Говорящий Бог, Палачи

"Что вас интересует в этом?" — спросил Диллон.

«Ваш главный агент в Гэллапе — мой старый друг, — сказал Лиапхорн. «Мы работали вместе годами».

Диллон не был впечатлен

джентльменом в Гэллапе ». На самом деле, агента, размещенного в Вашингтоне, было непросто произвести впечатление агентом, размещенным где-либо еще, не говоря уже о небольшом западном городке. Раньше агентов перебрасывали в такие места, как Гэллап, потому что они каким-то образом обидели Дж. Эдгара Гувера или одного из тех стаи провидцев, с которыми он укомплектовал высшие эшелоны своей империи. Во времена Дж. Эдгара Новый Орлеан был последней Сибирью для Бюро. Дж. Эдгар ненавидел Новый Орлеан как жаркий, влажный и декадентский и предполагал, что все другие сотрудники ФБР чувствовали то же самое. Но после его кончины его лагерь Последователи, обычно сосланные в небольшие города, агенты считались чрезмерно амбициозными, неприемлемо умными или склонными к плохой огласке.

«Это все еще не ваше дело, — сказал Диллон. — У вас нет юрисдикции за пределами своей индийской резервации. И в этом случае у вас не будет юрисдикции даже там».

Лиафорн улыбнулся. «И счастлив, что я этого не делаю, — сказал он. — Это кажется мне слишком сложным. Но мне любопытно. Мне нужно пообедать с Питом Доменичи, прежде чем я пойду домой, и он захочет узнать, что я здесь делаю.

Агент Акрон сел в прикроватное кресло вне поля зрения Лиафорна, но Липхорн не спускал глаз с Диллона, пока говорил это. Очевидно, Диллон узнал имя Пита Доменичи, старшего сенатора от Нью-Мексико, который оказался тем самым. Рейтинг республиканцев в комитете, который курировал бюджет Бюро. Лиафорн снова улыбнулся Диллону заговорщической улыбкой «один на один». «Вы знаете, как некоторые люди относятся к убийствам. Пит очарован ими». Я рассказываю Питу о Сантильянесе, и у него будет сто вопросов.

«Доменичи», — сказал Диллон.

«Сенатор спросит меня, почему Сантильянес был убит далеко в Нью-Мексико», — сказал Лиапхорн. «В его районе».

Лиафорн смотрел, как Диллон принимает решение, представляя себе процесс. Он подумал бы, что, вероятно, Лиафорн лгал о Доменичи, что этим и было, но Диллон не выжил в бы в Вашингтоне, рискуя. Диллон принял свое решение.

«Я не могу говорить о том, что он там делал, — сказал Диллон. — Мы с агентом Акроном работаем в антитеррористическом подразделении. И я могу сказать, что Сантильянес был видным членом террористической организации ».

"О," сказал Лиафорн.

«Противостоял режиму президента Пиночета». Диллон посмотрел на Лиафорна. «Он президент Чили», — добавил Диллон.

Лиафорн кивнул. «Но вы не можете сказать мне, почему Сантильянес присутствовал в Нью-Мексико?» Он снова кивнул. «Я могу это уважать». В коде, который ФБР разработало на протяжении многих лет, это означало, что Диллон не знал ответа.

«Я не могу сказать, — сказал Диллон. «Не сейчас».

"Как насчет того, почему его убили?"

«Просто предположение, — сказал Диллон. "Не для записи".

Лиафорн кивнул, соглашаясь.

«Попытки избежать идентификации предполагают, что это было продолжением войны администрации Пиночета против коммунистов в Чили», — сказал Диллон. Он сделал паузу, изучая Лиафорна, чтобы увидеть, нужно ли этому объяснение. Он решил, что да.

«Некоторое время назад здесь, в Вашингтоне, был взорван чилийский диссидент. Заминированный автомобиль. Госдепартамент депортировал несколько чилийских граждан и вынес предупреждение послу. По крайней мере, я так понимаю». Диллон ответил той же улыбкой, которую несколько мгновений назад получил от Лифорна. «Поэтому чилийские службы безопасности в посольстве, кажется, решили, что они подождут, пока одна из их целей не окажется как можно дальше от Вашингтона, прежде чем устранять его. Они попытаются убедиться, что связь никогда не будет установлена».

«Понятно», — сказал Лиафорн. «У меня есть еще два вопроса».

Диллон ждал.

"Что бюро будет делать с человечком из квартиры номер два?"

«Я не могу это обсуждать», — сказал Диллон.

"Это достаточно честно. Имя Генри Хайхок что-нибудь значит для вас? "

Диллон задумался. "Генри Хайхок. Нет."

«Думаю, Кеннеди упомянул его, когда звонил в Бюро», — подсказал Лиафорн.

«О да, — сказал Диллон. «Имя в записной книжке».

«Как этот Генри Хайхок вписывается? Почему Сантильянес был заинтересован в нем? Почему его интересовала Агнес Цози? Или церемония Ейбичаи?»

"Церемониал Ейбичая?" — сказал Диллон, совершенно сбитый с толку. «Я не вправе обсуждать все это. На данный момент я не могу обсуждать Генри Хайхока».

Но Генри Хайхока запомнил Лиафорн. Имя было каким-то образом знакомо, когда он впервые увидел его записанным в блокноте Сантильянеса. Это было необычное имя, и оно стало своего рода тусклым звонком в его памяти. Он вспомнил, как смотрел на имя в "аккуратном маленьком письме Сантильянеса" и пытался поставить их рядом.

Он вспомнил, как смотрел на фотографию Хайхока у Агнес Цози. Он знал, что никогда раньше не видел этого человека. Когда Диллон и Акрон ушли туда, куда идут агенты ФБР, он попробовал еще раз. Очевидно, это имя ничего не значило для Диллона. Ясно, что сам Лиафорн наткнулся на нее до того, как началось какое-либо дело. Как? Что он делал? Он не делал ничего необычного. Обычное рутинное полицейское управление.

Он потянулся к телефону и позвонил в здание полиции племени навахо в Винд-Роке. Примерно через одиннадцать минут он получил то, что хотел. Или почти все.

«Ордер на бегство? Что было первоначальным преступлением? Правда? Какой даты? Нет, я имел в виду дату ареста? Где? Дайте мне его домашний адрес из ордера». Лиафорн записал вашингтонский адрес. «Кто производил для нас арест? Я подожду.» Лифорн ждал. «Кто?»

Офицером, производившим арест, был Джим Чи.

«Что ж, спасибо, — сказал Лиафорн. «Чи все еще находится в Шипроке? Хорошо. Я позвоню ему туда».

Он набрал по памяти номер полицейского участка субагентства Шипрок. Офис Чи был в отпуске. Не оставил ли он адрес, по которому с ним можно связаться? Правила племенной полиции навахо требовали этого, но Чи имел репутацию иногда устанавливающего свои собственные правила.

«Секундочку», — сказал клерк. «Вот он. Он в Вашингтоне, округ Колумбия. Я отдам вам его отель».

Липхорн позвонил в отель Чи. Да, Чи все еще был зарегистрирован. Но он не отвечал на телефонные звонки. Лиафорн оставил сообщение и повесил трубку. Он сел на кровать, спрашивая себя, что могло привлечь офицера Джима Чи из Шипрока в Вашингтон. Лейтенант Джо Лиапхорн никогда, никогда не верил в совпадения.

Глава шестнадцатая

Лерой Флек просто не мог успокоиться. Он сидел на складном шезлонге в своей пустой квартире, рядом с ним на полу лежал телефон. Примерно через час пора было бы выйти к телефонной будке и вставить свой раз в месяц звонок для проверки Эдди Элкинсу. То, что он собирался сказать Элкинсу, было частью проблемы. Ему нужно было попросить Элкинса перевести ему достаточно денег, чтобы мама переехала, достаточно, чтобы помочь ему за два или три дня, которые потребуются Клиенту, чтобы расплатиться. Он боялся просить, потому что был почти уверен, что Элкинс просто рассмеется и скажет «нет». Но ему нужно было получить достаточно, чтобы переместить маму.

На Флеке были шляпа и пальто. В квартире было холодно, потому что он пытался сэкономить на счетах за коммунальные услуги. То, что он делал, размышляя, обычно приносило ему удовольствие. Он рылся в рубрике рубричных объявлений «Вашингтон Таймс» в поисках с кем поговорить. Обычно это успокаивало его. Не сегодня. Даже разговаривая с людьми, он не мог выбросить маму из своих мыслей. Хуже всего было то, что ему пришлось причинить боль Толстяку. Ему пришлось пригрозить убить сукиного сына и выкручивать ему руку, пока он это делал. Просто не было другого способа заставить его держать маму, пока он не найдет другое место. Но это привело к реальным неприятностям — или вероятности их возникновения. Он предупредил человека, чтобы тот не звонил в полицию, и этот ублюдок выглядел достаточно напуганным, так что, возможно, он и не станет. С другой стороны, возможно, так и будет. И когда полиция проверила его адрес и обнаружила, что он был фальшивым, кто знает что тогда? Им было бы интересно. Флек не мог позволить себе заинтересовать полицию.

Магнитофон на ящике у стены издал шепот. Флек взглянул на нее, мысли о другом. Он прошептал и замолчал. Микрофон, который он установил в подвале над потолком квартиры в Сантильянесе, должен был активироваться голосом. На самом деле это означало «активация звука». Большая часть того, что записывал Флек, принадлежала миссис Сантильянес или кем бы то ни было той старой мексиканской женщине. Она запускала пылесос или гремела с посудой. Сначала он иногда проигрывал кассету, прежде чем отправить ее на адрес почтового ящика, который ему дал Элкинс. Он слышал много домашних шумов, а теперь а потом люди разговаривают. Но разговор был на испанском. Немногое из этого Флек перенял в «Джолиет» у латиноамериканцев. Этого достаточно, чтобы понять, что большая часть того, что он записывал, было семейным разговором. Что на ужин? Где мои очки? В этом роде. Недостаточно для Флека, чтобы догадаться, почему клиенты Элкинса хотели отслеживать эту группу. С самого начала этого задания Флеку казалось, что эти люди по соседству были достаточно умны, чтобы серьезно поговорить где-нибудь в другом месте.

Он нашел объявление, которое звучало многообещающе. Он выставил на продажу компьютер Apple с двенадцатью видеоиграми. Флек почти ничего не знал о компьютерах и меньше его заботил. Но это было похоже на семью, в которой дети выросли, а предмет для продажи был достаточно дорогим, поэтому владелец

Не прочь поговорить некоторое время. Флек набрал номер, послушал сигнал «занято» и снова взял бумагу. На этот раз он выбрал бензиновый измельчитель мусора. На втором гудке ответил мужчина.

«Я звоню по поводу измельчителя, — сказал Флек. — Что вы просите за него?»

«Ну, мы заплатили за него триста восемьдесят долларов, и он как новый». У человека был мягкий голос Вирджинии Тайдуотер. «Но нам он больше не нужен. И я думаю, что мы» до двухсот ".

"Бесполезно для этого?" — сказал Флек. «Похоже, вы двигаетесь или что-то в этом роде. Есть что-нибудь еще, что вы продаете? Мне нужно кое-что.

«Не двигаемся», — сказал мужчина. «Мы только начинаем заниматься садоводством. У моей жены развился артрит. Он посмеялся. «И именно она делала всю работу».

Оттуда Лерой Флек перевел разговор на личные дела — сначала на дела владельца предложенного предмета, а затем на собственные дела Флека. Это было то, чем он занимался годами и стал очень хорошо делать. Это была его замена. для тусовки в баре. Содержание мамы в доме для отдыха сделало бары слишком дорогими, и люди, с которыми вы там разговаривали, все равно были ненормальными. Флек более или менее случайно обнаружил, что разговаривать с обычными людьми приятно и расслабляюще. Это случилось, когда он решил, что для мамы было бы неплохо иметь один из этих холодильников в своей комнате. Он заметил один в объявлениях о поиске товаров, позвонил и завязал добродушный разговор с продавщицей. Мама швырнула маленький холодильник на пол и разбила его, но Флек вспомнил разговор. И это вошло в привычку. Сначала он делал это только тогда, когда ему нужно было успокоиться. Но последние несколько лет он делал это почти каждую ночь. Кроме субботы. Людям не нравилось, когда им звонили в субботу вечером. Со временем он узнал, какие объявления выбирать и как поддерживать разговор. После трех или четырех таких звонков Флек обнаружил, что обычно может спать. Разговор с кем-то нормальным его успокаивал.

Обычно это так. Сегодня вечером это не сработало. Через некоторое время продавец измельчителя мусора просто хотел поговорить об этом — сколько Флек заплатит за это и т. Д. Флек тогда позвонил по поводу плаввающего трейлера для отпуска, в котором могут спать четверо. Но на этот раз он обнаружил, что его нетерпение начинает проявляться даже раньше, чем у женщины, продававшей его.

После этого звонка он просто сидел на шезлонге. Чтобы не беспокоиться о маме, он беспокоился об этих двух индейцах — и особенно о том, кто пришел к нему сюда. Оба эти человека действительно пахли для него копами. Флеку не нравилось, что копы знают, где его искать. Обычно в такой ситуации он бы сразу ушел отсюда и потерялся. Но теперь он не мог двигаться. Работа, которую на этот раз устроил Эдди Элкинс, держала его здесь привязанным. Он застрял. У него должны были быть деньги. Совершенно необходимо было это иметь. Абсолютно обязательно приходится ждать еще два дня, пока не закончился месяц. Тогда он получит десять тысяч, которых ублюдки заставляют его ждать.

Он пошел на кухню и проверил холодильник. У него осталось немного говяжьей печени и две булочки для гамбургеров, но не было говяжьего фарша и только две картошки. Это удовлетворило бы его потребности сегодня вечером. Но завтра ему понадобится еда. У него даже не хватило жира, чтобы поджарить картошку на завтрак. Флек надел шляпу и пальто и вышел под туманный дождь.

Он вернулся с пластиковым пакетом для продуктов и ранним выпуском Washington Post. Флек знал, как растянуть свои доллары. В сумке находились две буханки дневного хлеба, дюжина яиц сорта B, полгаллона молока, коробка Velveeta и фунт маргарина. Поставил сковороду на газовую горелку, залил ложку маргарина и печень. Мебель Флека состояла из вещей, которые он мог сложить в багажник своего старого Chevy, что не означало на кухне ничего, кроме встроенного. Он прислонился к стене и смотрел, как поджаривается печень. Пока она жарится, он развернул Post и прочитал .

На первой полосе не было ничего, что ему нужно было знать. На второй странице его внимание привлекло слово «Чили».

КОМАНДУЮЩИЙ ЧИЛИЙСКОЙ ПОЛИЦИИ; ПРОСИТ МУЗЕЙ ВЕРНУТЬ ЗОЛОТУЮ МАСКУ

Он просмотрел рассказ, слегка интересуясь делами своего клиента. В нем говорилось, что генерал Рамон Уэрта Кардона, которого называют «командующим чилийских сил внутренней безопасности», находится в Вашингтоне по делам правительства и планирует завтра направить личное обращение в Смитсоновский институт с просьбой вернуть маску инков. Согласно легенде, маска была «золотой и инкрустированной изумрудами», и генерал описал ее как «национальное достояние Чили, которое должно быть возвращено народу Чили». Флек не закончил рассказ. Он перевернул страницу.

Фотография сразу привлекла его внимание. Старик. Это было на четвертой странице,

в верхней колонке в середине страницы с рассказом под ней. Старик Сантильянес.