Данияр Сургалинов Мета-Игра. Пробуждение

Вадим оскалился, обнажая немного выступающие вперед крупные белые зубы. Подался ко мне, вытягивая длинные руки с растопыренными узловатыми пальцами, и тогда я заметил нечто поразительное: из ссадины на его лбу сочилась не кровь, но какая-то синеватая, густая, поблескивающая сукровица!

Охнув от неожиданности, я ударил. Он был уже совсем близко, и внезапно у меня прошел удар прямо в измазанное синим лицо Вадима. Его отбросило назад, он успел лишь махнуть рукой, слабо царапнув меня по скуле, и свалился у двери в подвал.

Не успев обрадоваться успеху, я почувствовал, как по телу разлилась слабость. Вадим, севший под дверью, вытянул длинные ноги и неожиданно ухмыльнулся.

— Чувствуешь? — глухим, нечеловеческим голосом спросил он и, снова оскалившись, показал мне указательный палец правой руки.

Тот самый, которым он поцарапал мою скулу. Ноготь на пальце был длинный, давно не стриженный... нет, как раз стриженный — с боков, то есть острый! И что-то виднелось на нем, то ли грязь, то ли какое-то густое вещество...

— Хорошо быть сильным, — проговорил Вадим, медленно начиная вставать, — но еще лучше быть хитрым, смекаешь, мета-игрок?

Ноги начали подгибаться, я сделал еще шаг к нему — и потом земля ушла из-под меня, а солнечный свет померк.

* * *

В подвале у Вадима была тесная лаборатория с обилием колб, реторт и небольших цистерн с химикатами. В стеклянных ванночках бурел осадок солей какого-то раствора.

Под потолком шли толстые трубы вытяжки. В дальнем углу длинный стол, по стене развешены экраны и голопроекторы. Часть отображала происходящее на подходе к лаборатории.

— Как тебе мой маленький трюк с царапиной? — Хозяин визгливо рассмеялся. От звука его смеха меня уже выворачивало, но поделать я теперь ничего не мог. — Сполна заценил? Ага, вижу, что заценил! Кстати, ты можешь говорить, реагировать, но полностью потерял контроль над всем, что находится ниже шеи. Ставлю все, чем владею, на то, что ты сейчас пытаешься активировать силы Канона! Выкуси! Мой фирменный токсин подавил твои возможности! Не досталась девчонка — ладно, поработаем с пареньком!

Я сидел на старом продавленном диване, не в силах пошевелиться.

Насчет подавления Меты, которую Вадим почему-то называл Каноном, он не врал. Поблекли элементы интерфейса, а обе энергетические шкалы слились в ноль.

Как Вадим это сделал, я не понимал, но подобным вещам уже перестал удивляться. Особенно после егибобы.

— Зачем тебе это? — хрипло спросил я.

— Какого ты уровня?

— Не понял...

— Все ты понял! — Подступив ближе, он глухо заговорил мне в лицо: — Ты же подключен? Ты излучаешь! От тебя за версту прет Каноном, пусть я и не вижу этих ваших буковок, от которых вы так тащитесь!

— Не понимаю, о чем ты. И кто ты все-таки такой?

— Ты подключен к Канону, причем недавно, — бубнил Вадим, и я заметил, что голос его меняется. Он стал еще более глухим, к тому же из него полностью исчезли эмоции. — Какой уровень? Третий? Четвертый?

— Второй. — Я решил, что играть в партизана не буду. Надо понять цели и мотивы Вадима или твари, скрывающейся под его личиной, и как можно больше узнать о Мете. И все же почему он упорно называет ее Каноном? — А ты? Ты тоже... э... подключен?

— Пока нет... — протянул он, и вдруг я понял, что его зрачки медленно разъезжаются в разные стороны, будто от усиливающегося прямо у меня на глазах косоглазия. — Пока нет. Но скоро буду. Скоро буду. Так-так... Подключенный? Уровень невысок, но можно ведь...

— Так кто ты?! — перебил я с нарастающим испугом.

Вадим не ответил. Было ощущение, что он вообще меня не услышал. Он монотонно ходил вокруг, что-то бормоча себе под нос. Даже обостренный слух не помогал разобрать слова — он нес какую-то околесицу.

Потом, двигаясь будто бы бесцельно, как лунатик, он подошел к столу с экранами и присел возле него. Совсем изменившимся, огрубевшим голосом забормотал что-то неразборчивое, а я сидел у него за спиной и пытался думать. Может, мне поможет силовая руна? Та, что я получил после уничтожения егибобы. Я мысленно тапнул на иконку в инвентаре, и передо мной медленно завращался округлый камешек, горящий изумрудным светом, с тремя символами на поверхности. Потянулся к нему, пытаясь активировать, — никак. Руна еще повисела немного и пропала, сама собой вернувшись в инвентарь.

Неловко двигая руками, Вадим вытащил из ящика круглое зеркальце и уставился в него. А затем встал и вдруг начал раздеваться. Отпихнул ногой кучку одежды под стол, встал передо мной, чуть покачиваясь влево-вправо. И снова забормотал, глядя мимо меня, обращаясь словно к кому-то другому:

— Чужое тело. Чужое, пусть пропадает. Не жалко. Хорошее новое — полезно, долгое существование, новая жизнь. И голод, голод. Такой голод! Поем. Будет вкусно.

Признаться, теперь меня по-настоящему проняло. Уже и так было ясно, что ситуация критическая, но этот бубнящий нечеловеческий голос окончательно вогнал меня в ужас. А существо, называвшееся Вадимом Задунайским, бормотало, почти не двигая губами, так что казалось — голос доносится откуда-то из его горла:

— Долго искал такого. Новичка, уже подключенного, но еще не вошедшего в силу. Хорошая плоть, хорошие таланты. Много возможностей...

Вместо дальнейших слов я услышал какое-то чавканье. Его губы слиплись, а рот скривился и опустился ниже подбородка, а потом и вовсе уполз куда-то к шее. Вконец ошеломленный, я наблюдал за перевоплощением Вадима в истинный облик.

Тело его текло, теряя краски. Волосы втягивались в голову, исчезли ресницы и брови, нос оплыл, глаза превращались в щелки... Через минуту голова окончательно провалилась, влилась в плоть, которая расползлась массой бесцветного прозрачного желе. В нем еще можно было разглядеть белеющие остатки костей, внутренних органов, но и они уже вовсю растворялись.

Вскоре от Вадима ничего не осталось. Рядом с диваном, где безвольно откинулся я, пучилась желеобразная масса. По ней пошли пузырьки. Лопаясь, они порождали небольшие кратеры, из которых поползли белесые нитевидные отростки.

Сразу несколько десятков нитей, подрагивая, начали очень медленно удлиняться в мою сторону. Длилось это долго. Нити отрастали примерно на сантиметр в минуту, и все это время я безуспешно пытался или вернуть контроль над телом или активировать Тактический монитор. В какой-то момент я особо сильно напрягся, и внезапно перед глазами выскочило окно:

Внимание, повышенная концентрация алколоида кониина... Анализ гормонального фона организма... Попытка принудительной вентиляции легких...

Сердце бешено заколотилось, и я понял, что моя грудь вздымается и опадает сама собой, а воздух почти со свистом вырывается изо рта и втягивается обратно. Я будто пробежал стометровку в очень бодром темпе. Полоска ф-энергии поползла влево, наполняясь. Сердце заколотилось еще быстрее, руки затряслись. С натугой я начал приподниматься с дивана. Масса желе дрогнула, протянувшиеся ко мне нити зашевелились. Мое дыхание участилось, глаза налились кровью — пространство стало алым, а в ушах забился тяжелый ритм сердцебиения. Нейроморф боролся за мою жизнь!

Белесые нити почти достигли тела. Хрипя, пуская ртом пузыри, я почти сумел выпрямиться, и тут системное окно, по-прежнему висящее перед глазами, задрожало. Оно исчезло, его место заняло другое, состоящее из непонятных символов-закорючек. Это окно тоже задрожало, смазалось...

И я упал обратно на диван, громко застонав от разочарования. Голова откинулась назад, теперь уже даже ею я не мог толком двигать. Стук сердца замедлился. Ф-энергия снова ушла к нулю.

Нет, я не смог. Да и м-энергия больше не восстанавливается.

Белесые нити уже коснулись меня. Я ничего не чувствовал, а они втягивались под кожу. Наверное, сейчас их концы проникают все глубже, сквозь жир и мышцы, к центральной нервной системе. К позвоночнику, к мозгу!

Сознание помутилось. Мысли тяжело ворочались, сбивались, я почти впал в забытье, не понимая, дремлю я, сплю или вообще все еще лежу в коме в больнице.

Будто сквозь вату донесся грохот. Уши заложило, я ощутил запах гари. В сонное сознание пробились чьи-то голоса:

— В процессе! Ого, почти сотый! Прокачанный мимик!

— Гасим?

— А что с этим? — кто-то пихнул меня ногой.

Я силился разлепить глаза. Чей-то холодный палец приподнял мне веко.

— Он весь горит, — произнес знакомый женский голос. — Но жить будет, мы успели.

— Да, — заявил кто-то авторитетным тоном. — Мимики начинают сжигать исходник с самого бесполезного — омертвевшие клетки, жировая прослойка, содержимое кишечника...

— Фу!

— Вот тебе и "фу", Алина, — наставительно заявил тот же "авторитетный".

Алина? Ну да, первый голос похож...

— Ладно, жги ему сосуды, Чуча. Парня поднимем, а потом возьмемся за мимика. В такой форме никуда он не сбежит.

— Давайте я его просто долбану? — предложил другой мужской голос, низкий и басовитый.

— Не, Пух, это бесполезно. Физическим уроном тут не поможешь, хоть раздолбай его на тысячу кусков. Соберется заново.

Мне удалось разлепить глаза, и я заметил несколько фигур вокруг пузырящейся массы того, кого они назвали мимиком. Обычные парни и девушки, молодежь вроде меня. И одежда тоже обычная: джинсы, футболки, рубашки... а это что — тот боксер? Точно, он!

И знакомая блондинка из спортзала стоит между ними. Только теперь ее профиль отображает совсем другую информацию:

Алина, мета-игрок.

Глава 15

Клан

Токсины, попавшие, судя по всему, в мое тело из белесых нитей, действовали одуряюще. Сознание работало вспышками, между которыми оставались полосы серого небытия, полного гулких звуков и скользящих вокруг теней.

Я наконец разглядел, что игроков четверо, и главное — что это именно игроки, так как над каждым, если сконцентрироваться, появляется системное окно. Вот только прочесть надписи в них пока не мог, взгляд отказывался фокусироваться.

Помимо "боксера" там был еще один парень: невысокий, толстый, крепкий с виду, с круглым лицом и в бейсболке... Вот черт, он же из той парочки, которая преследовала Незнакомку возле карьера! Он еще тогда долбанул ее чем-то невидимым и сломал пожарную лестницу во дворе. Теперь Увалень деловито сновал по подвалу, посапывая и пыхтя, выдвигал ящики, иногда сгребал оттуда что-то и совал в карманы безразмерных спортивных штанов. Когда он полез в лабораторный стол с ретортами, "боксер" окликнул его:

— Пух, а ну не трогай!

— Тайм, так там же...

— Я сказал, не трогай! — Мой знакомец по спортзалу повернулся к Увальню от приоткрытого сейфа, в котором как раз копался. — Вроде я не знаю: найдешь какую-нибудь гадость и тут же нюхнешь или вообще сожрать попробуешь.

— У этого мимика могут быть всякие клевые вещества. Глянь сам — тут же целая лаборатория!

— Вот и я о том. Пусть столы Алина обшманает, она хоть сдержаннее. Алинка — возьмись!

Красавица, которая как раз щупала мой пульс изящными наманикюренными пальцами, издевательски осклабилась в сторону толстяка и пошла к нему, виляя бедрами. Он недовольно отступил, и она стала проверять стол.

В поле зрения появилась вторая девушка. Ее я тоже узнал — "мелкая" в черных кожаных штанах и топе, которая тогда была вместе с Пухом. Чуча. Губы ярко накрашены, мордашка какая-то недобрая. Жуя жвачку, она быстро прошла мимо, обогнув кучу желе, которой стал Вадим Задунайский, нырнула за диван и возникла вновь, сжимая его скомканную одежду. В руках ее появился ножик с кривым черным лезвием, которым она вспорола подкладку куртки, проверяя, не спрятано ли там что-то. Вытащила бумажник и, мгновенно его распотрошив, отбросила. Шелестнула ворохом смятых банкнот. Пух попытался выхватить деньги, но девица, оскалившись, проворно отскочила от него.

— Чуча! — окликнул "боксер", которого увалень назвал Таймом. — Деньги в общак, потом поделим.

Он как раз закончил с сейфом, откуда в висящую на его боку кожаную сумку перекочевала большая часть содержимого, и шагнул к ней, протягивая руку. Чуча задрала верхнюю губу, обнажив мелкие зубы, будто маленький злой зверек. Мне показалось, что она сейчас зарычит, но Тайм у них явно был в авторитете — он твердо глядел на нее, и в конце концов Чуча отдала банкноты.

К этому моменту мое сознание достигло временного пика просветления, и я смог прохрипеть:

— Кто... это... был?..

Они разом обернулись ко мне. Тайм первым подошел ближе, склонился, заглядывая в лицо, и я смог прочесть стату в его окне:

Таймсквер, мета-игрок

Вблизи он напоминал простого парня с рабочей окраины, из тех, что не гопники, но явно и не отпрыски потомственных профессоров.

Потом рядом с ним возникла Алина, слева встал Пух, и между ними протиснулась Чуча. В руке у нее был все тот же ножик, которым она принялась неприятно поигрывать. На всех четырех лицах, обращенных ко мне, читалось любопытство.

— Мимик это был, — пояснила Алина. — Мы за ним следили и...

— Слушайте, а это ж тот новичок, про которого толковал Скрай? — перебил Пух.

— Ну да, ты что, сам не видишь? — бросила Чуча. Голосок у нее был тонкий, но не писклявый, а скорее какой-то резкий, будто режущий. И ножик в руке сновал так быстро... — Скрай его описывал же — один к одному.

— К новичкам нечисть липнет, — согласился Тайм.

— Мимик... — снова хрипнул я. — Что такое мимик?

— Мимики принимают вид жертвы, — начал Таймсквер, и тут я опять поплыл. Да так сильно, что почти перестал воспринимать окружающее. Сквозь гул в ушах донеслись голоса:

— А если он нас сдаст? Может, мы его того... придушим тут как-нибудь, он же и так полудохлый.

Это говорила Чуча, ее голос спутать с Алиной было невозможно, а вот кто ей ответил, Пух или Таймсквер, я не сразу понял:

— Вот ты кровожадная... всерьез собралась парня добить? Побереги энергию для нечисти.

— Так что с ним будем делать? — уточнила Алина. — Он меня спас, вы понимаете?

Силуэты перед глазами расплылись, я их больше почти не видел.

— Возьмем с собой, — это точно сказал Таймсквер, слишком уж голос уверенный и даже повелительный.

— Че, прямо на базу повезем? Да ну на фиг! — возразила Чуча. Такое впечатление, что она единственная позволяла себе активно спорить с лидером, роль которого исполнял парень с боксерским подбородком.

— Повезем.

— Тайм, мы его вправду не знаем, — теперь возразил Пух. — А если гнилым окажется?

— Вот если окажется гнилым — тогда с ним и разберемся. Новички ценны, как еще рекрутов набирать? Ладно, мы все здесь проверили? Чуча, посмотри еще в тех тумбочках. Пух, подымаем парня, разыграем, что пьяного тащим.

Потом все совсем помутилось, я только ощущал, как мои ноги волочатся по полу, а сам я повис между двумя людьми, которые меня тащат. Ступени... асфальт... голоса прохожих — такие далекие, будто доносятся из другого мира...

Звуки изменились — мы оказались в замкнутом пространстве. Хлопнула дверь, запахло дорогой кожей и освежителем воздуха. Это автомобиль? Точно. Я сижу на заднем сидении, слева Чуча, справа Пух. Алина на пассажирском впереди, Таймсквер за рулем. Чуча опять поигрывает своим ножиком с таким видом, будто готова тут же ткнуть в меня им, если только попытаюсь дернуться.