На пороге нас встретил здоровенный мужик с изрядным брюшком. И вот это старик? Да об его лоб можно поросят смело бить.
— Серёга! Вот так радость. Наконец-то вспомнил старого полковника. О, да ты не один, а с девушкой. Это не про эту красавицу мне Михайловна рассказывала?
— Здравствуй, товарищ полковник, не знаю, что там Татьяна наговорила...
— Прекратить разговорчики и марш на кухню, — раздалось грозное из глубины квартиры.
— И правда, чего мы тут стоим как неродные. Проходите девочки и мальчики.
— Полковник, отставить солдафонский юмор и выполнять приказ, — в коридоре появилась его жена в переднике и деревянной мешалкой в руке. — Серёжа, Нарейса проходите, мойте руки, сейчас завтракать будем, а ты, Анатолий Владимирович, заначку доставай, да рюмки неси. У меня как раз мясо поспело. Серёжа, ты не на машине? Нет? Значит выпить можно.
— Вот это правильно, — супруг звучно хлопнул ладонями. — Это по-нашему, по-армейски.
— Но-но, только без фанатизма, а то я вас знаю.
— Михална, всё будет строго по субординации.
Мы расселись вокруг круглого стола немаленькой кухни элитной квартиры. Шикарно живёт бывший начштаба, что и говорить. Первой подняла рюмку Татьяна, как непререкаемая глава семьи:
— Давайте, по обычаю, за встречу, — она понесла рюмку по кругу. — А ты, девонька чего сидишь? Подымай, нечего нас старых пердунов стесняться.
— Тань, она не понимает по-русски.
— Да ты что? Уже и до иностранок добрался? — она заговорщицки подмигнула.
— Эй, прапор, что-то я не припомню за тобой талантов гоняться за бабами? — влез в разговор Анатолий Викторович.
— А я и не гоняюсь, чего это вы на меня наговариваете перед молодёжью.
— Ой, врёшь, Сергей Сергеевич, — погрозила пальцем хозяйка. — Ты, один из немногих, кого я не гоняла как сидоровых козлов.
— Михална, ты армию-то не оскорбляй.
— Полковник, я тебя сейчас оскорблю, если будешь греть одно место.
— Понял мой маршал, наливаю, — он весело глянул на Нарейсу. — У нас, после застолья, все по-русски начинают говорить, особенно когда за дело берётся Мать полка. За тебя, Татьяна Михайловна.
Мы приговорили бутылочку хорошего коньяка; полковник заикнулся было о продолжении банкета, но разглядев в глазах жены скрытое недовольство, тут же сдал назад. Татьяна поднялась из-за стола, подхватила девушку под руку и, под предлогом 'поговорить по-своему, по-женски', увела гостью.
— Куришь? Нет? А я вот никак не избавлюсь от этой заразы, — он распахнул форточку и достал сигареты. — Ты как, просто так зашёл, али по делу?
— На просто так времени не хватает — я по делу. У этой девушки, — я кивнул в сторону ушедших, — нет документов. Вообще никаких.
— Серёга, мы с тобой не в МВД служили, или ты забыл?
— Викторыч, вот ни за что не поверю, что у тебя нет никаких завязок.
— Есть некоторые, как не быть. Только не пойму, что тебе за интерес? Или тут что-то личное, а? Признайся своему бывшему командиру, теперь-то можно.
— Товарищ полковник, ну что за пошлости. Скажем так — я за неё отвечаю.
— А, так вот как сейчас это называется? Ну всё-всё, на начальство обижаться грех, даже если оно и бывшее. Так что тебе конкретно надо?
— Всё, начиная от свидетельства о рождении и кончая паспортом.
— Сложный вопрос. Без жены тут не обойтись, — он поскрёб щетину, докурил сигарету и крикнул. — Михална, под сюды, проблемы есть!
— Ну, чего ещё? — в дверном проёме появилась недовольная хозяйка.
— Без тебя никак, не моя компетенция.
— Сейчас разберёмся. Ну-ка, Серёженька, иди сюда сокол ясный.
При этих словах полковник, тыча в меня пальцем и давясь от смеха, изобразил казнь через повешенье. Я вышел в коридор и прикрыл дверь на кухню.
— Ты чего это, кобель старый, задурил девке голову? — зло зашипела Татьяна.
— Никто никому не дурил, с чего ты взяла?
— А то я не вижу. Знаешь, что она мне сказала?
— Ты же её языка не знаешь.
— Женщина женщину поймёт всегда. Она объяснила, что ты её муж. Как это понимать, жеребец блудливый? — она выпрямилась во весь свой немалый рост, уперев руки в бока.
— Ничего понимать не надо. Здесь другая ситуация.
— Другая?! Трахать молоденьких при живой жене?!
— Таня, — я зло оскалился, — это только наше дело. Ты не знаешь всей правды и знать её не обязательно. Мы пришли попросить помощи в решении кое-каких мелких проблем. Не хочешь помочь, так и скажи, мы мирно расцелуемся и уйдём.
Она отступила назад и резко побледнела:
— Мирошников, ты меня так больше не пугай, — она провела дрожащей рукой по лбу. — Я чуть раньше времени по-малому не сходила.
— А ты не зли, и пугаться не придётся, — пробурчал я остывая.
— Зверь, чистый зверь, — прошептала восхищённо Татьяна, из бледного цвета также быстро перешла в красный и уже обычным голосом добавила. — А всё-таки ты скотина, Мирошников. Вот как у тебя это получается?
— Что опять не так?
— Да если бы полковник дома отсутствовал, я бы тебя прямо сейчас изнасиловала.
— Эй-эй, поосторожнее с обещаниями, они могут исполниться, — я усмехнулся, глядя ей прямо в глаза.
— Ну, погоди, Серёженька, доберусь до тебя...Всё, надо успокоиться, — она похлопала себя по щекам и несколько раз резко выдохнула. — Как только вы уйдёте, я покажу этому старому хрычу...звёзды на кровати. Пусть отрабатывает — за того парня. Зови девчонку, она в зале, будем разбираться в ваших проблемах.
Анатолий Викторович очень удивился, когда жена достала вторую бутылку и большой бокал грамм на двести. Налила его до краёв, залпом выпила и молча посидела с закрытыми глазами.
— Полковник, не обращай внимания, нервишки шалят, старею наверное. Давайте выкладывайте уже, чем вам помочь можно, — она цепким взглядом обвела нас с Нарейсой, задержавшись на моём лице.
— Свидетельство о рождении, школьный аттестат и паспорт.
— Не мало. И стоить будет недёшово. У тебя есть, что предложить?
— Будет. Холодное оружие в подарочном исполнении — серебро, золото, камни.
— Ого, что-то у меня тоже нервы расшалились, — хозяин потянулся к коньяку и, встретив разрешающий взгляд, быстренько набулькал в использованный бокал. — За удачу.
— Нам надо идти, ещё есть дела,— я поднялся из-за стола и указал Нарейсе глазами на дверь.
— Не журысь, прапор, прорвёмся. — полковник с расслабленной улыбкой хлопнул меня по ладони. — Когда зайдёшь в следующий раз?
— Недели через две, наверное.
— Я провожу, — Татьяна поднялась следом и вышла с нами в коридор, — Ну-ка, девонька, подожди за дверью.
Она выпроводила гостью на площадку, прикрыла дверь и прижалась ко мне:
— А с тебя я возьму отдельную плату, — в её глазах уже начинали плавать сумашедшинки, — Улыбнись мне.
Легко прикоснулась своими губами к моим, провела пальцами по выступившим клыкам и оттолкнула:
— Всё, уходите, пока я ещё в себе. Нет, подожди, вот телефон, как приедешь — позвони, — она протянула бумажку с номером сотового и выпроводила меня из квартиры.
Глядя на походный рюкзак, набитый под завязку, чувствую себя челноком с китайской границы, осталось только приобрести неизменный атрибут — безразмерную клетчатую сумку. Или может сразу садовую тележку взять, поставить с той стороны прохода и грузить потихоньку? Меня разобрал смех, когда представил себя со стороны, трусящего по территории Спирали с тачкой в руках. Женщины недоумённо переглянулись, не понимая причины смеха, но я лишь махнул рукой, предлагая не обращать внимания на такую мелочь.
Жена с сыном решили нас проводить, несмотря на промозглую погоду — дул холодный ветер и начинали срываться снежинки. Вот захотелось им посмотреть на непонятные чудеса, хоть тресни. Мы с Нарейсой обрядились в походную форму — берцы, камуфляж, шапочки а-ля маски-шоу, куртки не одевали, так как холода не чувствовали. Она набросила на плечи рюкзачок, с рисунком кота Гарфилда, в который аккуратно сложила обувь и платье Эйнары, посидели на дорожку да и отправились к гаражам.
— Батя, подожди, — Артём торопливо полез в карман, видимо решил щёлкнуть необычное событие.
Нарейса активировала проход, сделала его видимым, вызвав неподдельное удивление у второй половины семьи. Мы обнялись с провожающими, расцеловались в щёки и ушли.
Вера ахнула, когда муж со своей подругой перешёл невидимую грань. Чёрный круг на мгновение смазался цветной рябью и открыл феерическое зрелище. На той стороне, на фоне бесчисленных сияющих шаров стояла парочка — Он и Она. Чёрная кожа, покрытая чешуёй даже на лицах, большие светлые глаза без зрачков, оба высокого роста.
— Господи, чистый демон с демоницей. Вот дура я дура, — она покачала головой, глядя с какой звериной грацией Нарейса снимает свою ношу. Муж (а он ли это?) помахал когтистой лапой и всё исчезло.
— Мам, ты чего? — Артём потряс Веру за плечо.
— Ничего, сынок. Снежинка в глаз попал. Пойдём домой, будем ждать отца.
Нет, всё-таки тут хорошо, хотя трудно подобрать слова, но я бы сравнил это как выход из городской канализации в девственно-чистый лес, и это ощущается не чувствительными рецепторами носа, а буквально всем телом. А также телом кое-кого, уцепившего меня за руку
— Муж мой, я долго терпела других, но здесь моя территория и никто больше не смеет помешать.
— Может отложим на потом, по возвращении?
— Нет. У меня чуть сердце не разорвалось, слушая то, что вы вытворяли за стенкой. И я должна выполнить пожелание...
— Т-с-с-с, — я приложил палец к её губам и повертел головой на всякий случай. — Не нужно никого упоминать. Зачем нам беспокоить...сама знаешь кого.
От Нарейсы шёл такой одуряющий аромат желания, что выдержать было просто невозможно. То ли территория Спирали так на нас влияла, то ли перестроенный организм, на генетическом уровне, требовал своё — это абсолютно не интересовало. Нам было наплевать на всё и безумные игрища поглотили без остатка.
Подруга лежала на моей груди, тихо мурлыча, когда я проводил рукой по волосам. Вдалеке маячило несколько группок цвиков, перекидывающихся цветовыми обсуждениями увиденного. Вот повадилось, облачное сообщество, вести за нами наблюдение. Есть моё личное предположение, что эти 'забавы' вызывают всплеск в местном континууме, чем-то вызывающий интерес энергетических сущностей. Шут с ними, не люди и ладно.
— Смотри, дорогая, у нас снова благодарные зрители.
— Где? — Нарейса приподнялась, озираясь. — А, любопытная малышня.
— Ну, я бы так не сказал. Подозреваю, что большинству из них столько лет, циклов или как они там считают время, что уму непостижимо. Давай жена, подымайся, народ уже заждался.
— Серхео, а удобно будет, ночь на дворе?
— Вполне, мы не абы кто, а гости долгожданные, — я ещё раз постучал по входной двери в дом. — Эй, сова, открывай, Пух пришёл!
— А кто такой Пух?
— Приличный плюшевый медведь с опилками в голове.
— А...
Распросы прервал звук шаркающих ног и сонный голос, глухо звучащий из-за присутствующей преграды:
— Что угодно господам?
— Грайн, ты?
— Да, господин, — раздался осторожный ответ управляющего.
— Мирс Сергис с мирсой Нарейсой к господам Деранго.
— Подождите немного, — послышалось после некоторой заминки.
Спустя минут пять на третьем этаже, в угловой комнате, распахнулось окно:
— Сергис, это вы?
— Да, господин глава, вместе с мирсой. Пустите бедных путешественников?
— За ворота выгоню, — рассмеялся он. — Давайте заходите, сейчас откроют.
Мы поднялись в гостиную, сбросили поклажу на пол и уселись на диван, ждать хозяев. Реналдо задерживался и думается мне, что пошёл будить жену. В минутном сосуде уровень песка успел опуститься на три деления, когда послышался стук двух пар обуви. Я встал и, по заведённой тут привычке, поцеловал руку Эйнаре.
— Вы меня балуете, Сергис, — она легонько стукнула меня пальцем по макушке.
— Ну, что вы, всегда приятно сделать женщине приятно, особенно такой, ибо...ибо...— что-то меня как Остапа Бендера понесло.
— Представляешь дорогая, у господина демона появилась мирса, — ухмыльнулся Деранго.
— О, как интересно, — она осмотрела нас, обращая внимание на правые запястья. — Но где ваши брачные браслеты?
— В нашем мире принято носит другие атрибуты — кольца на пальцах.
— Почему тогда я их не вижу?
— Есть некоторые сложности.
— А, понимаю, — её совершенно не смутило наличие двух жён. — Тогда завтра, вернее уже сегодня, пригласим храмовника и он проведёт обряд. Не волнуйтесь, отец Фирто — свой человек. Тем более, что его вообще трудно чем удивить.
— Ну давайте, показывайте, что на этот раз принесли, — Реналдо с вожделением поглядывал на нашу поклажу.
— Дорогой, я тебя не узнаю, — Эйнара удивлённо подняла брови. — Где твоя хвалёная выдержка? Пусть гости отдохнут, а потом всё рассмотришь.
— К демонам эту выдержку, когда сами демоны нам таскают ценные вещи.
Мы все рассмеялись от подобных перлов, и даже сам автор, когда до него дошёл смысл высказывания. Хозяйка милостливо разрешила начать осмотр, хотя сама нет-нет, да бросала любопытные взгляды. И мы не ударили в грязь лицом. Я с двояким чувством наблюдал за искренней радостью от полученных подарков, словно дедушка, принесший внукам новые игрушки и постарался задушить его в зародыше, пока оно не переросло в снисходительное похлопывание по спине. Только сейчас я осознал, насколько наши миры далеки друг от друга. Мои размышления прервал вопрос Реналдо:
— Сергис, а что делает этот интересный механизм?
— То же самое, что и весь набор сосудов с песком.
— То есть, вы хотите сказать, что это измеритель времени? — он недоверчиво сравнил габариты обоих предметов.
— Конечно, просто мы очень давно отказались от песка. Честно говоря, не знаю продолжительность ваших суток, возможно что часы, мы их так называем, здесь будут бесполезны.
— Зря вы так думаете, важен принцип, а уже довести его до ума всегда найдётся кому. А вот в этих коробочках что?
— Перья для письма, ручки к ним и сосуды для чернил. Каюсь, про чернила и забыл.
— Это совсем не проблема, красителей у нас хватает, — он покрутил одно перо в пальцах, вставил в ручку и изобразил, будто пишет. — Однако-однако. А какое качество обработки металла? Так, а это что? О, мой любимый 'коняк', вот с чего надо было начинать, а не со всяких безделушек.
— Сергис, вы когда обратите на меня внимание? — обиженно протянула Эйнара. — Хватит ублажать моего мужа. Лучше скажите для чего всё это богатство?
— Нарейса, разве Вера не объяснила, что и для чего предназначено? — я посмотрел на подругу, разглядывающую блестящие упаковки.
— Рассказывала и что? Тут столько всего...а ты меня обещал научить вашему языку, а сам не хочешь, — она обличающе ткнула в меня пальцем.
— Женщины всегда и всем недовольны, — Реналдо уже открутил пробку на одной бутылке и с наслаждением принюхивался.
— Господин Деранго!
— Дорогая, к тебе это не относится. Ты принадлежишь к особой касте самых умных, красивых и обаятельных.
