Похоже, мы пришли вовремя: вечеринка как раз набрала обороты. Старые богатые мужики сидели на диванах, потягивали напитки и вяло переговаривались. Рядом с ними на полу стояли на четвереньках латексные девчонки и парни, и их головы ритмично и бодро двигались в такт музыке. Алкоголь лился рекой, на танцполе не хватало места, словно я попал в метро в восемь утра. В центре небольшого круга лысый жирдяй в рубашке, трусах и одном носке лихо тряс всеми своими складками и лил какое-то дорогущее бухло из пузатой бутылки то на огромные груди двух голых девиц, то себе на голову.
В попытке настигнуть Эрвина я протолкался к круглому подиуму, в центре которого стояло огромное чучело белого носорога. Вокруг здоровенного зверя зазывно извивались и ласкали друг друга освещённые яркими лазерными лучами лучами полуголые парни и девушки. Я вертел головой и подпрыгивал на месте, стараясь не упускать напарника из виду, но отвлёкся на бесплатное шоу: давешний толстяк вскарабкался на сцену, ухватился за рог чучела, повернулся к танцполу спиной, оттопырил жирный зад, похлопал себя по нему — и сочно проблевался прямо на морду вымершего гордого животного. Это зрелище было настолько прекрасно в своём неприкрытом цинизме, что я на мгновение застыл. Если б это произошло в арт-галерее, а не в закрытом клубе для фетишистов, то стало бы лучшим перформансом года. С каким-нибудь природоохранным подтекстом и банальным названием, вроде «Цивилизация против природы».
К несчастью, я напрочь потерял напарника и, пока выискивал снова, ко мне пристал ещё один охранник — его тоже пришлось угостить прикладом по зубам. Затем на моей шее неожиданно сомкнулись женские руки, из-за чего я с перепугу чуть было не прострелил башку чьей-то дочке, выбравшей в жизни не ту дорогу.
Миленькая. Блондинка с кукольным личиком и очень умными глазами, одетая в школьную форму. Благо, она быстро рассмотрела, что пристаёт не к топ-менеджеру одной из корпораций, а к бомжеватому деду с дробовиком, и быстро растворилась в толпе. Зато я увидел напарника: он поднимался, раскидывая и расстреливая охранников, по узкой лестнице, в конце которой располагалась дверь с неприметной светящейся табличкой «Chillout». Пулемётная пальба казалась частью трека, а вспышки — светового шоу, поэтому на него никто не обращал внимания, и праздник продолжался. Я поспешил на помощь, локтями прокладывая дорогу через непролазную чащу потных пьяных тел, и как раз вовремя: очередной костюмированный хмырь с бульдожьим лицом стоял внизу и целился в Эрвина из пистолета. Однако выстрелить не успел: я на ходу перехватил ружьё за ствол и с размаху опустил приклад прямо на блестящую от геля для укладки макушку. Тошнотворный звук скрыла музыка, а я взбежал вверх по ступенькам, пока тело падало.
— Фух, шумно там, правда? — спросил запыхавшийся Эрвин, когда мы ворвались внутрь и захлопнули дверь. Я не поверил ушам, когда музыка осталась за дверью — у чилаута была прекрасная звукоизоляция, из-за которой показалось, что я оглох.
— Э-э… — я огляделся, и волосы на голове зашевелились от ужаса.
Просторное полутёмное помещение, на стенах деревянные панели и голографические картины, изображавшие африканские пейзажи. За пустующей барной стойкой — красиво подсвеченные полки с алкоголем и пара хромированных пивных кранов.
А прямо перед нами за составленными в круг столами сидели, изумлённо глядя на нас, «костюмы». Навскидку их было около двух десятков. Кто-то более крупный и быдловатый — очевидно, боец, кто-то поинтеллектуальнее и поменьше — капо. А тот, что сидел в самом центре, — с почти прозрачными водянистыми глазами, седыми волосами, ухоженным лицом престарелой кинозвезды и золотыми запонками — вероятно, управлял всеми присутствующими.
— Привет! Мы как раз к вам! — Эрвин лучезарно улыбнулся, вышел в центр и откашлялся. — Простите, ради бога, за беспокойство, мы с Маки… — я механически, как послушный зомби, сделал несколько шагов вперёд. — Да, мы с Маки хотели бы сделать заявление. Так вот, все вы!.. — Эрвин перешёл на крик и поднял пулемёт. — Скажите! Привет! Моему! Маленькому! Другу!..
В гробовой тишине раздался щелчок осечки.
Затем установилась недолгая пауза, которую прервало сдавленное:
— Ой, бля-я-ядь…
15.
Первые несколько секунд решали всё — и мне повезло. «Костюмы» предпочли нашпиговать свинцом Эрвина, как самую очевидную и наглую цель.
Я воспользовался заминкой и ломанулся обратно в закрытую дверь, пару раз стукнулся о неё всем телом, как муха о стекло, и с тоскливым ужасом понял, что она не поддаётся. По ушам ударили выстрелы — и паника подсказала выход: упасть на пол и, шустро работая конечностями, отползти под обстрелом за барную стойку. Палили оглушительно, но только из пистолетов. Пулемётного грохота я не слышал, а это значило лишь одно: моему напарнику сейчас приходится туго.
Оказавшись за стойкой, сжавшись и притянув к себе дробовик, я постарался успокоиться и придумать, что делать дальше, но не успел: сверху посыпались зубочистки вперемешку с арахисом, и наконец свалился хохочущий Эрвин.
Лишь замешательство помешало мне нажать на курок и превратить его лицо в месиво. Впрочем, кто-то меня опередил: напарник, измазанный в крови с головы до ног, откатился в сторону, и я увидел, что его покорёженный нос вывалился из разъёма и болтается на тонюсеньком шлейфе.
Стойка вздрагивала от попаданий, бутылки в шкафу лопались, нас с Эрвином осыпало стеклом, щепками и окатывало брызгами алкоголя, который мы смогли бы купить только в кредит лет на десять.
— Ты псих! Долбаный псих! На что ты вообще надеялся?! — орал я, пытаясь перекричать пальбу.
— Не знаю, в фильмах это прокатывало!
— В каких нахрен фильмах?!
— Да во всех! Господи, Маки, что за тупые вопросы? — прогундосил бывший скаут, и в тот же миг стрельба прекратилась. Кто-то громко приказал:
— Выходите или вам конец!
Эрвин поднял бровь:
— Или?..
— Вы кто такие?! — продолжил голос. — Вы вообще знаете, кто все эти люди там внизу?! Знаете, кто ходит в этот клуб?!
— Эм-м, извращенцы? — предположил скаут и уверенно рявкнул: — Сдавайтесь! Вы все арестованы! — вызвав небольшое замешательство по ту сторону стойки.
— Абсурд, — фыркнул невидимка. — Пристрелите их!
Эрвин поднял пулемёт и нажал на спуск, однако Пигги вновь дала осечку. Ожили пистолеты «костюмов», их пули злобно впивались в стойку и деревянные панели стены напротив нас.
— Что там?! Чего ты копаешься?! — орал я на ухо Эрвину, который лихорадочно дёргал затворную рукоятку, но никак не мог выбить заклинивший патрон. — Скоро нас обойдут и всё!..
— Сейчас! Сейчас! Ну Пигги, ну малышка, не ломайся!..
Босс как будто услышал меня:
— Обходите их, идиоты! Обходите!
Над стойкой выросли рука с пистолетом и лысая голова в тёмных очках. Последнюю я ополовинил из дробовика, и нас окатило чем-то горячим и мелкодисперсным, как из пульверизатора.
— Эрвин!!!
— Да стараюсь я, стараюсь…
— Где твоя граната?!
— Я не помню!
— Сука! — я выудил из кармана дымовую шашку, выдернул кольцо и бросил её за стойку. Хлопки выстрелов разбавил громкий «Пш-ш», резко завоняло селитрой. — Ну же, Эрвин, не тупи!..
— Знаешь, что?! — Пигги упала мне на колени. — Вот если ты такой умный, то сам и чини!
— Ты что творишь?! — мой голос поднялся до немыслимой высоты и стал похож на старушечий визг. — Ты дурак?! Дурак?!
— Все вместе! Навалитесь! Давайте быстрее, вы!.. — босс не успел договорить — закашлялся.
К чёрту. Надо выбираться отсюда. Я повалился на бок, нашарил хромированную шайбу «стенобоя», швырнул её на пол нужной стороной и вдавил красную кнопку в центре:
— Держись!..
Тонкий писк, ослепительная вспышка, волна раскалённого удушающего дыма и звон в ушах. Пол исчез, мир перевернулся и опрокинулся, увлекая за собой.
Перед глазами замигали красные индикаторы — ожоги, осколочные ранения, контузия. Сначала пола достигли обломки бетона и арматуры, затем на них спиной приземлился я, а следом, в качестве третьего слоя, — останки шкафа и стойки. В довершение всего прямо мне в солнечное сплетение, выбив весь воздух из лёгких, угодил приклад Пигги.
Включился слух, деактивированный на время взрыва, и по ушам вновь ударила электронная музыка. Люди танцевали в двух шагах от нас, но лишь немногие заметили взрыв, обрушение чилаута и наше падение.
Неожиданно какая-то сила схватила меня за шиворот и поставила на ноги. Эрвин. Чумазый, окровавленный, оборванный, серый от бетонной пыли — но с горящими глазами и улыбкой до ушей. Нос куда-то пропал — видимо, окончательно оторвался — лишь кусок провода свисал из окровавленного чёрного разъёма. Скаут что-то прокричал, но я ни черта не понял и переспросил, приблизившись:
— А? Чего?
— Я говорю, что это было КЛЁВО! — он показал два больших пальца, но тут же посерьёзнел и указал мне за спину. — Смотри!
По лестнице скатывались, напирая друг на друга и размахивая оружием, озлобленные «костюмы».
В доли секунды я просчитал ситуацию и осознал, что это конец. Бежать некуда — толпа плотная, далеко не уйти, а принимать бой бесполезно — мигом изрешетят. Какой бы крепкой ни была моя шкура и как бы много под ней не скрывалось металла, массированного огня в упор она не переживёт, да и сопротивляться мы не сможем — нет оружия. Разве что…
Я подхватил Пигги, упёр прикладом в пол и со всей силы ударил ногой по затворной рукоятке.
Хрен там. Намертво заклинило. А дверь чиллаута продолжала изрыгать живой ком «костюмов».
Паника заставила повторить действие. И ещё раз. И ещё.
— Сука! — орал я в панике. — Давай! Дава-а-ай!..
И в конце концов Пигги дала.
Что-то поддалось, повреждённый зажёванный патрон выскочил, и в моих руках оказалась готовая к бою машина смерти.
— Да-а! — издал я торжествующий рёв, подхватил оружие, зажал спуск и с наслаждением принялся от бедра поливать лестницу и «костюмов» на ней.
Такой огонь называли «кинжальным» — и это было прекрасное сравнение. Толстые и яркие капли трассеров ударили в плотно сбитую толпу на короткой дистанции и устроили кровавую баню. Ни спастись, ни скрыться, ни отвести удар. Громилы поняли свою ошибку, но слишком поздно — теперь им оставалось лишь прожить в ужасе последнюю, самую длинную секунду, прежде чем поток здоровенных металлических блямб разорвёт их на куски и перемешает с остальными бойцами в чудовищном салате, где родная мать не разберёт, где твоё, а где чужое…
— Чувак, не ори, — Эрвин вырвал опустевшую Пигги из моих трясущихся рук. Ствол оружия раскалился докрасна и дымился, нестерпимо воняло порохом, лестницу покрывали уродливые чёрные комья. — Спокойно. Уже всё.
И только сейчас до меня дошло, что в клубе воцарилась удивительная тишина.
Музыка выключилась, на пустом танцполе не осталось ни единого посетителя, лишь белый носорог с коричневым пятном на морде возвышался в столбе яркого света.
— А куда… куда все?.. — ошарашенно спросил я, хлопая глазами и оглядываясь.
— Сбежали, конечно, — фыркнул скаут.
— А лестница?.. Сколько же их было-то?.. — я не разделял мнения о сверхценности каждой человеческой жизни, но тут меня почему-то проняло. Руки задрожали сильнее, навалилась слабость и тошнота. — Это что же…
— Слушай, я думал, что это я псих, но ты… Чёрт, кажется, у меня даже встал!
В этот раз омерзительное поведение Эрвина не помогло снять шок. Напарник болтал, размахивал руками, хохотал и чуть ли не плясал вокруг меня, а я стоял с открытым ртом и не слышал ничего, кроме тонкого звука, вроде комариного писка. Глаза перестали фокусировать изображение — я перестал моргать. Окружающий мир расплывался и превращался в цветные пятна, самое большое из них схватило меня за предплечье и потащило по лестнице.
Босым ногам было тепло и мягко. Какая-то часть сознания, засевшая глубоко-глубоко и понимавшая, что происходит, содрогнулась, но остальной было наплевать — и я безропотно шёл вслед за… вероятно, Эрвином. В этот момент кто угодно мог делать со мной что угодно, я бы подчинился, не задумываясь.
Проводник быстро и сбивчиво говорил, но до меня долетали лишь обрывки фраз.
— …сейчас…
— …о, как я ему…
— …за всё…
— …стой, ты что, не видишь, тут же…
— …прямо на лицо, господи, ты…
— …прыгай. Можешь прыгать? Нет? Ладно, погоди…
Неведомая сила подняла меня и перенесла через широкую трещину в полу, которая начиналась сразу за распахнутой дверью чилаута.
Выстрелы.
Опасность?..
Плевать.
Сгусток боли врезался в грудь и чуть не опрокинул меня навзничь. Та же сила, что и минутой ранее, подхватила меня и усадила у стены.
— Подожди тут, ладно? — перед глазами повисло пятно, говорившее голосом Эрвина. — Надо кое с кем разобраться… Сладкий, я иду!
Пятно исчезает, я наконец-то остаюсь один. Откуда-то издалека, как с другого края вселенной доносятся звуки — звон стекла, хруст, голоса, стук.
Спустя какое-то время становится легче — я немного прихожу в себя. Мир неожиданно обретает очертания и краски. Возвращаются и чувства: в груди саднит огромная вмятина, в самом центре которой, как в метеоритном кратере, торчит расплющенная пуля, окружённая багровым кружком запёкшейся крови. Воспоминания о случившемся пробуждаются последними, и меня снова тошнит.
Оглядываюсь. Комната изменилась. Всё вверх дном: столы опрокинуты, барная стойка и шкаф с напитками исчезли — на их месте зияет огромная дыра в полу, которая тянется по стенам длинными трещинами. Из-за них всё помещение перекосилось и выглядело как помятая пачка сигарет. Да уж, наделал я дел…
— Говори, не останавливайся.
— Я больше ничего не знаю. Правда! — голос дрожащий, но не от страха, а от злости.
Собрать все силы, победить одеревеневшее тело… Перевернуться, встать на четвереньки, подняться. Ой, не так. Держать равновесие! Равновесие, говорю… Отлично. Сделать шаг, стараясь не наступать на обломки бетона и осколки стекла… Ай!
Правую ногу пронзает боль. Я с удивлением смотрю на неё и вижу, что мои шлёпанцы исчезли, а ступня окровавлена. Ах да. Я же со всей дури лупил Пигги голой ногой…
— У тебя есть ещё одна ладонь, а у меня ещё один стакан. Можем освежить ощущения, если они у тебя притупились.
— Ты больной! Я всё тебе рассказал! Всё!..
Эрвин сидел на корточках рядом со стариком-боссом и держал его за руку. Если воспринимать эту картину вне контекста, то можно было подумать, что это одна из сцен, где хороший парень не успел на помощь к лучшему другу и теперь убивается, глядя, как тот умирает. Скаут сжал ладонь, раздался мерзкий скрип стекла.
Босс завопил на весь клуб.
— Итак?.. — Эрвин поднял брови.
— Я больше ничего не знаю! Отцепись от меня!
