Этот странный разговор навёл меня на размышления. Принцесса была в сложном положении; с одной стороны, ей хотелось повидать своих родных, а с другой стороны, предстоящее замужество её не прельщало. Но ведь пообщаться с родными можно разными способами.

— Письмо? — удивлённо спросила Амая.

— Да. Напиши им письмо, отправим его обычной почтой, а ответ пусть пришлют в город, до востребования, — предложил я.

Почтовое сообщение в этом мире уже было хорошо развито, и почему бы нам не воспользоваться его услугами. С того времени, когда настоящая принцесса сбежала от графа, прошло уже больше двух месяцев. С момента, когда графа убили и исчезла лже-Амая, прошло полтора месяца. Значит, всё это время во дворце даже не знали, где она и что с ней. До Цесиса дошли новости о таинственном убийстве графа. За расследование всех обстоятельств этого дела взялся орден Скорпиона. Официальной версии не выдвигалось, но в народе пошептывались, что именно они это и сделали. Придумывали разные причины, от внутреннего деления власти, до открытой причастности к дьяволу и ереси. Но нигде, ни в слухах, ни в официальных заявлениях не фигурировало имя принцессы. Не сомневаюсь, что и король, и орден прилагали массу усилий к её поискам. Но возможно, что и те и другие, подозревали другую сторону в содеянном и укрывательстве принцессы. Отчасти, чтобы эти подозрения не перешли в открытые обвинения и конфликт, я и предложил принцессе написать письмо во дворец. Ну и, конечно, для того, чтобы пообщаться с родными.

Конечно, был риск, что через письмо нас могут выследить, но если всё продумать и хорошо организовать, то можно сбить со следа любых ищеек. Для начала, я не собирался отправлять письмо из Цесиса. Лучше, если это сделать из Туманных холмов. Там мы ещё не примелькались, и до нашего дома было далековато. С другой стороны, Туманные холмы были не слишком близко и не слишком далеко от поместья убиенного графа. Наверняка, там тоже искали принцессу. Будет весело вести переписку прямо у них под носом. В крайнем случае, мы можем посылать ответы из разных городов в пределах моего ночного перелёта, а это весьма значительное расстояние.

— Начни письмо с того, что знают только твои родные. С таких вещей, из-за которых они поверят, что пишешь именно ты. Не надо открывать государственные и дворцовые секреты, достаточно будет намёков, — наставлял я принцессу. — И напиши два письма. Одно отцу, где объясни ему, по какой причине ты не хочешь возвращаться во дворец, а второе — сёстрам или матери. Впрочем, если не лень, можешь написать письмо хоть всем членам своей семьи.

— Хорошо, — согласилась принцесса. — Спасибо вам за советы.

— И ещё, Амая, пора бы уже перейти на ты. Кроме тебя, мне уже никто не выкает. Мы всё же друзья и, можно сказать, почти одного сословия.

— Да, конечно, вы правы, — согласилась Амая.

— Опять, вы? Если так трудно, попробуй называть меня по имени.

— Да, ...Варен, — с лёгкой запинкой ответила она.

Я оставил её одну в своём рабочем кабинете.

* * *

Амая осталась одна в его рабочем кабинете. Здесь всё дышало Вареном. Странно, как за столь короткий период времени, он умел наполнять собой всё пространство вокруг, создавая атмосферу спокойствия и умиротворения. Она задумалась. Вспомнила недавнюю ночь. В ту ночь она тоже хотела прийти к нему, но слишком долго колебалась. Амая не знала, что её удерживало. Быть может, гордость? Или страх, что он отвергнет её? Решиться, открыть свои чувства первой, было не просто. А когда она решилась и подошла к его комнате, она поняла, что её опередили.

Как она сама себя ругала за то, что так долго думала, как она корила и винила себя за свою нерешительность, но ушедшего не вернёшь. Ясу оказалась более смелой и первая заявила на него все права. Всю оставшуюся ночь Амая рыдала в подушку. Тихо, так, чтобы никто не услышал. Ей было жалко себя, и она сама себя ненавидела. Пыталась обмануть себя, убеждая, что Варен просто решил не отказываться от удовольствия и ничего серьёзного к Ясу не испытывает, ...и сама себе не верила. Глупая девчонка настолько плохо скрывала свои чувства к нему, что только слепой не мог их не увидеть. Они били из неё фонтаном. Такой может быть только первая, чистая и светлая, как родник, самая искренняя любовь. На такое невозможно не ответить взаимностью. Амая не могла предложить ему такого. Её чувства к нему, и в этом она сама себе признавалась, не были лишены некой доли меркантилизма и расчёта. Один раз она обожглась, и теперь уже не могла броситься в этот омут чувств с головой, как это делала Ясу. Любовь с оглядкой, с опаской и желанием подстраховаться не может быть такой искренней, но, тем не менее, всё равно остаётся любовью. Амая любила Варена и сейчас как никогда понимала и чувствовала это.

Ей было больно. Больно от мысли, что он не с ней. Завидовала ли она Ясу? Наверное, нет. Скорее радовалась за неё и Варена. Они нашли друг друга, и они счастливы. Даже её заражало их чувство счастья, таким сильным оно было.

Но что ей делать?

Уйти? ...Исчезнуть, чтобы не терзаться?

Нет!

Амая понимала, что идти ей некуда. Здесь её дом. Её не гнали, и лишней она себя не чувствовала. Это было удивительно, и это саму её поражало, но это было так. Она как будто заняла свою нишу в их семье. К тому же прагматизм говорил ей, что Варен не обычный человек, и общепринятые стандарты к нему не подходят. Да даже, если мыслить мерками обычных людей, мало мужчин, которые довольствуются в своей жизни только одной женщиной. Так что, пусть не сейчас, но потом, может наступить время, когда она найдёт в его душе отклик и займёт в его сердце своё место. Скажете, что это цинично? Возможно. Но тот, кто любит, тот использует всё, чтобы добиться желаемого. Хотя Амая не намеривалась разрушить отношения Варена с Ясу и занять её место, скорее немножко подвинуть и заставить поделиться им. Разве это так сложно? Он же, в конце концов, не простой мужчина, а Князь тьмы. Никто же не предъявляет претензии Богу за то, что он любит всех. Это глупо, и все это понимают. Князь тьмы, почти бог, а значит, и к нему, в какой-то мере, применимо это правило.

Эти мысли успокоили Амаю и дали ей и цель, и надежду на будущее. Теперь она полностью поняла, что её место здесь. Рядом с теми, кого она любит... Странно, но стоило ей об этом подумать, как она поймала себя на мысли, что испытывает к Ясу не менее нежные чувства. Может быть, именно поэтому она её не ревновала и не завидовала ей?! Потому что она для неё была больше чем подруга?! Она её тоже начинает любить?!

Хотя христианство насаждало свои взгляды на взаимоотношения между людьми, в кулуарах дворца можно было столкнуться и не с таким. Люди, всегда остаются людьми. Внешне благочестивый, а на поверку, отпетый грешник. Для Амаи, выросшей во дворце, с его интригами, необузданностью и двуличностью, подобная любовь не была необычной. И мысль, что она начинает любить девушку, была скорее приятной неожиданностью, чем пугающим откровением. Над этим стоило задуматься и разобраться в себе. Амая ещё не могла с полной уверенностью сказать, что она испытывает к Ясу. Была ли это частичная проекция её чувств к Варену на того, кого он сам любит, или это были её личные чувства к Ясу?! В любом случае, она здесь, с ними, и, несмотря на лёгкую саднящую досаду, ей здесь хорошо.

Она взялась за перо и стала писать письма...

* * *

Хотя прошла всего неделя, как мы обрели новый дом, в нём уже произошли некоторые изменения. Ясу на полных правах перебралась в мою комнату. Хорошо, что, когда я планировал дом и свою комнату, я делал это с заделом на будущее. Моя спальня была чуть больше остальных, как раз настолько, чтобы в ней могли свободно ужиться два человека. Вещи Ясу перекочевали в мои шкафы, сделанные с запасом, в расчёте на подобный поворот событий. Спальня Ясу, соседствовавшая с моей, временно опустела. Но Ясу довольно открыто высказывала своё намеренье в будущем превратить её в детскую. Я на это улыбался и никак не комментировал. Обзаводиться детьми я не спешил, но зачем отнимать у человека мечту. А пока комната опустела и была превращена в гостевую комнату, хотя никаких гостей мы и не ждали.

Естественно, после той памятной ночи, Ясу, наконец, перестала мне выкать. Она стала чувствовать и считать себя моей полноправной женой.

— А как вообще в вашем мире женятся? — однажды спросил я Ясу.

— У еенадлоши свадьба довольно простая. Влюблённые перед родными и друзьями дают друг другу обещания заботиться друг о друге. Потом устраивают весёлый пир, — ответила Ясу.

— А ты хотела бы свадьбу? — спросил я.

— Хотела, но вот только пригласить на неё особо некого, — грустно ответила она.

— Это верно, но, если хочешь, мы, хотя бы, соблюдём обрядность.

— Хочу, — энергично ответила она.

Мы запланировали свадьбу на ближайшее полнолунье. По словам Ясу, это лучшее время для свадьбы. Я немного изменил обряд, добавив в него обмен кольцами. Моё кольцо сохранилось ещё с прежнего мира, а заказать кольцо для Ясу, оказалось делом не сложным. Она приготовила целый пир, даже несмотря на малое количество народа, которое на нём должно было присутствовать. Под чутким руководством Амаи, она подобрала себе свадебное платье. У принцессы был отменный вкус, свадебное платье идеально подчёркивало всю женственность Ясу. Мы торжественно произнесли необходимые клятвы и обменялись кольцами. Далее был пир, хотя он больше походил на приятный семейный ужин. Обычно алкоголь мы не употребляли, но ради такого дела прикупили несколько бутылок хорошего, дорогого вина в городе. На меня оно не оказало ровным счётом никакого эффекта. Я и в прежние времена слабо пьянел и знал свою норму, а сейчас, похоже, моё новое тело было вообще неподвластно алкоголю. Чего нельзя было сказать о девчонках. Они были молоды и ещё не научились различать свою грань. По молодости это частая ошибка, тебе кажется, что ты ещё в норме, хотя, на самом деле, уже давно пьян. Я до сих пор не могу забыть одну свою знакомую, которая впервые попробовала алкоголь на дне рождения моего друга. Когда мы оттуда уходили, она могла или идти, или говорить. Если ей надо было что-то сказать, она садилась в сугроб и говорила. Была зима, и я тогда был уже достаточно взрослым, чтобы уже пройти через всё это. Так что, свою норму я знал. Естественно, я позаботился о ней, и её утро было не таким печальным, как могло бы быть.

Ни Амае, ни тем более Ясу, я не дал напиться до такого состояния. Позволив им выпить ровно столько, чтобы разговор стал непринуждённым, а настроение весёлым. Виту вообще алкоголь не полагался, но у него и своих удовольствий хватило.

После этого праздника Ясу официально стала моей женой.

* * *

Я шёл по тихой улице города. Было раннее осеннее утро, туман стелился над мостовой. Город не зря назвали Туманные холмы. Осенью действительно холмы вокруг города часто были в тумане. Красивое и даже поэтичное название города. Солнце ещё не встало, хотя я его видел, но для этого надо было взлететь очень высоко. Очень скоро первые лучи окрасят багрянцем самые высокие холмы, затем опустятся на город и погонят клочья тумана в тень. Город начнёт просыпаться. Откроются первые лавки. Дворники выйдут на свою работу. Суета заполнит улицы. Заскрипят телеги, перевозя товары. Лошади станут высекать искры из мостовой. Ругань и простая речь наполнит воздух. Но пока все ещё спали. Был тот самый час, когда ночь уже оставляет свои права, а день их ещё не взял.

Я свернул в тёмный переулок и постучал в неприметную дверь. Я был закутан в плащ, фальшивая седая борода и усы, это всё, что было видно из-под моего капюшона. Дверь открылась.

— Я за письмом, — сказал я хриплым голосом.

И в переулке, и в помещении было темно. Из дверного проёма протянулась рука с толстым конвертом. В ответ я протянул обещанную плату. Спрятав конверт за пазуху, я пошёл обратно. За мной, естественно, следили, другого я и не ожидал. Следили двое и следили профессионально, если бы не мой слух и ночное зрение, я бы никогда не почувствовал слежку. Я свернул к неприметной гостинице, где у меня была уже снята комната. Постучал. Скрипнула, впуская меня внутрь, дверь. Быстро поднявшись на второй этаж, я вошёл в комнату. Запер дверь, это ненадолго, но остановит их. Окна комнаты выходили на глухой переулок, и до соседней крыши было далеко. Но мне она была не нужна. Я скинул свой маскарад и, свернув его в узел, запихнул в сумку на своём плече. Затем подошёл к окну и, подпрыгнув, расправил крылья. Было ещё слишком темно, и людей поблизости слышно не было. Так, что увиденным я быть не боялся. Быстро набрав высоту, я скрылся в ночном небе. Мало кто станет смотреть в небо, тем более, в поисках беглеца. Я уже третий раз так уходил от своих преследователей. Они уже, наверно, мозги сломали, пытаясь понять, каким таким загадочным образом я вечно исчезаю.

* * *

Письму Амаи поверили сразу. Моя подсказка насчёт намёков о том, что может знать только принцесса, оказалась верной. Но на письма все отреагировали по-разному. Отец — постарался убедить дочь вернуться во дворец как можно скорее, убеждая, что именно там она окажется в полной безопасности. Насчёт замужества он высказывался весьма прозрачно и скользко, мол, приедешь, поговорим, подумаем. Мать Амаи была рада, что дочь жива и находится в безопасности, но поддерживала отца, убеждая её вернуться. Сестры объединили свои письма и открыто завидовали Амае, которая вырвалась из дворца, и теперь сама хозяйка своей судьбы. Средняя сестра Лия в последнем письме делилась опасениями, что, несмотря на то, что она ещё не совсем достигла совершеннолетия, по-видимому, ей хотят заменить Амаю и выдать её за принца соседнего королевства.

— Расскажи всё, — попросил я, когда Амая, чуть не плача, поделилась со мной этой новостью.

Она любила своих сестёр и знала, в какой ловушке судьбы они находятся. Брак с нелюбимым человеком, что может быть для юной девушки хуже?!

— Их королевство Фронция, и у нас с ними союз, но отец хочет добиться ещё большего укрепления связей.

— Разумно, — констатировал я

Ангелия находилась на острове, а между ней и Фронцией был пролив. Большая часть побережья этого пролива, со стороны Европы, принадлежала Фронции. Понятное дело, что все торговые пути шли через неё. Укрепление связей было выгодно Ангелии. Это и военная защита, и развитие торговли. С другой стороны, Фронция тоже была заинтересована в хороших и крепких отношениях с Ангелией, как с доминирующей державой в Атлантике. Более мощного флота не было ни у кого. В подобном союзе были заинтересованы обе стороны, так что ничего удивительного, что король, потеряв старшую дочь, решил переиграть планы и заменить её средней. По сути, ему было всё равно, кого выдать замуж, и только её несовершеннолетие удерживало его от желания устроить свадьбу немедленно. Но, скорее всего, как только принцессе стукнет шестнадцать, празднование её дня рождения, будет совмещено с её помолвкой. Благо, что ждать было недолго, всего несколько месяцев.