С удовольствием покурив, мужчина поднялся и прошел в душ. Звук льющийся воды раздавался совсем недолго — он ополоснулся буквально за несколько секунд. Вышел, обтираясь насухо полотенцем, которое небрежно бросил на пол. Очень неуважительный товарищ — отстраненно подумал я мельком. Стоя ко мне полубоком, незнакомец без лишней спешки, но по-армейски споро оделся и подошел к кровати ближе.
Анжела с негромким протяжным стоном перевернулась на спину, с трудом потянув за собой скрестившиеся ножницами непослушные ноги. Она начала что-то говорить по-польски, как вдруг прервалась на полуслове, широко распахнув глаза от изумления. Я тоже удивился, потому что мужчина достал из скрытой кобуры небольшой пистолет с интегрированным глушителем.
— Ничего личного, Энжи, — по-русски произнес мужчина, и извиняющеюся пожав плечами, нажал на спуск.
Мгновением позже в комнате стало на одного изумленного человека больше. К ошарашенной происходящим Анжеле и удивленному мне добавился сам стрелок, из руки которого пистолет выбил немалого размера стеклянный дилдо, запущенный мною одновременно с распахнутой дверцей шкафа.
Я уже летел в скольжении вперед, и на подернутой мутной пеленой периферии зрения увидел, как взорвалась перьями и языками пламени подушка, на которой лежала голова Анжелы. Непростой патрон, видимо. Жива Шиманская или нет, я не видел и не мог посмотреть — мне нужна была скорость, чтобы вырубить незнакомца.
Не успел — как распластался в прыжке, целясь ногой в голову, так и пролетел дальше. Незнакомый армеец сумел среагировать, не только уклонившись от удара, но и отправить меня в полет дальше. Снеся журнальный столик, я влетел в стену, превращая в обломки стеллаж с книгами и сувенирами. Без промедления я перекатом ушел в сторону. Прыжком поднимаясь на ноги, в пируэте оттолкнулся от стены и исполняя боковое сальто назад, метнул нож. Противник уклонился, а клинок по рукоять вошел в грудь соскочившей с кровати Анжеле. Шиманская моментально запуталась и так в непослушных ногах, рухнув на пол без звука, а мне пришлось уходить перекатом от брошенной бутылки с вином, с грохотом ударившейся в стену.
Использованный как метательный снаряд дилдо, попытка вырубить незнакомца, брошенный нож — все мои предыдущие действия связаны с тем, что я надеялся сохранить тишину, не доставая пистолет. Тишину сохранить не удалось — изначально против армейца сыграл фактор неожиданности, давая мне преимущество. Но сейчас он уже контролирует ситуацию, и мне устраивать с ним спарринг — совсем ненужная лотерея. В результате которой я совсем не уверен.
Гулкие выстрелы захлопали почти без пауз. Пули рвали куртку пытавшегося уклониться армейца, отбросив его от меня прочь. Семнадцать пуль одна за другой вылетели из ствола, попали почти все. Вот только не в голову — противник оказался хорош, уклоняясь. А без попадания в голову пистолет прошлого века не то оружие, которое может быстро убить или даже обездвижить человека, который нагружен армейскими имплантами.
Меняя магазин, я на миг столкнулся взглядом с мужчиной, первый раз увидев его лицо. Пустой магазин еще не упал на ковролин, а я уже бежал вперед — на балкон, где разлетались осколки стекла и пластиковых перекладин выбитой плечом двери.
Пытавшийся убить Анжелу мужчина стремительно вышиб балконную дверь, выпрыгнул из окна и приземлившись на газон, уже мчался прочь. В нем сидит как минимум тринадцать пуль, но он сейчас на стимуляторах и обезболивающих от имплантов — которые дают возможность бойцу дожить до момента, как он попадет на стол к хирургу. Бежал мужчина очень быстро, но не в скольжении. На бегу он, правда, качал маятник — используя технику передвижения, затрудняющую возможность в тебя попасть.
Несмотря на то, что неудавшийся убийца Анжелы качал маятник, и находился в моей зоне видимости всего секунды полторы, был шанс, что я смог бы попасть ему в голову. Но на спуск не нажал — когда мужчина скрылся за углом, только грязно выругался. Потому что пытавшийся убить Шиманскую незнакомец не был незнакомцем — я его узнал, когда менял магазин. Из окна третьего этажа только что выпрыгнул Войцех Ковальский — отставной вахмистр Гвардейского Жандармского эскадрона Русской императорской армии, он же сержант полиции Высокого Града, он же опекун Алексея Петровича Юсупова-Штейнберга, то есть меня. То есть Олега.
Коротко выругавшись в сердцах, воззвав к падшей женщине, я зашел в комнату и первое что увидел — черный зрачок дула пистолета, направленного мне в лицо. Анжела стояла болезненно согнувшись — нож, как только сейчас увидел, попал ей не в грудь, а в плечо. Черные в приглушенном освещении комнаты струйки крови стекали по матовой коже груди и живота, губы Анжелы подрагивали, но подобранный бесшумный пистолет Войцеха она держала твердо.
— Только дернись, — негромко и по-русски произнесла Шиманская, настороженно за мной наблюдая.
Глава 8
Замерев на месте, я очень хорошо наблюдал, как едва-едва подрагивает на спуске палец Анжелы. Конечно, могу сейчас рывком уйти в сторону и попробоваться отобрать у нее оружие. Но даже для меня может быть опасно — если вспомнить, как взорвалась с племенем подушка после выстрела Войцеха. Часть кровати в месте попадания, кстати, как испарилась, а оставшиеся обломки начинают густо чадить. Дыма уже много, хотя я это только-только заметил. Что неудивительно, ведь после самого первого, начавшего карусель выстрела Войцеха, прошло всего несколько секунд.
Я перевел взгляд со зрачка дула, посмотрев в глаза Анжеле. Патроны в бесшумном пистолете явно непростые, а Шиманская стрелок хороший, так что лучше попробовать миром решить.
— Анжела, это я — Олег Ковальский.
Шиманская невольно вздрогнула, узнав мой голос.
— Анжела, Войцех только что пытался тебя убить. Он пытался тебя убить, — еще раз повторил я, чтобы Шиманская прочувствовала и осознала, — или по заданию русских, потому что он агент ФСБ, или по указке Эдгара Уэлча, так как сирийцы уже знают, что именно ты исполнила Башара.
Халиду в прошлое посещение протектората я сознательно выдал несколько искаженную версию событий. Молодому и амбициозному сирийцу об устранение его младшего брата я рассказал, сознательно на первый план выдвигая фигуру своего опекуна, думая в тот момент, что Войцех погиб. На самом же деле юного Башара, который по намерениям семьи метил в высший свет протектората и невольно перешел дорогу Эдгару Уэлчу, устраняла одна Шиманская. Но все равно говорить об этом было не очень приятно — потому что Анжелу я, как ни крути, сдал.
После моих слов палец со спуска Шиманская не убрала, но пистолет чуть опустила. Одобрительно кивнув, я добавил:
— Если бы я желал тебе вреда, просто не стал бы мешать Войцеху. Анжела, нам надо уходить отсюда, и либо я это сделаю сейчас один, либо могу попробовать тебе помочь.
Анжела, за несколько мгновений осмыслив услышанное, опустила пистолет. Кивнув, я подскочил к ней и подвел к креслу, усаживая. Но, прежде чем помочь с раной, собрался было потушить остатки кровати, где уже пробивались язычки пламени. Как оказалось, зря — заработала интеллектуальная система пожаротушения, освещение перешло в более яркий оранжевый аварийный оттенок; выдвинулись из стен блистеры, направленно залив вязкой пеной кровать, прекращая начинающийся пожар. Загудела вентиляция, и дым из комнаты удалило практически моментально.
— Аптечка? — коротко произнес я.
— Лево-верх, — показала взглядом на противоположную стену Шиманская.
Когда я торопливо достал плоский ящик, свалив на пол несколько антикварных книг и пластиковых поддонов с бумажными документами, сквозь выбитую балконную дверь на доме напротив увидел синие отсветы маячков патрульной машины.
— Надо уходить, — произнес я, подскочив к сидящей на кресле Анжеле. Но Шиманская отрицательно покачала головой, и сделав рукой отстраняющий жест, выпрямилась.
Подняв левую руку, она коснулась браслета запястья, повесив перед собой проекцию окна софтфона. Стремительный перебор по виртуальной клавиатуре, и Анжела отправила срочный запрос на видеосвязь, поверх окна которого высветилась полупрозрачная эмблема полиции Высокого Града. Глядя на расправившего угловатые крылья орла, я понял, что Шиманская запросила связь с кем-то из высокопоставленных офицеров.
— Китель подай, пожалуйста, — глазами показала Анжела на отдельно стоящий шкаф. Что она думает сделать, я примерно догадался, поэтому без слов метнулся к указанному встроенному шкафу, из которого забрал вешалку с парадной формой. Уронив по пути юбку и широкий ремень, подскочил к Анжеле. Она за это время уже выудила из аптечки шприц-пистолет и всадила себе в плечо несколько кубиков болеутоляющего вокруг раны.
Снова короткий взгляд, быстрый кивок и я выдернул из ее плеча нож, почти сразу полностью заливая рану биогелем — для чего пришлось воткнуть гладкий и длинный носик тюбика глубоко в плечо через порез. Обезболивающее еще подействовало не полностью, но Анжела только шумно выдохнула и скрипнула зубами, сдерживаясь от крика боли. Практически сразу же я вытер остатки биогеля с ее плеча подобранным с пола полотенцем, которым вытирался еще Войцех меньше минуты назад; найдя взглядом в аптечке пластырь, сорвал предохранительную пленку и залепил рану на плече.
На проекции экрана между тем отображалось попытка установить соединение. Запрос был принят, и сейчас уже шел процесс подтверждения и соединения. Я подхватил белоснежную водолазку и Шиманская на мгновенье подняла руки, помогая мне себя одеть. Очень быстро, в напряжении поглядывая на экран связи, я раскатал вниз по телу Анжелы плотную, стягивающую ткань. Меньше чем за секунду после подхватил китель, также одев его на поморщившуюся и зашипевшую от боли Анжелу.
Коммуникатор пиликнул соединением, я едва успел отпрыгнуть, а Анжела подправить экран — так, чтобы было видно только ее верхнюю, одетую часть тела. В последнее мгновение до установки соединения Шиманская успела встряхнуть своими шикарными волосами, и расправить плечи, выставляя на первый план обтянутую белоснежной тканью грудь. Да, с такой подачей собеседнику наверняка непросто сейчас будет смотреть ей в глаза.
Я отошел подальше в сторону, чувствуя, как утекают секунды — прибывшие по сигналу патрульные наверняка уже выходят из машины. В этот момент преобразившаяся Анжела — надев на себя благожелательную маску, заговорила на польском. В ее быстрой речи прозвучало сразу много ярких эмоций — смущение, почтение, просьба и обещание — явно было, что Шиманская бросила в атаку все свои резервы женского шарма.
Из ее слов я почти ничего не понял, но общий смысл угадал — слова "любовник", и "проблемы" по-польски звучат достаточно понятно для славян, а явный эмоциональный посыл беседы чувствовался и без знания языка: "Помоги мне, и я буду тебе очень благодарна".
Собеседник, видимо, был из тех высоких чинов, о которых мне рассказывал Войцех — из тех, кто интересовались возможностью благосклонности Анжелы. Или из тех, с кем ее связывали дела и заказы, подобные устранению Башара. Хотя возможно это был человек, кто и давал заказы Анжеле, и интересовался ее благосклонностью как женщины. Даже скорее всего — учитывая короткий деловой разговор, и одновременно обещающий тон.
Шиманская — сейчас само очарование, уже завершила сеанс связи. Моментально приветливая улыбка с ее лица пропала, и она вновь стала выглядеть мучительно-устало, словно жизнь ее только что сильно ударила обухом по голове.
Встретившись со мной глазами, Анжела успокаивающе кивнула и взглядом показала мне, что все нормально. Я только крепче сжал рукоять подобранного пистолета; по ощущениям, патрульные уже должны подниматься на этаж и вскоре постучаться в дверь.
Медленно потянулись секунды. Разбитой балконной двери касался равномерный синий отсвет проблесковых маячков, но пока в квартиру никто зайти не пытался. Я даже почувствовал какое-то движение за дверью, но ничего не произошло. Шиманская устало прикрыла глаза, осмысливая произошедшее, а потом вдруг вздрогнула и свела ноги, невольно прикрываясь. Судя по мимике и взгляду, Анжела вдруг вспомнила, в каком наряде находится передо мной.
Если бы патрульные не были отозваны, они бы уже вошли — не обратив внимание на растерянную неловкость Шиманской, подумал я. Осмотрев смущенную Анжелу еще раз с головы до ног, понял по пластике движений, что обезболивающее уже полностью подействовало. Но бередить рану резкими движениями было нежелательно, поэтому жестом показал Анжеле сохранять спокойствие, и помог снять парадный китель, а после принес одежду из шкафа. Тоже форму городского стражника, но уже повседневную.
— Сейчас сюда приедет экипаж из своих и составит акт осмотра как нужно, — пока я помогал ей одеваться, пояснила Анжела. — Я сказала майору Пашкевичу, что поссорилась с любовником и очень не хотела бы огласки произошедшего.
— Войцех мог пытаться тебя убить по заданию Уэлча, — напомнил я Шиманской о начальнике отдела кадров.
— Пашкевич с Уэлчем на ножах, я поэтому ему и позвонила.
— И обещала ему свою благосклонность?
— Намекнула, — покачала головой Анжела, а на лице у нее на миг промелькнуло гримаса презрительного отвращения.
— То есть он сейчас поможет тебе замять дело только за намек?
— Намек на благосклонность он принял, но даже скидку не сделал — три тысячи кредитов, по стандартной таксе. Я уже перевела деньги в фонд помощи детям Либерии, который курирует жена Пашкевича.
— Понял, — кивнул я немного обескураженно. Забыл ведь совсем о полной коррумпированности полицейской службы в Граде.
По окончанию этого краткого разговора Анжела с моей помощью оказалась в темно-синих штанах с тонкими голубыми, почти серыми лампасами, форменной куртке и высоких легких ботинках. Обезболивающее и биогель уже подействовали, так что вдвоем мы быстро привели комнату в относительный порядок.
Балконную дверь на место Анжела поставила сама, чтобы мне лишний раз не мелькать в окнах — прибывшая патрульная машина по-прежнему сверкала маячками, не уезжая. Как раз, когда Шиманская закончила с дверью, на стенах дома напротив я увидел дополнительные отсветы еще одной подъехавшей машины. Сквозь открытую балконную дверь было слышно, как в ночной тишине хлопнули двери сразу двух машин. Полминуты на выяснение отношений между экипажами, и прибывший первым автомобиль уехал.
В ночной тишине я четко слышал звук шагов по тротуару, и легкий скрип открывшейся двери парадной. Уже почти привычно скользнул в гардероб — Анжела напоследок еще раз успокаивающе мне кивнула. Всем своим видом она источала уверенность, и была совершенно спокойна, судя по ровным эмоциям доверяя Пашкевичу. Я беспокоился гораздо сильнее, но тот факт, что прибывшие первыми патрульные развернулись прямо у двери, все же немного успокаивал.
Ожидая в гардеробе, держал наготове бесшумный пистолет Войцеха. Анжела между тем уже впустила в квартиру двух мужчин в массивных доспехах. И это были не патрульные, а сотрудники спецотрядов быстрого реагирования. Их плечи в доспехах были настолько широки, что за бойцами я не сразу заметил детектива из криминальной полиции в обычном костюме.
