командующему Калининским фронтом Ивану Степановичу Коневу дежурный по штабу,— и ожидать звонка.

Прозвонили через полчаса из Ставки. На той стороне — Верховный.

— Товарищ Конев,— тихо, не спеша начал Сталин после того как вкратце выслушав доклад о состоянии дел, чётко отделяя каждую фразу Верховный перешёл к главному. — Не все в Политбюро согласны с решение о Вашем назначении Командующим фронтом. Не все верят в Ваш успех. Как Вы сами полагаете, справитесь?

— Приложу все усилия товарищ Иванов (позывной Сталина). — Выпрямившись, как будто бы находится в Кремле, произнес Конев.

— Усилия прилагать не нужно,— с многозначительной интонацией в виде предупреждения произнес Верховный,— Вы сделайте. — Слово "сделайте" Сталин выделил. — А когда будете делать помните о людях. — Пауза — намекая, что совсем недавно над Коневым пронеслась "буря" за промахи в Вяземской битве, когда руководимые им войска потеряли более 400 тысяч погибшими и пропавшими без вести. Тогда была назначена специальная комиссия Государственного Комитета Обороны во главе с Молотовым и Ворошиловым... — люди — это главная ценность Страны Советов. — Неспешно продолжал Верховный,— Вы это понимаете товарищ Конев?

— Понимаю товарищ Иванов.

— Вот и хорошо, что понимаете. — Сталин не спешил, он дал возможность Коневу в полной мере усвоить произнесённое им же слово "понимаю". — А чтобы у Вас всё получилось правильно,— в прохладном кабинете Командующему Калининским фронтом генерал-полковнику Коневу Ивану Степановичу стало жарко. Пот выступил не только на лбу, он уже градом катился по всей спине, Сталин же продолжал,— мы к вам в помощь направили ответственного работника. Его присутствие афишировать ненужно, это будет наш с Вами маленький секрет. Желаю Вам успеха товарищ Конев.

Минут через 15-20 после звонка Коневу сообщили:

— Прибыл майор Пронин, говорит, что Вы знаете.

Кто такой майор Пронин генерал-полковник Конев не знал, но догадался:

— Пусть войдёт. — Распорядился он. — И приготовьте нам чаю.

Вошедший, хотя на нем и была форма майора РККА представился как:

— Товарищ Пронин. — Звание им названо не было, из чего Конев сделал вывод, что военная форма — маскировка,— по поводу меня Вам звонили.

— Проходите, садитесь. — Указывая жестом на стул, произнес Иван Степанович. — Я Вас слушаю.

— Меня направили для оказания помощи в наступательной операции Калининскому фронту, точнее 31 армии. — Начал гость, достал карту, вопросительно посмотрел на Командующего, тот в знак согласия кивнул. — Это план наступления 31 армии,— пояснил товарищ Пронин, раскладывая её на столе.

— Вижу.

— Наша помощь будет в выведении из игры вражеских артбатарей, которые расположены вот в этих местах,— карандашом указал на карте,— для этого нам нужна помощь Ваших разведчиков. — Конев внимательно посмотрел на оппонента, как бы спрашивая "зачем". — Для осуществления задуманного у нас недостаточно своих людей. Совместные группы должны будут скрытно пересекти линию фронта и в час "Ч" обезвредить вражеских артиллеристов. При этом сами орудия предполагается захватить в исправном состоянии для дальнейшей передачи их войскам фронта.

— Неожиданная задумка,— заинтересовано произнес Конев,— получится?

— Мы такое уже практиковали при прорыве Ленинградской блокады.

— Ага, слышал. — Конев действительно был осведомлён о необычайно эффективной работе отрядов осназ ГРУ сыгравших очень важную роль в успехе данной операции. — Немцам связь отключите?

— Отключим, но всего на один день, возможно полтора.

— И то хлеб.

— Вторым этапом будет помощь нашей тактической артиллерийской и танковой группы.

— Что требуется от меня?

— Только устно предупредить командование 31 армии. Кстати они так же должны помалкивать. Вас ведь предупредили?

— Да, я в курсе. — Согласился Конев,— как это будет выглядеть?

— С виду никаких изменений к уже утверждённому плану действий. После предусмотренной планом 45 минутной артподготовки, через пять минут будет ещё залп "катюш".

— Хитро.

— На том стоим. Но это не всё. Пехотная атака по фронту будет отвлекающей. Основной удар с тыла нанесёт "Отдельная, Коммунистическая, Железная группа прорыва".

Конев с изумлением взглянул на товарища Пронина...

— Для этой группы мы просим Вас предоставить один пехотный батальон, который будет использован как танковый десант.

— Вы в курсе, что наши батальоны понесли значительные потери и на данный момент имеют едва 40% личного состава.

— Нам это известно. Достаточно 150 бойцов, которые смогут удержаться на танковой броне и при этом они должны иметь хорошую глотку, чтобы, не переставая кричать "Ура".

— Думаю таких мы найдём. Что-то еще?

— Да. После прорыва вражеской обороны наша танковая группа с Вашим десантом будет направлена для тактического окружения вражеских дивизий в Калинине.

— Значит им нужно срочно организовать помощь. — Быстро сообразил Иван Степанович.

— Совершенно верно. К тому же туда будут направлены разведчики с захваченными у врага артиллерийскими орудиями.

— Успеют?

— Целая ночь впереди. Но не об этом. Когда они прибудут, там, на месте должны их ожидать те, кто эти трофеи примет и сразу же начнет использовать по прямому назначению.

— Будут нужны подготовленные артиллеристы.

В ответ Пронин кивнул.

— И ещё. После этого наши тактические группы Калининский фронт скрытно покинут. Упоминание о их присутствии крайне нежелательно. К тому же это в Ваших интересах.

— Об этом я предупреждён.

— Тогда у меня всё.

* * *

44

Пехотный батальон. Из положенных по штату более 400, в наличии имел чуть более 200, это вместе с хозвзводом и связистами. Из командиров комбат старлей да два лейтенанта командиры рот, третьим командиром роты был сержант. Обмундирование — шинель-валенки, вооружение — "мосинки" и два "максима". Проблема возникла, когда узнали, что хозвзвод и санчасть на конной тяге. Решили, что на телегах за танками им не угнаться. Подарили пять 2,5 тонных французских "Матфорда" в тентованном варианте совершенно случайно, ну почти случайно доставшиеся нам на каком-то аэродроме люфтваффе и не нашедших применения. Лошадей, вместе с обозными телегами "временно" передали соседям, взамен взяв у них в "аренду" трёх "безлошадных" водил. Сначала всех переместили к нам. Сразу же искупали в баньке, выдали советские армейские зимние бушлаты, накормили "осназовским пайком", перевооружили на ППС и ППШ. Следующий день посвятили обучению верховой езде на танках. Выяснилось, что снег сильно слепит глаза — выдали солнцезащитные очки. В общем, готовили.

Диверсионные группы "осназа ГРУ", усиленные разведчиками перебросили к "нужным местам" и уже вечером 2 декабря наши же "трофейные команды" приняли от них "на хранение" пленных немцев и имущество немецких артиллеристов. Ребята работали хорошо и со знанием дела. К утру 4 декабря вся артиллерия противника, которая могла помешать прорыву, была обезврежена. Трофеями разведчиков стали более 100 орудий немецких, французских, а также возвращённых советских разных систем и калибров, ранее принадлежавших трём немецким дивизиям. Большая часть из них были "надёжно спрятана", с собой взяли лишь то, что было "полегче" и его смогли утащить. Если бы не приказ о захвате вражеских артсистем... Вот с таким прицепом, да еще и пленными немецкими артиллеристами они и стали прибывать к месту сбора, где их с нетерпением ожидали:

— Это что? — довольно громко, возмущался невысокого роста, худощавый капитан-татарин Курмай Курмаев, командир какой-то разведки, но старший над всеми "арендованными" разведчиками, глядя на человек тридцать бойцов и двух совершенно "зеленых" вчерашних курсантов — лейтенантов,— это все артиллеристы которых выделили? Они что там совсем офигели? У меня только с собой больше 20 разных пушек, не считая спрятанных! Кто из них немца воевать будет?

— Товарищ капитан, нам сказали, что Вы людьми поможете.

— Кто поможет? Я помогу? Они там, что все тю-тю? У меня люди третьи сутки на ногах. От мороза только спиртом и спасаемся...— возмущался он красочно, умело вставляя нужные слова в виде эпитетов и улучшений, пока к нему не подошёл старший из осназа. Никто не знал ни звания его, ни фамилии. Называли просто Илья.

— Товарищ капитан,— произнёс он совершенно спокойным голосом,— я со своим командиром связался, он предлагает использовать пленных немцев.

— Как пленных,— сразу не понял капитан Курмаев,— а что, так можно?

— Если их,— кивок в сторону пленных весело топтавшихся на месте,— правильно попросить, тогда можно.

Среди пленённых немцев в основном были конюхи-ездовые, хозяйственники и прочие связисты-повара, нас же интересовали исключительно артиллеристы коих и выделили из общей массы. Построили в отдельную шеренгу, откуда-то вдруг отыскавшийся младший политрук (лейтенант) который через переводчика, упирая на пролетарскую рабоче-крестьянскую солидарность, предложил им сотрудничество в плане оказания помощи РККА в борьбе с фашизмом. Но то ли он был недостаточно убедительным, то ли еще чего, но смельчака, возжелавшего непременно показать пример, увлекая за собой колеблющихся, не нашлось. Вместо этого один немчужка, а за ним и другой стали посмеиваться, а потом ещё и плюнул. Дальше произошёл кардинальный поворот быстроменяющихся событий. Разозленный невнимательностью к произнесённой речи и сугубо хамским отношением к оратору осназовец Илья, выхватив пистолет в два шага оказался возле главного хохотуна и выстрелом метров с двух, почти в упор прервал его неоправданное веселье.

— Кто-то ещё так думает? — Как бы указывая дымящимся пистолетом на корчащегося в снегу "пострадавшего", при этом обводя оценивающим взглядом застывшую в оцепенении шеренгу, спросил он. Сообразил, что не все поняли и командным тоном к переводчику: — Переведи!

Переводчик оказался на высоте. Поняли все и всё. Сразу же отыскались скрывавшиеся доселе антифашисты и даже почти коммунисты. Причем "отыскались" не только из "артиллерийской шеренги", но и средь конюхов-связистов, которые тут же, по просьбе младшего политрука, каждый индивидуально, необычайно бодро и задорно проорал "Гитлер Капут", после чего непременно возжелал оказать всемирную, посильную помощь славным бойцам непобедимой и легендарной Красной Армии в справедливой борьбе с мировым фашизмом. Политрук ели успевал записывать фамилии "добровольцев". Капитан Курмай Курмаев, все разведчики и артиллеристы, ставшие невольными свидетелями произошедшего, сначала на это действо удивлённо смотрел, потом же капитан, пожимая плечами и картинно разведя руки в стороны ни к кому конкретно не обращаясь, но чтобы его было слышно:

— Видели, как убедительно умеет говорить? Вот, что значить специальная подготовка! Вот это настоящий осназ, вот это я понимаю.

Как бы там ни было, но кадровый артиллерийский дефицит был решён, так необходимая поддержка наступающим подразделениям была оказано вовремя.

Наступательный прорыв начинала 29-я армия утром 4 декабря. 31-я в этот же день, но в 13 часов, аккурат после "немецкого обеда".

Сорокапятиминутная артиллерийская подготовка с последующей пехотной атакой. Но в последний момент, буквально за пару часов до начала, по телефону был получен "странный" приказ в котором говорилось, что по окончании артподготовки всем находиться на своих местах, а по "красной ракете" во всю глотку орать "Ура" имитируя наступление. Атака же будет после второго артналёта и "тройной красной ракеты".

Отгремели залпы "первой" артподготовки, ввысь взметнулась красная ракета, пехота начинает кричать "Ура", при этом оставаясь на исходных позициях. Кричит минут 10. Немцы артналет переждали в укрытии, оставив на передовой наблюдателей, которые услышав русское "Ура" оценили его как ориентир и тут же дали сигнал остальным занимать оборонительные позиции. В этот-то момент им и прилетело.

Страшная штука попасть под залп реактивных снарядов. Более 600 ракет бесшумно, лишь слегка посвистывая, приблизились к вражеским позициям и дружно свалились на них с неба, с ужасной силой, одновременно взрываясь в течении 20 секунд. Горело всё живое и неживое. Почти одновременные множественные разрывы вызвали такую взрывную волну, что немцы, которые не были сразу убиты, оказавшись в пределах её досягаемости были оглушены, контужены и представляли из себя беспомощные существа.

На наших же позициях с началом второго артналёта всё затихло, лишь после установившейся тишины кто-то громко так произнёс: "Катюша спела".

— За Родину-у-у! За Сталина-а-а! — Прогремела команда и спрятавшись в редкой снежной дымке с победоносным рёвом "Ура", по глубокому снегу, в длинных шинелях и валенках — армейский вещмешок за спиной, размахивая винтовкой с примкнутым штыком, в атаку пошла пехота. Командиры не прятались за спинами солдат, они бежали рядом, а зачастую впереди держа в одной руке револьвер, во второй оголённую шашку. Это уже потом, при подсчёте статисты выяснили, что в московской наступательной операции командир взвода в среднем воевал три дня, командир роты — семь, командир батальона — одиннадцать, командир полка — двадцать. Рядовой — 18-20 часов. Дальше в основном госпиталь по ранению, но чаще по болезни.