Книга 4. Оборотни Его Величества. Полнокружье

От каждого камушка, каждой лужицы просто разило болью и страхом тысяч арестантов, замученных или заживо сгнивших в этих страшных стенах.

Следователь и два присоединившихся стражника проводили девушку до искомой камеры, напоследок предупредив:

— Дверь мы закроем, но запирать не будем. Если что, кричите.

— Не думаю, что ваша помощь понадобится.

Неуютная комната в СОК, где держали Вилля, была просто роскошью по сравнению с сырой каморкой, куда бросили предателя Империи. Из удобств лишь охапка гнилой соломы на полу да треснувшее ведро, грязное, как и угол, в котором оно валялось. Нечистотами не пахло, однако Алесса не сомневалась, что когда "Её Высочество" выйдет — завоняет, и ещё как.

Арестант лежал у дальней стены, игнорируя подстилку. Науми решила, что он спит или без сознания, но маг открыл глаза, и покрытые коростой губы шевельнулись:

— Это вы? Наконец-то, я уже заждался. Я бы предложил вам выпить, но, увы, у самого позавчера закончилось.

Алесса кивнула и постучала в дверь:

— Принесите воды и два табурета!

Девушка терпеливо ждала, пока ментат вскарабкается на стул и напьётся, жадно вцепившись в жестяную кружку неестественно скрюченными пальцами. Он и раньше красотой не блистал, а теперь изменился до неузнаваемости. Когда Вилль сидел в СОК, науми представляла, как лично оборвёт Флоксу конечности, выбьет зубы и, желательно, мозги. И вот справедливость восторжествовала, да только было от неё тошно.

— О чём вы хотели со мной поговорить?

— Не просто хотел — жаждал! — прохрипел бывший следователь Ковена, даже в таком положении умудрившись подпустить в голос иронию. — Только почему-то никто не спешил выполнить мою скромную просьбу, а зря. Время потеряли.

— И вот я здесь, господин Флокс, и слушаю вас внимательно. Но прежде ответьте на вопрос: почему именно я?

Флокс посмотрел в кружку, размышляя, не оставить ли на потом последние глотки, затем — оценивающе — на Алессу, и допил. Морщась, покрутил браслеты на почерневших запястьях, подавляющие волю и магический дар арестованного.

— Помните гравюру в моём кабинете Эс О Ка?

— Конечно, забавная картинка-обманка.

— Эта обманка зачарована особым способом. Если подозреваемый чувствует за собой вину, пусть не в преступлении, а в иных грехах, она показывает ему то, чего он боится — заслуженное наказание. Человека, посаженного на кол. Но что увидели вы?

— Парня, пляшущего на фоне берёзы в окружении односельчан.

— Впервые за долгие годы, что гравюра служила индикатором для наших следователей, порог кабинета переступил абсолютно безвинный человек.

— Я не...

— Я назвал вас человеком, потому что знаю историю метаморфов. И правду о настоящих Хранителях тоже. Во времена первого вторжения Равенну спасли аватар и метаморф. Спасли не потому что были избраны Судьбой или обладали какими-то сверхспособностями, а потому что у них двоих хватило духа и решимости на целый город, уже готовый сдаться врагу. Что увидели солдаты, когда хрупкая девушка подняла двуручный меч и позвала их за собой? Силу. Надежду. Победу. И тоже подняли брошенное оружие. Сейчас, триста семнадцать лет спустя, история повторяется. Вновь Скадар грозит войной, и в то же время в столице появляются метаморф и аватар. Я не верю в такие совпадения, — в глазах Флокса блеснул нездоровый огонёк. — Грядёт Полнокружье. И взойдёт над миром Волчье солнце, и опалит небо, твердь и воду, и сердце каждого из ныне живущих.

Алесса почувствовала нечто вроде брезгливой жалости к магу. Да, он был мерзавцем, но, шушеля мать, расчётливым, умным, талантливым мерзавцем. А стал сумасшедшим.

— Думаете, я потерял рассудок? О, не-эт! — громкий одышливый шёпот походил на карканье старого ворона. — Аватар — живой клинок, но истинное сердце победы — это ваше сердце, Алесса Эскабиан. Лишь Цирюльник знает его настоящую цену, остальные просто не понимают, на кого замахнулись. Самонадеянные глупцы, что-то с ними будет?

— Кто такой Цирюльник? — Алесса не стала поправлять неприятную ей фамилию. Маг, подрагивая от беззвучного смеха, смахнул выступившие слезинки.

— Хитрая опасная тварь. К счастью, он подчиняется хозяину, иначе Равенна превратилась бы в кладбище.

— Если убить хозяина, он тоже подохнет?

— Боги упаси! — маг схватился за сердце в картинном испуге. — Если убить хозяина, Цирюльник получит свободу!

— Ревенгар Стайн — хозяин?

— Нет.

Хорошо, одним подозреваемым меньше...

— Не-эт, просто так имя вы не получите, — ментат оскалил в крысиной ухмылке длинные желтоватые зубы. — У меня будет пара условий. Пытками и магией вы ничего не добьётесь, в этом мы очень похожи с вашим женихом.

— Откуда мне знать, что вы скажете настоящее имя, а не свалите вину на какого-нибудь несчастного, с которым сами решили посчитаться?

— Мне не называли имени того, кто сплёл сеть, в которую даже Одарённые попались. Я догадался сам. И вы поймёте, что я не лгу, когда его услышите.

— Хорошо, — кивнула Алесса, — ваши условия.

— Во-первых, поскольку мы с вами договорились, я полагаю, что иные способы уговоров будут излишни.

— Безусловно, — и без просьбы науми костьми бы легла, но заставила ИССовцев больше не мучить сумасшедшего упрямца.

— Во-вторых. Я понимаю, что бессмысленно просить о помиловании, но не намерен болтаться на виселице на потеху всей столице. Пусть мне согреют ванную и привезут мой выходной костюм и сапоги. На ужин, — спесиво поджав губы, арестант сделал некое движение пальцами, будто сомневался над меню в лучшей столичной таверне, — я хочу телятину, запечённую под белым соусом с грибами, салат из свежих овощей и бутылку "Рассветной феи". Ах, да, чуть не забыл. И флакон с быстродействующим ядом.

— Да вы наглец, Флокс! — Алесса восторженно хлопнула ладонями о колени. Если стойкостью маг был схож с аватаром, то наглостью не уступал самой южной кошке, а это качество в себе науми любила, холила и лелеяла. — При Аристархе за преступление против Короны колесовали, так что вы ещё легко отделаетесь.

— При Аристановом славном дедушке на кол сажали. А его прапрадед велел обмазывать мёдом и травить осами. Продолжим экскурс в историю?

— Хорошо, я поговорю с императором.

— Этого мало! Неужели принцесса не может удовлетворить столь ничтожную просьбу?

Пожалуй, принцесса смогла бы. Но для этого придётся снова влезть в ненавистную шкуру любимой императорской дочурки, идти к нему в кабинет для "семейной" беседы, слушать, как он пытался найти её все эти годы, врать, будто тоже искала...

— Я это сделаю, господин Флокс, мне нетрудно.

Внезапно маг расхохотался, громко и безумно:

— Вот и славно! Хотя вряд ли я доживу до казни. Но до чего тешит, что я диктую условия самой Деве-Хранительнице, гы-гы-гхы... кх-кхе, — ментат откашлялся, сплюнув под ноги тёмным, вытер с подбородка алые подтёки. — В-третьих...

— Вы сказали "пара условий", — строго напомнила уязвлённая Алесса.

— Предыдущее можете не выполнять, я ради любопытства сказал. Я хочу проститься со своей женщиной, но не в таком виде и не в этой конуре. Здесь есть сносные комнаты для свиданий. После этого вы лично возьмёте её под свою опеку.

— Кого?

— Мою любовницу. Или вы считали меня евнухом?

— Нет, конечно, — всего лишь гадким, скользким, непривлекательным хорьком. — Но зачем мне брать её под опеку?

— Ей угрожает опасность не меньшая, чем мне. Много раз я пытался её спрятать, но люди Того находили убежище, а меня в конце концов предупредили: ещё раз — и я получу посылку с её головой и подробным описанием, как она умирала. Мелия не виновата в том, что я ввязался в эти игры, и я искренне верю в ваше благородство, госпожа...

— Залесская. Хорошо, я о ней позабочусь. Давайте адрес.

— Мелия живёт в Нагорице, небольшом городе Пиженской губернии. Пятый дом по северному проулку от трактира "Драконица и эльф".

Алесса и без карты прекрасно знала, где это. А в трактире с забавным названием (ну, правда, что может быть между остроухим красавчиком и огромной летающей ящерицей?) папа Венимир останавливался всегда, когда возил в провинциальный центр урожай на продажу или приезжал обменять вырезанную из дерева посуду на полезные в хозяйстве вещи. Славное было время, домашнее.

— Я устрою вашу встречу, и вы назовёте имя. Но вы поступаете нечестно, Флокс. Прямо сейчас я выйду и исполню первое условие, а вы ничего не дали взамен.

— Хмм, и правда, — маг прикинул, которыми из вороха сведений делиться, а какие — приберечь. — Информация о кэссиди и её аватаре подойдёт?

— Вполне, — науми с трудом скрыла ликование — то-то Вилль обрадуется! И насторожилась, переварив всю фразу целиком. — С чего вы взяли...

— Он сменил ипостась. Внушительная зверюга, покрупнее вашей будет. Как вы наверняка догадались, поисками кэссиди руководил я. Её не удалось схватить в Равенне, пришлось подумать и побегать. Я допросил хозяина корчмы, откуда она телепортировалась, узнал, что кэссиди была не одна, затем стёр ему память и подменил другими воспоминаниями. Установил конечную точку портала, поставил маяк и отправил туда ловчий отряд, уничтожил след прыжка кэссиди, тем самым затруднив работу людям императора. Мы думали, что сразу поймаем беглецов, но им удивительно везло. Только под Ярицу аватар сам вышел к моему отряду. Наверное, волк был не в себе, но нуждался в человеческом обществе. Чуть погодя за ним пришла кэссиди, и тоже попалась. Геллера Таннаис отправила навстречу беглянке фрегат, чтобы вернуть кэссиди домой, а аватара я велел присовокупить в качестве подарка. Команда высадилась по нашу сторону гор, и всё шло, как задумано, однако случилось непредвиденное. На подходе к Поднебесной Цепи корабль взорвался, и интуиция подсказывает мне, что кэссиди и аватара уже не было на борту. Они телепортировались, а кто-то любезно оборвал за ними след. Теперь их никто не найдёт, пока сами не решат объявиться, и подозреваю, сделают это красиво.

— У них был союзник среди скадарцев?

— Наверняка я знаю лишь то, что на корабле плыл некий Хорэй Шумор.

— Этот гнусный предатель?! Этот...

— Получается, дважды предатель. Никто иной из команды не посмел бы ослушаться третью из Совета Одарённых. Вилетта Таннаис тоже погибла, вас это радует?

— Ещё как! — кровожадно возопила науми. На клочки белобрысую дрянь разорвало, на мелкие вонючие ошмётки! Ухх, хорррошо! Вот бы и мамашу так же — в лоскуты!

— Замечательно, на сегодня я с вами в расчёте. А теперь торопитесь, Алесса. С того момента, как вы вошли в эту камеру, обратный отсчёт начался и для меня, и для Мелии, и для вас. Не прозевайте, когда он закончится.

— И что будет?

— Трупы.

Алесса покидала камеру задумчивая и одновременно окрылённая. Дан в порядке и научился превращаться, белобрысая мучительница Вилля сдохла, Геллера наверняка рвёт и мечет, Шумор... ай, щучий потрох, ай, да молодец! Науми подняла на вежливо улыбающегося "скворца" ледяной взгляд:

— Господин следователь, так обращаться с пленником просто скотство. Больше никаких допросов, накормите его и приведите наконец нормального целителя, а не шарлатана Стайна. Это приказ от имени Его Величества.

* * *

Полный облом, сказал бы иномирянин Володя, и был бы совершенно прав.

Как казалось аватару, тактику преследования он избрал неплохую. Оставил Филина во дворе-колодце, вскарабкался по стене и двинулся крышами, благо они смыкались почти вплотную, а фантазия зодчего в процессе вольного полёта засеяла их бельведерами, мезонинами и прочими изяществами. Алесса знала, как это всё называется, гвардейцу же было достаточно, что за аляповатой роскошью можно укрыться.

Бросая видного жеребца в чужом дворе, Вилль ничуть не рисковал. Теоретически Филина свести можно. На пару шагов. А потом он сам сведёт конокрада. С ума. На пару лет в соответствующее заведение с жёлтенькими стенами и всеми вытекающими последствиями. Филин, кончено, иногда дурил, как положено уважающему себя племенному жеребцу, но понимал, когда после выходки с тобой поржут за компанию, а когда хозяин даёт чёткий приказ: стоять на месте. Он и стоял, с трёхаршинной высоты презрительно взирая на чудака, пытающегося сдвинуть его хоть на пядь. Дождавшись, пока не-хозяин упадёт с вываленным языком, припадал на передние ноги, вздыбливал гриву с хвостом и рычал. Сам Вилль не видел и не слышал, но одна из жертв, опрометчиво решивших "просто верхом посидеть, ничего больше!", божилась, дескать, и клыки в ощеренной пасти сверкали.

Обломы начались с архитектурных. Улица выходила на площадь, крыши закончились, и волей-неволей пришлось спускаться во двор — близнец того, где аватар оставил коня. Гвардеец обратил внимание на декор капители полуколонны, по которой лез, а, припомнив туфли давешней графини, понял, что знает элемент — каблучок.

Второй и окончательный облом сидел на каменных перилах крыльца, легко постукивая по ступеням тросточкой. Серебристые волосы, забранные в две толстые косы, выдают изрядную примесь берберианской крови, на бледных губах играет мечтательная полуулыбка, очень светлые, почти прозрачные глаза смотрят не на тебя, а в тебя. Видана Хрусталь. Слепая провидица Ревенгара Стайна. Значит, и её верный пёс Рубин Аск поблизости ошивается, а со вспыльчивым огневиком шутки плохи.

— Мы едем в Ковен. Можешь к нам присоединиться, только на совет тебя всё равно не пустят, — наверное, она и Руби приехали в тюрьму с архимагом, но ждали в карете.

— Благодарю, как-нибудь потом, — буркнул Вилль, чувствуя себя идиотом. Телепатка Солла Фэй не могла прочесть намерения аватара, но перед провидицей дар бессилен.

— Потом? — слепая прислушалась к чему-то. — Потом пустят.

Украдкой плюнув, парень зашагал обратно. Пора возвращаться, Алесса уже закончила.

Понемногу распогоживалось. Ветер поленился отмыть небо до синевы, зато облака выбил основательно, и, просыпавшись мелким летучим снегом, они посветлели и начали пропускать солнце. Пахло свежим навозом и цветочными духами. На лепных фронтонах и карнизах ворковали вечно довольные жизнью голуби, повеселевшие извозчики выделывались перед клиентами и друг другом, на Рассветном Каскаде зазвонили в колокола — недолго, только проверить настройку, но этого хватило, чтобы горожане повернули головы и вслушались. Утренняя давящая тяжесть наконец спала.

Гомонящую толпу Вилль принял за очередной пикет фанатиков и хотел свернуть в проулок, однако передумал. Вместе собрались люди и эльфы, даже троица охочих до потехи орков глазела в сторонке, отпуская смачные комментарии. Бранились все — женщины, мужчины, подростки, старики — то и дело задирая головы вверх, будто сам Лукавый Угодник горстями раскидывал им с крыши вдохновение. Вилль тоже посмотрел, и лицо его вытянулось.

На коньке, на самом краю, в пяти саженях от земли стояли двое, держась за руки и за ненадёжный флюгер. Обоих шатало от ветра и страха, двускатная опора скользила под ногами мокрой черепицей. Светлые волосы девушки развевались, обнажая длинные острые уши чистокровной эльфийки. Конопатая физиономия парня, невысокого и коренастого, явно принадлежала человеческой расе.