Ничего личного. Общий файл

— Вот еще, — Фредерик отнюдь не выглядел испуганным, хотя сердце бешено колотилось, а голос предательски дрожал. — Чтобы какой-то безработный мужик приказывал мне, что делать? И нет тут никаких денег, папа держит все сбережения в банке. А тебе туда попасть слабо! Жалкий неудачник!

За окном послышался вой сирен, приближаясь с каждой секундой. Мужчина отвлекся на мгновение, и Фредерик изо всех сил пнул его по колену. Тот взвыл, но не выпустил мальчика.

— Ах ты, щенок!! И в самом деле вызвал полицию?!

— Да... — прохрипел Фредерик. — Я же сказал... Тебе долго не протянуть...

— Это тебе долго не протянуть, мелочь.

Ксавьер прижал руки ко рту, чтобы не закричать, когда лезвие глубоко вошло в живот брата. Бросив мальчика на пол, грабитель сбежал вниз, грохоча массивными ботинками по ступенькам.

Только когда шаги бандита стихли внизу, Ксавьер наконец осмелился толкнуть дверь. Руки дрожали, тело не слушалось, но он все же заставил себя сделать несколько шагов. На последнем ноги подкосились, и он опустился на колени.

— Фред... — он потряс брата за плечо. — Очнись, сейчас п-придут мама с па... папой....

Тот не шевелился. Ледяной холод сковал пальцы Ксавьера, в горле пересохло. Страх затянул внутренности в тугой узел.

— Фред, ну хватит... Н-не пугай меня.... — он схватил брата за рубашку и сильно встряхнул. — Фред! Фред!! Прекрати...

Горячие слезы обожгли щеки и закапали на мертвое тело брата.

Амадео потрясенно молчал, не зная, что сказать. Брата Ксавьера убили на его глазах, но кто же тогда тот человек, который только что вещал о том, что вновь хочет увидеться со своим братом и не держит на него зла за причиненную боль? Какие мерзкие слова, какая чудовищная ложь!

— После случившегося родители совершенно потеряли ко мне интерес, — Ксавьер смотрел перед собой, не замечая ничего. Сигарета, зажатая в пальцах, дымилась, тон голоса был настолько будничным, что казалось, он рассказывает о снежной погоде за окном. — Будто меня никогда не существовало. Будто у них был всего один сын.

— Но родители, — робко попытался возразить Амадео, — любят своих детей одинаково.

— Ошибаешься. По-настоящему они любили только Фреда. И едва не заставили меня возненавидеть его за это.

Ксавьер сидел за столом и уныло ковырялся в еде. Вилка гоняла опостылевшую тушеную капусту туда-сюда, пережаренные ребрышки сдвинуты к краю тарелки.

— Долго мы еще будем есть это, мам? — протянул он, бросая вилку.

— Это любимое блюдо Фредерика, — бесцветным голосом ответила она, садясь напротив. — Будь добр съесть.

— Но я ненавижу капусту! — Ксавьер раздраженно скрестил руки на груди. — И ты всегда это знала, мама. В морозильнике есть рыба, почему бы не приготовить ее для разнообразия?

— Будешь препираться — останешься без ужина вообще, — все тот же безразличный тон.

Ксавьер вздохнул и снова уткнулся в тарелку. После смерти Фредерика родители словно забыли о его существовании. Он мог творить что угодно, хоть на голове стоять, но им на все было наплевать. Фредерик Перейра, мальчик семи лет, едва выписавшийся из больницы после тяжело перенесенной болезни — и погибает такой ужасной смертью. Да, это потрясло весь городок, но минуло уже четыре года. И не проходило ни единой недели, когда на ужин не было бы этой тошнотворной капусты с ребрышками.

Мать повернулась к мужу, и голос слегка оживился.

— Постарайся больше не задерживаться на работе, мне тяжело содержать этот огромный дом одной.

— Я работаю, чтобы обеспечить тебя же! — отец швырнул газету на стол. — Ты могла бы не предъявлять мне претензий?

Ксавьер вздрогнул, привычно пропустив мимо ушей свое отсутствие в этом диалоге.

— Мам, пап... — несмело начал он. — Хватит, вы постоянно ссоритесь. Мои одноклассники ходят семьями на пикник, а на выходных будет хорошая погода, может, мы могли бы тоже?.. Побросать фрисби или мяч... — голос становился все тише, пока не перешел в шепот.

На кухне воцарилась такая тишина, что обычно незаметное тиканье настенных часов казалось оглушающим. Ксавьер уткнулся взглядом в стол, стараясь не дышать и молясь, чтобы буря прошла стороной.

Мать с такой силой ударила ладонями по столешнице, что вся посуда подпрыгнула. Вилка соскользнула с края тарелки и зазвенела о плитку пола.

— В эти выходные годовщина смерти Фредерика! — взвизгнула она. — Как ты можешь веселиться, зная, что твой брат мертв?!

И тут в голове Ксавьера что-то щелкнуло. Этот цирк предстал перед ним во всей красе, и это так рассмешило, что он расхохотался в голос, откинувшись на спинку стула.

Мать шокированно уставилась на него, вероятно, думая, что он сошел с ума. Отец зашарил руками по столу, нащупывая свалившиеся с носа очки.

— Он мертв уже четыре года, мама! — воскликнул Ксавьер, отсмеявшись. — За это время вы оба могли бы заметить, что у вас есть еще один сын! Не заставляйте меня ненавидеть моего брата только за то, что меня похоронили вместе с ним!

— Как ты разговариваешь с матерью?! — заорал отец, водружая найденные очки на нос. Мать же вскочила и отвернулась к раковине, закрывая синим фартуком лицо. — Живо в свою комнату и не высовывайся оттуда!

— Не пойду я ни в какую комнату! Зачем мне комната, куда никто не заходит даже прибраться, потому что там когда-то спал Фред? Вы что, храните эту годовую пыль, чтобы не потерять о нем память?! — Ксавьер встал из-за стола, едва не наступив на вилку. — Сделайте себе нового ребенка, назовите Фредериком и живите счастливо без всяких ненужных вам Ксавьеров!

Схватив куртку, он выбежал на улицу. Никто его не остановил. В то время как Амадео обрел дом, Ксавьер его навсегда потерял.

— Домой я не вернулся. И своих родителей больше никогда не видел. — Ксавьер затушил в пепельнице очередную сигарету. — Сомневаюсь, что они меня искали, да это и неважно. Я привык считать, что их никогда не существовало. Так началась моя вторая жизнь, о которой ты уже знаешь. Как-то я читал один рассказ, где человек избавляется от своей тени, потому что она неподобающей формы. Так и я. Словно избавился от ненужной тени, чтобы обрести другую. Но, похоже, первая тень меня нагнала, — он бросил взгляд на выключенный телевизор.

— Но это не твой брат. Значит, ничего выжать из тебя ему не удастся.

— Ты прав. Но он всего лишь актер. Режиссера этого спектакля еще предстоит найти. У меня много недоброжелателей, но единицы из них способны так изощренно отомстить.

Амадео наклонился вперед и выхватил из пальцев Ксавьера новую сигарету.

— Хватит. Ты слишком много куришь. Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать эту историю, но загонять себя в гроб тоже смысла не имеет.

В глазах Ксавьера мелькнуло удивление, затем он грустно улыбнулся.

— Ведешь себя в точности как мой брат. Знаешь, вы с ним похожи. Оба добрые парни, только если доходит до дела, то упертые, как скала. Оба слабы здоровьем... Перед тем, как его убили, Фредерик только-только выписался из больницы, куда слег с воспалением легких. Храбрости ему было не занимать. Как и тебе, — он перегнулся через стол и положил ладонь на макушку Амадео. — Поэтому прошу: не лезь в это дело. Я не могу потерять и тебя.

Домой Амадео возвращался в полной задумчивости. Водитель несколько раз переспросил, не желает ли он заехать пообедать, но Амадео лишь рассеянно отмахивался.

— Хотя... Останови, пожалуйста, у газетного киоска.

Он купил свежую газету и, усевшись на заднее сиденье, погрузился в чтение. Заявление лже-Фредерика было на первой полосе, и Амадео стискивал зубы, чтобы не разорвать ни в чем не повинную бумагу на мелкие клочки.

Ужасная ложь, отвратительные слова, грязь, которой "брат" поливал Ксавьера — это никак не укладывалось в голове. Сколько же ему заплатили за этот спектакль? И почему родители молчат? Почему не опровергнут этот кошмар, им же самим наверняка не слишком приятно, что память их любимого сына омрачают таким отвратительным образом...

Амадео перевернул страницу и изумленно застыл. Фотография семейной пары в годах, одинаковое скорбно-негодующее выражение на лицах — и подпись: "Ханна и Эдвин Перейра обвиняют старшего сына в покушении на убийство".

Амадео ходил туда-сюда по кабинету Ксавьера, заложив руки за спину. Во вчерашней газете сообщалось, что супруги Перейра наконец отыскали старшего сына, который пропал много лет назад, и теперь требуют, чтобы он ответил за свои преступления. Согласно их показаниям, в детстве Ксавьер сильно ревновал к Фредерику и несколько раз пытался убить его.

Амадео пришел в ужас. Как могут родители говорить такое о собственном сыне? На следующее утро он поспешил к Ксавьеру, чтобы убедить его официально опровергнуть эти обвинения, однако тот оставался невозмутим. Спокойно решал дела, подписывал документы и делал вид, будто ничего не происходит. Однако Амадео видел, как порой он стреляет взглядом за окно, на улицу, на которой, четырьмя этажами ниже, то и дело появлялись репортеры.

— Долго ты будешь делать вид, что тебя это не касается? — Амадео щелкнул пультом телевизора, и лицо лже-Фредерика исчезло с экрана. — Тебя сознательно травят, Ксавьер, неужели ты не желаешь этого замечать?

— Амадео, я уже сказал, со мной все в порядке. Волноваться не стоит. Это лишь мелкие неприятности, никто не посадит меня в тюрьму на основании лишь их слов... — его прервал писк интеркома. — Да, Серджио, в чем дело?

— К вам посетители, господин Ксавьер.

— Я никого не принимаю.

— Они говорят, что их вы непременно примете, — молчание. — Сказали, что они ваши родители.

Ксавьер стиснул зубы. Амадео потянулся к интеркому.

— Может, не стоит...

— Впусти их, Серджио, — Ксавьер откинулся на спинку кресла. — Не знаю, чего они добиваются, но если им нужны деньги, пусть получают и проваливают.

Амадео хотел возразить, но не успел. В кабинет стремительно влетела сухощавая дама лет шестидесяти. Губы презрительно поджаты, редкие волосы стянуты в пучок на затылке. Маленькие крысиные глазки стреляют по углам, выискивая добычу. За ней, явно смущаясь, вошел высокий поджарый мужчина с торчащими ежиком седыми волосами. Он нервно теребил отворот теплой зимней куртки и оглядывался вокруг с таким видом, будто зашел в змеиное логово.

— Зачем мы сюда пришли, Ханна, — ворчал он. — Думаешь, мы чего-то добьемся от этого неблагодарного...

— И вам здравствуйте, — презрительно сощурился Ксавьер, — Каким ветром вас сюда занесло?

Мать уставилась на него цепким взглядом. Амадео стало не по себе — так смотрят на курицу, примериваясь, как бы половчее отрубить ей голову.

— Ты только послушай, как он нас приветствует, Эдвин! — взвизгнула она, и Амадео подавил желание зажать уши. — Мы его вырастили, а он...

— Не надо сейчас этих спектаклей, — резко оборвал Ксавьер. — Говорите, что вам надо, и убирайтесь отсюда.

Его тон на мгновение вогнал Ханну в ступор. Она покраснела от злости, тонкие пальцы сжались, губы затряслись. Амадео с отвращением подумал, что эта женщина похожа на ведьму, которая обнаружила, что ребенок, которого она собиралась съесть, обманул ее и сбежал.

— Да ты хоть знаешь, как мы сейчас живем?! В полнейшей нищете! Иногда даже есть нечего, а он тут жирует, торгуя своими сигаретками!

— Что-то я не заметил, чтобы вы нищенствовали, — Ксавьер окинул их взглядом. — Одежда на вас недешевая.

— Нет, ты полюбуйся, каков знаток! — вознегодовал на этот раз отец. — Что творит! Бросил нас, а теперь и на порог пускать не хочет!

— Бросил? — Ксавьер расхохотался. — Кто бы говорил! Вы попросту забыли меня, когда умер Фред!

— Не смей упоминать Фредерика, ты! — завизжала мать. — Ты пытался убить его, и нам пришлось его прятать, чтобы ты не попытался снова!

Ксавьер раскрыл рот.

— Что? Ты хоть думаешь, что говоришь? Я пытался убить Фреда? Что за бред ты несешь?

— Да! — крикнул отец. — Все было именно так, и теперь все узнают о том, какой ты хороший!

Ксавьер сжал зубы. Желваки на скулах играли, кулаки сжимались так, что ногти впивались в ладони. Ханна торжествующе задрала нос.

— Ничего не хочешь сказать? Оправдаться? Или, наоборот, признать свою вину? Давай, сознайся, что ты всегда желал ему смерти!

Амадео задохнулся от негодования и выступил вперед, чтобы осадить зарвавшуюся нахалку, но Ксавьер опередил его, шагнув к сейфу. Распахнул его и достал оттуда пачку банкнот.

— Этого хватит? — он швырнул деньги на стол. — Хватит, чтобы вы оставили меня в покое?

Глаза Ханны жадно блеснули. Она протянула руку, но Амадео схватил ее за запястье.

— Вы ни цента от него не получите. А ты, — он повернулся к Ксавьеру, — прекрати. Это не поможет.

Ханна дернула руку в попытке освободиться.

— Да ты... Что себе позволяешь? Кто ты вообще такой?!

— Финансовый директор. Еще раз повторяю — вы не получите ни монеты. Уходите.

Эдвин положил ладони на плечи жены, сверля Амадео презрительным взглядом.

— Пойдем. Похоже, от этого ублюдка уважения нам не добиться, как и от его помощника. Я-то надеялся, он будет благоразумен.

— Прежде чем предъявлять какие-то претензии вашему сыну, последите за собой, — Амадео выпустил руку Ханны. — А теперь покиньте, пожалуйста, кабинет.

Немного помявшись для вида (Ханна не сводила взгляда с толстой пачки денег, все так же лежавшей на столе в окружении бумаг), они в сопровождении Серджио ушли.

Амадео повернулся к Ксавьеру.

— О чем ты думаешь, черт побери? Дашь денег — они явятся снова! Считаешь, от них так легко отделаться?

— Ты прав, ты прав, — Ксавьер запустил пальцы в волосы и усмехнулся уголком рта. — Они сведут меня с ума. Что еще за разговоры о том, что я пытался убить Фреда?

Еще никогда Амадео не видел Ксавьера настолько потерянным. Он-то считал, что этого человека невозможно вывести из себя. Какой бы острой ни была ситуация, он сохранял хладнокровие и всегда принимал верные решения. Но эти люди смогли пошатнуть его уверенность. Похоже, впервые в жизни Ксавьер не знал, что делать.

Амадео подошел к другу и положил руку ему на плечо.

— Им не удастся довести тебя до сумасшествия. Кто-то нанял их, это же очевидно. Найдем заказчика — и они исчезнут из твоей жизни раз и навсегда.

Ксавьер выпрямился. Из глаз исчезло затравленное выражение, будто и не появлялось вовсе.

— Ты прав, — повторил он. — Тогда не стоит терять времени. Езжай домой, а я займусь этой проблемой.

Но, сев за руль, Амадео повернул не к дому, а к зданию телеканала. После ухода родителей Ксавьер вел себя, как ни в чем не бывало, отмахивался от сыпавшихся на него беспочвенных обвинений, однако Амадео нутром чуял — тут нечто большее, чем желание просто нажиться на бизнесе непутевого сыночка. И не понимал поведения Ксавьера. Неужели у того не возникло ни малейшего желания выяснить, чем вызван небывалый ажиотаж вокруг его персоны?

Показав охраннику особый пропуск, которым снабдил его Ксавьер, он прошел к лифту и через несколько головокружительных мгновений — Амадео никак не мог привыкнуть к стеклянной коробке, хотя бывал тут уже много раз — молодой секретарь доложил о его приходе. Амадео шагнул в черно-белый кабинет, не отдающий ни уютом, ни теплом. Только холодной строгостью.