Волхвы Скрытной Управы. Меч( ч. 2)

Серый упрямо крутил головой, но сон не отпускал. Наконец, нашел в себе силы добраться до стола и приложиться к полупустому кувшину. Немного полегчало.

— Гуманисты, христову мать в печенку, — пробурчал воевода. — Из цивилизованных стран, разрази их на все четыре стороны! Либеранты и толерасты! Как они меня достали! Еще в той жизни...

Он залпом допил квас, обвел светлеющим взглядом горницу и произнес:

— А ведь большой железный грузовик у нас и в самом деле есть!

Книга

'Всё-таки человек — удивительное существо.

Кажется, только вчера Людовик Заморский насмерть резался с Гуго Великим. Оттон Первый гонялся за братцем Генрихом. А король английский Эдмунд с трудом отбивался от Олава Третьего, норвежского короля Дублина. Западная Европа по уши погрязла в междоусобицах и ближайшие лет десять вылезать была не намерена... В той, в нашей истории и не вылезла. Ни за десять, ни за сто.

Но стоило появиться на горизонте нам и нанести удар по Царьграду...

Папа Стефан Восьмой, личность достаточно безвольная и безынициативная, резко обнаружил в себе силы и способности заняться геополитикой. И объявил крестовый поход на сто лет раньше положенного. Многочисленные короли, герцоги и прочие графы, до этого ни в грош ни ставившие Стефана и рубившие друг другу всё, до чего могли дотянуться, в считанные дни откликнулись на призыв Их Святейшества. И закономерно бросились в объятия друг друга. Выражение 'в считанные дни' ты, потомок, считай фигуральным. К счастью, средства связи не давали европейцам возможности проявлять подобную оперативность...

Но уже летом сорок первого (звучит-то как! Впрочем, тебе, потомок, этого не понять! К огромному твоему счастью. Хотя, человек существо ведь крайне удивительное, могли и вы наколобродить изрядно...) Оттон сумел послать Лешека прощупать киевлян. Сам собирался выступить следом. Умный, всё же, мужик. Когда ему рубили в Неаполе голову, даже жаль было. Хотя рубили со всем положенным политесом, позолоченным мечом и все такое...

Разгром полян германца отрезвил. Точнее, напугал до икоты. Поход Оттона отменился. Точнее, отложился на некоторое время. Зато к папским посланцам, носящимся по Европе с наскипидаренными задницами, добавились гонцы наихристианнейшего из королей. К концу лета все распри затихли. Западнохристианские страны готовились к совместному походу. На Русь. Вот что значит — почуяли, откуда опасностью пахнет! Готовились европейцы столь серьезно, что почти забыли о венедах и ободритах. Братья-славяне вздохнули с облегчением. И начали диверсии партизанить с утроенным усердием. Подкрепленным с нашей стороны как оружием, так и учителями 'малой войны'. В ту кашу, что завертелась в Полабье, сунули рыло даны, лишенные привычного куска английского и французского хлеба (попробуй-ка сунуться в страну, где идет всеобщая мобилизация). Впрочем, сунувшись, обожглись, и в дальнейшем особого усердия не проявляли.

Но все было не столь красиво и безоблачно, как казалось. Наша блестящая и внешне легкая победа в компании сорок первого года, на самом деле, далась очень недешево. Русь не была готова к новой войне. В обязательном порядке требовался отдых. Пара-тройка мирных лет, чтобы поднакопить жирка. Сверхскоростное объединение Европы эти годы отбирало...

К тому же, вести оборонительную войну с нашими союзниками куда труднее, чем наступательную. Большинство из них, те же угры или печенеги, дрались сугубо ради добычи. Пойти и разграбить Рим или Париж — всегда пожалуйста. А оборонять Волынь или Искоростень? А на хрена? Разве что за большие деньги...

Да и в новый набег им было рановато. Еще предыдущая добыча не поделена и не потрачена. Лишь неугомонный Теркачу жаждал омыть копыта своего коня в Атлантическом океане. Но даже не все мадьяры соглашались последовать за национальным героем.

Но выхода не было. Весной ожидались незваные гости, причем в огромных количествах. Отсутствовала даже надежда на бардак, сопутствующий крестовым походам нашей истории. Координацией действий сборной армии занимался лично Оттон, и все источники, как сговорившись, твердили о высокой степени организации. Разозлившийся германец спуску не давал никому.

Пришлось разрабатывать планы встречной операции. Легкого варианта не получалось. Если, конечно, не использовать наработки Вашко... Но тогдашний бой одно, а массовое использование 'оружия богов' — совсем другое. Тем не менее, такой вариант нашим доморощенным Генштабом не исключался. Как и точечные диверсии. К примеру, в правильно выбранный момент смерть Оттона гарантировано сталкивала остальных вождей в борьбе за первенство. Но такой удачный момент еще надо подобрать...

Общая же военная доктрина Кордновско-Киевского государства была такова: пока русы будут сдерживать наступление немецко-христианских войск, усиленных Антантой, на линии государственной границы, бросить конницу Буденного, то есть печенегов с мадьярами, в глубокий рейд по тылам противника. Главное — по разным направлениям, чтобы между собой не передрались. Впрочем, вопрос решился легко. Печенеги мечтали ограбить Рим, тогда как угры жаждали отомстить за Риад, а заодно пощипать Магдебург и Париж. Ну и, кроме того, планировалось устроить 'рельсовую войну' на путях обозных дорог противника силами сиверских казаков и полабских герильерос.

Победа, конечно, гарантирована не была, но шансы имелись неплохие. Особенно если учесть, что наши металлурги грозились к весне выдать некоторое количество пушек. Не 'Больших Берт', конечно, но средневековому рыцарству хватит. Картечный залп — вещь крайне умиротворяющая.

А, собственно, почему нет, раз уж очередная легенда полетела ко всем чертям? По возвращению состоялся давно назревающий разговор с Игорем, Вукомилом и Светленом. Руки нам не выкручивали, в подвалы скрытные не тащили (может потому, что мы и так там сидели за пивком и беседой), и вообще портить отношения ни одна из сторон не намеревалась. Но спросили за всё.

Мол, ребята, ваши самострелы мы проглотили. Фиолетовые чубы и песенки на 'южанском' — тоже. А за то, что мертвых с того света достаете, отхватывая Морене скальпелями пальцы, только благодарим. Светлен пуще всех. Древлянин готов даже не слышать постоянных оговорок горячо любимой пятой жены.

Но, может, хватит в прятки играть? Половину известного мира вместе раком поставили, а вы, сволочи, оказывается, оружие массового поражения по заначкам ховаете? Ну и так далее, тому подобное и в том же духе...

Причем, божественность нашего происхождения никому из троицы в голову не пришла. Мол, боги столько не пьют, с крыльца не блюют, ругаться им так слабо, а до наших железок Перуну с его молниями как в известной позе до очень далекого города. И чего франков бояться? Вытащить пулеметов этак с полсотни, поставить на телеги, да и размазать босоту германскую тонким слоем от Бреста до Марселя! До тачанок Вук додумался. Нестор Иванович, доморощенный...

Пришлось объяснять заинтересованным и облеченным властью лицам политику партии и правительства. Не сказать, что сильно обрадовались, но с основными доводами, скрепя сердце, согласились. Лишь насчет размазывания франков остались при своем мнении. Но в душе. Зато по поводу скрытности никаких разногласий не было. Окромя уважаемых присутствующих — только Буревой. А в будущем — правящие князья да начальники скрытных контор. И то не все. А остальным — не фиг, по фиг и на фиг!

От оглашения будущих исторических событий прошлого варианта предусмотрительно воздержались под предлогом того, что мы его уже маленько того... подкорректировали. На пару-тройку империй. Еще не хватало обвинить Светлена в убийстве Игоря! Когда он давно свой парень и русин по пятой жене!

На том же совещании решили пугануть противника. Именно поэтому операцию по выкрадению Лешека с пулеметом провели максимально жестко. И закончили взрывом замка. Самодельной взрывчатки не пожалели. Щит в Гнезно прибивать было буквально некуда. Впрочем, на детей рука не поднялась, пришлось вывозить в Приют.

Оттон и так не рвался атаковать в зиму, не закончив мобилизацию, а наша диверсия окончательно утвердила его в первоначальном мнении. Всё отложилось на весну. А весной в Европу пришла чума. Интересно, что в нашей истории этой пандемии не было. Или просто не осталось письменных источников...'

Киев, лето 6449 от Сотворения Мира, грудень

Здесь, как всегда, было прохладно, тихо и спокойно. Отпотевали на столе кубки с квасом, манил аппетитным срезом окорок под потолком. Скалились со стен морды неведомых зверей... Но двое за столом не обращали на привычные мелочи внимания. Оба уже не молодые, но еще не старые. Битые жизнью и людьми, неоднократно прошедшие все круги ада и не собирающиеся останавливаться.

— Думаешь, не удержим германцев, воевода? — спросил хозяин. — Зачем тогда затевали всё?

— Удержим, — вздохнул гость. — Но тяжко будет. Многих потеряем.

— А если оружием вашим?

— Опять ты за своё, — поморщился воевода. — Нельзя нам богами быть. То, что бог делает, никто повторить и не попытается. А вот за человеком и попробовать можно. Неужто не понимаешь?

— Понимаю. Но принимать не хочу. Проще надо быть. Есть враг — болит голова, нет врага — болеть перестает.

— Угу. Вот только лет через полста нас никого не останется. А они придут. И всё. По старой колее с отсрочкой на полвека. А то, что вся скрытность к Ящеру пойдет, понимаешь?

— Это да...

— Нам бы время выиграть... Года два... Или три.

— Не выйдет. Пограничные земли войсками переполнены. Воинов селить некуда. В шалашах да землянках живут. Скоро на деревьях гнезда вить начнут. А ведь еще и половина не собралась.

— Скученность, говоришь, большая?

Волхв кивнул.

— Скученность... — протянул воевода. — А знаешь, волхв, есть мысль...

И он, словно боясь, что кто-то может услышать, зашептал собеседнику на ухо. Тот выслушал. Некоторое время сидел неподвижно, уткнувшись взглядом в морду здоровенного волка, обнажившего клыки. Потом перевел взгляд на воина.

— Тебе никто не говорил, что ты — страшный человек?

— Говорили. И еще не раз повторят. И тебе скажут.

И ошибутся. Мы — не страшные люди. Мы обычные. Пока что. А страшными нас назовут потом. Если всплывет правда.

— Она не всплывет. Проклятия людей ничто в сравнении с ненавистью Богов. Но когда умирает столько...

— Считай то, что произойдет, проклятием своих Богов. Я знаю, что будет потом. Я знаю, что трупы будут устилать города. Но я знаю и другое. Если мы не сделаем этого, реки переполнятся кровью. Наши реки. А это важнее.

— Может получиться. Князю ни слова.

— Вообще никому.

— И твоим?

— Им в первую голову.

— Боишься, осудят?

— Боюсь, одобрят...

Интерлюдия

Пушистый

Хорошо быть пушистым! Спать всю зиму, сбившись с подобными себе в одну кучу. Так теплее. А в тесноте — не в обиде. Видеть сны о приходе весны. А когда зима кончится, хорошо выбраться из норы и сидеть на холмике, отогреваясь от холодов, оставшихся за спиной. Смотреть, как выглядывает из-за горушек Солнце. Дарующее тепло. Дарующее жизнь. Хорошо просто сидеть, лишь изредка посматривая в небо, не распластался ли в вышине зловещий крест ястребиного силуэта... Хорошо хрустеть свежей зеленью, поглядывать на хорошеньких соседок. Думать о том, что скоро завизжат, завозятся в просторной летней норе детеныши. А еще очень хорошо пройтись когтями по золотистому меху, добираясь до чешущегося бока...

Серый

Хорошо быть серым! Ты сливаешься с темнотой и не видно. Совсем-совсем не видно! Можно лазать в любых закутках, не боясь, что найдут! А еще очень хорошо быть быстрым и ловким! Можно залезать куда угодно! Везде-везде можно пролезть! И очень хорошо, когда есть острые зубы! Можно прогрызть любую деревяшку. Да, дерево совсем-совсем невкусное! Но его и не нужно глотать, чтобы в животе потом бурчало! Дерево можно разлохматить, повыгрызать и выплюнуть. И добраться, наконец, до вкусного, мягкого и теплого, которое так любят прятать Высокие! И хвост хорошо, когда есть! Длинный, красивый! И лапы! Ухватистые, цепкие! С острыми коготочками на пальцах! Можно по любой стене залезть, по любой веревке! Лишь бы малейшая зацепочка была. Хоть трещинка!

И вообще, хорошо — быть!

Пушистый

Плохо, когда приходят Высокие и Громкие. Плохо, когда Громкие пугают всех вокруг грохотом своих каменных ног. А еще хуже, когда льется неудержимым потоком в нору вода, хотя на небе нет ни облачка... Плохо, когда ты выскакиваешь наружу и попадаешь в плотную-плотную сетку. И тебя, хохоча и посмеиваясь, выпутывают из нее Высокие. Чтобы посадить в клетку. Плохо, когда соседом оказывается не симпатичная подруга, а серый родич. Далекий родич. Тот, что живет рядом с Высокими. Тот, который пропитался запахом Высоких. И их грязью...

Серый

Плохо, когда запах копченого мяса оборачивается ловушкой. Хитрой-прехитрой. И не помогают выбраться ни острые зубы, ни длинный хвост, ни острый слух. Плохо, когда вокруг Высокие. Плохо, что нельзя грызть их тела. Плохо, когда рядом с тобой вдруг оказывается не свой, а чужой. Пусть он похож на тебя. Пусть он не пахнет врагом, а от него доносятся лишь запахи степного разнотравья. Пусть он не бросается на тебя. Но он — чужой. И хотя вас разделяет железная сетка, это помеха для ваших зубов и усов. Но не для Мелких. А у соседа Мелкие очень кусачие. И от их укусов темнеет в глазах...

Пушистый

Очень плохо, когда ты остаешься один. Когда всех серых родичей забирают и уносят. А ты сидишь, смотришь на осклизлые стены подвала, следишь за капельками воды, блестящими на камнях. И ты можешь только вспоминать. Солнце, нору, свежую траву...

Серый

Очень плохо, когда тело все покрыто ковром из Мелких. И кажется, будто твоя шерсть живет сама по себе. Очень плохо, когда тебя запихивают в тесную-тесную клетку, где только и можно, что есть, пить, да ненавидеть Высоких. И еще хуже, что клетка не стоит на месте, а болтается вверх-вниз. И плохо, когда отовсюду начинает пахнуть, нет, вонять водой! Соленой водой. И дохлой рыбой. И тебя болтает так, что сердце уходит в пятки....

Пушистый

Очень хорошо, что все кончается. Скользит по шерсти отточенное лезвие, похрустывает шерсть, расходясь в страхе перед беспощадным металлом... И ты уходишь, убегаешь. В воспоминания, в Солнце, в Степь. Ты — мертв. А значит, свободен. И над тобой раскрывает крылья черная тень пустельги...

Серый

Все кончается. Не всегда это хорошо, не всегда это плохо. Но сегодня это — хорошо. Очень хорошо. Больше не мотает тебя в клетке, больше не накрыт ты душным пологом. И клетки больше нет! Очень хорошо! Ты — свободен! А вокруг расстилается город Высоких. Огромный город! Полный вкусных запахов, плотно-плотно набитый тайнами! И плевать, что здесь по-прежнему пахнет соленой водой! И плевать, что навстречу, перегораживая узкую тропку, выходят черные родичи. Их много. Их зубы остры, а в глазах — горит ненависть к пришельцам. Но и нас, серых, немало. В бой! А тот, кто победит — отомстит Высоким. Страшно отомстит.

Северное море, лето 6449 от сотворения мира, грудень