— Ещё бы! Всю ночь думала, всё раскладывала по страничкам, по папочкам и по полочкам. Я согласна, так и передай Генриху. И скажите ему, что свои обязательства я выполняю всегда.

— Это я знаю, доченька. — и я поцеловал Анечку в висок.

Глава 9

А на следующий день состоялась церемония обручения кайзера Генриха Первого и Анной Сергеевной. Всё как положено: великолепно убранные залы, море огней, нарядные люди и оркестровая музыка. Так получилось, что в этот момент у Анечки не оказалось достойного платья, и за право уступить ей одно из лучших своих разгорелась борьба пяти женщин — Ирины Георгиевны, и четырёх её подруг-фрейлин. Победила дружба: платья были надеты по очереди, а очередь определил жребий. А в мастерской Анастасии Духониной срочно шили платья по рисункам, которые нарисовал я, а я рисовал всё что вспомнил из фильмов 'Римские каникулы' и 'Моя прекрасная леди' с божественной Одри Хепберн. Надо сказать, новые для этого времени туалеты произвели впечатление, к тому же, для вышивальщиц и ювелиров открылись широчайшие горизонты работы.

Церемониал был сложнейший, но я не заморачивал себе голову: есть кому заниматься церемониями. У нас имеется целое Министерство Двора, вот пусть оно и отрабатывают свою зарплату. Я просто приходил куда надо, вставал куда указывали и в нужное время произносил положенные речи. Но дамская часть моей семьи изнемогала от забот — дым стоял коромыслом, и огромное счастье, что мои девочки не стали вовлекать меня в свои загадочные дела.

Вечером, мы с Ириной Георгиевной и Генрих с Анной Сергеевной сидели в нашей семейной гостиной и беседовали. Мы сидели на одном диванчике, а Генрих с Анной расположились на другом. Генрих завладел рукой Анны и теперь поглаживал её. Лицо кайзера выражало блаженство и покой. Анна нежно ему улыбалась, и вообще выглядела счастливой. Но вот она задала вопрос:

— Папа́, я немножко не поняла: мне обязательно менять вероисповедание?

Генрих тоже заинтересованно оглянулся. Я пожал плечами:

— Анечка, я и не знал что ты настолько религиозна.

— Откровенно говоря, папа, я вовсе не религиозна, скорее меня пугает необходимость учить новые молитвы и выучивать новые обряды.

— Ну это не самая великая трудность. В православии обязательными считаются, если не ошибаюсь, двунадесять молитв, ты их знаешь?

— Разумеется. У меня отлично по Закону Божию. — улыбается Аня.

— А в протестантизме, если я ничего не путаю, используются практически те же, только не на старославянском, а на немецком языке. Я прав, Генрих?

— Если откровенно, то я выкинул из головы все на свете молитвы, как только завершилось первоначальное обучение. Более того, когда наш миноносец опрокинуло волной, и я с тремя матросами выбирался наружу, никто из нас не молился. Зато мы крепко надеялись на наших товарищей, которые были на поверхности и всеми силами помогали нам. Но я уважаю чужую веру и чужие убеждения, знайте это. Политические соображения говорят что Анне Сергеевне следует принять вероисповедание мужа — в Германии, как и в России некоторые люди придают преувеличенное значение вопросам веры.

— Если вопрос ставится таким образом, то я согласна. — покивала головой Анна Сергеевна — Моим условием будет отсутствие давления по религиозным вопросам. Ты согласен Генрих?

— Германия просвещённая страна, а я человек достаточно широких взглядов. Обещаю лично растоптать любого, кто осмелится поднять такой вопрос.

— Хорошо, этот вопрос мы согласовали. Генрих, Вы меня простите, но как отец я не могу не заботиться о душевном комфорте своей дочери. К делу: остаётся вопрос взаимоотношений Анны с Вашей матушкой.

— Здесь очень простой ответ, дорогой друг: я очень люблю свою матушку, но не позволю ей изливать своё недовольство на мою дорогую жену. Я просто стану держать матушку на расстоянии от двора, правительства и политики. И придавлю как насекомое любого германского подданного, вздумавшего поиграть в политику при дворе моей матушки. Собственно, после беседы с Вашим верным сотрудником, генералом Власьевым, я понял как использовать двор моей матушки: она станет лакмусовой бумажкой в деле проверки германских аристократов и чиновников на лояльность к действующей власти. Несколько встреч в год с матушкой Анне Сергеевне придётся перенести — сами понимаете, протокольные мероприятия... Но не больше. И всегда между ними буду находиться я. Правда не исключено, что моя матушка проникнется к Анне Сергеевне дружескими чувствами. Кто знает?

— Да, извивы человеческих страстей и стремлений совершенно непредсказуемы. Но помните, Генрих, я Вам доверяю любимую дочь, и надеюсь на Вас как на брата.

— Пётр Николаевич, Ирина Георгиевна, я понимаю какое сокровище вы мне доверяете, и клянусь сохранять Анну даже ценой собственной жизни.

На этом мы разошлись по комнатам.

* * *

Когда объединённый флот пересёк Атлантику, выяснилось, что мы недооценили силы неприятеля. Как выяснилось, последний британский король перед своей бесславной кончиной отдал приказ всем боевым кораблям британского флота уходить в САСШ и служить им.

Часть британских капитанов и экипажей отказалась выполнять приказ мёртвого короля исчезнувшей страны, и вернулись на Остров, и, уже там примкнули к одной из сторон. Другие нашли себе новых хозяев — так стало известно о переходе отряда кораблей под управление Британской Ост-Индской компании. Были и те, кто продавал свои крейсера и броненосцы кому угодно, и на вырученные деньги устраивались в Австралии, Новой Зеландии или где-то ещё. Несколько таких кораблей приобрели и русские представители: уж лучше тратить золото, чем жизни. Но многие выполнили приказ, и флот САСШ усилился более чем на двести боевых кораблей разных классов, имеющих очень мотивированные на бой команды. В это число вошли и боевые корабли флота Метрополии, прорвавшиеся из Англии в САСШ во время Трёхнедельной войны. Впрочем, значительная часть экипажей по приходу в Америку уволилась, посчитав свой долг исполненным. Американцы добавили в команды своих добровольцев взамен выбывших, и как сообщала разведка, усиленно проводили учения, направленные на боевое слаживание вновь созданных корабельных соединений. Учитывая опыт прошедшей войны американцы теперь насыщали все свои корабли зенитными средствами, и на производителей оружия пролился золотой дождь: флот скупал пулемёты, лёгкие скорострельные пушки и шрапнельные снаряды к ним. Инженеры сочиняли станки для этой разнотипицы стреляющего барахла, а прожектёры осаждали двери военного и морского ведомств, а то и капитанов отдельных кораблей со своими творениями. Одно из предлагаемых решений, кстати, было вполне здравым, правда не для кораблей, а для стационарных объектов вроде городов, портов и заводов: аэростаты заграждения. Но по счастью, от изобретателя, пехотного майора, моряки отмахнулись, а ведь аэростаты заграждения могли доставить нам определённые сложности в будущем.

Главной базой нашего флота стала Гавана, откуда можно легко контролировать всё Южное и большую часть Восточного побережья САСШ. Вторую базу наши флотоводцы собирались создать в Галифаксе, но идея провалилась: оказалось что город переполнен английскими вояками, как флотскими, так и сухопутными, убежавшими сюда из 'Старой доброй Англии'. При приближении нашего флота к Галифаксу мы обнаружили огромное количество зениток и очень грамотную сеть береговых батарей. Получив фотографии с самолётов-разведчиков, штаб нашего флота решил пока не связываться с Галифаксом, и вторую базу основать в Гамильтоне, на Бермудских островах. Флот пришел туда, и остановился вне пределов видимости. Первое, что сделал адмирал Казнаков, по прибытии — лично отправился на встречу с губернатором Бермудских островов. Кроме сопровождавших его офицеров, были в его свите и два матроса, тащивших кожаный сундучок.

Губернатор встретил Казнакова неласково:

— Я не знаю кто вы, и почему явились угрожать военному порту Его величества, но заранее объявляю: мы до конца исполним свой долг, даже перед лицом многократно превосходящих сил неприятеля.

'А малый-то дурачок!' — весело подумал Казнаков — 'Пожалуй, я снижу предлагаемую цену вдвое!'

— ! Соединённый флот европейских держав, который я возглавляю по добросердечному согласию монархов, участников антибританской коалиции, ни в коей мере не угрожает городу и порту Гамильтон. Более того, даже мыслей о бомбардировке города и портовых сооружений у меня не имеется, поскольку Бермудские острова и всё на них находящееся является полной собственностью моего сюзерена, императора Петра Четвёртого. Если Вам угодно, Ваше высокопревосходительство, я предъявлю Вам документы, неопровержимо доказывающие права моего государя на эти земли.

Губернатор слегка растерялся. Он-то предполагал, что ему предстоит ругань с последующей стрельбой, а дело оборачивается какими-то судебными хитростями. Это значит, что легко можно тянуть переговоры, вилять, выставлять самые разные условия... Мысли губернатора легко читались по его обрюзгшему личику, и Казнаков сбросил счётчик ещё на треть.

— Ну, коли выясняется, что у Вас, Ваше высокопревосходительство, есть документальное подтверждение Ваших слов, прошу предъявить их здесь и сейчас.

— Извольте, , только позвольте сделать это наедине. Основная часть документов, которые я Вам предъявлю, имеют некоторую степень секретности, и не подлежат даже малейшей огласке. Главный документ Вы предъявите подчинённым несколько позже, после ознакомления с дополнительными. Процедура ознакомления не займёт много времени, уверяю Вас. Итак, Ваше решение?

— Извольте, Ваше , проследуем в эту комнату. — и губернатор величественным жестом указал на одну из дверей.

Казнаков дал знак матросам следовать за ним, и направился в указанную комнату. Матросы поставили сундучок на стул, и вышли, а Казнаков повернулся к губернатору:

— Ваше высокопревосходительство, соблаговолите прочитать вот этот документ. — и Николай Иванович протянул губернатору папку чёрной кожи, с серебряным тиснением.

— Что здесь? — спросил губернатор, не касаясь папки.

— Договор между правительством Англии и императором Российской империи согласно которому Бермудские острова переходят под юрисдикцию Российской империи.

Губернатор быстро прочитал договор, внимательно осмотрел подписи под ним, и поднял голову:

— Англия, как самостоятельное государство нелегитимно. Я давал присягу монарху Великобритании. — в голосе его чувствовалась неуверенность.

— В таком случае, прошу ознакомиться с документами, подтверждающими легитимность правительства Англии.

— Где они?

— В этом сундучке, откройте и ознакомьтесь с ними.

Губернатор открыл сундучок, и глаза его распахнулись шире банкноты в десять фунтов, и было отчего: сундучок был наполнен пачками именно эти банкнот.

— Что это?

— Это пятьсот пятьдесят тысяч полновесных британских фунтов стерлингов, Ваше высокопревосходительство.

— Для чего?

— Видите ли, европейский объединённый флот движется к берегам Североамериканских Соединённых штатов, кстати сказать, вашей мятежной колонии, чтобы примерно наказать наглецов. Порт Гамильтон является удобнейшей опорной базой для флота, это очевидно. В то же время задержка на ремонт портовых сооружений для нас крайне неприятно, почему я и предлагаю Вам эти деньги, чтобы избежать лишних работ по ремонту.

— А отпора с нашей стороны Вы, Ваше высокопревосходительство, не опасаетесь?

— Ни в малейшей степени. Укрепления Портсмута, Девонпорта, а уж тем более Лондона, многократно мощнее ваших, и вооружены они были несравненно лучше, и гарнизоны этих укреплений состояли из профессионалов высшей пробы, но и их мы разрушили всего лишь за три недели. Итак, Ваше слово?

— Мало. Следует добавить ещё два миллиона.

— Ещё полмиллиона, Ваше высокопревосходительство. Судите сами, за что платить? В сущности, мы легко можем выбрать удобную бухту на одном из островов, а Гамильтон просто снасти с лица земля воздушными ударами.

— Но в таком случае Вы, Ваше высокопревосходительство, всё равно потеряете время, поскольку оборудование базы займёт время. Миллион восемьсот тысяч.

— Потеря времени для нам не слишком значительна, а вот Вы, Ваше высокопревосходительство, окажетесь в ловушке на этом ничтожном кусочке земли. Согласитесь, Вам нужно срочно устраивать свои дела, не так ли? Восемьсот тысяч.

— Помилуйте, Ваше высокопревосходительство, в Гамильтоне сосредоточено имущество флота на сумму более трёх миллионов! Полтора миллиона.

— Это весомый аргумент, но согласитесь, многое из флотских запасов давно устарело, и его цена приближается к нулевой не так ли? Миллион триста тысяч, и это последнее слово, Ваше высокопревосходительство.

Адмирал и губернатор церемонно пожали друг другу руки, и вышли в общий зал.

— Господа! Его высокопревосходительство адмирал российского флота Казнаков предъявил мне исчерпывающие доказательства принадлежности Бермудских островов Российской империи. У меня в руках договор, согласно которому упомянутые острова передаются под юрисдикцию Российской империи. Присутствующие могут ознакомиться с договором в любое удобное для него время. Жителям острова будет предоставлена возможность выбора подданства: остаться ли в подданстве Англии, или перейти в подданство Российской империи.

Присутствующие загудели.

— Добавлю — сделал полшага вперёд Николай Иванович — что военнослужащие могут перейти на службу Российской империи с сохранением прежнего воинского звания. При этом желающие имеют право подать прошение по команде, аттестовать его в следующий чин. Единственное условие: в течение года необходимо выучить русский язык и сдать экзамен на его владение. Переходящим на службу Российской империи офицерам и нижним чинам будут выплачены подъёмные в размере полугодового оклада жалованья, а тем кто уезжает, будет выплачены оклады жалованья за три месяца и оплачена дорога до Англии. Гражданские специалисты получат те же выплаты.

Спустя сутки во дворе крепости состоялась торжественная церемония спуска британского флага, и подъём русского имперского: алое полотнище с золотым двуглавым орлом в правом верхнем углу. Сразу после церемонии английские военные, отказавшиеся служить России собрали свои пожитки, получили положенные выплаты и довольно щедрую плату за оставляемое движимое и недвижимое имущество, погрузились на пассажирский пароход, один из трофейных кунардовских лайнеров, и отправились домой, в 'старую добрую Англию'. Эти люди и не подозревали, что с ними мы обошлись по-английски: ограбили, формально не нарушив буквы закона. Приехав в Англию они выяснили, что инфляция сожрала уже девять десятых от суммы, которую они получили. А чего они хотели? С любым человеком нужно обходиться исключительно исходя из его национального характера. Вот и мы погрузили в трюм несколько тонн фунтов стерлингов, не обеспеченных более государством, и щедро расплачивались ими с англичанами во всех местах, куда нас забрасывала военная судьба. С полезными людьми мы расплачивались русскими рублями.