— А-а-а! — заорал я в самом настоящем испуге, брыкаясь обеими ногами и чуть не выпрыгнув из кресла. — Ерш твою медь, Кирентий! Ты совсем обалдел, я сейчас чуть ежа не родил! Ты что здесь делаешь, упырь ты самый настоящий?
Домовёнок перепугался еще больше меня, отскочил в сторону и, сев на пол, начал плакать навзрыд. Крупные слезинки, размером с горошину, катились у него из-под прижатых к глазам кулачков, и я немедленно успокоился.
— Киря-Киря-Кирюша, — как можно более ласково позвал я. — А ну, подь сюда.
На шум в рубку заскочил весь экипаж и в непритворном изумлении уставился на рыдающего домового. Я в это время успел отстегнуться, стащить с себя прошитую серебряными нитями рубашку и, перегнувшись через подлокотник, подхватил бедолагу на руки, где принялся его качать и успокаивать, как ребенка.
— Приплыли, — в раздражении сплюнул Далин. — его тут только не хватало. Ты как здесь оказался, злодей?
Кирюшка не отвечал, заливаясь слезами пуще прежнего и только сильнее вцепился ручонками мне в запястье. Арчи прищелкнул пальцами, накладывая какое-то успокаивающее заклинание на домовёнка, и тот на глазах начал затихать, всхлипывая и бормоча что-то оправдательное себе под нос.
— Я чистил! — наконец удалось нам разобрать сквозь смолкающий плач. — А оно! Лариска огнем плюется! Страшно! Я спрятался и ушки закрыл! Я потом хотел дверь открыть, домой чтобы, а там земли нет, я чувствую! И дверь не открывается-а-а-!
— Ну-ну-ну, — я начал гладить домовёнка, успокаивающе разговаривая с ним. — Все-все-все. Ты же мужик у нас, не плачь. Тихо-тихо-тихо.
Кирюшка, подрагивая, начал умолкать, с нескрываемым испугом глядя на нас.
— Вот черт, — помолчав, сказал Далин. — перепугал ты нас, Киря, и сам, гляди, слезами всего Артема укапал. Не бойся, никто тебя высаживать не собирается.
— А ругать не будете? — всхлипывая, пропищал домовёнок. — Я не виноват, я хотел, чтоб чисто было, а там не грязь, а ржавчина, она долго оттиралась.
— Ржавчина? — не на шутку заинтересовался Далин. — Где это? Молодец что нашел, Кирюха, это очень серьезно. Покажешь мне?
— Покажу, — облегченно прошептал домовёнок. — Я нашел, да. Непорядок. А ругать точно не будете?
— Тебя не будем, — подтвердил Арчи. — Ты теперь у нас не домовой получаешься, а даже не знаю, как тебя назвать. Воздушный, что ли?
— Не, — отказался Кирюшка. — Воздушный несолидно.
— Тогда трюмный будешь, — предложил Далин. — Как на флоте.
— Трюмный? — попробовал на вкус незнакомое слово домовёнок. — Трюмный буду!
— А вот с Микешкой разобраться надо, — задумчиво сказал Арчи. — Как придем домой, потащу его на правеж. Перед всем экипажем пусть отчитывается, как дошел до жизни такой. Раскабанел вконец.
— Не надо, -встревоженно пискнул Кирюшка. — Он не виноват, это я сам не успел.
— Мне виднее, — подмигнул ему Арчи. — А вот скажи нам, друг дорогой, ты что, высоты не боишься?
— Нет, — удивился Кирюшка. — А чего ее бояться? Я здесь, с вами, а она там, за дверью.
— Совсем молодец, — погладил его я. — Прямо свой в доску. Ни у кого трюмного нет, а у нас будет.
Кирюшка встрепенулся, посмотрел на меня и с радостью закивал головой. Я жестом подозвал Антошу и, знаками показав чтобы он закатал прошитые серебром рукава, передал ему домовёнка.
— Держи, — освободив наконец руки, я вцепился в штурвал, который придерживал до этого коленями. — Не ты теперь у нас самый младший, а он. Надеюсь, споетесь.
— Конечно, — утвердительно сказал парень. — Домовой — это всегда хорошо. Даже здесь, наверное. Будешь с нами жить, Кирюша? А помогать будешь?
Радостный домовёнок усердно тряс головой, показывая, как он готов к труду и обороне.
— Как ты там давеча говорил, Далин? — обратился я к гному. — Тенденция? Осталось только кошку с собакой завести, рыбок и канарейку в клетке. Воздушный балаган, блин.
— Предупреждаю сразу, — помолчав, откликнулся гном. — Канарейку я в окно выброшу. Рыбок в реке утоплю. С собакой и кошкой не знаю, но что-нибудь придумаю. Не доводите до греха.
Кирюшка в ответ на эту речь встревожился и с испугом уставился на Далина, покрепче вцепившись в Антошу.
— А вот этот мохнатик зело полезен может быть, — продолжил гном. — Ну-ка пойдем, покажешь мне, где ты ржавчину нашел.
И Далин, подталкивая перед собой Антошу с домовёнком на руках, ушел в моторный отсек. Арчи проводил их взглядом, вздохнул и плюхнулся на свое кресло.
— Как идем? — поинтересовался он. — Все норм?
— Так-то норм, — подтвердил я. — Только ветер небольшой встречный появился, скорость примерно шестьдесят. Я по бакенам замерял.
— То есть у Новониколаевска часов через пять-шесть будем? — не унимался маг.
— Если ничего не случится, — суеверно поморщился я, — то да, часов шесть.
— Понятно, — наконец успокоился Арчи. — Вахту по три часа разделим?
— Да зачем? — отказался я. — Перегон приятный, погода шепчет, местность знакомая. Мне только в радость. Вот через два дня на третий вместе будем сидеть, по одному не получится, так что отдыхай пока, только не засни. А то будет нам сюрприз.
Силовой щит на каркасе работал только если маг, его запустивший, продолжал его контролировать и поддерживать заклинание. Нет, я мог с помощью магического рычага интенсивности силового щита здорово увеличивать или уменьшать рабочий объем, изменяя тем самым высоту полета в широких пределах, но и только. Стоило магу заснуть или каким-либо еще способом потерять концентрацию, как любой дирижабль превращался в прекрасно пикирующий утюг. На этот случай мы могли отстрелить силовой каркас вместе с грузовым контейнером и, включив двигатели, попытаться спланировать на коротких широких крыльях, спасая свои жизни. Такие прецеденты бывали, и всегда означали большой риск. Случаи удачных аварийных посадок можно было пересчитать по пальцам одной руки, так как где ты над тайгой найдешь посадочную площадку? Над рекой еще можно было побороться и попытаться притереть машину на пляж или на лед, но над лесом глухо, даже не надейся. Поэтому прав был Арчи, когда говорил, что дирижабль — это он и есть.
— А знаешь? — спохватился я, — подмени-ка меня. Пойду санузел обновлю, ни разу еще не был. Принимай управление.
— Управление принял, — отрапортовал Арчи и уцепился за штурвал. — Не высоко идем?
— Смотри сам, — пожал плечами я. — Можешь потихоньку снизиться до тысячи. Я просто Антоше показывал реку с высоты. Ну и парня проверял, как держит изменение давления. Тут хоть и герметично, но только от дождя.
Арчи согласно кивнул, а я отстегнулся и выполз из кресла, разминая спину и ноги. Покрутил головой, чтобы расслабить шею, и двинул в коридор, на поиски заветного сортира. Зашел по пути в свою каюту, где достал жестяную банку с лимонными леденцами, помогающими при качке, о чем имелась объясняющая надпись по всей верхней крышке. Снял с себя кобуру с револьвером и засунул ее от греха подальше в сумку. Огляделся, представив себя пассажиром, и остался доволен. На иных речных кораблях каюты меньше, чем у нас, да и отделка не та, так что грех жаловаться. Держа в руках банку с леденцами, прокрался по коридору к моторному отсеку и осторожно заглянул внутрь.
В моторном отсеке кипела работа. Далин снял один лист внутренней обшивки с переборки и, ругаясь себе под нос вполголоса на гномьем, чего-то там конопатил. Сияющий Кирюшка серой тенью крутился у него под руками, ни капельки не мешая, а очень точно подавая или принимая от гнома инструменты, как опытная медсестра при хирурге. Антоша усердно драил железной щеткой заржавленный снизу металлический шпангоут, сидя у Далина в ногах. Я подмигнул вытаращившейся на меня через жаропрочное стекло Лариске, которая вольготно развалилась на нагревательных ребрах цилиндров, и тут гном соизволил меня заметить.
— Вот блин, — в сердцах сказал Далин. — Внешний стык прохудился. А я-то думаю, откуда сквозит, чуть умом не тронулся. Влага внутрь попала, немного, но хватило. Ржавь пошла местами, видишь?
— Вижу, — пригляделся я. — Кирюшке спасибо.
— Это само собой, — ласково потрепал Далин ужасно довольного домовёнка. — Такой ценный кадр оказался, слов нет. Видишь, как ключи подает?
— А я еще могу, — радостно затараторил Кирюха, — я еще по всем переборкам пролезть могу! Все почистить могу, все рассмотреть! А еще я с Лариской подружился, вот!
— Самый настоящий трюмный, — усмехнулся Далин. — Вот свезло так свезло. А ты, Артем, с инспекцией или по делу?
— По делу, — отозвался я, рассматривая жизнерадостного домовёнка. — С инспекцией в сортир.
— Вот и иди давай, — уже сварливо сказал гном, разворачиваясь ко мне спиной. — Отвлекаешь.
Я согласно кивнул и, сунув коробку с леденцами Антоше, успокоенно вернулся немного обратно по коридору, так как санузел примыкал к кухне, чтобы не плодить лишние метры трубопроводов. Внутри оказалось ожидаемо люксово, один душ чего стоил, невиданная роскошь в наших условиях. Проверил все ручки, все краны, посмотрелся во все шикарные зеркала и едва не забыл, зачем пришел.
Вернувшись в рубку, с удовольствием плюхнулся в свое кожаное кресло и, потянувшись от избытка чувств, выдал сидевшему рядом Арчи: — Кайф! Принимаю управление.
— А то! — отозвался маг. — Сам не нарадуюсь. Поначалу, признаюсь, думал — может быть, что не по Сеньке шапка. Не вывезем такую красавицу. Отдал управление.
— Теперь-то так не думаешь? — удивленно поинтересовался я.
— Теперь нет. — успокоил меня Арчи. — И даже настолько нет, что если кто пасть раззявит или права заявит, до конца пойду. Ну ладно, пойду магпистолеты делать. ГПМ-1, так сказать.
— Ну, ГП понятно, а М-1 это, наверное, магический один? — заржал я. — Свое имя увековечить не хочешь?
— Избави бог от такой известности, — шутливо замахал руками Арчи. — Хочешь, могу твою фамилию прославить в веках?
— Спасибо, но нет, — поблагодарил его я от всего сердца и повернулся к лобовому, мониторя обстановку и приборы. — Как к Новониколаевску подойдем, за полчаса позову, лады? Будем привыкать на этой дуре приземляться.
Арчи согласно угукнул и вышел, а я уселся поудобнее в кресло и занялся такой любимой рутиной.
Глава 8, В которой герои прибывают в Новониколаевск и обнаруживают, что не очень-то там им и рады
Я не беспокоил Арчи до самого Новониколаевска, прекрасно понимая всю сложность его работы. Все пять часов, что мы шли до пункта назначения, пролетели для меня практически незаметно. Два раза мне приносили чай с печеньками, один раз Антоша, а другой раз совершенно освоившийся Кирюшка. Пока я отпивался горячим, Антоша рассматривал местность в бинокль, пытаясь привязаться к карте, и даже преуспел. А Кирюшка, пока меня ждал, просто сидел в гнезде, которое я ему тут же соорудил из своей кепки на торпеде, и любовался облаками. Оба обормота выглядели ужасно довольными жизнью, особенно почему-то Кирюшка.
Примерно за пять часов полета мы прошли триста двадцать километров, отделяющих Белый Камень от Новониколаевска по прямой, и надо было готовиться к посадке. Можно было бы сегодня идти дальше, в место под веселым названием Синьгород, который отстоял от Новониколаевска еще на сто восемьдесят километров, но мы лучше перепрыгнем его завтра и пойдем прямо на Семишахтинск, что находился еще в трёхстах километрах за Синьгородом.
Когда Новониколаевский аэропорт показался из-за скрывающих его сопок, я вызвал в рубку Арчи и Антошу. Новобранцу было дано указание вцепиться в поручни, стоять, смотреть и не отсвечивать, все вопросы задаст позже. Арчи весело плюхнулся в кресло, пристегнулся и с азартом потер руки.
— Ну-с, приступим, — заявил мне он. — Как ветер?
— Норма, — отозвался я, выравнивая "Ласточку" на высоте двести метров. — Встречный, очень слабый. Порывов нет. Садиться с ходу будем. Давай ты займись дифферентом, и на подстраховке будь. Я за сегодня вроде насобачился управляться, это тебе не "Касатка", должно полегче быть.
Арчи согласно кивнул и оглянулся на Антошу: — Не дрейфь, салага! Посадка это самое интересное.
Парень во все глаза уставился на подплывающее снизу летное поле, встав на носочки и стараясь не пропустить ничего в наших действиях. Я потихоньку сбрасывал скорость, притирая дирижабль все ниже, а Арчи разглядывал посадочные площадки в бинокль.
— Совсем мышей не ловят, — недовольно скривился он. — Спят, что ли. Антоша, ну-ка погуди им, сволочам, да посильнее.
Парень, показательно цепляясь руками за все поручни на пути, как неведомый обезьянин, подобрался к нам и, судорожно выдохнув от волнения, до упора отжал рычаг подачи сигнала. Низкий басовитый рев пробрал меня до печенок, и аэродромную команду тоже. Я из без бинокля увидел, как из здания караулки выскочил человек, прыгнул в дежурный мотоциклет и, набирая скорость, помчался в сторону летного поля. Я тем временем сбросил скорость почти до нуля, а высоту метров до тридцати и практически застыл над забором аэропорта, ожидая, когда же там наконец разродятся.
— Смотри, Антоха, — Арчи снизошел до объяснений. — Этот придурок, что на мотоциклете едет, должен дежурить у посадочных пятачков постоянно, а не вот как сейчас.
— Да знаю я, — с обидой произнес парень. — Сам дежурил. Дирижабль сначала с вышки наблюдатель должен заметить, издалека, потом дать три сигнала на поле, чтобы успели приготовиться. Если на корабле вывесили аварийный знак, то сигнал тревоги еще подать.
— Именно, юнга! — развеселился Арчи. — Между прочим, за посадку, обслуживание и первые сутки стоянки платим двадцать пять рублей, как с куста. Это мы им, а не они нам одолжение делаем. И за свои же деньги приходится ждать этого дурака. Вот я на нем ГПМ-1 испытаю, будет борзеть. А если не проникнется, то всей смене дам, гм, просраться. Через коллектив до совести достучусь, вот увидите.
Я хрюкнул от смеха и принялся высматривать наконец-то поданный нам сигнал посадки. Дежурный увалень поднял у свободного пятачка на флагштоке матерчатую колбасу ветроуказателя и зажег зеленую дымовую шашку. Я потихонечку прибавил оборотов и дирижабль начал выплывать на взлетное поле.
— Смотри, Антоша, — дернул я парня. — Ветер небольшой, дымный след видишь? И почти точно на нас идет. Колбаса мало информации дает, обвисла. Гудани ему разок на одно деление, пусть дымовуху свою убирает.
Антоша осторожно потянул и тут же отпустил рычаг ревуна, и на земле засуетились, засовывая шашку в дежурную бочку с водой.
— Садиться будем с пробегом, — предупредил я Арчи. — На пятачок. Будь готов.
— Всегда готов, — без шуток отозвался тот, двигая руками рычаги переключения насосов перекачки балластной жидкости и потихоньку ровняя нас по горизонту.
Я потихоньку подводил "Ласточку" к посадочной площадке, сбрасывая высоту и контролируя скорость. В отличие от "Касатки", она вела себя послушно и не была такой дубовой, чутко реагируя на мои усилия. Антоша возбужденно сопел рядом, вцепившись в поручни и приплясывая от восторга.
— Ноги согни, — приказал ему Арчи. — Да не так, присядь чутка. Сегодня тихо, но в следующий раз, если ветер сильный будет, при посадке лучше в каюте на койке сиди. Можем удариться, тогда мало не покажется.