Перед пробуждением

Перепуганный Икари мазнул мгновенно вспотевшей ладонью по лицу и с ужасом обнаружил на руке багрянец. Оглушительно зашипел сбитый его движением чайник.

Синдзи слабо вскрикнул и погрузился во мрак.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Синдзи проснулся в своей кровати и поднял руку глазам: крови на ней не было.

Зато рука была фиолетовой, когтистой и имела зеленую вставку на локте.

Икари заорал, видя, как вокруг него рушатся стены дома, как осыпается прахом мир, и обнаружил себя на верхушке пирамиды.

Перед ним стоял белый титан с лицом Судзухары. Великан доверчиво протянул к нему руку и раскрыл ладонь. Икари знал, что должен делать: он шагнул, и, бережно сжимая его, Тодзи сквозь ветер понес Евангелион к своему лицу.

Синдзи зажег меч, вытягивая его в длину и слегка изгибая клинок усилием воли.

Тодзи невидяще кивнул ему и улыбнулся.

Синдзи взмахнул мечом, прорезая веко. Хлынула кровь. Великан задрожал, и над равнинами пронесся громовой стон, но пальцы и ладонь, держащие Евангелион, не дрогнули. Рука сместилась, поднося спасителя к другому глазу.

Взмах. Поток крови заляпывает фиолетовые руки.

Лицо Тодзи страшно задрожало в судорогах, и огромный образ друга, все еще держа Синдзи недалеко от головы, с натугой поднял рассеченные веки.

В открывшихся глазницах полыхали молнии и клубилась тьма.

Икари закричал, и через миг его Евангелион превратился в смесь металла и мяса.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Синдзи метался из сна в сон, пропуская пробуждения. Рушился Токио-3, над горизонтом вставали гигантские тени, тысячи Рей смотрели на него, глупо улыбаясь. Мир рождался и умирал в корчах. Он ходил в школу и выигрывал матчи в баскетбол плечом к плечу с Тодзи, он убивал Мисато, его забивал до смерти Кенске, а огненный бич Аски пластал небосклон....

"Синдзи!"

Фуюцки превращался в белого гиганта... Аоба превращался в белого гиганта... Синдзи открыл шкафчик в раздевалке, и оттуда хлынула наэлектризованная тьма...

"Синдзи, пожалуйста, ответь!"

Икари опять умирал в руке Тодзи...

"Синдзи!"

Парень огляделся. Вокруг был мрак переулка, и пока ничего ужасного не происходило.

"Я сплю?"

"Да"

Парень наконец узнал голос Аянами.

"Рей, это ты?"

"Да, Синдзи, это я".

"Ты мне снишься?"

"Нет..."

Синдзи помолчал, прозревая:

"Ты в моем... сне?"

"Да... Прости"

"За что ты просишь прощения?"

"Мне позвонила Кацураги-сан и сказала, что ты бредишь, и тебя не могут разбудить. Я попросила пока не вызывать медиков... Я могу вытащить тебя из кошмаров, а врачи — нет".

"Рей! Пожалуйста, спаси меня!"

"Да, Синдзи. Но мне нужно твое согласие. Я не хочу больше красть твои сны..."

"Рей, пожалуйста!!! Вытащи меня!"

Голос помолчал.

"Хорошо... Приготовься"

"По... Подожди!"

Синдзи был в отчаянии. Ему протянули руку помощи, чтобы вытащить из сна... Но куда? В очередной сон? Логика пасовала перед этими нескончаемыми цепями снов, которые изматывали его душу, и он не мог поверить, что все кончится. А что если это будет снова сон? А потом еще один?

Он сел на асфальт. В просвете между домами мелькнуло что-то большое и белое, и Синдзи забился между мусорными баками.

"Синдзи?"

"Рей... Как я пойму, что ты меня вытащишь в реальность, а не в сон?"

Голос затих, и парень испугался, что эта спасительная соломинка ему померещилась.

"Я... сначала перенесу тебя в сон... на двоих, тот, где ты уже был. Его нельзя подделать. Туда нельзя попасть обычному человеку, ни при каких обстоятельствах, это... сердце Экстрасомнии".

Икари вздрогнул. Идея Аянами звучала куда бредовее его кошмаров, и потому он неожиданно поверил:

"Я понял, Рей... А... Потом?"

"А потом... Я просто разбужу тебя".

Почти счастливый, Синдзи улыбнулся:

"Понимаю... Пожалуйста, Рей, спаси меня..."

Мир вокруг покрылся трещинами, как старое стекло, и со звоном лопнул, обнажая чистый свет.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Синдзи пришел в себя, лежа на скамейке.

Из осенней кроны на голову упал, кружась, желтый резной листик, а через мгновение бледная рука бережно смахнула пришельца с его лица. Синдзи заворочался и обнаружил, что его голова покоится на коленях Рей. Девочка, одетая в белое длинное платье, полулежала, откинувшись на покатую спинку большой кованой лавки, и очень серьезно смотрела на него.

Синдзи покраснел, поднялся и устроился бок о бок с ней, вертя головой.

Вокруг бушевало безумие природы, уже знакомое парню. Над их лавкой рос пожелтевший дуб и изредка ронял с могучих ветвей листья, усыпая ими дорожку дикого камня, зеленую траву и странные альпийские горки, покрытые незнакомыми парню цветами. Буквально напротив лавки цвела райская яблоня, и ее нежные лепестки встречались на траве с опавшими покровами осеннего дерева. Неподалеку росла особняком группа слегка искривленных сосен, крайние ветви которых силились затенить как можно больше простора своими игольчатыми лапами. Парень повел взглядом: весна... осень... лето... В отдалении слегка шевелили голыми ветвями какие-то раскидистые великаны, намекая, что в странном парке есть место и зиме.

А над всем нависала башня.

Циклопическое черное сооружение по площади основания, должно быть, соперничало с огромным городом, если не обманывала перспектива, но все равно смотрелось удивительно стройным и неимоверно высоким. Синдзи поднял взгляд. На невероятной высоте, не меньше нескольких километров, вокруг башни висели в воздухе целые островки с какими-то диковинными не то замками, не то целыми крепостями, да и поверхность самой твердыни тоже будто бы облепляли башенки, галереи и переходы.

Икари вдохнул ароматы этого сна, с удивлением ощущая их полноту и завершенность. Это место, несмотря на свой размах, порождало чувство неимоверного покоя и умиротворения, которого даже на миг не было в его жизни и в его снах.

Парень обернулся к Рей. Девочка, не отрываясь, все это время смотрела на его лицо.

— Спасибо тебе, Рей... Ты спасла меня...

— Ты... — девочка поколебалась, внимательно глядя ему в глаза. — Ты веришь мне?

— Да...

— Тогда я могу разбудить тебя прямо сейчас.

Синдзи помолчал, смущаясь, но все же спросил:

— Скажи, Рей, а где ты?

— Что ты имеешь в виду? Ты нечетко меня видишь? — с изумлением и тревогой поинтересовалась она.

— Нет... Нет, я не о том... Где ты... Физически?

— Аа... — Рей улыбнулась. — Я могу создать сон для нас двоих, только будучи рядом... Так что сейчас я сплю, сидя над тобой у твоей кровати.

Икари тоже улыбнулся, порозовев.

— Синдзи, я готова тебя разбудить прямо сейчас. Но... Я хочу кое-что рассказать тебе... О себе...

Глядя на встревоженную девочку, он поднес пальцы к ее губам, удивляясь легкости своих поступков здесь.

— Пожалуйста... Не надо. Ты необычная, ты необычайная, и мне пока этого достаточно... Я не знаю, что скрывает твое прошлое, но... сейчас я просто хочу немного покоя... С тобой. Когда-нибудь расскажешь обязательно, если захочешь, хорошо?

Синдзи говорил, слушая себя и поражаясь: слова были странными, не похожими на те, что он, заикаясь, издавал обычно в присутствии Рей. Но эти слова были его собственными и были правильными. Пораженная Аянами кивнула:

— Спасибо, мне и правда нелегко говорить... об этом. Разбудить тебя?

Икари открыл рот и с удивлением поймал себя на мысли, что сейчас, когда избавление так близко, он хочет сказать "нет": ему было так хорошо в этом удивительном месте, с ней. По-своему истолковав его замешательство, Рей начала объяснять:

— Синдзи, ты больше не увидишь своих кошмаров пока... Я могу это пообещать тебе. События во Внешнем Сне повредили твою человеческую личность очень глубоко, почти раскололи твой... тональ...

— Тональ? — парень напрягся, вспоминая, что где-то уже встречал это слово.

— Не могу объяснить точно... Это твой облик, твое восприятие в яви. Оно очень ограниченно, отрезает от огромного мира... Оно не дает тебе встречаться с тем, к чему ты не готов. Я немного укрепила его, и пока ты сам не захочешь, твой мир больше не будет ломаться.

Синдзи вспомнил, что когда-то читал об этом и кивнул:

— Я понял. Но... Я не из-за кошмаров не хочу просыпаться... Можно я... Послушаю тебя?

Рей заморгала, а потом улыбнулась и кивнула. Синдзи опустил голову ей на колени, ее ладонь легла ему на волосы.

— Что ты хочешь услышать?

— Не знаю...

Девочка подняла голову, глядя куда-то вверх, на теряющуюся в небесах верхушку башни, и грустно улыбнулась.

— Я... Расскажу тебе сказку...

Завозившийся было Синдзи затих от звуков ее голоса.

— Когда-то очень давно жило одно царство, где рядом с людьми обитали призраки, разносящие сны. Люди не знали о них, а призракам было очень тоскливо: люди желали только боев, грусти, страданий, серости, и призраки носили им эти сновидения. Призраки, как дети, радовались редким огонькам света и радости в каждом видении. Они не могли по-другому, ведь жили, только пока люди видят сны. Но однажды в мир призраков пришли странные существа и сделали призраков сильнее. Существа решили: встретимся с людьми и скажем им, что призраки не хотят больше скорби, не хотят страдать, они хотят подарить людям настоящее счастье и настоящую силу. Призраки обрадовались, и существа стали их Лордами...

Синдзи заворожено смотрел вглубь парка, чувствуя магию сказки и боясь пошевелиться.

-... Тысячи и тысячи лет призраки искали встречи с людьми, чтобы предложить им дар счастья. Но царство менялось, люди хотели все больше жестокости, все больше серости, и даже Лорды начали ощущать бремя их ужасных снов. Наконец, мудрецы людей и Лорды призраков встретились с помощью колдовства и договорились попробовать жить вместе и в мире. Они сообща построили башню и назвали ее "Эдем"...

Рей вздохнула и погладила волосы парня:

— ... Прости, Синдзи. Надо просыпаться. Кацураги-сан боится теперь за нас обоих и скоро вызовет медиков.

— Пожалуйста, Рей... — разочарованно прошептал Икари.

— Все равно это грустная сказка, Синдзи. Пора вставать, — девочка с тоской глядела в сторону, но вдруг посмотрела на него. — Поцелуй меня...

Синдзи успел только прикоснуться к ней губами, когда мир вокруг померк.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Он сел в своей постели в ярко освещенной комнате и заморгал. Мисато нажала отбой на трубке телефона и обеспокоенно посмотрела на него:

— Син-кун? Хвала небу! Как ты?

Синдзи огляделся. Совсем рядом с его подушкой сидела Рей и подслеповато моргала спросонья, а у кровати на стуле располагалась Аска и смотрела на него с усталой, но наглой улыбкой:

— Ну наконец, дурак! Чудо-девочка вовремя справилась, Мисато уже вам обоим санитаров вызвала.

Кацураги посмотрела на Рей с каким-то суеверным страхом:

— Ты... справилась. Как ты это сделала?..

Рей промолчала. Мисато быстро поняла, что ответа не будет и сменила тон на беззаботный:

— Рей, может, останешься с нами? И нам спокойнее будет, и Син не обидится...

Девочка покачала головой, не отрывая взгляда от Синдзи:

— Синдзи-кун не увидит больше плохого во снах, и вы отдохнете. А мне надо идти. Спасибо за предложение.

— Рей? — слабо попросил парень, но девочка с видимым колебанием все же вновь отказалась, поцеловала покрасневшего парня в щеку и вышла в сопровождении сокрушающейся Кацураги. Аска сорвалась за ними, и Синдзи показалось, что немка тихо выдавила что-то вроде "спасибо", прежде чем вернуться к нему.

— Ну, спящая красавица, с пробуждением! Здорово ты отоспался...

Синдзи нехорошо взглянул на нее исподлобья. Аска ухмыльнулась:

— Окей, не буду... Кстати, я смотрю, за два дня бреда у тебя наблюдались-таки неслабые просветления!

— Ты о чем? — Синдзи вертелся, сидя в кровати, растягивая затекшие и задубевшие мышцы. Его ни на секунду не покидала вера в то, что он бодрствует. Боль согласно постучала ему по голове.

— Как о чем? О том, как Мисато вчера помешала превращению Чудо-девочки в Чудо-женщину прямо на кухне, — Аска откровенно захохотала.

Икари похолодел. В веренице его снов был и такой...

— Но... Мне же это снилось... Я что, опять сплю? — Синдзи сам себе не верил: все естество протестовало против мысли о сновидении.

— Тогда это и Мисато приснилось тоже, идиот! И мне она во сне рассказала!

— Но... Чайник... Часы на печке... Кровь...

— Кровь? Ну да, ты весь умылся ею, извращенец. А что ж ты хотел? Дни и ночи по кошмарам бегал, а потом полез с девушкой зажиматься! Было бы странно, если бы у тебя носом кровь не пошла. А что с чайником?

— Я... Обжегся...

Синдзи глянул на руку: ожог на пальце был в наличии и слегка блестел от слабо пахнущей мази. Он поднял голову.

— Ага, ясно, — заметила наблюдательная немка. — А при чем тут, во имя неба, часы?

— Ну... Во сне часы показывают время неправильно... Как те, на микроволновке... Это один из способов проверить, спишь ты или нет... Если бы я знал, что это не сон... я бы...

Аска запрокинула голову и с размаху залепила себе ладонью лицо:

— O Mein Gott! Синдзи, ты жалок!!! Не вздумай говорить, что не решился бы ее лапать, если бы не часы на печке!!! Да они сто лет назад сдохли!

Багровый от стыда, Синдзи не знал, куда девать глаза. Вошла Мисато, но, даже услышав окончание разговора, не стала развивать тему, хоть и поняла прекрасно, о чем идет речь.

— Аска, прекращай, не надо сейчас над ним издеваться. Синдзи, кстати, скажи спасибо ей: она утешала тебя и успокаивала, когда ты кричал во сне. Ты не помнишь этого?

От немедленной расправы женщину спас только звонок из Института. Отчаянно жестикулируя, Кацураги выскочила прочь, а злая Аска, пиная полотенца и старые компрессы, валяющиеся на полу, тоже направилась на выход, но уже в дверях была остановлена:

— А-аска... Большое тебе спасибо...

Синдзи увидел, как девочка ссутулилась и обернулась. Парень был поражен: он впервые увидел ту Аску, у которой не было детства, которая убивала Рыцарей с восьми лет и закончила колледж в четырнадцать. В огромных голубых глазах плавился стыд:

— Не за что... Я не тебя успокаивала и баюкала, дурак, а себя.

Синдзи встал и подошел к ней — тысячи лет в кошмарах все еще работали на его решительность. Аска покорно дала себя усадить на кровать, обнять и лишь затем вздохнула, пряча взгляд.

— Я... В семь лет в состоянии "Берсерка" убила любовника своей матери. Мама отказалась от меня и сошла с ума. Я два года просыпалась с криками, снова и снова во сне ломая тому козлу хребет. Вот так вот, Икари...

Она все же поднялась, не желая слушать, что брякнет шокированный Синдзи, и выходя сказала:

— Ладно, дурак. Если наскучит одному — приходи в зал. Я там буду на приставке играть.

Дверь аккуратно задвинулась, и Синдзи рухнул на кровать, глядя в потолок. Он не боялся спать, — вера в слова Рей была нерушима, — но кошмары оставили ему слишком сильно ноющие шрамы. Синдзи хотел уже было встать и присоединиться к Аске, когда вдруг почувствовал, что глаза наполняются слезами. Парень согнулся в рыданиях, зажимая себе рот.