— Пожалуйста, пример вам. Вклад в банк Магистрата на двадцать лет под три процента годовых. Сумма в тысячу реалов.
Цифры мелькали в длинном ряду квадратных окошек и застывали в неподвижности.
1702.43
1753.50
1806.11
— Видите, за последний год ваш доход составил бы около пятидесяти трех реалов и восемьсот шесть за весь срок.
Наоми захлопала в ладоши.
— На пальцах я считала бы как раз двадцать лет!
Она с уважением посмотрела на Вычислитель. Какая махина!
— Я верно поняла, что кораблестроительные расчеты "Громовержца" делались здесь?
От нее таить не стали. Да. И, даже с помощью Вычислителя это отняло немало времени.
— А можно ускорить его работу?
Один из студентов доходчиво объяснил. Механизм Вычислителя уже находится на пределе сложности. Вращение такого количества деталей сопровождается взаимным трением...
— Я поняла! Это как проворачивать через мясорубку жилистую говядину. Рука отваливается.
Все засмеялись. Наоми мечтательно подняла глаза к лепному потолку. Помещения Университета внутри производили куда лучшее впечатление, чем все здание снаружи.
— Если бы в нем вообще ничего не двигалось! — ответом был взрыв еще более веселого, но беззлобного смеха.
Тот же паренек объяснил, в чем ошибка такого заключения. Счет, смена цифр обязательно должны чем-то изображаться. Загибанием ли пальцев, вращением шестерен... В общем, каким-либо движением.
Наоми, все еще смеясь, схватила студентика за плечи, шутливо дунула ему в лицо:
— Это — движение?
Мальчик аж залился краской, выглядело презабавно. Остальные смущенно улыбались. И, вдруг, послышались торопливые шаги, чей-то голос воззвал:
— Госпожа Вэлли! С вами желает побеседовать одно высокопоставленное лицо. Следуйте за мной.
Она подчинилась. Новый провожатый не оборачивался, на пол-дороге к нему присоединились еще трое, образовав своего рода почетный эскорт. "Или стражу. Ладно... Вперед, Наоми".
Маленькая приемная с толстым ковром на полу. Посетители здесь не толпятся, так. Цветные стекла в окне. Перед Наоми отворили тяжелую дубовую дверь (ни знака на ней, ни надписи).
— Пожалуйте сюда. Великий Магистр ждет вас.
Она вошла в короткий переулок, ведущий к "Ллулу" и здесь ощутила, что за ней наблюдают. По спине мурашки пошли от чьего-то взгляда. Неприятности начинались на день раньше, чем ожидала. Податься некуда, с обеих сторон каменные стены двориков. Она запросто сможет подтянуться и перепрыгнуть на ту сторону, но раньше ее подстрелят. Незаметно ускорила шаг. Время есть, ждут, когда она пройдет немного дальше. Нет, ошиблась. Им некуда спешить — впереди тоже уготована встреча.
Сейчас, сейчас... Калитка справа в стене в двух шагах перед нею отворилась, выпуская ничего не подозревающего горожанина. Наоми едва не сбила его с ног, нырнув в открывшийся вход. Стремглав промчалась по дворику. Собачонка, ожесточенно чесавшая за ухом, озадаченно гавкнула вслед.
В подъезде пахло мышами. Наоми уже была на площадке второго этажа, когда внизу забухали шаги. Тогда она замолотила кулаками в одну дверь, вторую, третью... Завопила дико:
— Пожар! Пожар! Спасайтесь!
И кинулась вверх по лестнице, не обращая больше внимания на поднявшийся этажом ниже переполох. Хвала лени и небрежению своими обязанностями! Чердачная дверь висела на проржавевших петлях, вместо замка ее запирала длинная щепка.
Глаза быстро привыкли к темноте. Впереди брезжил лучик света, и Наоми двинулась туда. Посмотрела сквозь загаженное воробьями полукруглое слуховое окно на плоскую крышу. Быстро сбросила плащ, скатала в узел и, держа его обеими руками, выдавила стекло. Скользнула наружу. "Боло Канопос не имел бы здесь ни одного шанса..." Ей стало жарко и весело. Крыша дома напротив отстояла метра на четыре и была ниже. Наоми приготовилась хорошенько разбежаться, и — ищите ветра в поле!
— Стой, где стоишь! — Бренда, по пояс высунувшись из окна, держала ее на прицеле, — Убежать не успеешь, обезоружить меня не сможешь. Уймись.
— Чего тянете? — Наоми еще не успела ужаснуться своему провалу, в ней не остыла жажда драки. Уголком сознания отметила: игломет у Бренды однозарядный, карманный. И то, что она медлит, означает одно: приказано взять Наоми живой.
— Если сдамся... — во рту пересохло, — То что?
— Повинишься, отдашь своим приказ прекратить все действия. Если решим тебя казнить — умрешь быстро. Руки за голову. Ложись.
Наоми сделала вид, что повинуется, губы ее дрожали. Бренда одним прыжком оказалась рядом и тут Наоми бросилась на нее. Невозможно было успеть, что и подтвердил острый укол в грудь. Через мгновение она оказалась в объятиях Бренды, услышала ее смех.
— Сейчас ты уснешь и увидишь страшные сны. Пробуждение будет еще ужасней, обещаю тебе. Ответишь за все... Что?!
Пальцы Наоми сжимали тонкую иглу, которую она неуловимо быстрым движением вонзила в шею Бренды.
— Здесь еще хватает отравы! И моей крови! Мы сестры по крови, Бренда!
С проклятием Бренда попыталась оторвать ее руки от своего горла. Она быстро слабела. Организм ее, как у всякого человека физически переразвитого, обладал ускоренным метаболизмом, и яд стремительно овладевал ею. Ноги ее подогнулись, она неловко опустилась на колени, раскачивалась из стороны в сторону, бормотала что-то.
А Наоми еще сохраняла самоконтроль. В голове вращались невидимые жернова, перемалывая одну и ту же мысль: сейчас появятся спутники Бренды. Не одна же охотилась... Наоми подобрала свой истерзанный плащ, отбросила к краю крыши. Соседний дом так близко... Даже маленький шаг давался сейчас с трудом.
Бренда упала навзничь, глаза ее закрылись. Разгладившееся от злых морщин лицо помолодело и выглядело почти красивым. Жернова в голове Наоми с грохотом натолкнулись на ослепительную догадку. "Все правда, так оно и есть. Я должна обязательно вспомнить это, когда проснусь!" Еще двое появились из разбитого слухового окна. Один склонился над Брендой, другой бросился туда, где светлым пятном лежал на краю плащ Наоми.
"Не вижу я весь белый свет,
А вы меня. Меня зде..."
Наоми вернулась обратно в чердачную темноту. Заняло это у нее миллион лет или около того. Еще вечность она спускалась по лестнице. Остановилась на площадке. Прислушалась. Нерешительно повернулась к одной из дверей. Хотела постучать, но не смогла поднять руку. Когда дверь распахнулась, Наоми послышались из неимоверного далека собственные слова:
— Мне очень плохо. Простите...
На самом же деле она молча упала на руки незнакомых ей людей.
— Пока ты по крышам бегала, я получил послание. Читай.
Он видел: Бренда обиделась. Но понимала, что качать права у нее нет оснований. Молча взяла письмо, читать не торопилась, сжав губы, ждала, что он скажет дальше. А он тоже не спешил, вглядывался в усталое, чуть одутловатое лицо. Бренде сорок один год. Она все еще в хорошей форме, но... Время идет. Ничего не попишешь...
Магистрат не стал обострять отношения и Бренду, продержав сутки под арестом, отпустили под залог в десять тысяч. Один из ребят успел скрыться по крышам, прежде чем прибыл вызванный встревоженными жильцами патруль, второго взяли вместе с Брендой. Молодец, не бросил ее. Его он тоже выкупил. Прочие вообще не засветились и отбыли разными, заранее оговоренными путями, поняв, что дело не выгорело. До встречи с Брендой он побеседовал со всеми. И, вот что странно...
— Она уколола тебя той же иглой, которой ты ее подстрелила...
— Я не подозревала, что она так вынослива. Думала, ее сразу свалит с ног.
— Как это и случилось с тобой. Но, вот странная вещь: ребята, что выскочили за тобой следом, уверяют, что ты была одна. Уже невменяемая, лежала пластом.
— Что ты хочешь сказать? Я отпустила ее и изобразила из себя жертву?
— Плащ ее лежал на крыше. На самом краю. Она сбросила его, перед тем как перепрыгнуть на соседнюю. Или яд на нее не подействовал, или ты в нее не стреляла.
— Вага! Я никогда не лгала тебе!
— Не знаю.
— Она уже не способна была на такое. Шаталась, как пьяная. Больше я не помню. Но, уверяю, у меня не было и нет оснований ее жалеть. Я выстрелила в упор и ждала, что она упадет. Так было.
— Тогда, выходит, она вернулась тем же путем, как и забралась туда. Прошла невидимкой мимо ребят и... фью! Упорхнула. Может, еще и летать умеет?
— Ты смеешься, Вага. А мне страшно. И я не знаю, как убедить тебя...
— Забудь. Я верю тебе. Верю в то, что ты сама веришь в свой рассказ. Согласимся на том, что здесь мы чего-то не углядели. Прочти вслух. Я так легче воспринимаю...
Высокочтимому Вагариусу Картигу, хозяину Вагнока.
Обращается с почтительными приветствиями раба Ваша Наоми Вартан. Нуждаясь в Вашей мудрости, прошу осчастливить меня визитом в Верене, где "Громовержец" будет 12 числа Июля сего года. Жду. Буду рада.
Наоми
Эдакое бесхитростное коварство. Заключив негласный и неписаный договор с Ганой, и предложив свои услуги Магистрату, Наоми создала против первого адмирала гигантский союз — почти империю. Север — тоже ее. Арни роет там землю когтями — послушный ее воле влюбленный идиот. Осталось немногое. Наоми, похоже, утратила вкус к сражениям и хочет закончить дело, по возможности, бескровно. Выманить Вагу из логова, захватить и, держа в качестве почетного пленника, заявить свои претензии на власть.
Уже сейчас она осторожно это сделала. В своем обращении называет его хозяином Вагнока — не больше. В приглашении звучит скрытая угроза — судьба Тира у всех на слуху. Покинув Норденк после печального фиаско Бренды, "Громовержец" последовательно посещает прибрежные города. На Севере — восторженные встречи, далее — сдержанное любопытство, но эффект нарастает исподволь. Новый владыка Острова являет свой лик подданным...
Мысли Бренды текли сходными путями, потому что она выпалила:
— Последний шанс! Верена. Хватит антимоний. Убить.
Он, видно, не удержал лица, потому что она резко добавила:
— В тебе говорит чувство, Вага! Сейчас это недопустимо, мы — на краю. Малейший толчок нас опрокинет.
Сердце сжала мягкая мохнатая лапа.
— Не вижу беды в ее показушных визитах... И... враждебности с ее стороны пока нет. "Громовержец" всегда держит сигнал "иду с миром".
— Брось! Эти ее гастроли дорого нам обойдутся.
За открытым окном стояла душная ночь середины долгого-долгого лета. Неумолчное пение цикад разбивалось мерным стуком настенных часов.
<< <
13. ЕЕ ГАСТРОЛИ
Переход до Верены прошел без осложнений. Наоми в своей каюте лениво откинулась на спинку дивана, положив ноги на стол. Забавы ради фокусировала взгляд на носке то правого сапожка, то левого.
Вошел Файд, улыбнулся:
— Самодовольство так и прет из вас, Наоми.
— Хороший отдых и только. Чтоб ноги не отекали. А то набегаешься здесь с вами. Присоединяйтесь.
Она показала место напротив себя. Оба были в хорошем настроении. Файд за последнее время вырос в уверенного в себе командира, и Наоми все чаще отмечала: он становится ей интересен.
— Я прошу вас не сходить на берег и не показываться больше на людях.
— Почему, Файд?
— Сами отлично знаете. Слишком опасно. Вы допустили ошибку, заранее оповестив Вагу. Ребячество с вашей стороны.
— Мы пришли в Верену на два дня раньше. Они еще не успели подготовиться, и мне ничего не грозит.
— Наоми...
— Довольно. Швартуйтесь, и я схожу.
Файд ушел. Наоми еще полчаса отдыхала, скользя мыслью по прошедшим дням.
Блистательный спектакль. Так она оценила сделанное со дня, как покинула в Норденке непритязательное жилище приютившей ее на ночь семьи. Усталая женщина, печально-серьезная девятилетняя девочка и мрачный, кряжистый мужчина, пришедший поздно, когда Наоми сидела на кухне, укутанная в одеяло и пила, стуча о край кружки зубами, горячий чай. Она тогда сказала:
— Я сейчас уйду... — вышло очень жалобно.
— Куда на ночь? — в его взгляде проснулось любопытство.
К жене:
— Постели ей в комнате мамы.
И к неожиданной гостье:
— Соседи вызвали патруль. Двоих, напавших на вас, поймали. Впредь не гуляйте вечерами.
Маленькая комнатка старой женщины, ее тяжелое во сне дыхание, Минна у верхнего переплета узкого окна... Безо всякого перехода — свет, бьющий в глаза. Утро.
Глоток чая натощак и Наоми быстро попрощалась, сказав обычные слова благодарности. У нее так и не спросили имя. Уходя, поймала упорный взгляд девочки.
— Ты не вернешься?
— Не знаю, малышка. У меня много дел. Живи счастливо.
— У бабушки опять болит голова.
Наоми вернулась, быстро прошла в комнату старухи. Та полуодетая, сидела на постели, страдальчески морща лицо. Приступ вызвали близкая перемена погоды и неспокойный, от присутствия в комнате посторонней, сон ночью.
Ладони Наоми, казалось, источали жар. Не касаясь головы женщины, она медленно провела ими сверху вниз. Затем еще раз. Губы ее шевелились, произнося тихие слова на неведомом никому здесь языке. Старуха глубоко вздохнула. Наоми обернулась.
— Я не в самой хорошей форме сегодня. Но полгода болей не будет, обещаю.
Уходила сестрой, другом, богиней. Никто не заметил, как она оставила на столе портмоне с восемью сотнями реалов.
На улице держалась настороже, как дикая кошка. Но ничто не внушало тревоги. Прямиком, не заходя в гостиницу, Наоми отправилась в порт и через час была на борту "Громовержца". Пережитое потрясение пошло на пользу. Замысел оформился и созрел.
Наоми то, Наоми се, и сколько она пожертвовала больнице, и как осчастливила своим появлением и, опять же, одарила школу, и что сказала, и как выглядела... Тьфу! Полдня бесцельного (с виду) блуждания по городу и Пини успела много наслушаться и узнать из случайных разговоров на улицах Верены. Когда-то город считался серьезным соперником Вагнока, но неудобная, слишком открытая штормам гавань окончательно решила вопрос не в его пользу. Среди коренных веренцев до сих пор бытовало презрительное и недоверчивое отношение к Вагноку.
Улица полого спускалась вниз, и на синем клочке моря меж островерхих крыш виднелся "Громовержец". Пини нехотя признала, что в этой железной уродине есть своеобразное изящество. Функциональность. Машина для пересечения водных пространств, машина для разрушения. Вид флага Арни над кораблем подействовал на Пини, как красная тряпка на быка и на пирс она вышла вне себя от злости.
После вчерашнего визита Наоми в город "Громовержец" отошел от берега вглубь гавани и теперь стоял ввиду Верены, страшноватый в своей неподвижности. "Готов вмазать из всех орудий..." Мысли лезли в голову Пини исключительно черные.
На пирсе дежурил матрос с переносным гелиографом.
— Я — Пенелопа Картиг, — Пини не добавила больше ни слова.
Прямоугольное зеркало поворачивалось, ловя и отражая солнечный свет. Внезапно острая вспышка кольнула глаза — с борта "Громовержца" отвечали. Потом спустили на воду шлюпку.
