— Вы посмотрите на эту наглую морду! — воскликнула сестра. — Такой наглости я ещё не видела за всю свою долгую девятнадцатилетнюю жизнь. Ой-ёй, Юрик, дай я ещё на тебя посмотрю.

Сестра сделала вид, что внимательно рассматривает Юрика, а потом продолжила:

— Юрик, ты совсем озверел на овощах? Это, скорее утверждение, а не вопрос. Весь посёлок обсуждает новость, что, дескать, Юрик сбрендил и решил жениться на нашей Иришке. А мы с мамкой ни сном, ни духом об этом. Юрик, ты, что совсем осатанел? Куда тебе жениться? Тебе же самому ещё подгузники постоянно менять надо. Может, это тебя так тля по затылку ударила, что у тебя взыграл гормон, а крыша съехала? Покайся, окаянный, что удумал.

Юрик, выпучив глаза, переводил взор с Виолетты на Гошу, который, не сдержавшись, хрюкнул, но потом делал вид, что эта новость для него тоже является полной неожиданностью. Гоша понял, что в деревне начались шекспировские страсти и надо срочно запасаться попкорном. Вечер перестал быть томным. Гоша, с садистской радостью понял, что вовремя подсуетился и распустил слушок, а потом ещё и добавил дрожжей в этот замес, а то скучно живём. Процесс пошёл, как говорил товарищ Энгельс.

— Дело молодое, — меланхолически, с самым ханжеским выражением лица, прокомментировал слова Виолетты Гоша.

— Да вы что? — зашипел Юрик. — Сговорились, что ли? Какая такая свадьба? Я, тут думаю, как мир спасать, а вы свадьба. Ви-Ви, сеструха, передай мамке, что Юрик, как кремень, только об обществе думает, а не о себе. Не доедает, не досыпает, всё думает и думает.

-Ладно, Юрик, — согласилась сеструха, собираясь уходить. — Так мамке и передам, что думаешь и думаешь. Гляди только не надумай чего. А то мамка тебя, вместе с неким Гошей, как Муму Герасим.

Гоша не выдержал и спросил у Виолетты:

— Если нас двое, то, как будет правильно: две Мумы, или двое Мумей, или Мумов.

— Узнаете, — уходя, не оборачиваясь, сказала Виолетта. — Когда Мумиями станете. Лишенцы.

Виолетта ушла, а испорченное настроение у Юрика осталось.

— Во же....и близкие, коллега, бывают недалёкими, — скорбно произнёс Юрик, желая получить от Гоши хоть какое-то сочувствие.

Гоша, всё с тем же ханжеским выражением на лице "посочувствовал":

— И не говорите, коллега. Щемят они тебя по-чёрному, поэтому прими обыденность как должное, такой, какая она есть. Увы, коллега, мир жесток к тупезням. Он им несёт большую попоболь, ясен пень. Прими успокоительное, или к своей Иришке сходи, потрогай её за нежные места, почирикай с ней о любви, стишки ей почитай про любовь-морковь, про пестики-тычинки всякие. Типа: "Разливается ночь в облаках, тебя нашёл я в камышах".

Не успел Гоша окончить свою иезуитскую сентенцию, как ему пришлось уворачиваться от летящей в его сторону чашки с компотом, которую запустил в него разъярённый Юрик.

Потом народ видел удирающего со всех ног Гошу, за которым гнался с дрыном в руке Юрик. Гоша при этом орал что-то примирительное и бестолковое, но Юрик не реагировал:

— Юрик, опомнись! Победа над собой — это поражение. Ай! Ой! Прихватки свои убери. Народ, спасите, бандиты меня жизни лишают!

— Я тебе покажу сейчас тычинки вместе с морковкой. Теперь я понял, кто эту кашу заварил. Стой, коварный гондурасец, кому говорю. Гадом буду, убью, гада и фрикасе из тебя сделаю!

Встреченный на их пути народ качал головой: опять эти два клоуна отжигают, их бы энергию, да в мирных целях.

Гонки по пересечённой местности Юрика и Гоши прекратились из-за голоса доктора, пророкотавшего по громкой связи. Доктор сообщал всему коллективу, что теперь всем надлежит быть предельно внимательными, ибо в районе девятого и восьмого домов через час будут проходить испытания нового оружия. Всем не участвовавшим в эксперименте следует перебраться в район первого и второго домов, потушить костры номер четыре, шесть и восемь.

Народ деловито зашевелился, готовясь к масштабным событиям. Юрику пришлось отложить расправу над Гошей на потом, да и устал он уже бегать за этим скользким ренегатом.

Перед применением дымовой бомбы Савелия Петровича в коллективе физиков произошла дискуссия об эффективности данного оружия. В среде физиков сложилось мнение, что применение чрезвычайно ядовитого дыма на острие главного удара будет не эффективно. Этот парадоксальный вывод физики сделали, рассмотрев математическую модель явления. Выходило, что если применить бомбу на векторе движения, то мы сделаем хуже, прежде всего, самим себе. Ибо, соседние растения, после применения оружия, ринутся в образовавшийся вакуум, создав непроходимые завалы именно на векторе предполагаемой экспансии. Физики предложили применить сразу две бомбы, таким образом, чтобы вектор движения был посередине. Таким образом, будет достигнуто некоторое разряжение в росте растений именно на нашем векторе. Теперь теоретическую модель следовало проверить на практике. Учитывая, что яд поразит огромное количество растений и потревожит купол, то этот эксперимент был признан очень опасным, но необходимым, ибо людям уже надоело жить в постоянных сумерках. Хотелось увидеть Солнце. Так что эту боевую операцию командование назвало "Луч света".

Заряды супероружия имели вид 200мм артиллерийских снарядов, только сделанных из дерева. Эти снаряды были намертво привязаны к пятнадцатиметровым шестам, которые предполагалось аккуратно задвинуть в джунгли хотя бы метров на десять. Сами снаряды предполагалось потом поджечь с помощью верёвки пропитанной бензином и смолой.

Наступило время "Ч". Доктор сообщил команде отчаянных первопроходцев, что Золотая Баба одобрила их начинание, что народ с трепетом ожидает эксперимент и, что лично доктор надеется на благополучный исход. Короче говоря, все прониклись серьёзностью момента. Доктор даже сравнил сегодняшний эксперимент с первым испытанием атомной бомбы, с первым полётом человека в космос, даже с высадкой человека на Луну. Тут, правда, среди коллектива физиков возникли разногласия: многие физики приводили убийственные доводы в том, что на Луне пока людей не было. Якобы, это всё придумки политиков. Совершенно бездарная постановка в пользу бедных. Дискуссия грозила перерасти в очередное выяснение отношений, поэтому доктор остановил прения и дал команду на начало эксперимента.

В районе девятого дома заряд удалось протолкнуть на 12 метров, пока он не упёрся в какое-то растение. В районе восьмого дома заряд протолкнули только на девять метров. Дальше всё: упёрся и не идёт. Ладно, пробормотал доктор, можете поджигать. Огонь по верёвке весело побежал к установленным снарядам. Доктор по громкой связи комментировал всё происходящее. Народ затаил дыхание.

Наступила тишина. Все ждали результатов, но пока всё было тихо. Прошло десять минут: ничего не происходит. Прошло двадцать минут: тишина. Начали раздаваться первые смешки и ехидные комментарии, дескать, пшика не получилось, и большого бума тоже.

На двадцать девятой минуте сомневающиеся были жестоко посрамлены, ибо в районе девятого и восьмого дома начал раздаваться громкий треск и джунгли стали ходить ходуном. Стало жутко. Тут уже народ начал в голос спрашивать, а стоило ли беспокоить такую мощную стихию. Типа, сейчас нас всех тут придавит. Особенно страшно стало, когда на место костра Љ4 прилетел огромный цветок георгина. Доктор понял, что оружие массового поражения они применили слишком близко от себя. А в джунглях царило светопреставление: шум, скрежет, треск. Девятый и восьмой дома уже полностью скрылись под зелёной массой. Доктор велел тушить остальные костры, что придало дополнительной неразберихи. Большой костёр просто так не потушишь. Теперь начался ад: к грохоту рушившихся монстров добавился едкий дым от костров, и всё это в глубоких сумерках. У страха глаза велики. Кому-то показалось в темноте, что лезут огромные муравьи. К грохоту и треску добавились панические визги и крики. Громче всех орал Юрик. Его измученный овощами организм дал очередной сбой, теперь Юрику казалось, что деревню атакуют сотни муравьёв, и вообще не пойми кто. Он орал даже когда орать перестали все другие, ибо, собственно, ничего особо страшного не произошло. Прекратил Юрик орать, когда на его лицо вдруг упал робкий луч света от Солнца. Лучик смог как-то пробраться сквозь множество слоёв зелени, которая под воздействием ядовитого дыма изменила форму зелёного купола. Это было локальное чудо. Наконец люди увидели немного солнечного света, а не огонь от чадящих факелов или огонь от костров.

Луч света от Солнца подарил людям надежду на успешную расчистку своего жизненного пространства от зелёных захватчиков. Но и работы новое оружие подкинуло уйму. Участки домов Љ девять и восемь, а также дорога между ними, где раньше горел костёр Љ4, теперь были завалены густым слоем растений. Слой достигал высоты выше крыш домов. И куда теперь это всё утилизировать. Ещё это дело одуряюще пахло цветами, так как в основном этот участок джунглей был представлен цветами-монстрами высотой до двухсот метров. Естественно, все эти цветы были переплетены вездесущими огурцами, тыквами и фасолью. Огурцы и фасоль можно было хоть частично съесть, а зелёную массу цветов требовалось только утилизировать. Вместе с цветами к людям прилетели и некоторые насекомые. Это был летающий ужас.

Опять не повезло Юрику. Он только что как следует оторался, от души поистерил, а тут, на тебе, опять нос к носу повстречался с новым монстром. Этот монстр уже мог летать, причём довольно резво. Юрик уже начал разевать рот, чтобы испустить из себя очередную дозу панического ультразвука, как услышал скучный голос Гоши:

— Юрик, орать резко перестал, достал уже всех своими воплями. Это всего-навсего обыкновенный дрозофил. Совершенно безобидная плодовая мушка.

— Ничего себе мушка, — набычился Юрик. — Мушка величиной с хорошую кошку.

Дрозофил немного пожужжал перед носом Юрика и полетел вверх добывать себе пропитание из вкусных сладких плодов. Он их очень уважал. А человеков дрозофил не ел, хотя любопытство проявил. Эта плодовая мушка спаслась, чего не скажешь о других мушках.

Обалдевший народ отмахивался от жужжащих дрозофилов дрынами, но те, отлетев на несколько метров, с любопытством оглядывались и снова приставали к людям. Зато на плодовую мушку начали охотиться счастливые куры, ведь дрозофил это пара килограмм чистого протеина, а курочкам протеин нравился. Куры ловко прыгали и ловили зазевавшихся плодовых мушек, потом деловито поедали их. Стая дрозофилов, которой не повезло познакомиться с курами, резко уменьшилась в своей численности, упокоившись в желудках этих пернатых разбойников.

— Юрик, закрой варежку, а то дрозофил влетит, и пошли народу помогать. Доктор аврал объявил.

Мысль #16 (когда идёшь ночью по неосвещённой улице и вдруг ударишься ногой обо что-то, то приходят интересные мысли вместе с цветастыми выражениями). Жизнь — это постоянные хлопоты, особенно если живёшь в экстремальных условиях. А если ещё и зима, то хлопот прибавляется.

-Гоша! Вот скажи, как ботаник ботанику, только честно. Почему твои растения не пожелтели и не пожухли, ведь уже январь на дворе?

— А что им особо сделается, уважаемый коллега Юрик. Во-первых, климат здесь мягкий, холодов практически не бывает. Во-вторых, видишь, какой огромный слой биомассы создали растения, теперь им тепло. Но, Юрик, заметь, что желтеть и опадать листья всё же начали, особенно с верхних ярусов. Мы уже всё чаще видим солнечный свет. Может скоро нас вызволят отсюда.

Гоша был прав, но не во всём. По сообщениям Николая Павловича на внешнем периметре, наконец, начались интенсивные работы. Это событие последовало после обескураживающего сообщения московских учёных, которое капитально охладило многие горячие головы. Москвичи выяснили, что из семян растений-монстров не получаются такие же монстры, а вырастают растения в сто раз меньшего размера, да и всходимость этих семян была плохая, половина семян не хотело давать новые ростки. В остальном мире Москве не поверили: мутят воду эти русские. Но вскоре последовало подтверждение от турецких учёных: да, действительно, надежда на монстров не оправдалась, размножаться они не хотят. Каким образом турки добыли семена монстров, было не ясно, ибо власти хвалились, что за запретный периметр даже мышь не проскочит. Оказывается, турецкая мышь из их специальных служб всё же проскочила. Теперь властям уже не надо было трястись над сохранением жёсткого карантина, многое стало ясно. Теперь встал вопрос об утилизации растений-монстров: их стволов, листьев и огромного урожая, а также об освобождении из плена местного населения, которое, по своей дурости, ещё ошивалось в джунглях. Наступление пошло по всему фронту. Правительство мобилизовало несколько тысяч профессиональных лесорубов, придало им огромное количество техники и организовало круглосуточную работу. Вокруг периметра, чуть ли не до Новороссийска и Горячего Ключа, как грибы выросли различные складские и перерабатывающие площадки. Апшеронский деревоперерабатывающий комбинат был завален стволами пшеницы и других растений. Куча сырья была и для бумажных комбинатов. Особенно великолепное сырьё для производства бумаги давала конопля. Была большая проблема и с урожаем: его надо было толково куда-то определить. Надо было умудриться собрать, отвезти и переработать тысячи тонн зерна, орехов, овощей, ягод и всякой фасоли с горохом. Одной картошки с района аэропорта было некуда девать. С картошкой вышел курьёз. Оперативное командование периметра, когда ему дали разрешение на активные действия, после выяснения природы монстров, начало действовать с района аэропорта. Действовать стали радикально: с вертолёта разбрызгали на голову монстрам дефолианты. После опадания листвы открылась жуткая картина. На высоту девятиэтажного дома поверхность земли была покрыта слоем пожухлых листьев, которые теперь надо было как-то утилизировать. Над этим слоем изогнутыми футуристическими арками возвышались подсолнухи и кукуруза. Под этим слоем и обнаружили картошку. Некоторые клубни достигали двухсот килограмм и более, и их было много. Люди накинулись на монстров с пяти сторон: со стороны Дивноморского, со сторона Новороссийска, с моря, с гор. Пятый удар был по району аэропорта.

— Гоша, а что говорит Николай Павлович, когда нас, наконец, освободят?

— Юрик, что касается нас, то сказали, что освободят в последнюю очередь. Оказалось, что мы очень ценные кадры и находимся в самом центре событий. Так что гордись. Командованию надо постоянно знать, что происходит в центре катаклизма. Поэтому нас просили потерпеть. За это может даже кого-то наградят. Но, не тебя, это точно.

— Чего это меня не наградят? — обиделся Юрик.

— Ты дрозофила очкуешь, ха-ха, а трусливых не награждают.

Тут крыть Юрику было нечем: действительно он боялся летающей и жутко жужжащей плодовой мушки до дрожи в коленках. Уже и зима наступила, а эта страшная муха периодически прилетала и пугала Юрика.